Май застал немного дефицит этого лакомства, но когда я пошла в школу, оно было доступно практически в каждом магазине, а фразу, в итоге, я стала ощущать как проклятье. Потому что любая дружба со мной – маленькой Мирой – заканчивалась так же стремительно, как вкус у дешёвой жвачки.

Я росла очень контактной и доброжелательной, в любви родителей и заботе старшего брата, обожала общаться и делиться всем, что у меня есть, но никак не могла найти настоящих друзей. Все попытки подружиться с ровесниками заканчивались кошмарными провалами и моими горькими слезами.

Так продолжилось и в институте. Знакомилась с ребятами или со мной заводили знакомство, потом оно перетекало в дружбу, я начинала открываться людям, делиться своим счастьем или сопереживать, когда они в этом нуждались, но друзья исчезали или сливались.

Мира. Дружба. Жвачка… Конец.

Много рефлексировала и думала, что проблема во мне, что я, похоже, не умею дружить, пока, однажды, не встретила в уборной одного московского клуба Снежану.

Эта девчонка ворвалась в мою жизнь так стремительно, что я даже не сразу поняла, что у меня появилась настоящая подруга.

Мы просто обменялись номерами тогда, чтобы я смогла вернуть ей новую упаковку колготок, раз она не приняла деньги за них. Но Сежка чуть позже призналась, что уже в туалете почувствовала между нами настоящую связь и, не раздумывая, нырнула в дружбу, практически насильно навязывая мне своё общество, потому что я тогда уже мысленно похоронила всякие попытки с кем-то подружиться и решила, что мой удел – это общение с братом и стремительно меняющимися его компаниями по увлечениям.

Оказалось, что в настоящей дружбе нет зависти, выгоды или манипуляций. Что можно быть собой и не подстраиваться под настроение подруги. Можно быть открытой и не бояться, что человек потом использует твои слабости против тебя. Можно расслабиться, напиться в хлам из-за будничных проблем и знать, что о тебе позаботятся, доведут до дома и нальют стакан воды на утро. Можно кричать поддерживающие лозунги на защите диплома, когда все вокруг шикают и просят вести себя потише. И можно бесконечно делиться друг с другом всем.

К моему удивлению, своим внезапным появлением в моей жизни, Сежка открыла какой-то тайный портал связи со вселенной и мы, уже вместе, стали обрастать общими друзьями, которые до сих пор спасали меня от одиночества, потому что подруга переехала.

Сменив адреса много лет назад, мы редко созваниваемся, ещё реже видимся, но остаёмся самыми настоящими подругами, радуемся успехам и всегда готовы поддерживать друг друга столько, сколько потребуется.

Она уехала в Питер по любви. Но не к городу. Она всегда любила столицу, её ночные огни, суматоху в метро, московские пробки, прогулки и тусовки в популярных парках, открытые фестивали и уличные мероприятия. Просто её любовь к Олегу оказалась сильнее любой её любви к родителям, столице и даже ко мне.

И я невероятно рада за свою лучшую подругу.

– Только не говори, что звонишь из постели своего обаятельного парня только ради того, чтобы убедиться, что я выспалась!

Я громко рассмеялась её догадке.

– Промотала эфир Мира и видела твою наглую кудрявую голову в кадре, так что не волнуюсь и вполне себе хозяйничаю на твоей кухне, пока ты налаживаешь неожиданно бурную и популярную личную жизнь. Можете не прерывать свои сексуальные игрища, а я пока смотаюсь к родителям. – выдала Сежка длинную тираду, как только подняла трубку.

– Передашь им привет от меня? – тепло улыбнулась я.

– Несомненно! – тут же отозвалась она. – А в шесть вечера встречаемся на нашем месте! И только попробуй появиться без своего парня, чувствуя неловкость за представление, которое мы устроим или от того, что провела полдня без подруги в пользу этого красавчика. Я хочу тоже урвать кусок торта его популярности. – заявила подруга.

