Неизбежность. Говорят, любовь делает человека бессмертным. Но так ли это, если ваше время истекает?

Вечеринка в честь окончания высшей школы
Мелани

Джастин отводит меня на кухню огромного особняка. Он явно желает мне что-то высказать, ибо на кухне гробовая тишина, когда в остальной части дома музыка взрывает перепонки. Какой-то странный парень ходит вокруг обеденного стола. Джастин выпихивает его за дверь, подходит ко мне и пилит взглядом.

Мне плевать на него, плевать на всё, что сейчас со мной происходит. Я хотела добиться многого, но есть ли смысл биться головой об стену, если твоё время ограничено? Безусловно, нет.

– Ты что-то хотел?

– Может, ты перестанешь напиваться? Я тебя не узнаю, Мел, – Джастин выхватывает из моих рук бутылку мартини.

– В этом доме все пьют, – смеюсь я и тяну бутылку обратно.

– Прости, но я больше половины из них не знаю, а ты мне всё-таки друг.

– Ты ведь тоже уже выпил, не прикидывайся трезвой головой. Отдай бутылку.

– Что, чёрт возьми, с тобой происходит?

– Ничего, а что со мной должно происходить?

Он поджимает губы и, кажется, злится. Волнение окутывает моё тело, ещё немного и я не выдержу, выскажу ему всё, что думаю. Скажу, что мне больше не нужны друзья, что смысла в моей жизни ровно столько же, сколько мартини в этой бутылке, которую мы тянем друг на друга, – ровно на несколько глотков.

– Ты пару дней назад и ты сейчас – это два совершенно разных человека.

– Если тебе не нравится, что в твоем окружении водится такая, как я, то можешь больше не общаться со мной, я не обижусь.

Отпускаю хватку за мартини, пусть Джастин утешит своё эго, что смог отобрать у меня алкоголь, и принимаюсь обыскивать кухню в поисках зажигалки или спичек. Открываю шкафчики один за другим, но ничего подобного в них не попадается.

– Мел…

– Проваливай, ведь я такая плохая.

– Не неси чушь.

– Мне кажется, или ты пытаешься до меня достучаться?

– Так и есть, – сухо произносит он.

– Значит, как идти на выпускной бал, то у тебя есть более подходящая персона. А как почитать морали, так сразу: «Мелани, ты – мой друг».

К моим глазам подкатывают слезы, я быстро отворачиваюсь и успокаиваю себя, чтобы Джастин не заметил моей слабости. Душераздирающая боль, когда дружба становится не такой как раньше. Я не хочу ничего ему говорить. Мне не нужно его жалости. Пусть жалеет других.

– Она ведь тоже моя подруга.

– Однако, ты выбрал из нас двоих именно её, а кое-кто, не буду тыкать в себя пальцем, на выпускном был без пары.

– И это причина твоего распутного поведения?

– Не смеши меня, я не убиваюсь из-за парней.

Я нахожу зажигалку на подоконнике, достаю из заднего кармана джинсовых шорт пачку сигарет. Джастин тем временем направляется к раковине, а я молча наблюдаю за тем, как он выливает алкоголь, опустошая бутылку. Не хочу никак комментировать его поступок. Ни этот, ни какой-либо другой. Но когда расстояние между мной и парнем сокращается, я просто протягиваю руку перед собой.

– Не подходи ко мне, – невзначай вырывается из меня.

Он пытается взглядом задобрить меня, но я не убираю руку – так же держу дистанцию. Мы молчим, а после Джастин не выдерживает – разворачивается и уходит прочь, хлопает дверью. До меня доносятся звуки знакомой песни, и что-то хрупкое ломается во мне. Все веселятся, а я скатываюсь вниз по стене, затягиваюсь никотином и утыкаюсь головой в колени. Снова затягиваюсь и снова, и снова.

Когда сигарета кончается, я пытаюсь ухватиться за мысль, что жизнь не обрывается на ссоре с Джастином. Праздник не прекращается. Ещё есть время. Сердце бьется. И, несмотря на причиненную ему боль, есть смысл найти в себе силы зарыть это подальше в душу. Есть смысл дышать.

Я поднимаюсь и выхожу из кухни в шумный зал, окутанный светомузыкой. Здесь я чувствую себя комфортней. Однако в скором времени у меня начинает кружиться голова, вынуждая меня подняться наверх в одну из спален. На удивление она оказывается пустой. Я плюхаюсь на кровать с надеждой немного отдохнуть. Но слышу, как захлопывается дверь, а затем и мужские голоса:

– А вот и птичка в клетке, – говорит один.

– Кто первый, Джо?

