Кажется, мне пора…

– Я очень устала, Мир. – всхлипнула я. – Мне грустно, тревожно, страшно… А предложение Макса сейчас на секунду отключило во мне инстинкты и дало надежду, что я могу отпустить это всё хотя бы на вечер.

Мир расцеловал мои солёные щеки, щекоча лицо влажной чёлкой с ароматом океана.

– Завтра ты пожалеешь об этом решении. – он заботливо заглянул в мои глаза и улыбнулся. – Я буду следить и заставлять тебя пить воду всю ночь. Даже через “не хочу” или через силу. И алкоголь больше не пить. Договорились?

Я закивала, не веря смене его настроения, а внутри всё вдруг похолодело от страха и предвкушения чего-то неизвестного.

Мир повернулся к Максу и одним многозначительным взглядом дал ему согласие. Макс дёрнул своего друга за руку, в которой он держал пакетик, и тот с улыбкой подсел ко мне.

– Я так и знал, что за веселье в вашей паре отвечаешь ты! – шепнул на ухо Вова и положил мне на язык маленькую таблетку, осторожно прикоснувшись к моим губам горячими пальцами.

Глава 23

Поразительно, как одна маленькая капля пота на мужской ключице может доставлять столько эстетического удовольствия, если её разглядывать дольше обычного, внимательно и так близко.

Стала расстёгивать пуговицы на рубашке Мира, всё ещё следя за этой каплей, заметив боковым взглядом лёгкую улыбку на его лице. И капля, кажется, тоже мне улыбалась. Мы точно вместе с ней были абсолютно счастливы в этот момент.

Не знаю, откуда у моего парня столько опыта и знаний. Первые минут тридцать я ужасно нервничала. Жалела о содеянном, хотела пойти в туалет и вывернуть из своего организма ту маленькую таблетку вместе с шотами текилы и коктейлем, который я успела выпить до неё. И вместе с непроходящим ощущением чужих пальцев на моей нижней губе.

Я даже не стала делиться этими мыслями с Миром, но он будто понял меня без слов. Вывел на песок, держа за обе руки, и стал плавно танцевать со мной, перекрывая неприятные чувства сладкими поцелуями по всему лицу. Он шептал мне признания в любви на ухо и аккуратно вертел кольцо на безымянном пальце, нежно улыбаясь и называя меня сказочной Единорожкой.

От произнесенного вслух прозвища мягким и хриплым шепотом, всё вокруг казалось сказочным и нереальным. Яркие неоновые огни, высокие африканцы на ходулях, звуки пчелиного роя из каждого угла. Всё смазывалось в разноцветную кашу удовольствия и эйфории.

Совершенно расслабилась в объятьях своего парня и стала плавно двигаться в такт музыки, которая в новом сете, как на заказ, становилась всё плавнее. В голове появилась невероятная лёгкость и все тревоги, в которых я недавно призналась ему, будто в замедленной съёмке стали уходить на задний план, теряясь в расфокусе.

– Такой улыбки я у тебя ещё не видел, Единорожка. – подметил Мир. – Тебе хорошо?

– Ты, наконец-то, танцуешь со мной! Конечно, мне хорошо! – искренне призналась я и прикрыла в кайфе глаза от звуков собственного голоса. Он, вдруг, показался мне красивым и очень мелодичным. Кажется, если я сейчас открою глаза, то увижу эти звуки в цветах, которыми можно рисовать.

Надо ещё что-нибудь сказать и получить ещё больше удовольствия!

– Люблю твою ключицу, Мир! – сказала я первое, что пришло в голову и постаралась сфокусироваться. – Она не даёт мне покоя ещё с тех пор, как мы собирались сюда.

Я расстегнула последнюю пуговицу на его влажной рубашке и зависла на новой капле, которая тоже мне улыбалась, а потом прижалась к парню всем телом, проскользнула ноготками по его рёбрам, обняла за прохладную кожу спины и слизнула эту каплю.

Мир тихо захрипел от удовольствия и откинул слегка голову, словно тоже кайфуя, как и я.

Подняла взгляд и зависла на двух ярких полупрозрачных голубых планетах, обрамлённых темными ресницами, которые изучающе меня разглядывали.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Я, вроде, не пьяная. Но ощущения очень похожи. – ответила я. – Только тело, наоборот, мне поддается лучше. Я контролирую движения и кажется держу ритм. Я же держу ритм?