Судя по причмокивающим звукам, она доедала остатки бенто из холодильника.

– А моя популярность не подойдёт? – с нарочитой обидой в интонации спросила я.

– Ты ещё салага в мире соцсетей, подруга! А у нас ответственный вечер выхода из зоны комфорта! Мне кажется, Мир непременно должен узнать, какая ты на самом деле длинноухая Единорожка, прежде чем бесповоротно и окончательно в тебя влюбится. – хохотнула Сежка. – С меня колготки, с тебя – мороженое!

– Договорились! – хихикнула я.

– Понедельник! – дружно закричали мы в трубку и она нажала на отбой вызова.

– Никогда не видел, чтобы люди так радовались понедельнику. – улыбнулся Мир, на входе в спальню.

В руках у него был темный деревянный поднос, на котором расположились чашки и тарелка с сэндвичами. Я громко выдохнула, разглядывая, как он соблазнительно выглядит в одних обтягивающих бо́ксерах, держа в широких руках деревянную подставку с низкими бортиками. Мышцы на его ногах и руках красиво заходили, когда он аккуратно и очень грациозно опустился на кровать, подогнув одну ногу под бедро.

– Я решил, что нам не помешает подкрепиться. – доложил он, пока устраивался поудобнее.

– Ммм! Кофе идеальный! – промычала я, не дожевав кусок сэндвича и глотнула ещё немного обжигающего любимого напитка.

– У меня отличный учитель. – подмигнул парень.

– Твоя комната и правда похожа на тебя больше, чем вся квартира.

Я вовсю разглядывала детали и предметы мебели, которые совершенно не заметила, когда попала сюда два часа назад, распаренная жаркими поцелуями и нежными ласками ещё в кухне.

– Расскажи, как ты это видишь, визуализатор. – поинтересовался Мир. – В чем сходство?

– Она похожа на твою страницу в соцсети. Такая же лаконичная. Много воздуха и пространство распределено с умом. – стала пояснять я своё видение и задержалась взглядом на фотообоях.

Эту деталь я заметила прямо, как зашла, даже несмотря на обстоятельства, потому что её невозможно было не заметить. Вся стена в изголовье кровати была с изображением густого серо-зелёного тропического леса на вершинах гор, в тумане, плавно перетекающем в белесое небо под потолком.

– Даже гамма похожая! – я погладила лес на стене, и довольно зажмурилась, получив тактильное удовольствие от бархатистой фактуры обоев. – И комната, также, отражает твою творческую сторону личности: вещи на стуле, беспорядок на столе.

Мир моментально и очень умилительно сложил брови, будто извинился.

– Это классно! Не извиняйся! Такие вещи придают пространству жизни. – улыбнулась я. – Кресло большое и могло бы стоять в том углу, чтобы занимать меньше места. – я показала на угол у шкафа, – Но ты поставил его у окна не случайно, так ведь?

– Да… – на выдохе отозвался он.

– Тоже любишь вид из окна, как твой дед, но, наверное, свой, во двор? Я угадала? – спросила я.

– Он всегда мне нравился больше, чем в гостиной и на кухне. – мечтательно улыбнулся парень. – Вид тут красивый в любое время года.

– А ещё, ты – романтик! – уверенно заявила я.

– Как догадалась? – с хитрым видом спросил Мир и отпил чая из кружки.

– По этой штуке! – я указала пальцем на ловец снов из большого круга с паутинкой из белых и зелёных ниток и запутанных в ней неровных камней с похожей или гармонирующей палитрой, подвешенных снизу таких же маленьких паутинок на кругах поменьше и перьев, кажется каких-то экзотических птиц. Вся конструкция была длиной чуть больше метра и держалась за карниз прозрачной белой тюли. – Я бы решила, что это подарок, но он подозрительно идеально подходит к цветовой гамме фотообоев и всей комнаты, значит, выбирал его ты сам.