– Что вы тут делаете? – взволновано спрашиваю я, но тон голоса стараюсь сделать уверенным.

– Мы пришли развлечься, крошка.

Во мне просыпается страх. Я не успеваю придумать ничего более подходящего, и говорю:

– Мой парень сейчас придет сюда, ребят, так что поищите другую игрушку.

– Смеешься? У тебя парень? Ты же вечно одна ходишь.

Это как удар под дых. «Вечно одна ходишь».

Парень с широкими плечами двигается ко мне, я разглядываю в темноте только два силуэта. Если их двое, то у меня еще есть шансы выбраться из этой комнаты. Я подрываюсь с кровати, но и шага от неё сделать не успеваю. Тот парень, что крупнее, толкает меня обратно, я падаю на холодную простынь.

– Твари, вам что, больше делать нечего?

– Ты ведь тут лежала и скучала, бедняжка.

– Ублюдок, – выкрикиваю я, а он в ответ дает мне сильную пощечину.

Второй извращенец заламывает мне руки и крепко держит их. Я извиваюсь, пытаясь вырваться из противных рук. Урод, поднявший руку на девушку, снимает с меня шорты, я не перестаю бороться и снова получаю очередную пощечину.

– Не трогайте меня. Мой отец – коп.

Они не останавливаются.

Я кричу, но кто придёт на помощь в этом чертовом доме, где даже своего собственного голоса не слышно? Я остаюсь без майки, которую снимают настолько небрежно, что царапают мое тело. Кое-как им удается снять и бюстгальтер. У меня практически не остается сил, я кричу уже хриплым голосом, захлебываясь в слезах.

Один из парней садится на мой живот, расстегивая передо мной ширинку, второй до сих пор держит мои руки. Я чувствую вонь пота от одного из парней, и меня чуть ли не выворачивает наизнанку. Мне становится тяжело кричать. Клянусь, это самый ужасный день в моей жизни.

Лучше бы я покончила с собой сразу, как узнала о дате смерти.

Во мне потухает стремление противостоять, я пускаю ситуацию на самотёк. Как-нибудь переживу и эту трагедию. Помучаюсь несколько лет, а потом спокойно умру. Обо мне даже никто не вспомнит. «Вечно одна ходишь».

Слышу, как кто-то врывается в комнату, но ничего не вижу. Мои глаза тонут в слезах, а голоса у меня не осталось. Тело больше не сдавленно весом парня, но мои руки всё ещё в крепкой хватке. Я бы вырвалась из них, только нет уже ни сил, ни желания.

В комнате разворачивается какая-то разборка, громкий грохот, непонятный шум. Осознаю, что в комнате есть кто-то ещё, кроме этих умалишенных. Мой единственный шанс, моя единственная надежда.

– Мелани, – голос Джастина совсем рядом.

– Ты здесь? – хрипло произношу я.

Мои руки освобождаются. Кто-то бежит прочь из комнаты.

– Трус, я найду тебя, – кричит Джастин ему в след.

Я плачу и сворачиваюсь в клубочек, до сих пор трясясь то ли от страха, то ли от холода. Парень укрывает меня пледом. И мне ужасно стыдно перед ним.

– Говорил же, не пей, – твердит Джастин повышенным тоном. – А что если бы я не успел, Мелани? Что бы было? Ты представляешь себе, чем это могло обернуться?

– Я бы умерла.

Знал бы он, что это вопрос времени.

Джастин ложится рядом и смотрит в потолок. Мы молчим. Меня охватывает чувство стыда, ведь ему пришлось вступаться за меня, а ещё он видел меня почти что голой. Я прячусь под одеяло с головой и тихонько плачу.

Глава 12
Джастин

– Он перепрыгивает через перила моста и едва держит равновесие, представляешь, – Эмили рассказывает настолько увлеченно, что я забываю о еде и перестаю жевать. – Тогда я спрашиваю у него: «Сколько тебе осталось?».

– И что он говорит? – интересуюсь я.

– Он говорит, четыре дня, это значит, уже завтра его не станет. Я стараюсь отговорить его, зачем тогда прыгать? Это так же бесполезно, как идти наперекор своей судьбе и пытаться спастись. Это равносильно, как цепляться за жизнь, которая нам все равно не достанется. Это не имеет смысла точно так же, как исполнять свои мечты, не имея возможности вдоволь насладится ими

– Эмили, ты молодчина, что смогла остановить его.

– Постой, Джастин, ты даже не догадываешься, какой ценой мне это далось. Он стал спорить со мной, что всё-таки есть смысл исполнять свои мечты.

