Мы сидели на открытой терассе моего любимого кафе, где подавали вкусный латте с ароматом кокоса и корицы, обменивались многозначительными взглядами, которые сопровождались затянувшимся молчанием. Город медленно погружался в сумерки, солнце, скрывшись за большим облаком, засыпало, небо залилось багряным закатом. Но в кафе посетителей становилось все больше, за соседним столиком мило беседовала молодая пара, иногда разбавляя слова нежными поцелуями. Я заглядывалась на них время от времени и снова подносила к губам горячий напиток.

– Мне сегодня хочется вспомнить нашу первую встречу, – сказал Луис, облизнув с ложки остатки мороженого, – помните этот вечер на пляже?

Я знала, что Франц смотрит на меня сейчас, хоть и не решалась взглянуть на него. Мы не раз вместе с ним вслух вспоминали наше знакомство, все последующие события, произошедшие за эти два летних месяца. Люди часто возвращаются в памяти к тем моментам, в которых были счастливы. Какая роскошь – хранить воспоминания, перебирать их, окунаясь в ушедшие дни, переживать каждое мгновение, лишь закрыв глаза, вновь чувствовать сладость первой встречи, но вместе с тем разбавленную горькостью разлуки. Тогда прошлое и настоящее сливаются в одно большое волнующее чувство, несравнимое ни с чем, непохожее ни на что.

– Я помню этот день, – Тео увлеченно скручивал салфетку в руках, – я сидел возле костра, когда вы знакомились и следил за всем издалека, но очень хотел подойти и тоже познакомиться с Авророй. Я подумал «какая красавица», хоть и не очень хорошо разглядел лицо, когда она шла мимо нас.

– А почему не подошел? – спросила я.

– Франц опередил меня, – он лукаво улыбнулся, – до сих пор уверен, что он нарочно кинул в тебя летающим диском.

– А разве не так было? – Хмыкнул Луис.

– Нет, не так, – ответил Франц, – я бы не причинил ей боль специально.

– Но ты хотел с ней познакомиться, признайся, – не унимался блондин, – как только увидел издалека ее фигуру, в свете заката, такую стройную, с распущенными волосами. Сплошная романтика.

– Луис, я бы молчал на твоем месте, – рассмеялся Тео, – мы не забыли, что ты влюбился в Аврору и целый месяц страдал из-за неразделенной любви.

– Я любил ее как сестру, – промямлил Луис, растерявшись.

– Ну да, рассказывай свои сказки кому-нибудь другому.

– Вы все неудачники, – заключила Валери, поднявшись со стула, – я отойду на пять минут.

Я смотрела на ее удаляющую спину, потом тоже встала.

– А ты куда? – спросил Луис.

– Мне нужно поговорить с ней.

– Это правильно, – он одобрительно кивнул, – вам нельзя ругаться.

Я дожидалась Валери у входа в уборную, перехватила ее руку, когда она вышла оттуда.

– Давай выйдем на улицу.

– Ладно, – согласилась она.

Я села на деревянную скамейку и позвала ее сесть рядом со мной.

– Хотела извиниться перед тобой…

– И я… – призналась Валери, – но мне было неловко подходить к тебе. Так бывает, когда я все порчу, а потом понимаю, что уже не могу ничего исправить.

– Не в этом случае, – я улыбнулась девушке, – нашу дружбу ничего не сможет испортить.

– Конечно, – Валери как ребенок захлопала в ладоши, – я так рада, что ты не обижаешься на меня.

– Мне только жаль, что мы потеряли целый день, который могли бы провести вместе.

– Я тоже думала об этом. Каждую секунду, когда хотела заговорить с тобой, но не решалась. Ладно, не будем о грустном. Лучше расскажи про вашу встречу с Гаем. Все нормально, да? – Неуверенно поинтересовалась Валери.

– Боюсь, что это еще более грустная тема, чем предыдущая.

– Оу… но теперь ты мне можешь все рассказывать. Когда знаешь, что я не буду тебя осуждать. Да я бы и не стала этого делать.

– Я не рассказывала тебе о нас не потому, что мне не хотелось…. Я просто боялась признаться в этом самой себе.

– За тебя это сделали твои чувства.

– Ты думаешь, Тео и Луис тоже поняли, что я что-то испытываю к Францу?