– На самом деле, это, и правда, подарок. Он мне очень нравится. – улыбнулся, но как-то невесело, Мир. – и цветовая гамма всей комнаты как раз была выбрана под него.

Я промолчала и, закинув в рот больше половины сэндвича, стала медленно его разжёвывать, чтобы не спрашивать от кого такой красивый подарок, раз парень сам не сказал. Вдруг, это окажется какая-нибудь бывшая девушка и я подниму в нём воспоминания, которые абсолютно сейчас не нужны.

Мне не нужны! Потому что я всего на секунду подумала об этом и уже занервничала. Но Мир забрал из моих рук пустую чашку и отставил поднос на тумбу, сняв неожиданно накрывшую меня тревогу нежными и ласкающими поцелуями по плечам и шее.

Откинула голову на подушки и тихо застонала от удовольствия.

Боже, надеюсь, я никогда к этому не привыкну, потому что его прикосновения вызывают во мне бурю ощущений, миллионы мурашек и заставляют забыть абсолютно обо всём.

Совершенно обо всём…

– Нам надо перестать, Мир! – заскулила я час спустя, тяжело дыша в серых складках постельного однотонного белья, которому идеально бы подошла моя шёлковая пижама, я уверена. – Иначе не смогу на дрожащих ногах выйти из зоны комфорта вечером, если вообще смогу выйти! – хихикнула я.

– Ничего не понятно, но очень интересно! – выдохнул парень, тоже с трудом переводя дыхание.

Его грудь красиво переливалась капельками пота и часто вздымалась, постепенно выравнивая дыхание. Очень гипнотическое зрелище. Смотрела бы и смотрела.

– Откуда вы выходите по понедельникам? И куда, боюсь спросить, заходите? – спросил он.

– Это наш старый прикол со студенческих времён. – хихикнула я, подняв в воспоминании пару хороших моментов. – Мы читаем друг другу стихи и надо не засмеяться.

– Смешные стихи? – задал он, с любопытством, вопрос.

– Нет, стихи серьёзные. – нахмурив брови, пояснила я.

– Стало ещё больше непонятно и захотелось на это посмотреть. – развеселился Мир.

Он перевернулся на бок в мою сторону, вытянул руку, уперев голову в плечо и подарил мне свой светлый взгляд.

– Вообще-то, ты не только посмотришь, но и будешь участвовать. – я стала водить пальцем по его скуле.

– Я? – удивился он, подставляя под мои пальцы щеки и нос.

– Да, так что можешь уже выбирать, что будешь читать или, если есть любимые стихи, то пришло время для них!

– Ты, разве, не хочешь провести время с подругой? – спросил он, поправляя мои кудри у виска.

– Я и проведу его с подругой. И с тобой! Планирую использовать отведенное мне время по-максимуму и удвоить кайф от компании! И двойных объятий! И двойного смеха! – восторженно произнесла я.

Мир широко улыбнулся этому заявлению. Его даже не смутила вылетевшая из меня фраза.

Первой реакцией тех, кому я рассказала о своем диагнозе – было отрицание. А потом скорбь и слезы. А этот парень больше отреагировал как я, когда ещё говорила с врачами. Может, позже к Миру придет понимание, как ко мне вчера в прихожей после того, как я выпроводила его вечером, и я хотела бы быть рядом, чтобы поддержать и сказать ему правильные слова.

– Может, сходим пообедать куда-нибудь? – предложил он.

– Неужели я дождалась, наконец-то, второго свидания? – вытянула я с возмущенной интонацией.

– Ну ты же так настаивала. А я, кажется, не умею отказывать милым Единорожкам. – он театрально развёл руки.

– Мы очень коварные сказочные персонажи, как ты уже заметил. – хихикнула я.