– Но ведь, исполняя мечты, мы только привязываемся к жизни и этому миру. Куда легче уходить, когда тебя никто и ничто не держит.

– До того момента я придерживалась такого же мнения. Но парень задал мне всего один вопрос, делала ли я что-нибудь бесшабашное, что-нибудь безумно похожее на исполнение мечты. На что я отрицательно покачала головой. А он хитро улыбнулся и одним ловким движением перекинул меня через перила на узкий выступ моста.

Я нервно глотаю слюну, ожидая продолжения рассказа. Но Эмили не спешит, встает из-за стола и относит свою тарелку в раковину. Затем возвращается и начинает хлопать глазами.

– Мы не спрыгнули с моста, конечно же. Просто за те секунды, пока я находилась на грани полета вниз, я стала больше ценить жизнь. Я безгранично благодарна этому парню.

– Если бы мы все совершали безумные поступки, наше существование на этом свете было бы более увлекательным.

– Ты совершал нечто подобное? – она остро смотрит мне в душу.

Я отвожу взгляд куда-то вниз, вспоминаю, как я шатался по барам некоторое время моей жизни, как упивался в дерьмо и разносил уличные предметы интерьера. Словно это было вчера, вспоминаю, как валялся в саду и рыдал, цепляясь за травяной покров, как за последнюю надежду, так не хотел возвращаться в этот дом. В дом, который теперь стал до боли пустым. Снова пил, снова дебоширил. Ввязывался в дурные компании, получал кайф, думал, наконец-то моя жизнь наладилась. Однако я думал так, пока действовала очередная доза. Я легко втягивался в споры, получал за свой длинный язык ударами по ребрам, по лицу, которое почти всегда было изувеченным.

– Фишер, – протягивает домработница, и я возвращаюсь в реальный мир.

– Нет, Эмили, я просто прожигаю жизнь в серых буднях.

– Может вытащить тебя куда-нибудь? Знаешь, у моей знакомой в следующем месяце будет фотовыставка, а потом вечеринка до утра. Или хочешь, сходим в зоопарк или куда-нибудь ещё?

– Спасибо, Эм, но я не маленький. Захочу – схожу, – я отодвигаю тарелку от себя, в знак того, что прием пищи окончен.

– Извини, – она встает и поспешно убирает мою тарелку.

Я хватаю девушку за руку и смотрю на нее снизу вверх. У неё высоко собранный хвост, а по бокам распадаются две пряди, едва касаясь ключиц. На мгновение задерживаю своё внимание на этом. Она молчит. А я лезу свободной рукой в задний карман джинс, достаю оттуда белый конверт и протягиваю его брюнетке.

– Это за прошлый месяц.

– Спасибо, – она посылает легкую улыбку. – Но ты ведь знаешь, что мои услуги стоят намного дешевле, чем ты их оцениваешь.

Отпускаю её руку, не сказав и слова. И удаляюсь в зал, пока домработница занимается выполнением своих обязанностей. Чуть позже, проводив Эмили, ловлю себя на мысли, что за завтраком я совершенно не наелся.

На кухне одна стена заставлена шкафами с металлическим бело-синим корпусом и полками из нержавеющей стали. Я разогреваю в микроволновой печи половинку булочки и съедаю её, пока горячая, намазав сверху яблочным вареньем. Затем ем овсяные хлопья с соевым молоком. Все это я запиваю чашечкой травяного чая.

Накидываю на себя джинсовую куртку, в спешке забегаю в ванную, чтобы воспользоваться парфюмом. Говорят, девушки ведутся на это. Мной же управляет цель всегда оставаться приятным человеком, а не превратиться в вонючего изгоя под конец рабочего дня. В «Дороти» навряд ли люди будут долго сидеть у стойки с парнем, от которого разит потом. На лестнице встречаюсь с Джеком, глажу его рыжую шкурку и спешу вниз.

Во дворе до такой степени тихо, что становится страшно. Если кто-нибудь захочет меня убить, мой же дом и вся прилегающая к нему территория – отличный выбор для места преступления. Родственников у меня нет, да и постоянных гостей тоже не бывает – чем не отличная мишень? Убей, да и живи в этом особняке вместо прежнего владельца.

Сам смеюсь со своих рассуждений. Я завожу машину, взятую напрокат по совету Мелани. Роюсь в бардачке, в поисках жвачки, которую прикупил вчера. Затем жду, когда стрелка на наручных часах достигнет 12, и срываюсь с места.

В Кливленде сегодня солнечно, и люди, спешащие по улицам, почему-то кажутся немного добрее обычного. Мы все надеемся на чудо, когда погода заставляет наши души радостно петь. Я улыбаюсь как психически больной, которому удалось сбежать с места заключения.