– Держишь. – улыбнулся он. – И очень соблазнительно танцуешь.

– Клаааасс… – пропела я ему в грудь, снова балдея от звука собственного голоса, который представила фиолетовыми и салатовыми мазками, полоснувшими его кожу.

За продолжительный плавный сет мелодичных переливов, эйфория сменилась восторгом, а на её место пришло невероятное спокойствие, будто кто-то отключил все мои мысли разом. Была только музыка, лёгкий ветер, моя рука на прохладной пояснице и его теплые ладони на моих бёдрах, которые соблазнительно покачивали их в такт музыки.

– Тебе надо выпить воды! – замер прямо посреди танца мой диснеевский принц.

– Ммм… – капризно промычала я.

– Ты обещала не сопротивляться. – подмигнул он. – Хорошо?

– Харасоооо… – пропела я голосом старушки из медкабинета и мой парень громко хохотнул.

Мир направился к бару, где уже чересчур толпились, скучающие от плавных ритмов, люди. А ко мне тут же прокрался Вова и стал тоже медленно качаться в такт музыки.

Да что ж ему неймётся?! Мне показалось, я чётко определила рамки нашего общения. Или закладывание таблетки экстази на язык отменяет все допустимые нормы?!

Я двинулась к столику, где сидел Макс, но Вова аккуратно взял меня за руку.

– Я понял, что мне ничего не светит, Мира. – мелодичным бархатным голосом сказал он, слегка улыбнувшись. – Но ты очень красиво танцуешь. Можно, я просто потанцую рядом? Не лишай меня этого скромного удовольствия, пожалуйста.

Его голос теперь тоже кажется мне цветным. И очень приятным, таким глубоким и томным, будто горячий чай, снимая тревоги с каждым словом и освобождает от тесных мыслей, расслабляет и согревает.

Я вернулась к танцу, а он, как и пообещал, стал держать дистанцию, но руку мою не отпустил, периодами, разворачивая моё хрупкое тело в лёгком платье, вокруг оси.

– Почему ты сказал, что за веселье отвечаю я? – отважилась я спросить.

– Думаю, Мир не такой лёгкий, каким хочет казаться. – серьезно ответил Вова. Он взглядом проскользнул по моей ключице к плечу, словно мысленно погладил, а потом добрался глазами до губ и едва облизнулся.

– Тебе кажется! – сухо ответила я и отвернулась, отпустив его руку, но отходить побоялась, чтобы меня не съела толпа.

Горячая ладонь Вовы в секунду скользнула по моей спине к локтю, он задержал пару пальцев на его сгибе и тесно ко мне прижался. Я услышала, как парень глубоко вдохнул воздух у моих волос возле шеи и задержал ненадолго дыхание.

– Я хорошо чувствую людей. И никогда не ошибаюсь в них. – шепнул на выдохе он. – В твоём парне достаточно тьмы, чтобы её не заметить.

По спине пробежали мурашки от его слов и слишком тесного присутствия. Мне показалось, мы стояли, замерев очень долго. Он больше ничего не сказал, но остатки его произнесённых слов я представила в своём воображении, в форме темной энергии, которая сплелась с моей алой, в ярком красочном танце над нашими головами и таяла, как сигаретный дым в ночном звёздном небе. Эта картинка всё равно, почему-то, вызвала наслаждение и доставила мне физическое удовольствие.

Но я не думала о Вове. Я представила, что мой идеальный диснеевский принц может отбрасывать тень. И эта мысль зародила во мне совершенно другую эмоцию – возбуждение. Возбуждение такой силы, что я готова была застонать, если бы на моей руке сейчас была ладонь Мира, а не Вовы.

Ведущий со сцены объявил следующего диджея и толпа у барной стойки, где затерялся Мир, громко и неистово разоралась. Вступили сильные ударные, будто сразу с десяток бас-бочек и я обернулась к сцене, чтобы посмотреть, что там происходит.