Москва в сентябре невероятно красивая, с непередаваемой палитрой уходящего лета и подступающей осени. Деревья, будто градиентом, залиты несколькими оттенками сразу и под ногами уже начинает шуршать листва. Витрины магазинов меняют антураж, летние веранды заполняются людьми в уютных пледах. А ещё, это моё любимое время в столице, потому что можно натянуть на себя множество разноплановых вещей, как капуста, и выглядеть стильно. Я надела пыльную розовую юбку из пышного фатина и майку белого цвета, поверх которой натянула тёплый черный свитшот со спущенным плечом и принтом дурного вида совы, держащей в крыльях розовую чашку с кофе. Достала старые высокие черные конверсы с белыми носами и любимую маленькую белую сумочку, которую когда-то расписала в стихах перманентным маркером, как раз в один из таких понедельников.

Сене никогда не нравилось, когда я так одеваюсь. Мы даже несколько раз ругались из-за этого, потому что он искренне верит, что живя в столице нужно выглядеть солиднее и строже. Никогда не понимала его взглядов, но и видеть кислое лицо жениха, выходя гулять, мне тоже не нравилось, и я практически запрятала все свои любимые несуразные вещи на дальние полки шкафов, изредка вынимая их для редких встреч с подругами или коллегами.

Мир шёл рядом, широко улыбаясь и держа меня за руку. Периодами поддерживал, когда я запрыгивала на бордюры и с удовольствием снимал меня с них для того, чтобы лишний раз обнять и поцеловать. Его явно не смущал и даже восхитил мой чудоковатый вид, поэтому всю дорогу мой весёлый наряд подкрашивало довольное и счастливое моё лицо, обрамленное тёмными распущенными длинными кудрями.

После кафе, мы прошли с ним неспеша пару бульваров пешком и, перехватив у метро Сежку, дошли до нашего любимого места в городе – на площадь Петровских Ворот.

Парень подошёл к Высоцкому и раскинул в стороны руки, устремив взгляд в небо, куда смотрел памятник.

Сежка тут же включила камеру на телефоне и сделала несколько кадров парня с хрустящими звуками серийного затвора.

– Вы родственники что ли? – хохотнула она.

– Почему? – поинтересовался Мир и тоже полез за телефоном.

А я встала на то же место, где только что стоял он и повторила своё любимое приветствие, ровно как сделал парень до меня.

– Теперь понял почему. – улыбнулся он.

Сквозь круглый небольшой амфитеатр уже повалила знатная толпа людей, спешащих домой с работы и появлялись редкие туристы, которые просили их сфотографировать и снять на видео рядом с музыкантом. Мы присели на закруглённую ступень и наслаждались видом, людьми, звуками, памятником, который словно открыт для целого мира, и вкусным фисташковым мороженым.

– Ну что, готовы, зайцы? – громогласно задала вопрос Сежка и стала копаться в своей огромной сумке.

Она выгрузила три пачки детских белых колготок и штатив для телефона, чтобы впервые, наконец-то, заснять то, что мы собрались вытворять. До сегодняшнего дня, много лет, я просила её этого не делать, а просто развлекаться, как в старые добрые времена. Но теперь я сказочная единорожка, и надо подтверждать свой ник в сети, чтобы не разочаровать аудиторию.

Мир смотрел с удивлением на детские колготки и кажется, не сообразил, зачем они нам.

– Суть вот в чем, – начала объяснять я. – Один читает стих и тот, кто слушает не должен улыбаться или смеяться. Если засмеешься – тебе балл. Если засмеялся тот, кто читает – тому два балла. Кто больше всех набрал баллов, тот проиграл.

– Разве под серьезные стихи можно засмеяться? – поинтересовался Мир. – И колготки зачем?

– Я – первая! – сказала Сежка, хитро подмигнула ему, надела на голову колготки, расправив концы, как уши у зайца и парень громко расхохотался.

– Один бал тебе, спортсмен! – серьезно заявила она, встав возле Высоцкого, и парень ещё раз хихикнул.

– Ещё балл! – подтвердила я и поправила уши.

Мир смотрел на меня блестящими глазами, не моргая, и честно пытался не заржать, но у него ничего не вышло.

