Смерть на курорте. Расследование кровавых преступлений в одном мистическом городе, которого нет на карте

7

Кабинет, в котором оказался Лунин, выглядел совсем тесным и скорее приятным на вид после мрачного зала. Карамышев сидел за столом, как-то сжавшись в кресле, вид у него был предельно изможденный. Речи всегда давались ему нелегко.

Увидев Лунина, он зачем-то закрыл глаза руками, потер тщательно веки, потом тряхнул головой и встал.

– Ну, хорошо, – сказал он вместо приветствия. – Все-таки явился, молодец.

Они пожали друг другу руки и сели. Выдерживать взгляд Карамышева всегда было нелегко, а тут он смотрел на Лунина добрых полминуты. Лунин заставил себя взглянуть ему прямо в глаза, прятаться было нечего.

– Давай сразу перейдем к делу, – сказал наконец Эрнест. – Времени у меня немного. С какой целью ты приехал в город?

– Отдохнуть и поразвлечься, – сразу ответил Лунин. Пристальное внимание к его занятиям уже начало его немного раздражать.

– Понятно. Как продвигается книга? До какой главы дошел?

– Я еще даже не начал… – проворчал Лунин. – Слишком много у вас времени лишнего.

– Что, есть трудности? Творческого порядка?

– Нет, все идет отлично. Никогда так хорошо не писалось. Надо только начать.

– Я понял. Ну, тут знаешь… когда застреваешь в таких вещах… Надо просто открыть сознание и смотреть, что будет.

– Это я и без тебя понимаю. Слушай, мы что, собрались здесь обсуждать мои литературные дела?

Карамышев встал и подошел к окну. На улице ветер обрывал последние осенние листья и трепал транспаранты, у которых был странный полинялый вид, как будто они висели там уже много лет.

– М-да, – сказал он, повернувшись к Лунину. – Ты знаешь, а я бы написал… написал бы мощную книгу. У меня есть идеи. Великолепные идеи, я бы даже сказал.

– Что же тебя держит? – спросил Лунин с иронией. – Открыть сознание не получается?

– М-да, – повторил Эрнест в какой-то задумчивости. – Ладно. Ты прав, это все игрушки. У меня для тебя есть настоящее дело.

– Дело? Какое?

– Не очень трудное. Я готов взять тебя на службу… или, скорее, предложить работу. Разовую, ненадолго. Думаю, тебе понравится.

– Но я не собирался участвовать ни в каких делах! – воскликнул Лунин. Повторялась история с Кирилловым. – Я приехал сюда писать, хочу делать это спокойно, ни на что не отвлекаясь, не думая ни о чем постороннем, и вообще…

– Да? Но ведь все равно пока ничего не получается. Во всяком случае, так сообщают мои источники информации.

– Я думаю, это короткая заминка, – сказал Лунин, не спрашивая, что это за источники. – Небольшой творческий ступор, с кем не бывает. Через неделю-две…

– Вот и потрать эту неделю или две на что-то полезное. К тому же, – добавил Карамышев с ухмылкой, – я думаю, это принесет тебе ценный дополнительный материал. Сильную книгу сможешь написать.

– Я…

– Послушай хотя бы, о чем речь.

– Давай, но я совершенно не собираюсь…

– Слушай. И не перебивай, по возможности.

Эрнест оторвался наконец от окна и вернулся в кресло, растянувшись в нем с видимым удовольствием. В этот момент из зала послышался страшный шум, и через секунду оттуда донеслись овации и громкое скандирование какой-то не очень различимой фамилии. Поэтически, или вернее, метрически это был ямб.

– Президент пришел, – сказал Карамышев. Через его лицо пробежала легкая гримаса. – Как с ума-то сходят… мне надо будет пойти, поприветствовать его.

– Сейчас?

– Нет, чуть позже. Короче, слушай.

Взгляд его стал сосредоточенным и острым, как всегда бывало, когда Эрнест доходил до обсуждения дел, отвлекаясь от бесконечных разглагольствований. Лунин тоже подобрался, чувствуя, что сейчас он услышит главное.