На ней действительно сидели у огромных бочек крупные африканские полуголые мужчины и били в большие барабаны, разбрызгивая капли от натянутых мембран в разные стороны. Вступили духовые и на сцену вышла маленькая тонкая девушка с яркими дредами и наушниками, которые были больше её головы, наверное, раза в два. Она пела в микрофон очень красивым сильным голосом, от которого по телу моментально наэлектризовались все волоски.

Люди повсюду превратились в волны и слились с полосой океана за моей спиной.

Музыка, вдруг, остановилась, вместе с ней погасли все огни и пляж на пару секунд окутала мгла. Вова взял меня за руку покрепче и я ощутила, как он большим пальцем гладит тыльную сторону моей ладони, вызывая на теле мурашки, которые я никак не могла контролировать.

Я бездумно уставилась на его руку, когда мелодия стала резко раскачиваться в более оживленный темп и за сценой начали взрываться фейерверки. Танцевать без своего жениха не хотелось и я просто застыла открыв рот.

– Восхитительно, да? – спросил Вова.

– Невероятно! – отозвалась я.

– В какой-то другой, параллельной, реальности мне могло повезти, не правда ли? – улыбнулся он.

Я подняла на этого неугомонного парня бровь с немым упрёком.

– Очень жаль, что я не встретил тебя раньше, Мира. – шепнул мне Вова.

– Я скоро умру. Не сожалей. – с лёгкостью призналась я и отвернулась к сцене, давая понять, что не хочу это обсуждать, а через пару секунд повернулась к Миру, который как раз подошёл с другой стороны и тоже взял меня за руку, с восторгом рассматривая действо у сцены.

Мы танцевали до конца фееричного сета без передышки. Всё вокруг казалось каким-то нереальным и даже волшебным. Вспышки стробоскопов теперь виделись мне сигналами из Вселенной, толпа людей – океанскими волнами, а вода, которую вливал в меня Мир – бархатной, живой и лечебной. Она проходила в мой организм охлаждающей приятной струйкой, словно исцеляя каждый миллиметр внутри, заживляя старые сколы и снимая ржавчину со всех моих струн и винтиков.

Мир наклонился и снял свои сандалии, а потом, оперев мои руки на свою спину помог мне выбраться из босоножек. А потом нежно сплёлся рукой с моими пальцами и повел меня к воде.

Океан мягко обнял меня за расплавленные танцами щиколотки и я с кайфом выдохнула протяжное “Оооо!”, будто сняла тяжёлые и неудобные сапоги на каблуках, а мой голос эхом унесло в скалы с другой стороны пляжа. Вода уже закрывала их с лихвой и место, где вечером мы шли по песку, ушло в тёмную непроглядную глубину из-за прилива.

Я прижалась к Миру, пытаясь разглядеть его тень, о которой говорил Вова, и стала нежно целовать его ключицу, вызывая в нём томные хриплые звуки, которые сводили меня сейчас с ума.

– Я тебя так люблю, Мир! Так обидно, что нет слова сильнее, чем “любовь”, чтобы передать тебе мои чувства. – призналась я, заглядывая в его глаза, в которых сейчас отражалась.

– И я тебя люблю. – незамедлительно отозвался он, не отрывая от меня взгляда.

Сделала шаг в сторону воды, потянув за собой и парня. Почувствовала, как охлаждаются икры на ногах, глубоко вздохнула и сделала ещё пару шагов до колена. А потом ещё, и ещё, с наслаждением почувствовав, как намок подол моего короткого платья и охлаждает теперь мне бёдра.

– Ты хочешь искупаться? – спросил Мир заботливым тоном, но я лишь покачала отрицательно головой и сделала ещё пару шагов в воду, утягивая его за собой.

Когда мы оказались в волнах уже по плечи, я опустила руки, не переставая смотреть в его глаза, и вынула из-под воды чёрное кружево своего нижнего белья, намотав его на волосы, словно забрала кудри резинкой, и подарила своему жениху очень страстный поцелуй.

– Мира… – глубоко выдохнул парень, когда я от него оторвалась.

– Мир… – игриво отозвалась я.

– На пляже толпа людей. – улыбнулся он.

– И им нет никакого дела до нас. – сказала я. – И до них тоже. – я указала на парочку у скал. И даже до тех людей. – я кивнула в сторону полосы пустой части пляжа, где, кажется, было больше, чем две обнажённые фигуры.