– Салага! – махнула рукой подруга и начала красиво и громогласно читать первый стих, привлекая внимание прохожих.

Сежка, в брюках с отглаженными стрелками и в изящных ботильонах, в белой рубашке, открывающей декольте с нежным ожерельем из серебряных геометрических форм на прозрачных лесках и в ярко-бирюзовом расстегнутом джемпере, смотрелась в колготках на голове нелепее всего, поэтому мы продули во время всех её выходов, хохотали до коликов и стекали со ступеней, задыхаясь от смеха, пока она с интонацией читала наизусть прекрасные стихи Бродского. Я читала современных авторов и даже одним вызвала у подруги слёзы.

Проходящие мимо люди шугались, крутили у виска, останавливались, чтобы посмотреть, послушать или записать и даже, может быть, выложить в сеть наше творческое безобразие, но мне впервые было абсолютно безразлично на их реакцию. Я больше не умирала со стыда, потому что собираюсь умереть по-настоящему и мне, вдруг, стало совершенно не стыдно привлекать излишнее внимание.

Нам с Миром даже пошли задорные уши, потому что мой вид вполне их дополнял, а парню, к белому худи, они добавили только шарма. Он отлично влился в нашу игру, активно снимал на камеру, делал отметки и отправлял в истории наши эпичные выступления и фотографии.

Когда он вышел первый раз читать стих, мы с подругой не засмеялись и сидели с каменными лицами, как настоящие профессионалы. Он в моменте, кажется, даже смутился, но выкрутился и спел песню Высоцкого про белого кролика, искажая голос на две роли.

Кстати, очень неплохо спел.

Не помню, как давно последний раз так много и громко смеялась. А ещё, кажется, соскучилась по большой компании друзей и с удовольствием бы собрала всех где-нибудь.

Глава 12

Когда первый врач сообщил мне диагноз, я ушла в отрицание. Ходила две недели на работу, как ни в чём не бывало, усердно работала, забирала проекты на дом, чтобы сдать их побыстрее.

Было легко не обсуждать это с Сеней. Я же заботилась о чувствах жениха, а такие новости сразу же пагубно повлияют на его производительность в командировке. Не рассказала Маю, который присылал фотографии из отпуска, и не признавалась родителям на редких созвонах, с наслаждением слушая их рассказы о деревне, поездках к морю и походам на местный рынок по воскресеньям.

В один из обеденных перерывов на работе, я схватила ноут и сбежала из любимого офиса в кафе – не вынесла устойчивой духоты наступившего лета в кабинете без кондиционера.

За соседним столиком очень шумно общались мама со взрослой дочерью, которая едва ли была старше меня. Она приподнесла за десертом новость о скором появлении в её семье ребёнка. Девушка только-только рассказала матери о беременности и рядом со мной случились все стадии счастья: слезы радости, шумные объятья, громкие восклицания, поздравления и пожелания здоровья.

Не сразу сообразила, почему экран на моем ноуте потемнел, но потом в голову стало приходить осознание, что во мне растёт смертельная болезнь и придется когда-то преподнести своей маме новость, обратную той, которую я сейчас наблюдала.

Мой первый врач внушал доверие. Он был деликатен, вовлечён и очень доходчиво переводил с профессионального на понятный мне язык, но я записалась к другому только ради мамы, чтобы быть уверенной, что разобью ей сердце не по ошибке врача, а убедившись в диагнозе.

К третьему я пошла уже со всеми справками, зная, что Сеня всё равно потащит меня туда для урегулирования статистики, которая уже и со вторым врачом была не обнадеживающая.

Сейчас, мне кажется, что я делала это всё не для них, а для себя, чтобы разобраться в своём отрицании и понять его причины. Но когда на руках у меня оказались целых три одинаковых заключения, я попала в какой-то параллельный мрачный мир. Жизнь вокруг кипела, мои коллеги улетали в отпуск, знакомые возвращались из поездок загорелые и счастливые. Офис гудел проектами, Сежка звонила с побережья с сыном, Май – с извинениями, что не заедет после отпуска, потому что запланировал ещё один.