– Мы пришли к власти легко и быстро, – сказал Карамышев. – Ничего удивительного, что нравится это не всем. Кто-то – у меня есть все основания полагать, что это один человек, действует он в одиночку – решил нам испортить все это. Вернее, подпортить. Этот мелкий пакостник доставил уже много хлопот.

– И что он сделал?

– Он осуществил серию убийств, нелепых и необоснованных, безо всякого смысла и цели. Выбирает самых близких моих соратников.

– И как давно это началось? – спросил Лунин, понимая, что молчание будет казаться в такой ситуации странным. Он снова почувствовал легкое головокружение, но усилием воли взял себя в руки.

– Примерно неделю назад. Когда уже стало ясно, что именно наша партия взяла верх.

Они помолчали. Удачно вытесненный из сознания труп в номере снова вставал перед глазами Лунина, но он не был уверен, что о нем надо рассказывать. Игра была слишком сложной, и раскрывать все карты – тем более если они могли оказаться гибельными, – было откровенной глупостью. Сперва надо получить как можно больше информации.

– И что ожидается от меня? – спросил Лунин.

– Все очень просто: ты должен найти, кто это делает. Я склонен думать, что это кто-то из ближнего окружения.

– Но я почти никого тут не знаю! Я человек со стороны.

– Ты же видел только что зал, разве нет?

– И что, я должен проверить всю эту толпу? – воскликнул пораженный Лунин. – Каждого из них? Ты всерьез полагаешь, что это возможно?

– Твоя задача проще. Убийца особо не скрывается. Правда, в той неразберихе, которая творится в городе, можно устроить что угодно. Столько событий было… никто им особо не занимался. Но сейчас это уже невозможно терпеть.

– Почему?

– Обстоятельства меняются, дорогой Мишель. Впереди выборы. Мы уже у власти, так что выиграем их легко. Но в данный момент надо показать народу картины мирного труда и гм… благоденствие, какое у нас тут может быть благоденствие. Но уж какое есть. Кровавый серийный маньяк, который орудует по ночам и убивает, кого ему вздумается, – нет, это в обрисованную мной картину никак не вписывается.

– Но почему именно я? – спросил Лунин. – У тебя же должны быть эти, как их, службы безопасности… тайная полиция или что-то такое.

– Ты еще «репрессивный аппарат» скажи. Ох, как тут все у нас… никакого почтения к власти.

– И все-таки – почему ты решил, что я гожусь на эту роль? Я никогда ничего похожего не делал.

– Во-первых, как ты сам правильно сказал, ты тут человек посторонний. Было бы неразумным поручить это кому-то из тех, кто, как нарочно, как раз этим по ночам и занимается. Или находится с ним в непосредственном контакте.

– А во-вторых?

– Во-вторых, убийца большой шутник. На месте преступлений он оставляет записки, в которых мы ничего понять не можем. А вот ты, со своим философским умом… Ты же философ, верно?

– В известном смысле слова, – с иронией сказал Лунин. Это уже напоминало фарс.

Карамышев нагнулся и стал рыться в ящике стола. Через несколько томительных минут он извлек грязную бумагу с рваными краями и дал Лунину. Текст на ней гласил: «Лучи того кто движет мирозданье…» Фраза была оборвана.

– Там еще на обороте есть, – сказал Карамышев.

Лунин перевернул бумагу и увидел две строчки:

 
Мерцая льется лунный свет
В открытое окно.
 

– И что это значит? – спросил он в легком смятении.

– Вот об этом мы и хотели тебя спросить, – с кривой усмешкой ответил Эрнест.

Лунин молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Если это была игра, то цели ее были неясны. Думать об этом было некогда, лучше заняться этим в более спокойной обстановке.

– Должен тебе сообщить, что этим уже занимается один отдел, – сказал Карамышев. – Группа Ивана Чечетова, ты его знаешь. Но это уже в прошлом. Я распорядился, чтобы Чечетов сдал дела тебе. Завтра ты сможешь с ним встретиться, и он передаст тебе свои наработки.