– Уверена. Луис точно, он еще тот хитрюга. Тео тоже все замечает, просто делает вид, что не знает.

– Он спрашивал у меня, что между мной и Францем происходит.

– Так что же происходит между вами? Честно говоря, я была в шоке. Мне казалось, что ты любишь Гая, несмотря на его сложный характер.

– Дело не в характере. Гай прекрасный человек.

– Это я уже слышала. Но все же, ответь на вопрос.

– Да, я влюблена и не вижу смысла теперь отрицать это. Влюбилась еще в нашу первую встречу.

– Значит, у вас любовь с первого взгляда, – глубоко вздохнула Валери, слабо улыбнувшись мне, – а я была уверена, что такое случается только в кино.

– Кино снимают, вдохновившись жизнью.

– Такой, как твоя. И что вы будете делать? Ты скажешь об этом Гаю?

– Никогда.

– Аврора, что ты задумала?

– Я не могу так поступить с Гаем… Мне просто нужно пережить эти чувства, и они пройдут.

– Жаль, что Франц встретился тебе позже, чем Гай.

– Я забуду Франца.

– Сможешь?

Я подняла глаза на рыжую девушку, и она задумчиво покачала головой. Валери смотрела на меня с сожалением, будто бы чувствовала всю мою боль, все страхи и переживания. Я обняла подругу.

– Но если бы у вас с Францем все получилось… – шепнула Валери, – я стала бы такой счастливой. Вы словно созданы друг для друга. Да, вы очень разные, как небо и земля, но, мне кажется, рядом вы становитесь такими похожими.

– Мне самой так кажется. С ним я совершенно другая. Знаю, что могу вести себя, как захочется, говорить, что вздумается, и все равно понравлюсь ему.

– С ним ты настоящая, – Валери заправила мои непослушные волосы обратно в пучок, – но я боюсь, что он не сможет воплотить все твои мечты в реальность. Франц слишком молод, а ты, хоть и тоже ребенок, но намного взрослее его. У тебя полный багаж жизненного опыта, из которого ты черпаешь вдохновение, а он пока что чистый лист.

Мы не заметили, как к скамейке подошел Франц. Он застегнул свою ветровку и сел рядом со мной.

– Заждались? – Спросила Валери, немного отодвинувшись от нас.

– Тео и Луис знакомятся с какими-то девушками. Им не скучно.

– А ты почему не знакомишься?

Ответа не последовало, Валери виновато протянула:

– Прости, дурацкий вопрос.

– Именно. – Подтвердил Франц, положив голову на мое плечо.

– Вы такие милые, – Валери сложила вместе ладони, – голубки.

– Снова помирились, подружки?

Рыжая кивнула. Мы хранили затянувшееся молчание, пока Валери снова не заговорила:

– Франц, ты уверен, что хочешь вернуться в деревню?

– Да.

– Не будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь?

– Все равно я упустил свой шанс, может быть, единственный.

– Да, но… – Валери тщательно обдумывала свои мысли, прежде чем их озвучить, – я не совсем о футболе говорила сейчас.

– Хочешь, чтобы я влез в чужую жизнь и разрушил ее?

– Нет… я просто хочу понять, чего тебе хочется.

– Ничего.

– Тогда как Аврора может на тебя положиться?

– А она хочет этого? Спроси у нее, хочет ли она положиться на меня?

– Прекратите, – я подняла глаза к небу, – это бессмысленный разговор.

– Вот видишь, – усмехнулся Франц, – я не буду идти против ее желаний.

– Но ты бы мог!

– Нет, не мог! – Сказал он раздраженно.

– Валери, не все зависит от Франца, поверь мне.

– Гай? Но ты же не любишь его, просто скажи ему об этом. Он не будет тебя держать, да и не сможет. Он же не тиран, поймет. Ему придется смириться. Ты сама постоянно твердишь, что Гай хороший человек. Значит, он желает тебе счастья, если хороший.

Я слушала Валери с печальной улыбкой на губах, смотрела на Франца, глаза которого сияли надеждой, и мое желание скрыться от них становилось сильнее.

