Мертвые воды Московского моря

Глава 3

Ванька позвонил очень кстати.

– Кис! – завопил он в телефон. – Кис, можно я к тебе со своей девушкой приду?!

«Кис» – сокращение от фамилии, давняя кликуха, еще школьная, – крепко прилепилась к нему в компании друзей. Непочтительный Ванька ее быстро подхватил, а Кис прощал своему юному другу сию фамильярность.

– Валяй, – ответил детектив. – Когда?

– Прямо щас!

Кис поскреб буйно поросшую непослушной шевелюрой голову. Он был довольно суров в отношении тусовок, на которые Ванька был обязан испрашивать кажинный раз разрешение своего работо– и квартиродателя. Не хватало Кису только полуголых девиц поутру, шастающих по квартире в поисках недостающих предметов нижнего белья! Но на пробирающуюся иногда застенчивой тенью в Ванькину комнату очередную «подружку» он смотрел сквозь пальцы: не тискаться же мальцу по подъездам, в антисанитарных условиях, верно?

Но сейчас Ваня сказал: «Можно я к тебе приду?» Это означало, что парень хочет ему представить свою последнюю пассию. Алексей как-то негласно выполнял функцию не только друга, но и «двоюродного папы» для Ваньки. Если учесть, что своих детей у него не имелось, то… Короче, похоже, что намечались смотрины.

– Прямо вот так вот – «щас»? – уточнил он на всякий случай.

– А что, тебе в лом?

Нет, Алексею не было в лом. Он быстренько сгонял в магазин за пирожными, подмел на кухне, заварил чай и осмотрелся: кажись, к приему все готово!

Чаепитие шло весело, молодежь острила, втягивая Киса в словесные пикировки, и он радовался за Ваню: девчушка как раз примерно то, что нужно. С ней уютно, легко и дружно – а Ваня был воспитан наглядным примером отношений Алексея и Александры, где юмор, дружность и легкость создавали обаяние их пары. Конечно, это было лишь верхушкой айсберга, в глубинах их отношений водилось еще много всякого ценного, и Ванька если этого и не знал с точностью, то чувствовал. И не было бы преувеличением сказать, что свое представление о счастливой паре он сформировал по их образу и подобию.

В общем, «двоюродный папа» остался смотринами доволен, и Ваньке, поначалу немного смущенному, несколько раз подмигивал: все путем, мол, не дрейфь!

Тем не менее под конец чаепития Кис стал совсем рассеянным, выпадал из разговора, и Ванька немедленно отреагировал:

– Что, крутое дельце попалось?

Алексей лишь кивнул, подробностями грузить ассистента не стал: парню сейчас не до сыщицких дел. Да и то, ассистентом он был больше номинально, Кис привлекал его крайне редко, в случае острой необходимости. Впрочем, именно в этих случаях помощь шалопая была бесценна… Пока Ванек еще аспирант и пока к девушке только присматривается, а вот начнет работать, женится – и что ж тогда, нового ассистента искать?!

Он снова ощутил легкий укол тоски – наверное, так чувствуют себя родители, когда взрослые дети покидают дом… Но мысли быстро вернулись к шприцам и уколам и принялись опять прокручивать так да сяк кусочки информации, пытаясь найти места стыковки… Когда чаепитие было закончено, Алексей вышел из квартиры вместе с ребятишками. Ванька спросил:

– К Александре? Чмокни от меня!

– Да нет… Надо кое-что проверить… – уклончиво ответил детектив.

– Ну все, «Кис в сапогах»! – заржал Ванька и принялся объяснять своей девице про то особое сыщицкое состояние, в котором детектив…

Кис эту хохму знал наизусть, так что дослушивать не стал, хлопнул Ваньку по спине в знак прощания, пожал теплую ладошку девушке и снова поехал на квартиру Карачаева. Что-то он упустил, что-то недопонял – и желал восполнить пробел незамедлительно.

Свою ошибку он понял очень быстро: занятый найденным под кроватью шприцем и несколько сбитый с толку подавленностью Ляли, он не проверил холодильник сам . А именно в нем-то вся отгадка и обнаружилась. Надев перчатки, он аккуратно открыл две коробки с инсулином и увидел, что обе содержат картриджи с прозрачным инсулином!