На набережной рядом с домом гудела столица, люди катались на самокатах и велосипедах, ходили гулять под летними тёплыми лучами, наслаждались жизнью, общались и улыбались.

А я уже вычеркнула себя из этой жизни.

Гуглила ночами истории болезней, статистику своего диагноза и всё больше убеждалась в том, что проходить всё это лучше в одиночку, не подвергая близких тому, о чем пишут в блогах.

И я постепенно стирала в мыслях факт своего существования из своей же жизни.

А потом, потеряла сознание прямо на работе и снова попала к первому врачу.

Не знаю, сколько мы просидели в его кабинете, но этот прекрасный молодой специалист разговаривал со мной столько, сколько мне было необходимо в тот вечер для того, чтобы выйти, наконец, из стадии отрицания и составить план своей жизни, раз я решила отказаться от лечения. И именно он донес до меня мысль, что близкие рядом имеют право знать, что со мной происходит, подкрепив свои слова простыми примерами.

И я поняла тогда, что вычеркнула себя не из своей жизни или бурлящей столицы, а из жизни людей, которые меня окружают и любят. Из жизни родителей и брата.

И из жизни друзей, которых у меня не так уж и много.

Мы сдвинули два столика на веранде кафе в парке, которое для меня открыл Мир неделю назад и два улыбчивых официанта активно шуршали, сервируя стол на семь персон.

Май с Сежкой, как обычно, шутливо кокетничали и делали вид, что малознакомы, флиртуя и заигрывая друг с другом.

Всегда любила наблюдать за ними в этой игре. Он по-привычке, как со всеми девушками, раздевает её глазами, говорит комплименты и непристойности. Она возвращает его на землю холодными ответами, а потом показательно хлопает ресницами, будто ей трудно далась эта реакция.

Я уже вовсю веселилась их игривому настрою, когда услышала за спиной тяжёлое дыхание.

– Если ты хотела, чтобы я не пришёл, надо было в калужской области кафе выбирать. Всего-то час с лишним пешком от метро! – улыбаясь, иронично выдал Вадик еле дыша, и все дружно засмеялись.

Я радостно вскочила, чтобы обнять тучного парня и его миниатюрную жену.

– Алиса, привет! Прекрасно выглядишь! – растекся в улыбке Май, моментом переключившись от пререканий со Снежаной и получил в спину очень театральный ревностный взгляд.

– Сеня опять заработался и опаздывает? – тут же спросил Вадим, усаживаясь за стол, и стал смотреть по сторонам, решив, наверное, что просто его не заметил. – Где твой будущий муж?

– Объелся груш! – почти синхронно, очень тихо прошипели Сежка с Маем и я хихикнула.

– Дождёмся опоздавших и всё расскажу, хорошо? – ответила я, обнимая хрупкую Алису. От её волос вкусно пахло кокосовым маслом и я на секунду выпала из реальности, вспомнив про отпуск на море в прошлом году, когда две недели проходила с таким запахом на коже.

– А где двое из ларца, одинаковы с лица? – спросила она.

– Уже тут! – дружно заявили Жора и Тим.

– Ого, Мирка! Ты теперь тоже в спорте? Или увлеклась диетами? – Тим распахнул глаза, внимательно меня разглядывая.

– Наверное, и то и другое! – возмущенным голосом отозвался его брат и полез меня обнимать. – Решила и нас тоже утащить в свои увлечения? Вон, какой пеший марафон заставила идти по жаре! – немного пожурил он.

– Я кидала в чат метку на лаз, но вы так долго выбирали день и время встречи, что она ушла в архив. – я закатила глаза. – Ей богу, после тридцати проще прийти в кафе и завести новых друзей, чем собрать всех старых вместе! – хохотнула я.

– Мы не старые! – рассмеялись братья.