Расстегнула его шорты, приспустила их вместе с боксерами и совершенно точно почувствовала, что толпа на пляже его не смущает, как и меня. Я улыбалась, разглядывая его красивые глаза, гладила плечи и щекотала линию волос у шеи, вызывая хриплые стоны. Он стал целовать мне скулы, покрывая мурашками в такт набегающих на плечи волн и резко нырнул под воду. Ощутила на декольте несколько страстных поцелуев, а потом Мир вынырнул из воды, как морской бог, резко закинул мои ноги на свои бёдра и очень аккуратно и плавно придвинул меня к себе.

Мои собственные стоны показались мне ещё красивее, чем мой голос пару часов назад. Они густо опускались в моем воображении яркими неоновыми извилистыми полосами на пробегающие мимо моих плеч небольшие волны и растворялись далеко у линии пляжа, откуда доносились громкие ритмы музыки в такт наших движений.

Мир не тёмный. Вова сказал это, чтобы запустить в меня сомнения, думая, что это сыграет ему на руку. И людей он не чувствует, иначе бы даже не стал лезть в то прекрасное, что происходит со мной и этим потрясающим парнем.

С довольной улыбкой вылезла из воды, наслаждаясь мыслью о том, что только что произошло. Мой жених тоже широко улыбался, поглядывая в сторону зонтика, под которым мы провели вечер и, разглядев на них две фигуры, увел меня в сторону пустой части пляжа.

– Не хочу смотреть сейчас на них. Хочу смотреть только на тебя! – заявил он и поднял меня на руки, чтобы пронести по линии песка.

– Я точно не против! – мурлыкнула я, обхватывая посильнее его шею и наслаждаясь запахом океана от его непослушных волос.

Не знаю, сколько мы просидели вот так молча, просто наслаждаясь видом друг друга, но спустя время, я почувствовала, что начинаю подмерзать. Платье на мне было всё ещё влажное и только добавляло мурашек под тёплым, казалось бы, ветерком.

– Пойдем к бару. Я попрошу для тебя плед или полотенце. – заволновался Мир.

– Может, просто отдашь свою рубашку? – промяукала я.

– Она тоже влажная, Единорожка. – хохотнул он. – И едва ли тебя спасёт.

– Может, пойдем тогда до номера? – заскулила я. Мне совсем не хотелось возвращаться к Вове и его дурацким домыслам.

– И тут ты опять прогадала. – улыбнулся он.

– Ты не хочешь уходить? – удивилась я.

– Я бы с радостью, но полоса пляжа, по которой мы пришли, появится только утром. – он указал пальцем на скалы, которые ушли под воду. – Там, наверное, несколько метров и уже опасно даже проплывать. А сверху незнакомая и темная дорога без освещения.

Я закатила глаза. Пора перестать даже думать, что я могу быть сообразительнее этого парня.

Мы вышли к нашему столику под шум ребят, которые были рады нашему возвращению. Мир усадил меня на диван и попросил никуда не уходить, а я оказалась под очень выразительным и счастливым взглядом Макса и, скользящими по моей мокрой одежде глазами Вовы.

– Как тебе отдыхается с обострением счастья, красотка? – задал вопрос с широкой улыбкой Макс и я подняла большие пальцы вверх, чтобы не зависнуть опять от своего голоса.

Вова резко встал и отправился в сторону бара.

– Он, кажется, влюбился в тебя по уши ещё до знакомства. – буднично пояснил Макс. – Но Вова безобидный и не будет сильно приставать, если ты этого не захочешь.

– Не захочу! – отрезала я, провожая его спину к бару.

– Мир – классный парень! – согласился Макс и подмигнул мне.

– Полностью согласна! – выпалила я на плавном выдохе и снова кайфанула от звука собственного голоса, который всё ещё казался мне мелодичным. – Вечеринка закончилась?

– Какой там?! Она будет до рассвета! – ухмыльнулся парень. – Нам предложили ещё один сет под утро! – похвастался он.

– А вы сможете? Ну под.. – я, вдруг, замялась говорить вслух слово “экстази”.

– Под ешками? – хохотнул Макс. – Детка, под ними мы звучим ещё круче!

Ребята вернулись вдвоём и по пути о чем-то говорили. Лица у обоих были хмурые. У Мира в руке была чашка с кофе и бутылка воды. Вова обогнул диван и укрыл мои плечи полотенцем, а сверху пледом.