Я убеждалась, что одинока в своих страданиях, и лишь мне одной нужно все исправить. Люди эгоистичны, Франц и Валери эгоисты, Франц в большей мере. Он желал счастья только себе, совершенно не думая о других людях, которых может уничтожить…

Когда мы вернулись, Луиса не оказалось за нашим столиком. Тео допивал свой капучино в одиночестве.

– Ну что, где он? – Франц упал в плетеное кресло, – опять влюбился в кого-то?

– Может, в этот раз ему повезет, – сказал Тео, стараясь перебороть зевоту, – но время не подходящее, конечно. У нас поезд в семь утра, а он за девушкой ухлестывает! Я не собираюсь его ждать.

– Никто не собирается. – Франц вопросительно посмотрел на Валери, – да ладно, успокойся. Это шутка, мы не оставим твоего ненормального брата одного в центре города. А следовало бы.

– Если бы мы всякий раз оставляли тебя одного в местах, где ты знакомился с девушками, то вряд ли ты бы сейчас был с нами… – самодовольно произнесла Валери.

– Все меняется, – спокойно ответил Франц. – Может, и Луис когда-нибудь поумнеет.

– Ты серьезно собираешься поступать в медицинский университет? – Спросил Франц у рыжей, когда мы все, кроме Луиса, уселись за стол.

– Да, собираюсь. Я, в отличие от некоторых, свою мечту не бросаю, а иду до конца.

– Это не твоя мечта, а твоих родителей. Насколько я помню, с самого детства ты мечтала играть в рок-группе.

– И сейчас мечтаю. Но это другая мечта. И вообще, что ты лезешь ко мне со своими вопросами? Тебе плохо, и всем так должно быть?

– Я просто переживаю за тебя, глупышка. Ты мне как сестра.

– Знаю… – ласково произнесла Валери, взгляд ее смягчился, – но одно другому не мешает, правда? Я могу поступить в университет и играть в рок-группе. Врач и рокер по совместительству. Как вам?

Валери осталась недовольной нами. И приуныла, колупая вилкой кусочек пирога. Тео засыпал на ходу, откинувшись на спинку кресла. Мы с Францем переглянулись, когда наши ноги под столом коснулись, и он улыбнулся мне. Я до сих пор была без ума от его улыбки, и каждый раз чувствовала укол в области сердца, стоило только вспомнить, что уже завтра мы расстанемся с ним. Может быть, навсегда.

– В прошлый раз мне было намного легче тебя отпускать, – говорил Франц, когда мы возвращались домой, плененные красотой ночного города, – я был уверен, что мы снова встретимся. Но сейчас мне очень тяжело.

Мы шли рядом, и наши пальцы соприкасались, иногда Франц сжимал мою руку и снова неохотно отпускал, будто боялся моего протеста. Впереди шли друзья, но они не оглядывались, не разговаривали с нами, позволяли насладиться последними часами, проведенными в мире безутешных мечтаний.

– Ты выйдешь замуж и будешь счастлива, – продолжал Франц, – а я буду несчастлив до конца своих дней. Но я все равно буду улыбаться, вспоминая твое лицо. И твои глубокие карие глаза, в которые влюбился одним прекрасным, летним вечером. Я не представлял, что способен на такие чувства. Странное ощущение – каждое утро просыпаться, умываться перед зеркалом и в отражении видеть совсем другого человека.

– Мне знакомы твои ощущения. Мы оба изменились за это время.

– Только вспомни наше лето. Какими беззаботными мы казались тогда, а что сейчас?

– Значит, мы пережили то, что глубоко засело в нас, и что является таким важным для нашего будущего. Только подумай, человек может переживать годами нескончаемый поток эмоций, но ни одна из них не коснется его дна, глубины его души, а в один день он переживет нечто, что изменит его безвозвратно. Это случилось с нами.

– Поражаюсь тому, как ты умело подбираешь слова, – улыбнулся Франц, – у тебя большое будущее писательницы. Напишешь книгу обо мне?

– Я напишу книгу о нас.

– Тогда пусть хотя бы в книге мы будем вместе. Обещаешь?

Я не ответила. Франц взял меня за руку, а я не сопротивлялась.

– Почему то вспомнилась фраза о том, что иногда люди встречаются ради того, чтобы расстаться.

– И какой же в этом смысл? – Спросила я.

– Я тоже не понимаю. Может, нет никакого смысла. Вообще ни в чем.