На них стояла маркировка разного цвета, но детективу она ни о чем не говорила, как и названия. Он просто сделал пометки в своем блокноте, но ясно, что один из них «короткий», другой «длинный». И какой же в таком случае в шприце из-под кровати?

Ответ на этот вопрос он нашел в тот же вечер, вернувшись домой и войдя в Интернет. «Лантус», относительно недавно выпущенный на рынок, был «длинным» инсулином и при этом прозрачным , – чего не знала Ляля: расставшись с Карачаевым, она больше не следила за новинками на фронте борьбы с диабетом. Но именно он содержался в шприце из-под кровати, судя по его цветной маркировке.

Замечательное открытие. Только куда оно нас продвигает?

«Длинный» инсулин – это тот, что колют на ночь и утром. Теперь понятно, что Карачаев сделал себе укол из подкроватного шприца перед сном. Стало быть, Кеша не врал об ужине с дядей.

И, скорее всего, этот укол его и скосил: шприц он уронил, а сам, сделав шаг к кровати, упал, не дойдя до нее. Но почему??? Уж не яд ли, в самом деле, в нем содержался? И где в это время находился Кеша?! Успел покинуть квартиру или остался, глядя, как корчится дядя в предсмертных муках, чтобы удостовериться в том, что его план сработал?

Ну что ж, наберемся терпения – подождем анализа криминальной лаборатории. Эксперты пообещали ответ через день.

И через день Алексей его получил.

Во-первых, картридж, как уже понял детектив, соответствовал по маркировке «длинному» инсулину. То есть тому, который вводится в больших дозах и действует медленно.

Во-вторых, в картридже «длинного» инсулина под маркой «Лантус» содержался на самом деле «короткий» инсулин!

В-третьих, на шприце и картридже имелись отпечатки Иннокентия. Алексей предусмотрительно забрал у Ляли ключи, которые Кеша сверял со связкой дяди, – чтобы иметь «пальчики» Кеши на случай чего. И, нате вам, случай случился: эксперты подтвердили, что Кеша приложился и к тому, и к другому.

Правда, на стаканах запечатлелись чужие пальчики. Точнее, их оставил сам Карачаев (Алексей прихватил его стакан из спальни, чтобы эксперты смогли отличать отпечатки гостей от хозяйских) и еще кто-то – но не Кеша. Из стаканов пили виски. Следовательно, кто-то навестил Карачаева поздно вечером… Скорее всего, уже после ухода Кеши, так как Кеша оставил за собой чистую раковину и чистое ведро. Карачаев сам отнес стаканы в мойку (об этом свидетельствуют его отпечатки), после чего сделал себе смертельный укол…

Хоть Алексей, углубившись в тему о диабете, уже и представлял себе картину, он все же решил свериться с Лялей, которой немедленно позвонил. Она апробировала его понимание схемы, и в результате получалось вот что.

«Длинный» инсулин действует медленно и потому вводится большими дозами. «Короткий» же действует мгновенно – и потому вводится крохотными дозами. Теперь, если человек убежден, что делает себе укол «длинного», то он вводит существенную дозу… Но, не зная о подмене, он вводит себе на самом деле ЧРЕЗМЕРНО ВЫСОКУЮ дозу быстродействующего «короткого» инсулина.

Наступает резкая гипогликемия, тем более на фоне алкоголя, то есть резкое снижение сахара в крови. Сначала обморок, потом кома, потом смерть… Человека можно было бы спасти кусочком сахара, стаканом сладкого сока. Но для этого нужно, чтобы кто-то находился рядом. И чтобы этот «кто-то» желал его спасти.

Встреча с Кешей представлялась Алексею неотложной.

Ляля дала ему «добро».

Иннокентий изумился:

– Так вы не друг тети Ляли? Вы частный детектив?!

– Одно другому не мешает, – уклончиво ответил Алексей. – Расскажите мне подробно, как прошел ваш последний вечер с дядей.