– О! Топливо! – воскликнула я и услышала негромкий тёплый смешок за спиной.

Мир не дал мне дотянуться до чашки, а взял одной рукой моё лицо и поднес к губам бутылочку с водой.

– Ты обещала, Единорожка! – хитро улыбнулся он.

– Да, капитан! – отрапортовала я и, забрав из его рук, выпила небольшой пузырёк залпом, пока Мир подавал мне чашку с заветным горячим чёрным напитком.

Вкус у кофе показался невероятно ярким. Будто мне подали какой-то божественный напиток, доступный не всем. Я почувствовала нотки кислых ягод, фруктов, шоколада и корицы, маслянистые ароматы кедра и густое послевкусие табачных листьев. Сладко и громко замычала от удовольствия и поймала обожающий взгляд моего жениха.

Нет в моем парне тьмы, о которой сказал Вова! Глаза Мира сейчас отражали все эмоции, которые мы испытали в воде и о которых молчали на пляже, и мне ни капельки не жаль, что моё тело теперь никак не может согреться. Я физически чувствовала внутри тепло от двух ярко-голубых планет, смотрящих на меня в упор.

Поставила чашку и подобрала ноги под себя, кутаясь сильнее в полотенце и плед. Мир покрепче обнял мои плечи и стал болтать с ребятами, а я закрыла глаза и просто наслаждалась окутавшим меня всепоглощающим счастьем. И, немного, бархатным тоном Вовы где-то рядом, потому что его томный голос всё ещё пускал мурашки по моей коже и казался густым, как кофе в моей чашке.

Глава 24

Под утро, когда наши новые знакомые снова вышли на сцену, несмотря на то, что людей стало в разы меньше, толпа встретила их во много раз теплее, чем ночью. У сцены визжали девчонки и ребята снова порхали крыльями, стоя обнаженными спинами к зрителям в начале выступления.

На этот раз их выступление началось со звуков настоящей морозной вьюги с переливом звонких колокольчиков, которая унесла меня на север в бескрайние зимние поля и стало, вдруг, ещё прохладнее. На большом экране транслировался таймлапс красочного северного сияния, примерно так я видела голоса всю ночь. А Макс начал выступление с колыбельной медведицы из старого мультфильма.

По крикам и свисту сразу стало понятно, кто в толпе из России и я широко заулыбалась своим мыслям, а потом по-привычке зазевалась от мелодии из детства.

– Ещё где-то час и сможем пойти в отель, моя хорошая. – отчитался Мир, посмотрев на скалы, от которых уже потихоньку уходила вода.

Он всмотрелся в мои глаза, видимо, определяя под кайфом я ещё или уже нет и мягко щёлкнул меня по носу.

– У тебя ещё есть силы танцевать? – загорелась я, когда к музыке прибавились зажигательные ритмы.

– Нет, уже не осталось. – тяжело вздохнул мой ответственный мужчина.

– А я хочу танцевать! – вскочила с дивана я. – Там буду, хорошо? – указала я рукой.

– Хорошо. – устало улыбнулся Мир.

Кажется, я его утомила, но у меня подступила новая волна активности и музыка ребят так сильно заводила, что ноги сами унесли меня в пляс. Я пристроилась на пустом участке замусоренного пляжа, встала на картонку, которая прикрывала это безобразие и стала прыгать под весёлый микс морозной русской метели с зажигательным темпом, и скакать как козочка, тряся длинными кудрями.

Меня дико веселили мои собственные движения и я, кажется, поняла, почему те девчонки, с почти одинаковыми именами, так дико прыгали и кричали. Возможно они тоже были под действием каких-то веществ.

Следующая мелодия была спокойнее и с первых нот в микрофон очень низко и красиво запел Вова. Его голос стал заполнять меня полностью, заливая теплом с пяток по самую макушку, и я почувствовала дикую тяжесть во всем теле. Тело будто само плавно двигалось в такт и мой взгляд не отрывался от сцены, где звуки его голоса из колонок разлетались осязаемыми густыми чайными горячими волнами, накрывающими меня снова и снова.