У Сежки отпала челюсть. Она не видела близнецов почти пять лет, а ребята за это время возмужали и сильно похорошели.

Май, заметив её восторг, немного расстроился, но кивнул мне, чтобы я села рядом с ним, когда все стали усаживаться за стол.

– Расскажешь, по какому поводу ты нас тут решила собрать? – поинтересовался Тим, сидящий рядом с обалдевшей моей подругой, которая потеряла дар речи, приветственно обнимая двух одинаковых богатырей.

– И где Сеня? – поддержал его Жора.

– Да, где он? – повторился Вадик. – Я, кажется, уже догадался, что мы тут сейчас будем отмечать вашу спонтанную роспись!

А я, кажется, поняла, почему Мир решил, что ему лучше не приходить сегодня сюда. Сейчас ему было бы очень некомфортно такое услышать. Да и друзья потом чувствовали бы неловкость. Хотя, вопросы вполне обычные. Они же ничего не знают.

Но я сильно вымоталась, чтобы встретиться с друзьями по отдельности, совмещая всю неделю работу из дома с активным графиком развлечений Сежки, и мне, оказывается, очень тяжело каждый раз подводить к этому разговору близких людей. Поэтому я решила сорвать огромный больной пластырь разом и, по возможности, не повторять больше эту процедуру.

– У меня диагностировали рак и я решила не лечиться. – выдохнула я. – А Сеня больше не мой жених.

В шаге от меня раздался резкий громкий хлопок и мы все дружно вздрогнули.

– Шампанское, в подарок к празднику, всем гостям! – широко улыбнулся официант и повернулся с бутылкой к столу, за которым все замолчали и тревожно уставились на меня.

Пауза затянулась. Жора, кажется, пустил слёзу и Алиса уже вовсю собралась зареветь.

– А вот это было эпично! – прыснул Май.

– Жалко, не засняли. – тепло улыбнулась ему и поддержала Сежка.

– У вас не праздник? – замешкался официант, разглядывая ужас в глазах моих друзей.

– Ну вообще-то, праздник! Мы тут собираемся отмечать счастливое избавление от мук супружеской жизни! – быстро сообразил мой брат и Сежка нервно хихикнула.

– Спасибо. – несмело улыбнулась я официанту, чтобы он не чувствовал неловкости.

– Мирка… – Алиса тихо захныкала и Вадим с нежностью подал ей пару салфеток.

– Сеня сбежал? – почти одновременно удивились близнецы.

А я достала свою большую папку с документами и стала рассказывать обо всем, что со мной произошло летом.

Люблю своих друзей, потому что с ними можно быть собой. Потому что они знают, что я не стала бы шутить с такими новостями и отнеслись к моему рассказу со всей серьезностью. Потому что, без пояснений, поняли, почему я собрала сразу всех.

На меня, конечно же, высыпалась гора вопросов. Лучшая подруга с братом взяли на себя часть объяснений и сильно упростили мне задачу. День вышел тяжёлый и сложный, но под вечер стало невероятно уютно и тёпло.

Все расслабились от вкусной кухни и пьяных напитков, мы уже сидели просто хорошей компанией, обсуждения о моем диагнозе свелись на ноль и ребята переключились на какие-то популярные фильмы или бытовые вопросы. Тим вытащил Сежку танцевать и Май решил отбить её внимание у него, присоединившись к веселой музыке. Все дружно общались и даже уже смеялись, а у меня на душе, вдруг, стало невероятно легко и хорошо.

И впервые я отключилась на несколько часов от гнетущего страха всех обстоятельств, с которыми я ещё столкнусь.

Вадик подсел ко мне и крепко обнял, практически задушив в больших сильных руках.

– Ты уже составила план, как жить свою лучшую жизнь, о которой говорила днём? – спросил он.

– Планы ушли из квартиры вместе с ответственным Сеней. – хихикнула я.

– Ты так просто говоришь о расставании… – сложила брови Алиса.