– А почему вы… А что такое?

– Елена не удовлетворена медицинским заключением о причинах смерти. Впрочем, судебные медики сделали все, что могли, учитывая состояние трупа.

– Значит, тетя Ляля считает, что медики не смогли установить истинные причины смерти – а частный детектив сможет?!

– Иннокентий, прения по этому вопросу считаю закрытыми. Вы имеете право не отвечать на мои вопросы, но тогда я стану подозревать, что вы в чем-то виноваты. Выбирайте.

У Кеши за очками заметались в испуге глаза. Алексей не удивился. В худобе, тщедушности, в мелких чертах лица этого парня таилась генетическая трусость. Та трусость, с которой рождается слабая особь и всю последующую жизнь занимается самоохранением: усиленно следит за здоровьем, питается непременно как-то особенно, становится адептом какой-нибудь хитрой гимнастики, не затрачивает свою душу на сильные эмоции (кроме тех, что связаны с ним самим, разумеется). Его трусливой нервной системе необходимо покровительство сильного, под сенью которого он чувствует себя в безопасности, – и потому такая особь легко становится услужливой и льстивой. Именно так, по описанию Ляли, вел себя племянник с дядюшкой.

– Ну? – грозно рыкнул Кис.

– Ну-у… Я пришел… Дядя предложил в шахматы поиграть и вместе поужинать…

– Дядя вас сам пригласил или вы проявили инициативу?

– Я ему позвонил… – Глаза Кеши снова испуганно заметались: он судорожно пытался определить, откуда исходит опасность. – Позвонил, а он говорит: приходи! Дядя не любил ужинать один…

Кеша не врал. Такой ответ был для него невыгоден. Если Кеша причастен к подмене инсулина, то он должен был сам проявить инициативу и напроситься к дяде в гости. А он как раз и напросился, даже если не прямо: знал, что дядя позовет к себе. И только что признался в этом. Стало быть, Кеша либо не виноват, либо не сообразил вовремя, что надо соврать.

– Дальше!

…Дальше они играли в шахматы; выиграл, как почти всегда, Кеша. Потом ужинали. У дяди было все готово, ему принесли еду из ресторана, Кеша только помог накрыть на стол.

– За ужином дядя о моем будущем философствовал – не нравится ему моя профессия историка, он ее бесперспективной считает… – хмыкнул Кеша с иронией интеллектуала, чувствующего свое превосходство над «простым бизнесменом».

Интересно, хмыкал ли он так же в дядином присутствии?

…Потом они сели смотреть футбол. Но матч был скучный, и дядя задремал в кресле. Кеша от нечего делать убрал со стола, вынес мусор и вымыл посуду, но тут дядя проснулся и сказал, что спать в кровати куда лучше. Велел Кеше принести ему шприц, а сам пошел умываться. Кеша, уже хорошо знакомый с обиходом диабетика, поменял картридж – прежний кончился – и принес дяде шприц-ручку. Вот и все.

– Из какой коробки вы взяли картридж?

Кеша удивился:

– Из той, где «длинный» инсулин… Я же знаю, что он колет себе на ночь!

– Расскажите о том, как нашли дядю, – сменил тему Кис.

Кеша совсем растерялся. Может, оттого, что не понимал, к чему все эти расспросы, – а может, как раз оттого, что прекрасно понимал. Но на этот раз он ничего не спросил и принялся неохотно рассказывать.

…Афанасий Павлович собирался в отпуск. Уезжать он должен был через день. Кеша с ним с того последнего ужина больше не созванивался. Спустя неделю он пришел к нему в квартиру – дядя сам просил: цветы полить, их немного, три кактуса, но все же; да глянуть, все ли в порядке. Мало ли, вдруг труба где потекла, бывает же такое.

Когда отпер замки, почувствовал неприятный запах. Он в тот момент подумал, что дядя перед отъездом мусор забыл выбросить, и пошел прямиком на кухню. Но мусорное ведро оказалось чистым. Тогда Кеша пошел в комнаты… Дальше все немного в тумане, так как шок был сильнейший: тело на полу, головой к кровати, и такое тело уже… Серо-синее… И оно пахло… В общем, Кеша бросился вон из квартиры на улицу. А когда отдышался немного и пришел в себя, то позвонил в «03». Позвонил сдуру – врачи дяде уже ни к чему, – но в тот момент Кеша не сообразил.