А когда закончился их сет, я неожиданно почувствовала себя как в детстве: босиком, на ледяной картонке, между мрачных павильонов, среди безликих серых людей и серых вещей. Весь пляж был в мусоре, пустых пластиковых бутылках, каких-то скомканных серебристых бумажках и фосфорных палках, торчащих из песка. Обернулась посмотреть на Мира, но он закрыл глаза и, кажется, дремал. Вернула взгляд на сцену, но ребята уже ушли.

Я оказалась совершенно одна в незнакомом месте, среди незнакомых людей, которые смотрели на меня с таким сочувствием, будто каждый из них знал, что я скоро умру.

Понятия не имею, сколько так простояла, но мне показалось, что прошла вечность.

Опустилась на колени и пустила два огромных водопада из глаз, из-за которых вся картинка резко потемнела и помутнела.

Рядом со мной на колени опустился Мир и стал аккуратно гладить мне плечи.

– Всё хорошо, Мира? – заговорил он, почему-то, медовым голосом Вовы и обнял моё лицо двумя ладонями.

– Я не хочу умирать! – завыла я неестественным, совсем не мелодичным и точно некрасивым, голосом, потерявшим цвет, и поток слёз из меня усилился. – Не хочу так скоро! Я столько всего ещё не попробовала и не увидела!..

– Что, например? – спросил Вова теперь, кажется, голосом Мира.

– Я хочу вживую увидеть белых медведей или китов, увидеть северное сияние! Хочу побывать на другом конце страны, хочу согласиться на повышение по работе и посмотреть, что из этого выйдет. – я чуть не задохнулась, потому что произнесла всё на одном коротком дыхании. Набрала побольше воздуха и, теперь зажмурившись, снова начала плакать. – Хочу погулять на свадьбе брата, хочу увидеть, какая я буду в старости, хочу стать тётей и мамой… И не хочу расстраивать родителей, они это не переживут! Я не хочу умирать так рано! Это несправедливо!

Мир поцеловал меня в губы, держа ладони на моем зарёванном лице, и я почувствовала как кто-то укрывает мои плечи толстовкой и аккуратно вдевает мне руки в рукава.

– Это пройдет, красотка. – услышала я голос Макса где-то сбоку. – Просто ешка перестала действовать.

– Спасибо. Мы вернём толстовку на днях. – тихо поблагодарил Мир кого-то из ребят и поднял меня на руки.

– С ней всё будет хорошо, не переживай. – отозвался Вова. Кажется, он держал меня за руку, потому что я чувствовала его голос в ладони.

– Знаю! – очень грубо отозвался мой парень.

Кажется, он попрощался только с Максом и пошёл в сторону скал, где ещё была вода, но уже, наверное, по колено.

Слезы из меня так и текли, но я чувствовала, как бьётся сердце моего прекрасного мужчины и медленно успокаивалась от его ритма, словно под плавную музыку.

– Люблю тебя, Мир! – сквозь слёзы прошептала я.

– И я тебя люблю, Мира. – услышала в его голосе улыбку.

– И Макс, кажется, тоже тебя любит! – хохотнула я. – Он прямо твой фанат!

– А Вова – твой фанат. – подметил мой жених.

– Я знаю, что ты тоже это заметил.

– Это было очень трудно не заметить. – хмыкнул он.

– Прости ему эти неожиданные чувства. – всхлипнула я.

– Может и прощу. Сам не понаслышке знаю, как тяжело удержаться рядом с такой сказочной Единорожкой.

– Надо срочно поправить корону! – я заелозила на руках у Мира.

– Не шевелись, мы ещё не дошли. – шепнул он.

– Могу дойти сама. Ты и так уже переутомился за сегодня.

– Я не устал. – возмутился он и покрепче меня сжал.

– Ты задремал на диване! – хихикнула я.

– Это всё колыбельная мамы Умки. – хохотнул Мир.

– О, дааа! Она была классная!

– Музыка у них и правда потрясающая! – согласился мой парень.

– Расскажешь, откуда столько знаний? – нерешительно спросила я.

– О музыке? – уточнил он.

– О наркотиках! – кажется, я превысила громкость, потому что Мир остановился и поставил меня на песок, взглянув мне в глаза.

– Это длинная история. – он сразу же отвёл взгляд, вдруг ставший печальным.

