С непонятным концом история Птицы, рассказанная им самим

Ну как?

Напоминает другую просьбу?

И вот… ОНА ушла…

А я совсем один остался:

Ни её, ни Бога…

(Родителей я не тревожил в принципе.)

Лишь правильность, которой подтереться…

(Потом подтёрся.

Я теперь не знаю, что это за слово

«Правильность»…)

Как обманулся, глупый…

Мир обманул…

Он снова побеждал…

А может быть не мир? (Его хозяин?

*улыбается.)

Конечно, я обратно побежал.

Любовь терять нельзя…

«Люблю… Люблю…»

Но было поздно. Видимо кого-нибудь нашла…

Я потерял…

…И тут пришел припадок.

С пробитой головой не повоюешь.

Я к доктору – угроза эпилепсии…

Издец. А все ключи то у неё…

Второй припадок.

Страшно, страшно, страшно, страшно…

Что рассказать вам про припадок, если

Вы не испытывали это никогда?

Тут лучше всё расскажет Достоевский…

Я думаю сейчас: мой бедный мальчик,

За что ты умудрился удержаться?

Мне трудно написать про это время

Всё это, как допрос у психиатра,

Но я попробую…

Я снова оказался

В том месте, где никто помочь не сможет.

«Ты в нём ОДИН, ты в нём совсем один…»

Любое чувство и эмоция

Тут вызывает лишь истерику с припадком.

Нельзя послушать музыку,

Читать (эмоция и чувства)…

И думать, разговаривать о жизни

С душой – НЕЛЬЗЯ.

Иначе – приступ на балконе, на улице

Везде

В соплях и слёзках…

Здесь всё время страшно…

Всё время…

«Всё забери. Вот музыка, стихи мои,

Всё то, что делал и писал и напишу.

Верни мне только девушку обратно.

Любовь верни. Ведь у неё ключи…» -

Я с этим к Богу начал обращаться. Просить…

Вот тут бы размышлять про «баш на баш».

С кем заключил тогда я договор?

Бог повернул мне девушку обратно,

Но только без ключей…

А то, что я писал – тю-тю-ля-ля…

Бог?

Чтоб ты перевернулось слово «просьба»!

«Сами найдут! Сами предложат» – всё в порядке!

Просить не надо из припадка: надо верить.

Она как будто бы была со мной…

Но в расстояньях… Понял я, что смысла нет

И ей со мной напряжно и хреново.

Что не поможет мне она ничем,

Что ей с собою надо было разбираться,

Сращиваться…

И всем

Кого я до тех пор наприручал вокруг

Лишь больно от меня…

И мне…

«Нам нужен Help! А ты молчишь – пропал!» -

Стучались в двери детки из союза.

Простите, други,

Раком на балконе

Я тогда стоял так раза 3 на дню:

Припадочки, припадочки,

И как-то сбоку пялятся драконы…

«Смотри! Ведь всё в порядке.

Нечего бояться!» – мне говорили доктор и она.

Но как ты объяснишь такое психу,

Который загнан

В страшно, страшно, страшно.

Гудок сигналки в МЕГАМАРТЕ – «Кто на базе?!»

(Спасибо за находку, Дастин Хофман). –

Все напрягались: «это непонятно».

И я просил у Бога, чтоб забрал.

Чтоб было легче всем и мне…

(Но… жить хотела Птичка…

Её не убивает до конца.

Сидела где-то видимо, микроном…

*улыбается.)

А Бог не отвечал. Ведь отпустил же.

Не забирал и приходилось жить.

Настал момент хоть как-то брать защиту.

И начал я искать ключи. Ключи…

Как в детстве. (Только те уж не помогут)…

Мой первый ключ назвался так: «Не думай!

(Когда ты думаешь, всегда приходит «Страшно»)».

Ему себя я долго обучал.

Потом, конечно он меня подставит:

Не думать надо там, где это нужно –

Тогда я этого не понимал…

И супермаркете релакс по Мураками.

Был ключ второй: «Раз ты один, дружище,

То перед кем ты здесь в ответе? Кто здесь в праве

Тебя судить, раз до тебя нет дела,

Раз всякий разбирается с собою?

(Потом уже, когда ты снова в силе,

То всем уже есть дело до тебя:

Дурацкие вампирские раскладки –

Ты можешь Дать. А так все при своём

И под себя…) А значит можно всё

И некого бояться.

Есть только страх животный – основной –

Его гаси…»

Был третий ключ – единственный из детства,

Когда его не знал, но ощущал:

«Припадки нужно просто исписать,

Заполнить пустоту, в которой

Они живут».

Но как писать, когда эмоций нет?

Чуть позже я найду себе ответ…

Тогда же, наблюдая свой портрет,

Я понял: всё, что не менялось в жизни

Моей – лишь то, что я писал и

Серафима… Дочь всегда была под Богом,

А вот с Писал… Зачем же я отдал?!..

Четвёртый ключ был ключ информативный.

Есть люди, что торчат из плоской жизни.

А значит, мир их тоже замечает

И, по идее, должен их срезать

Какими-то своими рычагами.

Ну не эмоцией, так чем-нибудь ещё…

Поймите правильно: я здесь не претендую.

Мне просто было очень интересно,

Как Эти умудряются держать

Свои картинки? Что они такое?

Какие компромиссы и ключи

Они смогли себе наподбирать

Хотя бы в проявлениях по жизни?

Маргарет Тэтчер, говорят, любила виски…

Я до сих пор его люблю – спасибо, Мэм.

Об остальных смолчу…

*улыбается.