В «03» толком ничего не поняли – у Кеши зуб на зуб не попадал, вразумительно объяснить не сумел, – но приехали. Кеша пустил их в квартиру, а сам ждал на лестничной площадке, сгибаясь от болезненных схваток в животе… Помнит, что они его расспрашивали о дядиных болезнях, Кеша ответил о диабете… Потом они уехали, а ему велели ждать милицию. Милиция явилась в лице одного милиционера, вроде бы участкового, который принялся выспрашивать у Кеши, была ли квартира заперта на все замки, ничего ли не пропало… Потом участковый потоптался в комнатах, в которых царил идеальный порядок, и сел писать протокол. Затем приехала машина, тело вынесли…

– Послушайте… ээээ… Как вас звать? – Кеша вдруг приосанился и взял тот тон иронического превосходства, который уже однажды мелькнул в его рассказе о дяде. – Ага, Алексей Андреевич… Так вот, Алексей Андреич, это, собственно, все! Больше мне нечего добавить!

– Нет, не все. Вы что-нибудь наследуете после дяди?

Кеша насупился:

– Не знаю.

– Что, Карачаев завещания не оставил?

– Я послал запрос в нотариальную палату. Ответа пока не получил.

– А дома искали?

Глаза Кеши снова испуганно заметались за очками.

– Иннокентий, искать завещание покойного – это не криминал. А вот пытаться подделать его…

Алексей шарил вслепую, наудачу. Вдруг попадет?

– Как же! – вдруг зло произнес Кеша. – Дядя все жить собирался, следил за собой – спорт, питание, то, се! Нету завещания! Я все облазил! И не удивлюсь, если у нотариусов ничего не найдут!

Стало быть, по закону наследует дочь, подумал Кис. И у Кеши, следовательно, мотива нет. Хотя…

– А на словах дядя никогда не давал понять, что отпишет вам какое-то имущество?

– Не припомню такого, – буркнул Кеша.

– Боюсь, Иннокентий, что вам придется срочно восстановить память. Вашего дядю убили.

Кешины глаза снова заскакали за очками, затем вдруг остановились и напряженно уставились на детектива. Они повлажнели и покраснели, но Алексей прекрасно знал, что слезы могут выступить и у убийцы в тот момент, когда он понимает, что разоблачен.

– Откуда вы знаете?!

– В лаборатории по моей просьбе выяснили, что инсулин был подменен в том картридже, который вы самолично подали дяде.

– Я ему не подавал! Дядя его сам взял, я вспомнил! – попытался было дать задний ход Кеша.

– Вы пять минут назад сказали…

– Я перепутал! Я не…

– И на картридже, и на шприце ваши отпечатки.

Племянник Карачаева совсем сник.

– Поскольку вскрылось убийство, я буду обязан передать все полученные мною сведения следственным органам. Так что готовьтесь к встрече со следователем, Иннокентий…

Едва закрылась за детективом дверь, как Иннокентий бросился к телефону.

– Катастрофа! – проговорил он нервно в трубку. – Оказывается, Ляля наняла частного детектива! И он установил, что дядю убили! И на шприце, конечно же, мои отпечатки!

Некоторое время он слушал, что отвечал ему успокаивающий голос в трубке, затем отодвинул ее от уха и потряс, словно хотел высыпать из нее этот голос, говоривший лишнее, ненужное, пустое. Потом снова прижал к уху и произнес:

– Ты ничего не понимаешь. Это конец.

И нажал на кнопку отбоя.

Глава 4

Алексей полагал, что коль скоро он выполнил просьбу Елены и установил причины смерти Карачаева, то и миссия его окончена. И, по правде говоря, с удовольствием расстался бы с этим мутным делом.

Но вышло иначе. Ляля пришла к нему вся в черном, словно именно теперь решила справить траур по «дорогому человеку». Да и сама будто почернела, и лицо ее застыло в жестком выражении какой-то решимости.