– Смысл есть всегда, просто не все его ищут.

– Никогда не думал, что буду философствовать с девушкой. Я же футболист.

– А Валери врач-рокер, ну и что?

– Верно, – усмехнулся Франц.

По пути домой мы любовались ночными огоньками большого города, фотографировались возле огромных вывесок, пили кофе из автомата, слушали музыку из старых проигрывателей прямо посреди улицы, танцевали, когда никто не видел. Возвращаться домой, где нас ждали наши теплые постели, не хотелось, мы не расставались с этой ночью до тех пор, пока улицы совсем не опустели, и смолк звук отдаленно проезжающих автомобилей.

Совсем неважно, в каком городе ты живешь, будь это модная столица, переполненная артистами и дорогими ресторанами, бизнес-центр, где небоскребы закрывают собой небо, или же маленькая провинция, где воздух пахнет природой – ты полюбишь свой город, как только туда переедут твои любимые люди. Ты станешь видеть красоту в каждом движении, в каждом человеке, который удивительным образом вписывается в это городское пространство, ты вдруг поймешь, с каким весельем можно коротать время, просто прогуливаясь по улицам, без смущения вглядываясь в лица прохожих. И даже если в твоем городе не видно звезд, они так далеки, что их невозможно поймать взором, невозможно посчитать, загадать желание, когда одна из них решит упасть, найти созвездие. Твоими звездами станут любимые люди, до которых можно дотянуться рукой, которыми можно любоваться издалека, а самое главное – их можно обнять, когда только захочется.

– Я сегодня не буду спать, – заявил Луис, когда я повернула ключ в замке и открыла дверь, – все-таки последняя ночь. Осталось четыре часа до отъезда. Да и кто знает, когда в следующий раз мы все встретимся.

– В последний раз мы тоже так думали, – сказала Валери, расстегивая шнурки кед, – а наше расставание и неделю не продлилось.

– Сейчас все по-другому, – возразил блондин, – теперь наши жизни сложились иначе: ты будешь учиться, мы с Тео работать в деревне, Аврора тоже устроит свою жизнь, а вот Франц…

– А я буду прожигать свою жизнь, как раньше, – закончил Франц.

– Ты серьезно? – Искривив рот, спросил Тео.

– Не знаю. Поживем – увидим.

– Родители будут не в восторге от такой идеи. Тебе тоже нужно найти работу в деревне, раз футбол свой забросил.

– Прорвемся, – бросил через плечо Франц, скрывшись за стеной.

– Тяжело с ним придется… – со вздохом произнесла Валери.

– Ты не спишь?

Я осторожно обернулась к Францу, стараясь не задеть спящую Валери.

– Нет, – ответила я, – мне не спится.

– И мне.

– Нам вставать через два часа.

– Можно уже не спать.

Я разглядывала в темноте его черты лица. И ночная густота понемногу рассеивалась, рисуя все более четкие линии.

– Ты красивая. Мне это не дает покоя, – вдруг сказал он.

– Не самая красивая на свете.

– Для меня самая.

– А я думала, что во мне много недостатков. Например… нос. Когда я улыбаюсь, он становится очень широким.

– Что? – Засмеялся Франц, – ты серьезно?

– Да.

– Ты прекрасна, когда улыбаешься. И я обожаю твой нос.

– Зачем ты все это говоришь мне? Чтобы я сдалась?

– Нет. Я говорю, потому что так думаю. Мне все время хочется говорить тебе, какая ты красивая и забавная.

– А я обожаю твои глаза. И морщинки на лбу.

– А улыбку? Все девушки сходят с ума по моей улыбке.

– Тогда она мне не нравится.

– Не может быть.

– Может.

– Значит, ты одна такая. Но ты врешь, я знаю.

– Какой ты самовлюбленный все-таки, – я улыбнулась, – мужчина не должен быть таким красивым, это неправильно.

– Ты просто завидуешь. И злишься, потому что я красивый и не твой.

– В чем-то ты прав.

– Я тоже злюсь. Потому что ты не моя.

– Аврора?

– М?

– Покажи мне ту смешную рожицу. Когда ты сердишься.

– Я думала, ты уже спишь.

– Нет. Пожалуйста, покажи.

Я нахмурила брови и сжала губы. Франц заулыбался.