– Я вспомнил! – воскликнул Лунин. – Первая цитата – это из Данте, о творце всего сущего. Какая-то религиозная секта?

– Да-а… – протянул Карамышев. – Это явно не наш уровень. Чечетов о тебе очень высокого мнения, я не ожидал, что у тебя будут такие убогие соображения.

– Я только начал знакомиться с делом, – сказал Лунин, чувствуя себя слегка уязвленным. – И потом, я еще не дал согласия на свое участие в нем.

– Подумай. Я жду твоего решения завтра утром. Но исхожу из того, что ты уже согласился, в связи с чем и подготовил для тебя группу сотрудников. Назначим тебя… впрочем, должность можно подыскать позже. У нас это легко. У ребят бюрократическая фантазия не знает границ.

Карамышев встал, показывая, что разговор окончен, и Лунин поднялся тоже.

– Подумай и не отказывайся, – сказал ему Эрнест. – В самом деле ведь поможешь. А если не получится, никто винить тебя не будет. Ты тут скорее… э-э… что-то вроде консультанта. Но все равно вся ответственность за расследование дела на тебе.

– Понятно, – сказал Лунин. – Я могу идти?

– Да, ты свободен. Ты к себе в гостиницу?

Лунин быстро глянул на него, но не прочитал в его взгляде никакого подвоха, интонация фразы тоже была естественной. Похоже, и Карамышев о последних событиях еще ничего не знал.

– Если хочешь, можешь остановиться тут же во дворце, – сказал Эрнест. – Тут неплохие апартаменты. Зачем тебе ютиться в номерах? В этом здании куда приятнее. Если ты согласишься с утра выйти на работу, здесь же и останешься… или что-нибудь еще тебе подыщем. Когда мы вышвырнули эту клику, после нее дворцов осталось много.

– Я… Спасибо, я подумаю над этим.

– Если надумаешь, скажешь Кириллову, он тебя проводит. Вещи сможешь забрать позже, ничего с ними не случится.

Лунин попрощался, и направился к выходу из кабинета. Когда он уже потянул за кольцо на двери, с этой стороны почему-то серебряное, Эрнест окликнул его еще раз.

– Да, и еще… – сказал он. – Есть одна вещь, о которой я хотел бы тебя попросить.

– Да, слушаю, – сказал Лунин, повернувшись к нему.

– Если ты помнишь, наша жизнь в этом городе одно время была довольно бурной… Примерно десять лет назад.

– Я помню смутно. Не во всех деталях.

– Да… много чего случалось. Хорошее было время.

– И что бы ты хотел?

– Мне может понадобиться оттуда кое-какая информация. Я далеко не все знаю, и как раз в данный момент дело подошло к тому, что это снова может оказаться актуальным.

– Сейчас, через десять лет? – недоверчиво переспросил Лунин. Сердце его сильно билось.

– Именно сейчас. Ты даже не представляешь себе, какую важность это имеет.

Лунин задумался. Как ни хотелось ему уйти из кабинета, сделать это пока было нельзя. Карамышев ждал, не торопя его.

Кажется, именно это и был момент истины. Теперь он понял. Похоже, все его тяжелые галлюцинации шли именно оттуда, из этого периода – почему-то он никак не мог об этом вспомнить. Что-то было тогда такое, отчего застряли и одеревенели его память и воображение. Но он ничего не помнил – и не мог ничего об этом сказать.

– Что именно тебя интересует? – спросил он, чтобы немного выиграть время.

– Все, – просто ответил Эрнест. – Все, что было тогда, во всех подробностях. Всех, какие ты можешь вспомнить. Каждая мелочь имеет для меня большую ценность. Более того, от этого зависит вся наша государственность. Все может оборваться в один момент, и мне хотелось бы укрепить по зиции.

– Но я действительно очень мало что помню…

– Постарайся вспомнить. Времени у тебя будет предостаточно. На оба занятия сразу. Давай, действуй. Выйти на меня ты сможешь в любой момент, как только появится информация по одному или другому делу. У меня все.