Забыв поздороваться, она с порога заявила, что желает знать, кто убил Афанасия. Посему просит Алексея Кисанова продолжить расследование.

– Но ведь милиция и прокуратура будут искать… – попытался открутиться Кис.

– Вы сами-то верите в то, что говорите?! Они вцепятся в Кешу, которого вы им собственноручно подарили как идеального кандидата на роль убийцы, вместе с его отпечатками! Меня это может устроить только в том случае, если Кеша действительно убил Афанасия. Если вы мне сейчас скажете, что уверены, что это он, то я согласна оставить вас в покое!

– Нет. Теоретически нельзя исключить заводской брак. В этом случае милиция окажется намного эффективнее, так как у меня нет реальной возможности проверять изготовителя.

– Это крайне маловероятно, – произнесла Ляля. – Инсулин выпускают крупные зарубежные фирмы. Подобный брак стал бы для них полным крахом. Поэтому у них контроль за качеством и соответствием нормам крайне жесткий, на него денег не жалеют.

– Кроме того, – кивнул Кис, соглашаясь, – инсулин в картридже мог быть подменен и раньше. И убийцей может оказаться некий другой человек.

– Вот вы мне его и найдите! – жестко произнесла Ляля, поднимаясь с кресла для посетителей. Ее черные зрачки смотрели на детектива пистолетными дулами.

Алексей проводил ее до дверей. Черный цвет ей так же не шел, как и бирюзовый, и в этом была какая-то загадка. Но Ляля ему была симпатична. Несмотря на всю ее «лошадиность», на решительно не идущие ей цвета, на ее внешнюю скупость в эмоциях, что-то в ней было… В ней угадывался мощный глубинный темперамент – и даже если к ней не прикладывалось слово «женственная», она была женщиной, умеющей страстно любить и страстно заниматься любовью. И, может быть, мстить?..

– Елена! – окликнул он ее уже в дверях.

Она обернулась, вскинула на него глаза, и детектив снова увидел два черных дула ее зрачков.

– Надеюсь, вы будете благоразумны…

Она еще секунду смотрела на Алексея, затем молча прикрыла за собой дверь, так и не спросив, что он имеет в виду. Стало быть, поняла…

Кис еще некоторое время думал об этой женщине, оставившей у него легкий холодок в груди – холодок тревоги и одновременно восхищения. Он хорошо представлял, что именно привлекло в ней Карачаева. Любопытно было бы узнать, почему они расстались…

Впрочем, это не его дело. Ему убийцу Карачаева надо искать и в первую очередь разобраться с Кешей. Он не обманул парня, сказав, чтобы тот ждал встречи со следователем. Сообщив об убийстве в следственные органы, Алексей, естественно, передал им и шприц-ручку, и подмененный картридж, и даже стаканы из-под виски. На стаканах были чьи-то третьи отпечатки, и этим тоже необходимо заняться. Потому как Кеша тянул на идеального подозреваемого, и вряд ли с ним станут долго чикаться и искать иную кандидатуру.

Загвоздка же была в том, что Кис и в самом деле не знал – верить Кеше или не верить?

Алексей поставил себя на место Иннокентия: если дядя попросил его принести новый картридж (старый кончился), заправить в шприц-ручку… У племянника, как и у Ляли, за годы общения с диабетиком появились навыки обращения с лекарствами и шприцами. И пошел Кеша за новым картриджем, взял его из коробки, вставил в шприц, подал дяде, ничего не подозревая, – и ушел… В точности как он рассказывает…

Могло такое быть? Могло!

А мог ли Кеша врать? Мог!

Кем бы ни оказался убийца, для него Алексей отвел весьма точно очерченную нишу: во-первых, этот человек хорошо знаком со сложностями жизни диабетика, а во-вторых, вхож в квартиру Карачаева.