– А теперь печальную рожицу, пожалуйста.

– Ну, хватит, – я отвернулась от него, – отстань.

– Аврора, – его рука скользнула по моей талии и чуть приподняла мою майку, – мне нравится запах твоего тела.

Мои глаза закрылись, как только мурашки пробежались по коже. Я выгнула спину словно кошка. Губы Франца коснулись мочки моего уха, и я затрепетала от удовольствия.

– Поцелуй меня в последний раз.

Я повиновалась и повернула к нему свое лицо. Он не спеша приблизил к моим губам свои губы, и наши дыхания переплелись. Я находилась во власти его губ и рук и ни секунды не могла сопротивляться.

Прощались мы долго. Вокзал уже опустел, люди скрылись в вагонах, а наша пятерка стояла возле хмуро пускающего дым поезда и не желала расставаться. Валери обнимала брата, что-то шептала ему на ухо, давала наставления, я стояла между Францем и Тео, держала их за руки и, молча, любовалась братом и сестрой.

– Хватит, я все это не запомню, – жалобно проскулил Луис, – отцепите кто-нибудь эту рыжую от меня.

– Только попробуй разочаровать родителей, я из тебя сделаю лепешку с сыром. – Пригрозила указательным пальцем Валери. – Ты теперь остаешься за старшего, должен о них заботиться. Я позвоню вам, как только сдам экзамены. Или не позвоню, если вдруг решу спрыгнуть с центрального моста, в случае неудачи.

– Ты там всех испугаешь, и они тебя возьмут без экзаменов, – Луис потрепал сестру за щеку, – у тебя все получится. Мы все верим в это. А ты следи за Авророй, не давай ее в обиду.

Об остальных диалогах во время прощания упоминать не хочется, хоть и были среди них весьма забавные. Всегда одно и тоже – теплые слова, объятия, поцелуи, печальный блеск в глазах.

Я провожала Франца взглядом до вагона, он несколько раз оборачивался, открывал рот, чтобы сказать что-то, но, засомневавшись, снова отворачивался. До самой последней секунды я думала, что он не уедет… не сможет уехать, оставив меня на этом перроне с кучей проблем, которые мы создали вместе.

Он смог. Он прекрасно осознавал, что теряет меня, отдает другому человеку, разочаровывает, и все же сел в поезд. А мне хотелось, чтобы он остался. Проснувшись утром, я поняла, что не хочу его терять. Думала об этом всю дорогу до вокзала, в миг наших последних объятий, все время, пока его фигура отдалялась от меня. Только ему не осмелилась сказать об этом.

Глава 10

Моей нездоровой привычкой стало закрывать перед сном глаза и представлять море, теплый песок под босыми ногами, шум волн и звуки мимо проплывающих кораблей. И каждый раз, стоя у пристани, я ждала Франца, и он всегда приходил. Загорелый, с сияющей улыбкой, с серыми морскими глазами, выделяющимися на фоне утонченного лица, с волосами пшеничного цвета, в которые я с удовольствием запускала свои пальцы. Он поднимал меня над землей, кружил, прижав к своему крепкому телу, вновь опускал, касаясь губами моего плеча. Потом мы, взявшись за руки, прогуливались по побережью и не переставали говорить о наших чувствах.

Мы часто живем одними лишь воспоминаниями и в один момент осознаем, что больны. Променяв реальную жизнь на картинки из памяти, мы становимся безумными мечтателями, теряющими всякий интерес к окружающему миру.

Я понимала, что воспоминания – это единственное, что еще связывает меня и Франца, и пока мы помним наше лето, мы думаем друг о друге.

Я видела его прежним – свободным, не обремененным тяжестью мыслей. Таким, каким он был в первый месяц нашего знакомства. Этот образ запечатлелся в моей памяти, эти дни снова и снова манили меня. Тогда мы только притягивались, мы были загадкой, которую хотелось разгадать. А теперь мы стали сами себе чужими, но близкими друг другу.

Неужели я любила его только за те воспоминания, которые он подарил мне? За серость глаз, гармонирующих с видом моря, который служил нашим фоном, за голос, сливающийся с шумом морского прибоя.За каждый миг рядом с ним, который вдохновлял меня… Значит, как только воспоминания сотрутся в памяти, чувства тоже исчезнут?