– И не радужная? – вернула я зрительный контакт и заметила, как лицо парня исказила гримаса сожаления.

– Нет, не радужная. – подтвердил он.

– Ты не хочешь об этом говорить? – спросила я.

– Сейчас не очень.

– А пообещай, что расскажешь, пожалуйста! – я сложила умоляюще руки.

– Зачем?

– Оказывается, когда выплёскиваешь наружу все переживания и чувства – они становятся не такими тяжёлыми. Я только что это проверила! – с гордостью заявила я, указав рукой на скалы. – Обещаю, что унесу твои тайны в могилу! И, между прочим, очень скоро!

– Ты точно уже не под кайфом? – нахмурился Мир. – Для черного юмора не поздновато?

– Для черного юмора никогда не поздно!

– Тогда уверяю тебя, что эта тайна уже в могиле. – заявил мой жених.

Я открыла рот в удивлении. Не поняла, пошутил он или сказал правду. И лицо разглядеть не смогла, потому что парень потащил меня в сторону нашего отеля, закинув на спину.

– Торжественно заявляю, что теперь в меня можно запускать рыбок! Потому что я, кажется, сгожусь за аквариум. – заявила я, разглядывая свой оттопыренный от воды живот, который обхватила двумя руками и поддерживала, чтобы он не отвалился.

Мир заботливо помог мне принять душ, переодел и влил в меня чёрт знает сколько ещё жидкости.

– Может, я готовлю тебя к дурке? – хохотнул он, когда мы укладывались в кровать. – Теперь ты на сто процентов состоишь из воды и Русалка, возможно, примет тебя за свою.

– Для этого тебе придётся пережить одну небольшую формальность. – вздохнула я и улеглась поудобнее, чтобы видеть его красивые глаза. – Если ты, конечно, не передумал.

– Конечно, я не передумал! Что за мысли?

– Ну я ночью повела себя не совсем разумно. Вдруг, ты сильно разочаровался.

– Я, скорее, сильно очаровался! – улыбнулся одними уголками Мир. – И, кстати, не я один. – многозначительно хмыкнул он.

Он застегнул москитную сетку над кроватью и улёгся рядом, изучающе разглядывая моё лицо, будто раздумывал, целовать меня или нет.

Я недолго отвечала на его взгляд, по-прежнему любуясь светлыми глазами, чёрными маленькими родинками на лице и совершенно непослушной чёлкой, а потом провалилась, наконец-то, в сон.

Мне снилось, что я застряла в большом ловце снов в комнате Мира. Была такой крошечной, как песчинка, и сложный орнамент переплетений этого арт-объекта поглотил меня, как паутина, скрутив руки и ноги, не давая шевельнуться.

Тело сковало и кожа словно горела под тугими верёвками, пока я тщетно пыталась выпутаться из них. Ветер болтал меня по кругу, разбивая голову и колени о камни, которые казались глыбами, а потом похолодело от ужаса, когда я поняла, что в такой огромной паутине должно быть живёт огромный паук.

И он появился, когда я уже практически расплавилась, слилась с тугими, стягивающими меня, верёвками, ноги и руки не слушались и я начала плакать, как вчера на пляже, с криками, что не хочу умирать.

– Мира? Мира, проснись! – родной хриплый взволнованный голос над ухом схлопнул мой сон, как мыльный пузырь.

Глаза так сильно опухли, что я едва их расклеила. Лежала на кровати в неестественной позе, будто пыталась свернуть себе шею, всё постельное бельё словно провернули в стиралке: влажное, мятое и скомканное.

Да меня саму, кажется, провернули на тысячу оборотов, ещё и несколько раз, потому что я была помятая, мокрая и, кажется плакала.

Голова гудела, раскалывалась на части и пульсировала. Глаза от давления и слёз словно сейчас вытекут. Или это мочевой пузырь так сильно на них давит, потому что во мне целый аквариум воды.

Я захотела собрать слезы с лица, но руки не шевельнулись даже на миллиметр.

– Господи… – выдохнула я. – Я умираю, да?

– Нет, Единорожка. Твое время ещё не пришло. Это просто похмелье. – улыбнулся идеальной улыбкой мой свежий диснеевский принц, будто не тусил всю ночь.

– От похмелья так паршиво не бывает! – еле запротестовала я.

