Будьте моей семьей

хочу я подруг, – отмахивалась Лидия

Когда мы теряем близких людей, мы меняемся, и надо учиться жить с памятью о них, но без них, жить изменившимися и что-то понявшими.

И умирают «для чего-то», для того чтобы завершить свою жизнь именно так и в таком возрасте, исполнив что-то важное в ней, а может, для того, чтобы научить нас смиренно принимать смерть, как часть жизни, как волю божью.

матушкины очи. Она не обижалась, все понимала и прощала, конечно, но вздыхала расстроенно, когда сынок сообщал очередной раз, что не приедет, и жаловался все на ту же погоду, на настроение непонятное и вообще…. А она снова вздыхала, жалела его и… ждала. Конечно

и улыбнулась, сквозь накатившие слезы, – но у меня есть бабуля, великий мудрец. Мне иногда кажется, что она с какой-то другой планеты, уж слишком умная и знает такие вещи, которые обычным людям вообще не постичь. Она как-то так сумела мне все объяснить и преподнести, что выходило, будто мне прямо повезло необычайно, что вы меня оставили, а не взяли с собой. И так она все это перевернула, что я и обижаться-то на вас перестала. – Да, Анна Григорьевна

восхищалась их новым кухонным гарнитуром

понимала специфику его бизнеса. И они снова куда-то неслись, летели, врывались в круговорот шумных праздников, масштабных культурных событий, в водоворот людей.

Любовь к ребенку и страх за него – это просто есть, и все. Постоянные чувства, которые уже никогда никуда не денутся, как и желание защитить, закрыть собой от любой напасти, отдать ему самое лучшее и сделать все для его счастья. И ты живешь

детского неподдельного восторга. Что он как на наркотик подсел на эти ощущения и хотел постоянно удивлять, восхищать

натуры заставляли его срываться с уже обжитого, насиженного места,