– Тебе нужно купить снотворное, если уже второй день не можешь заснуть до самого рассвета, – сказала Валери, вновь застав меня среди ночи с открытыми глазами.

– Мне тоже так кажется, – ответила я, отвернувшись к стенке.

В первую ночь мне было тяжело засыпать без Франца. С ним я совершенно забывала о сне, в последние ночи мы не спали, мы растягивали время, как могли, жалея каждую секунду, не подвластную нашим чувствам. Я лежала в постели, все еще сохранившей его запах, обнимала подушку, с которой он спал, и жмурила глаза, не позволяя слезам скатиться по щеке. Казалось, будто моя жизнь перестала нести в себе какой-то смысл, отказавшись от него.

– Я вижу, Аврора, ты скучаешь по нему. Ты потеряла всякий интерес к жизни, а рядом с ним у тебя святились глаза.

– Пройдет, Валери. Это только первое время.

– Не знаю. Ему тоже тяжело, наверное. Но это ваше обоюдное желание.

– Это вынужденное решение.

Через три дня мне удалось с непосильным трудом влиться в привычную жизнь. Я целыми днями работала, отвлекаясь лишь на разговоры с Валери, которая коротала время за учебниками по медицине. Мы почти не выходили из дома, не хотелось верить в то, что лето окончательно покинуло нас. Иногда возникало желание выйти на балкон и погреться в лучах утреннего солнца, но ветер заставлял передумать, и мы закрывали окна, не избежав разочарования.

В один день, заранее обреченный стать скучным, наш покой нарушила Рене, ворвавшись в дом, словно ураган, с печеньем и новым альбомом Сэма Смита. Мы провели волшебный вечер, лежа на полу, слушая в пятнадцатый раз песню « I'm Not the Only One», в которой поется:

You and me, we made a vow

For better or for worse

I can't believe you let me down

But the proof's in a way it hurts.

Мы поклялись друг другу в верности,

Что бы ни случилось.

Не могу поверить, что ты подвела меня.

Но доказательства таковы, что мне больно.

В шестнадцатый раз я не выдержала и разревелась, закрывая лицо пачкой от печенья. Рене и Валери успокаивали меня, но, по привычке, которая сохранилась у меня с детства, в случае утешения, я заводилась еще больше, и моими слезами в тот вечер можно было заполнить целый океан. Зато я излила всю душу, еще долгое время после этого мне не хотелось плакать. Может быть, хотелось, но я не могла.

Пришлось все рассказать Рене. Точнее, это сделала Валери, пока я прогуливалась в одиночестве до магазина под предлогом купить хлеба. Я не сердилась на нее, мне самой давно следовало поделиться своими проблемами с такой мудрой, взрослой женщиной. Я не видела в глазах Рене осуждения, и думала о матери, которая так отличалась от нее. Ей я боялась раскрыться, становилось неспокойно и отчего-то страшно, когда я представляла наш разговор с матерью после моего длинного монолога.

– Моя милая, тебе следует разобраться в себе. Сложно пережить этот возраст, когда от тебя требуют серьезных решений, а ты не готова их принять. На хрупкие плечи вдруг наваливается такая тяжелая ноша, которую порой невозможно вынести. Но, важно понять, ради чего хочется жить. От решений, принятых тобой сейчас, зависит твое будущее.

– Я отказалась от Франца, потому что не видела нашего с ним будущего. Мне вдруг стало так страшно, Рене… не чувствовать никакой почвы под ногами. Он сам стоит на шаткой поверхности, а если я встану рядом с ним, мы разобьемся.

– Вы разобьетесь или ваши мечты? А если вы сможете приспособиться к реальности, пережить эти трудности вместе и обрести что-то новое?

– А если нет?

– Придется чем-то жертвовать, Аврора. Франц мне показался искренним молодым человеком, я сразу заметила, как он смотрит на тебя. Но правильнее было бы дать ему время. Может, его чувства погаснут со временем, да и твои тоже. Время – лучший помощник.

– Но у меня нет этого времени. Я чувствую, что если не сделаю что-нибудь, то пострадает минимум один человек.

– Гай. Ты боишься разбить сердце Гаю.

– Нет, Рене. Я боюсь убить Гая.