– А чего расстраиваться?! – я пожала плечами. – Никто ж не умирает после такого… хотя… подождите! – я засмеялась, а Вадик рядом со мной окаменел.

– Я вот расстроена! – перехватила внимание его жена, заметив ступор своего супруга. – Я уже выбрала платье на вашу свадьбу! Но теперь его не куплю! – капризно ответила Алиса.

– Друг, надо исправлять ситуацию! – пнула я Вадима и он ожил. – Погуляй жену в красивом платье. Смотри, как расстроилась!

– Хочешь ещё раз замуж сходить, Алис? – улыбнулся друг.

– Смотря, за кого! – хихикнула она.

Вадим чуть не выплюнул коктейль, который только что отпил.

– А как же я? – его вопрос повис в театральном молчании.

– За тебя я уже сходила. – хихикнула через несколько секунд девушка, махнула рукой и мы залились с Вадимом хохотом.

– Может на нашей погуляешь? – крикнул Тим с поляны, где они танцевали с Сежкой. – Выйдешь за меня, прекрасная женщина? – обратился он к ней.

Подруга моментом сменила кавалера, продолжив танец с Маем, который тут же расцвел как подсолнух на солнце.

– Как так? – нарочито расстроено заскулил Тим рядом с ними.

– Потому что никаких женщин тут нет! Только прекрасные девушки! – отозвался мой брат и покрутил одобрительно улыбнувшуюся Сежку.

Очень захотелось в объятья Мира в этот момент, и я достала телефон, чтобы ему написать.

*сказочная_единорожка:

Как обстановка на набережной?

*мир_мирон:

Увернулся уже от десятка бегущих девушек, потому что понял, что не справлюсь с наплывом популярности, если схема рабочая. :)

Как твой вечер?

*сказочная-единорожка:

Удался!

Но я соскучилась и очень хочу к тебе!

*мир-мирон:

Приходи с ночёвкой!

Мы с гейзерной кофеваркой совсем сдружились и ждём тебя каждый день.

*сказочная-единорожка:

Ммм… Какое заманчивое предложение!

Только не открывай её больше ножом!

*мир-мирон:

Нунезнааааааю…

Мне понравилось, как ты нежно дула на мой порез.

Велика вероятность, что я втянулся и подсел на дыхание единорогов.

*сказочная-единорожка:

Тогда принесу нож побольше! :)

(издаёт кровожадный единорожий

смех)

– Сью, заканчивай там флирт с подписчиками и потанцуй со мной! – забасил над ухом Май.

– С удовольствием, Билл! – отозвалась я и взяла его за руку.

– Ты как? – он не стал кружить меня, как Сежку, а просто стал раскачиваться почти на месте, оставаясь как бы тет-а-тет для разговора. – Головокружений не было?

– Не было. – отчиталась я и сосредоточенно задумалась. – Кстати, они совсем не появлялись!

– Это же хорошо? – заволновался он. – Чего ты нахмурилась?

– Кажется, я была права! – заулыбалась я. – И они были от переутомления и отсутствия личной жизни!

– Избавь меня от подробностей, сестра! – закатил глаза Май. – Ты, кстати, рассказала своему парню? Я весь вечер боюсь спрашивать, почему его сегодня нет.

– Рассказала. – я широко заулыбалась, сильно удивив этим брата. – Он просто занят сегодня.

– Судя по твоему довольному лицу, я завтра могу сходить к нему на тренировку? – хитро заулыбался брат.

– Ты бы в любом случае мог сходить к нему на занятия. Тебе никто не запрещает. – я пожала плечами.

– Просто в другом случае, парень бы вёл их с разбитым носом. – хмыкнул он.

– Или ты мог бы тренироваться с разбитым носом! – хихикнула я.

– Ну спасибо, Сью! Я тоже тебя люблю! – брат недовольно поджал губы, но не сдержал улыбки.

– И я тебя люблю! – обняла я его.