Заезжаю по пути в лотерейный клуб, чтобы сделать свои ставки на Mega Million. Суть заключается в том, что ты должен угадать пять номеров в диапазоне от одного до семидесяти пяти и шар «мегабол» в диапазоне от одного до пятнадцати. Результаты совпадений известны уже на следующий день. А с каждым совпадением шансы выиграть джек-пот увеличиваются. Я не ясновидящий, но всё же вера в удачу во мне ещё есть, поэтому я ставлю ставки на 3, 7, 29, 48, 60 и 12.

В «Дороти» тихо, только несколько столиков заняты нашими постоянными клиентами.

– Как ты, Майк? – спрашиваю я, когда появляюсь на кухне.

– Вы с Кайлом, смотрю, вошли во вкус опаздывать.

– Извини, ничего не могу сказать в свое оправдание.

– Всё в порядке, Фишер, я лишь хотел сказать, что сегодня ты остаешься в ночь. Кайл своё тоже получит, но позже.

– Что ж, мне не привыкать, – протягиваю я, улыбаясь.

Отправляюсь к барной стойке, и пока нет клиентов, я привожу в порядок рабочее место, расставляя аккуратно бутылочки со спиртным, протирая полки, бокалы и кое-какие инструменты.

Оказывается, грейпфрут можно очистить таким образом, что остается только лишь мякоть, без горьковатых перепонок. Я этого не знал. А Майк проводит мне бесплатный мастер-класс. Я завороженно смотрю, как кожура превращается в одну неразрывную ленту, и пробую сам. Мне нравится ощущать липкий сок на своих руках

Проходит больше половины рабочего дня, а Кайл до сих пор не объявляется. Не думаю, что есть смысл беспокоиться. Он всегда относился к работе слишком просто, никогда не держался за нее.

Справившись с очередным заказом, я принимаюсь нарезать лайм для коктейлей. До меня доносится знакомый смех, я направляю внимание в сторону входной двери напротив меня. Мелани такая милая в платье в стиле Baby Doll. Светлая Мелани и Кайл. Они заявляются вместе, говорит ли это о чем-либо? Я нервничаю, но делаю вид, что упорно занят своим делом. Когда Мелани садится за стойку, а Кайл здоровается со мной, мне не остается выбора и приходится поднять голову.

– Замечательный день, – провожаю друга взглядом, пока тот идет готовиться к работе. – Какими судьбами, Мел?

– Захотелось посмотреть на место, где вы работаете.

– Хочешь перекусить?

– Скорее, выпить.

– Так сразу, – я удивленно растягиваю улыбку.

– Нужно набраться храбрости, – говорит она и пристально смотрит в мои глаза.

И я тоже не могу отвести от неё взгляд, мне жутко интересно, для чего хрупкой девушке понадобилась храбрость.

Глава 13
Мелани

Я не здороваюсь с Саймоном, когда мы сталкиваемся в коридоре перед завтраком. Он тоже держит себя на высоте и думает, что я заговорю первая. Он даже не набирается смелости посмотреть мне в глаза. Никогда раньше он не вёл себя подобным образом.

Мне некомфортно находиться за одним столом с Беллами. Его поведение заставляет меня почувствовать, что я нахожусь не на своём месте. Кажется, что все вокруг желают одного – чтобы я исчезла.

Мы – люди – такие любители накручивать себя на пустом (ну, или почти пустом) месте. Навязываем себе дурные мысли, воображаем, что о нас думают окружающие. Полагаем, что каждый замечает наши разноцветные носки, оторванную пуговицу, осыпавшуюся тушь. Как будто мир крутится вокруг нас, мы – центр вселенной. Но это не так. Это эгоцентризм, который нужно выбивать из себя изморами. Каждый раз когда думаешь о других – затыкать поток мыслей. Некоторые, используют для этого медитативные практики по успокоению ума, в которых нужно концентрироваться на моменте здесь и сейчас. Некоторые – заливаются алкоголем – сомнительная панацея.

По-моему, все за столом замечают напряженную обстановку, но никак не реагируют. Это правильно, иначе действует принцип: скажешь слово, взорвется вулкан.

Пережёвывая пищу, я думаю о Джастине. Пытаюсь понять, какими могут быть причины, почему он делает вид, будто мы не были знакомы раньше. Ведь он когда-то был для меня самым близким. Был. А потом исчез. И спустя столько времени судьба сталкивает нас таким нелепым образом, приписывая мне убийство лучшего друга.