– Я тоже боюсь за него.

– Видишь, это замкнутый круг. У меня кружится голова от всего происходящего. Проще взять ластик и стереть себя как рисунок карандашом на бумаге. Я ненавижу брать на себя ответственность за чужую судьбу.

– Вы не встречались с Гаем после того случая с кольцом?

– Нет, и, слава богу. Я надеюсь, что Гай забыл про меня.

– Боюсь, ему легче забыть о себе, чем о тебе. У него уже давно в груди бьется твое сердце.

– И мне придется вырвать свое сердце? Он умрет, понимаешь.

– Мне жаль тебя, моя маленькая девочка. Но если Господь посылает тебе такие испытания, значит, ты с ними справишься.

– А я ведь нагрешила, Рене… Господь просто отвернулся от меня. И теперь я совсем одинока.

– Нет, Аврора. Тебе следовало бы сходить в церковь и исповедаться.

– Я не смогу сделать этого, пока живу во лжи.

– Ты справишься. У тебя чистая душа, все мы не без греха. Главное – видеть свои изъяны и стараться искоренить их.

– А любовь – это тоже изъян? Тоже недостаток?

– Любовь – это дар, который можно обратить в проклятие. Все зависит от нас, от того, как мы распорядимся этим даром.

– Мое счастье никого не должно сделать несчастным. Помнишь? Мама любила повторять эту фразу.

– Твоя мама альтруист. Она умеет думать об окружающих ее людях и это прекрасно. Но, бывало, она страдала из-за этого.

– Она меня никогда не простит.

– Простит. Но не сразу поймет. Будь к этому готова.

Я стояла возле университета и нервно теребила пуговицы на жакете. Посматривала на часы, стрелки которых чертили уже второй круг на циферблате, а Валери все не показывалась на горизонте. Я долго смотрела на маленький фургон для продажи кофе, в итоге сдалась и заказала себе большой эспрессо. Продавец, симпатичный парень в зеленой кепке, протянул мне стаканчик и бумажный пакет.

– Что это? Я просила только кофе.

– Это круассаны с яблочной начинкой. Вам нужно набрать вес.

– Вы шутите? – Улыбнулась я.

– Нет. Почему вы смеетесь?

– Обычно, мужчины просят похудеть, а не потолстеть.

– А мне нравятся девушки с формами, – не без гордости заявил он, – и я стараюсь их подкармливать, как только попадается удобный случай.

– А ваш начальник нормально к этому относится?

– Это моя машина. Я делаю все, что хочу.

– Здорово.

– Хотите прокатиться? – предложил он, пока его губы растекались в добродушной улыбке.

– Сейчас?

– Ну да.

– Эм… я жду подругу. Она должна подойти с минуты на минуту.

– Только поэтому?

– Нет. Я не сажусь в машину к незнакомым людям.

– Но мы же познакомились. Точнее, почти познакомились. – Он протянул мне свою руку. – Меня зовут Лука. А вас?

– Аврора. – Я ответила на рукопожатие. – Вы очень настойчивый молодой человек.

– Нет, просто вы мне понравились. – Честно признался он.

К счастью, наш неопределенный разговор прервала Валери. Она выхватила из моих рук круассаны и закружилась, прижимая бумажный пакет к груди. Мы с Лука переглянулись и оба одновременно засмеялись.

– Твоя подруга ненормальная. – Сказал он, пожав плечами.

– Я знаю.

– Аврора, ты чего стоишь там как вкопанная? Я сдала экзамены, понимаешь? Я стану врачом!

– Что? Ты серьезно?– Я сунула стаканчик с кофе в руку парня и подбежала к Валери. Теперь мы кружились вместе, заливаясь громким смехом. Я попыталась поднять ее, но она оказалось тяжелей, чем я думала, и мы обе оказались на земле.

– Да они обе ненормальные, – произнес Лука, поднеся ладонь к щеке.

– Сделай нам по капучино, Лука, это нужно отметить, как следует, – сказала я, смеясь.

– Ипобыстрее, пожалуйста, – добавила Валери, пытаясь подняться на ноги.