Елену детектив уверенно исключил из подозреваемых, и не только потому, что он ей симпатизировал. И даже не потому, что у нее уже три года как нет доступа в квартиру Карачаева, – в конце концов, Ляля могла умолчать о некоторых подробностях своих отношений и встреч с Карачаевым. Куда важнее то, что она пришла нанимать его, частного сыщика. Нужно быть полной идиоткой, чтобы, будучи убийцей, запрячь в дело частного детектива. Особенно если учесть, что никакого следствия по делу о смерти Карачаева не было начато. Но Ляля идиоткой не была.

Пока что на роль убийцы идеально подходил Кеша: он отвечал обоим условиям.

Кроме него, этим условиям отвечала дочь Карачаева. Она тоже должна быть в курсе тонкостей жизни диабетика, и она имела массу реальных возможностей для подмены. Правда, к моменту смерти Карачаева она находилась уже дней десять в отпуске на каких-то островах.

С другой стороны, подмена инсулина в картридже могла произойти как в вечер убийства, так и загодя. В самом деле, ведь подмененный картридж мог лежать в коробке уже некоторое время, дожидаясь своей очереди… Алексей уже знал, что картриджа с «длинным» инсулином хватает на неделю, плюс-минус. В упаковке пять картриджей. Кеша говорит, что распаковал второй. И он оказался подмененным. Кто-то высосал из него «длинный» инсулин и влил в него «короткий». И это вполне могла сделать и дочь Карачаева перед отъездом.

Поначалу такая идея кажется бредом: она ведь первая подозреваемая! У нее и наследство в качестве мотива, и возможность подмены.

С другой стороны, преступник мог предвидеть именно тот расклад событий, который и случился: что Карачаев дойдет до подмененного картриджа прямо перед своим отпуском и никто не забеспокоится, считая, что он уехал… А когда найдут его труп, то медэкспертиза ничего не обнаружит.

Так что и дочь могла, вполне могла!..

Нельзя, однако, забывать, что люди убивают не только ради наследства. В бизнесе, к примеру, водится множество разных счетов и обид, нередко смертельных. Были ли компаньоны Карачаева вхожи в его дом? Достаточно ли знали об инсулине и его применении, чтобы произвести подмену?

Далее, с Лялей Карачаев расстался три года назад. А как там насчет новой любовницы? Если судить по фотографиям, Карачаев принадлежал к тому типу мужчин, которым не требовался длинный список разбитых сердец, чтобы увериться в своем мужском достоинстве. Что отнюдь не исключало возможность новой любовной связи или интрижки, породившей мстительницу на почве ревности…

Потенциальные мотивы для убийства ветвились, как молекулы в органической химии. «Дело – раз плюнуть», – порадовался Кис. Стоит всего лишь проверить всех коллег и партнеров по бизнесу, всех женщин, состоявших в любовной связи с Карачаевым, найти его дочь и расколоть ее на чистосердечное признание (поскольку, если что, доказательств ее причастности нет и не будет – отпечатки-то Кешины, хотя настоящий убийца мог работать в перчатках). Глядишь, не пройдет и года, как он разведет руками и признается Ляле в своей несостоятельности.

…Сияние августовского дня уже угасало в мягких розовых тенях приближающегося вечера, и Алексей, сверившись с часами, решил, что наступило время для личной жизни. На сегодня был намечен ужин в ресторане – дивный вечер вдвоем с Александрой, редкая роскошь по причине постоянной нехватки времени.

Ему хотелось рассказать ей о Ваньке, о его новой подружке и о том, что скоро парень заживет самостоятельно да съедет… И о том, что при этой мысли у него появляется внутри какое-то пустое, обескровленное место, и оно почему-то саднит… И еще о детях, которых у них нет, – ни вместе нет, ни по отдельности; и о том, что это, может быть, и неправильно; и о том, что надо все-таки решить жилищный вопрос и съехаться, чтобы жить вместе…

Но он ничего этого не сказал. Они погуляли по Нескучному саду, потом уселись на террасе одного из ресторанов, где любовались густеющим вечером, ели что-то страшно вкусное и болтали о разных пустяках. Это был отдых , настоящий отдых для души, и Алексей не захотел разрушать его магию. В конце концов, Ванька пока не закончил аспирантуру и пока не собирается жениться. Чего волну гнать?