Можно опровергнуть. Лучшие друзья не теряют связи на года, не исчезают просто так, не перестают участвовать в твоей жизни. Они знают кто ты, чем любишь заниматься, как проводишь свободное время, какие фильмы и музыку предпочитаешь. Зачастую они знают нас лучше, чем мы сами.

И получается, что у меня таких друзей нет. Я ни за что не расскажу Эбби о своём дополнительном заработке, каким путём мне достаются деньги. Я оберегаю её просто потому, что навряд ли она станет продолжать общение с убийцей. Это аморально.

Когда-нибудь я просто уеду в никуда, перестану отвечать на сообщения и звонки, не буду слать открытки по праздникам. Я поеду на встречу к своему последнему дню, и никто об этом не узнает. Наверное, я отправлюсь в путешествие по теплым побережьям, буду слушать музыку волн у костра, танцевать с ветром и громко смеяться.

У меня возникает мысль, а что если Джастин тоже хотел бежать ото всех? И какие основания у него могли быть на это?

Сара приносит апельсиновый сок к столу, разливает его по стаканам, а после присаживается рядом со мной.

– Сара, завтрак как всегда изумителен, – я стараюсь хоть как-нибудь разрядить обстановку.

– Спасибо, милая.

К моему удивлению, никто не решается вставить и слова. Постепенно, количество человек в комнате уменьшается. Теперь нас четверо: я, Сара, Рик и Саймон.

За окном появляется солнце, его лучи предательски ослепляют меня. Щурясь, я доедаю порцию супа, стукая ложкой о тарелку.

Саймон встает из-за стола, но не уходит. Я чувствую, как его взгляд проходит через меня, словно рентгеновский луч, отчего на руках волосы встают дыбом. Я отодвигаю тарелку от себя и, наконец, поднимаю голову.

– Чез приедет послезавтра вечером. Будь добра, Мелани, проинформируй Лану и прочисть ей мозги, мне совсем не нравится её поведение.

Он удаляется из столовой, стуча туфлями по мраморному полу. Даже не дождался моего ответа. «Будь добра, Мелани» – звучит эхом его голос в моей голове. Я нервно стучу пальцами по столу, а после перевожу дыхание:

– Кто-нибудь знает, чем ему не угодила Лана в этот раз?

– Это, конечно, не моё дело, – говорит Рик, откусывая кусок хлеба, – но меня подбешивает, что она ноет в камере так громко, будто ей подсунули мегафон.

– Рик, она девушка, – вступаю я в защиту. – Что ты знаешь о том, каково им здесь в первое время? Ты же человек, ты должен понимать, что когда тебя ограничивают в свободе – это не жизнь. Поставь себя на их место…

– Ты сама её привела сюда, причем за ручку. Привела – молодец. Дальше это не твоя забота. Пусть её имеют, а Саймону отстегивают купюры. Разве ты не заинтересована в увеличении семейного благосостояния?

– Черт, о какой человечности может идти речь? – чуть ли не крича, я встаю из-за стола, царапая пол ножками стула.

В коридоре пытаюсь успокоиться, хожу туда-сюда, считаю свои шаги. Досчитав до ста, мчусь к Лане. Я ещё не придумала, что скажу ей в глаза. Соврать, что все будет хорошо, или сказать правду, убив надежду девчонки одной фразой?

Меня пропускают в камеру с тусклым светом и дают ровно пять минут на разговор. Лана ещё спит, я сажусь возле неё и аккуратно трясу её за плечо. Замечаю, что на полу стоят две тарелки с едой, к которым девушка так и не притронулась. Она открывает глаза и, испугавшись, вскакивает и прижимается к стене, поджимая под себя ноги.

– Это я, тише, всё хорошо, – говорю я.

– Я думала, ты больше не придешь.

– Извини, у меня много дел. Я еле выкроила минутку, чтобы заскочить к тебе.

– Мне так страшно, – она сковывает руки на груди и опускает голову. – Я хочу на улицу, я хочу ходить по магазинам, я хочу разговаривать с людьми. Я хочу жить.

– Всё будет хорошо, – громко говорю я. – Правда. Только обещай, что ты обязательно поешь, ребенку это необходимо.

Она кивает и ничего не говорит в ответ. Я смотрю на часы, а потом направляюсь к двери.

– Когда? – шепотом протягивает рыжеволосая.

– Потерпи несколько дней. Всё наладится, обещаю.

Сообщение на телефоне:

«Трейс Дэвисон. Линкольн Парк. Через два часа.»

Прикреплено фото мужичка лет тридцати восьми – сорока. Солидный бизнесмен, имеющий в запасе, наверное, не один десяток лет жизни.