Мы шли по городу, опьяненные радостью, держались за руки и не переставали смеяться. У входа в парк остановились, чтобы позвонить Луису. Тот, услышав новость, орал в трубку как маленький ребенок, судя по недовольному лицуВалери, она уже успела десять раз передумать, что позвонила брату. Ее поздравляли счастливые родители, после – Тео, который обедал у них дома. Потом Валери назвала имя, которое пробудило во мне еще не погасший огонь. Я ухватилась за железные ворота, пока она с осторожностью разговаривала с Францем.

– Как он? – Спросила я, когда мы прогуливались по узкой тропинке вдоль осеннего сада.

– Нормально. Нашел какую-то работу.

– Это хорошо.

– Видишь, у Франца получается. И ты попробуй.

– О чем ты?

– Ты поняла, о чем я. Франц может жить без тебя, он сел в поезд, уехал, не сорвался и приехал обратно, не звонит тебе и не пишет. Может, он снова влился в свою жизнь, бегает по утрам, играет в футбол, а ночью пропадает с друзьями на дискотеках. Это его жизнь, и поверь, он ее обожает.

Валери замолчала, боясь, что ее слова могут подействовать на меня самым плохим образом.

– Если это все так, я искренне порадуюсь за него.

– Прости, я погорячилась.

– Совсем нет. Иногда мне нужно помогать открыть глаза, в последнее время сложно это сделать самой.

– У тебя все будет хорошо, – сказала она, остановившись, – поверь мне.

Я снова проверила электронную почту, но желанного письма там вновь не оказалось. Валери заметила мое огорчение.

– Может, ты позвонишь этой писательнице? Вдруг она потеряла твои контакты.

– Нет, скорее всего, наброски моего романа ей не понравились. Но она не хочет меня расстраивать.

– Не делай поспешных выводов. Я тоже не верила в свои силы, но поступила. И тебе стоит поверить в себя.

– Ты бы хотела прочитать мой роман? – спросила я, отстранившись от экрана монитора и протерев глаза.

– Конечно. Я уверена, что это шедевр.

– Тогда я распечатаю его для тебя.

– Давай. Я постараюсь оценить его объективно. Но ни капельки не сомневаюсь в твоих писательских способностях.

Тем же вечером я передала Валери большую стопку распечатанных листов. Она запаслась конфетами и устроилась на кровати. Я разговаривала по телефону с родителями, при этом старалась показаться счастливой и довольной жизнью, потом легла рядом с Валери, мы завернулись в большой плед и я, в первый раз за последние дни, крепко уснула.

Меня разбудила Валери. Кто-то настойчиво звонил в дверь, а рыжая девушка спихивала меня с дивана.

– Ты кого-то ждешь? – Спросила она, когда я села на кровать, отогнав сон.

– Нет. Может, это Рене.

– Звонят уже больше пяти минут. Я побоялась открывать.

– Трусишка.

Я встала с постели и направилась к входной двери. Неохотно посмотрела в глазок, и меня насквозь пронзило зловещей молнией в эту секунду. Я медленно открыла дверь и впустила в квартиру промокшего Гая.

– Дождь начался, а у меня нет зонтика. – Сказал он, вяло улыбнувшись.

– Я сварю тебе какао. Проходи.

– Аврора, ну кто там? Призрак или зомби? А, может, какой-нибудь красавчик, который влюбился в меня на улице и по запаху нашел квартиру?

Валери замерла, когда зашла на кухню, увидела меня и Гая. Она пробежалась глазами по нашим смущенным лицам, и, ощущая неловкость, принялась извиняться.

– Это Валери. А это Гай. Вы наслышаны друг о друге.

– Да, конечно. – Гай не растерялся. – Приятно познакомиться.

– И мне… – пробурчала Валери, не поднимая головы.

–Будешь какао? – Спросила я у рыжей девушки, та неопределенно почесала затылок.

– Посиди с нами. – Попросил ее Гай. – Познакомимся поближе.

– Эээ… ну ладно.

Спустя час мы беседовали как старые добрые друзья. Валери рассказывала Гаю о своей жизни в деревне, он рассказывал про страны, в которых успел побывать, а я, в основном, молчала, иногда вставляла короткие реплики по теме.

Наконец, Валери нашла повод оставить нас вдвоем. Когда она ушла, на кухне воцарилось молчание. Никому не хотелось начинать разговор первым, но Гай взял такую ответственностьна себя, как обычно.