– Ну, у тебя оно и не самое обычное. – хмыкнул слишком бодро он.

– Тооочнооо! – протянула я хриплым и уставшим голосом.

– Что тебе снилось? Ты кричала и плакала, звала меня.

– Или отбивалась от тебя. – прохрипела я, пока он протирал мое лицо влажным холодным полотенцем.

Я сразу же попыталась отвернуться или, хотя бы, спрятать лицо в волосах, чтобы Мир не смотрел на меня в таком состоянии, но мои кудри оказались заботливо собраны в хвост.

Боже, я теперь ни за что не верну его обожающий взгляд, если выгляжу сейчас так же, как себя чувствую!

Картинка за москитной сеткой снова смазалась в мутное пятно. Но я разглядела, что за окном всё ещё встаёт неспешно солнце.

– Я вообще спала? – пробубнила я.

– Целые сутки! – слишком звонко сообщил Мир и голова от этих звуков завибрировала, как назойливый мобильник.

– Чего? – теперь я прибавила громкость.

– Мы вернулись с фестиваля вчера утром. – с улыбкой в голосе ответил мой жених.

Мне всё ещё не хотелось поворачиваться к нему и я неумело стала пытаться завернуться в одеяло, когда почувствовала, как рядом проминается матрац, а сильные руки на спине и под коленями двигают меня в положение сидя.

– Мир, пожалуйста, не смотри на меня. Дай просто умереть от стыда лёжа, желательно вниз лицом. – заскулила я.

– Ты такая милая, когда капризничаешь.

– Я сейчас нифига не милая. – мои руки зашевелились и я смогла закрыть ими лицо. – Не хочу, чтобы ты меня видел такой.

– Ну, тут ты уже опоздала. – развел руки мой жених. – Вчера днём твой вид был ещё хуже.

Я многозначительно замолчала, понимая, что сейчас будет продолжение.

– Тебя опять штормило, как при акклиматизации в начале отпуска. Температура подскочила так сильно, что я даже охлаждал тебя в ванной. Ещё, ты много разговаривала и бредила.

– И, конечно, набредила лишнего. – вздохнула я.

– Несомненно! – хохотнул он.

– Шоу было интересное? – хмуро поинтересовалась я.

– Я даже пожалел, что не взял попкорн, когда ходил за продуктами. – прокомментировал мой мужчина с ухмылкой.

– А можно, мы это как-то забудем?

– Прости, но я уже не смогу.

– Боже… Может, умереть поскорее не такая уж и плохая мысль?! – я отвернулась в сторону океана, который всё ещё не могла разглядеть.

– Мира. – он, вдруг, изменился в голосе и похмурел. – Меня не расстраивает твоё похмелье, я тебя о нём предупреждал. Меня расстраивает, что ты не делишься тревогами. Я хочу, чтобы ты знала, что я всегда готов на любые единорожьи разговоры. Вчера ты сильно меня расстроила, когда я понял, что внутри тебя гораздо больше переживаний, чем мне казалось.

– Прости…

– Ты меня прости. Это моя вина.

– Здесь нет твоей вины. Это внутренний мой мир, он так работает. Я накапливаю всё, как снежный ком, додумываю, обрастаю мыслями и тревогами, а потом лечу с горы.

– Теперь я это уже понял.

Мир встал и направился к небольшой кухне в наших апартаментах, открыл холодильник, стал шуршать пакетами, а потом зазвучал знакомый шум микроволновки, за которым последовал характерный множественный писк окончания её работы.

Если бы я вчера увидела этот звук, как собственный голос, который представлялся мне радужными полосками, я бы, наверное, представила удары чёрных молний, потому что звуки СВЧ сейчас бешено пробили прямо мне по вискам так сильно, что я зажмурилась.

Парень вернулся в кровать с подносом, на котором стояла тарелка ярко-жёлтого супа. К горлу сразу подошла тошнота, когда я представила, что сейчас, на одной ложке, мне может попасться жареный банан и кусок бекона.

– Я попросил без фруктов, чтобы тебя не замутило. – словно считав с моего лица мысль, отозвался Мир. Он поставил передо мной поднос, но не дал мне ложку в непослушные руки, а стал помешивать суп, проверяя содержимое, и кормить меня с ложки.