Ключ №5: «Всегда, чтоб ни случилось,

Какая бы эмоция тебя

Не вынимала в грёбаный припадок,

Как бы тебя не подставляло под удар,

Ты должен улыбаться

И радоваться прямо в страх и больно.

Пусть через силу – это всё равно –

«Пацакам надо улыбаться» – в этом роде». –

Хороший ключ:

«Смотри, болван смеётся»,

А правда ведь – тут страшно, мальчик, «Но

Болван смеётся…»

Спросите меня, зачем тут Гоцци?

Мне просто очень нравится Тарталья:

Он – живой…

Что там ещё? Не слушать, не читать

И не впускать эмоций чужеродных.

Не Чувствовать: запретить себе, держать.

Оставить только то, что под контролем.

На это я чуть раньше намекал…

Были ещё какие-то ключи,

Но мелочные – это паранойя –

О них сейчас мне скучно говорить.

Об остальных рассказано довольно.

Я начал приучать себя к ключам.

Ломаться ведь непросто – всякий знает.

Я чувствовать себя учил всю жизнь,

А тут пришлось сказать себе: «Не чувствуй!».

Ключи давались трудно. Шло пол года

Движенье от истерики к припадку

На нет… Таблетки, капельницы…

Над головой предательское небо,

Как будто ничего не происходит…

И птицы дохлые валялись под ногами

И их клевали остальные птицы…

А дома – на балкон. И чтоб никто!

Никто не видел сопли, хлипы, слёзки,

Нытьё…

Я здесь не плачусь – не подумайте,

Мне нужно просто воссоздать картинку,

Чтоб разобраться.

Мне не режет и «никак»…

Сейчас конкретно мне себя не жалко

(Ведь я смотрю на всё со стороны) –

Мне лишь немного жалко персонажа…

*улыбается.

Вот так прошло пол года. Мир пинал

Меня ногами.

Проблемами с деньгами, прочей дрянью,

С которой я тогда и разбираться не пытался…

Где страшно, страшно, страшно, страшно, страшно,

Не до того…

Местами вспоминался Виктор Цой

С припевом, где «Весь мир идет…войной…»

Со мной всё та же девушка была.

Боролась за себя. Наверно, за меня пыталась –

Говорит, что Да.

Она любила? Снова полюбила?

А может даже не переставала?..

Но это между делом…

Пол года… Отпустило: научился.

Мир попинал и бросил так валяться…

В пустоте…

Проблема: не работал третий ключ.

Внутри всё было пусто.

Только страх и боль

МОИ и лишь во мне

Теперь уж заключенные и запертые.

Готовые на всё вокруг

Слезами и соплями отозваться.

(Они сейчас всё там же).

Всё это истерия, господа

И дамы… Ключевое – пустота –

Тут мне, конечно, вспомнилось о Сартре…

Итак, всё надо было исписать,

Заполнить пустоту, где страх и больно.

Что делать? Начал Птицу вынимать

И к ней тихонько потянулись люди…

Зачем тут Птица и причём тут Сартр?

Попробую сейчас вам рассказать…

Итак,

Одну модель придумал я тогда,

Чтоб 3-й ключ сработал:

Эмоциум – я так её назвал.

Эмоциум живёт собой и только,

Он ничего не чувствует (как я).

Он здесь ни перед кем не отвечает,

И можно всё – работал ключ второй.

Похоже, видит одного себя –

До остальных нет дела.

Эмоциум способен жить по Сартру.

(По Фрейду у него итак – порядок.)

Я размышлял о тех, кто пишет и играет:

До остальных мне дела не было и нет.

Не среди них я.

Тут так: писатель пишет, музыкант играет,

Актриса в роль вживается, ныряет –

Другого смысла в этой жизни нет –

Есть только функция. Когда она страдает,

Всё остальное – пустота и средства…

Философ скажет, что я передёрнул.

Что Сартр не такой и не такое.

А я имею право – моё дело.

Чтоб ты перевернулся, брат философ!

Мне деятели симпатичны больше:

Нет трёпа, есть их подвиг – всё в порядке!

Прошу прощения за этот пафос.

Есть функция, но как ей состояться?

Эмоциум не чувствует, ведь верно?

И как ему писать? Эмоция НУЖНА!

Искусственная тоже ведь бывает?

*улыбается.

Вот тут то мне и пригодилась Птица,

Способная вокруг всё заводить,

И завести меня (Эмоциума, т.е.).

Она была должна задвигать жизнь

Вокруг себя, чтоб мальчику писалось,

И по пути решить проблемы жизни личной,

Если случится и придёт возможность,

А так же поменять мальчишки страхи

На радость и эмоции других…

Но Птица может ведь и укатать

Хозяина – я знал об этом точно.

А значит, надо вовремя её остановить

И вырезать…

В те дни, когда я всё повыключал,

Я ощущал её отдельным персонажем,

Который не способен вновь ворваться

В моё закрытое зашторенное Я.

Тут «вырезать», казалось, не проблема.

Ещё был плюс от Птицы: мир драконов

Меня не видел (ведь она не я),

А значит можно снова воевать…

Он перестал (устал?) меня пинать,

И я, как вроде, Птицей перекрылся

На будущее. Сам же – наблюдатель…

Так началась занятная игра,

В которой были люди, я и Птица…

Заразмышлял я о своём союзе…

«Таких же сумасшедших, как и я» -

Да не такие же они – такое дело.

Всем нравится глядеть на телевизор,

А жить не стоит… «Просто разделяем,

Сочувствуем и сопереживаем».

Не все, конечно… Кто у нас тут пишет? –

Подумал я…

Зачем, вы спросите? Мне нужен был союзник,

Эмоциум, такой же, как и я.