Лунин вышел из кабинета, стараясь справиться с шумом в голове. Зал являл собой картину уже полной сумятицы, выпито было явно больше, чем следовало. В середине зала в большом золоченом кресле сидел президент, с царственным видом, в генеральской форме, оставшейся от последней войны. Вокруг него собралась толпа гостей, по большей части молодежи, внимавшей ему с почтительным видом. Моники нигде не видно было, наверное, она уже ушла. Лунин махнул рукой Кириллову, и они вышли из зала.

– Я тебя провожу, – сказал Максим. – Ты ведь здесь остаешься?

– Под дверью подслушивал?

– Можно и без этого. Тут все очень быстро становится известным. Иногда даже чуть раньше, чем происходит.

– И что ты думаешь о предложении Карамышева?

– А вот об этом я ничего не знаю… и думаю, ты не расскажешь.

Они спустились в большом старинном лифте тремя этажами ниже и пошли по роскошному коридору. Темно-красные шторы, развешенные по всем закоулкам, наводили Лунина на нехорошие мысли.

– Но полагаю, – вдруг продолжил Кириллов, – что это как-то связано с последними убийствами.

– И что ты о них думаешь? – не выдержал Лунин.

– Мутное дело. Ты вот что… дам тебе хороший совет. Не доверяй тут вообще ничему и никому. Здесь все ведут свою игру. Все до одного.

– Это я уже понял, – проворчал Лунин.

Они подошли к двери. Кириллов открыл ее ключом, и пригласил Лунина внутрь широким жестом. Лунин вошел и едва не ахнул: покои выглядели по-королевски – готическая мебель, гобелены на стенах, в следующей комнате кровать, настолько огромная, что на ней можно было улечься впятером. В камине жарко пылал огонь.

– Располагайся, – сказал Максим. – И забудь свой казенный дом, как страшный сон. Согласись, что тут лучше.

Лунин опять, как и в прошлый раз с Эрнестом, напряженно вслушался в интонацию этой фразы, но не уловил никакой фальши. Какая бы игра тут ни велась, труп в гостинице в нее еще не включился. И Лунин снова решил пока о нем никому не рассказывать.

– Ну, я откланиваюсь, – произнес Кириллов. – Приятных сновидений. Если будет что-то нужно – вот кнопка горничной.

8

Когда дверь за ним закрылась, Лунин несколько минут просидел в тишине и задумчивости. Надо было решить, что делать.

Перед ним на столике стояла бутылка красного вина. Он налил себе бокал и, не торопясь, отпил несколько глотков. Для начала стоило определиться, что лучше: остаться здесь или аккуратно, с соблюдением всех мер предосторожности, оторваться от наблюдения, которое за ним, возможно, так или иначе велось, и раствориться в ночи. Способов добраться до границы было не так уж мало, а сами границы вряд ли были на замке – республике пока явно не до этого.

Чтобы понять, что делать, прежде всего надо было определить следующее: тот подарочек, который ждал его в гостинице, был серийным трупом, о котором просто еще не знали, или нет? Если нет, то это значило, что его грубо вовлекают в игру на своих условиях, и тогда у Лунина не было ни малейшего желания в ней участвовать. В конце концов, он в самом деле приехал сюда не для этого.

Если же убийство было серийным, а то, что оно произошло в номере у Лунина, оказалось чистым совпадением, – то можно было попробовать это расследовать. Как ни смешно, это значило, что у него появилась фора. В сложных играх такие вещи никогда не мешали.

В совпадения верилось с трудом, но ведь Лунин и сам привлек к себе внимание, появившись в этом – как теперь выяснилось – разворошенном осином гнезде, и поселившись на отшибе в гостинице. Кто знает, какая логика могла быть у убийцы? Может, ему хотелось добавить побольше экзотики в свой убийственный ряд, чтобы произвести от своих кровавых действий еще больший эффект.

Кроме того, Эрнест сказал ему, что убийца выбирает соратников из его ближнего круга. Возможно, кто-то из них решил навестить Лунина как раз в этот роковой вечер по поручению Карамышева, чтобы склонить прийти на прием – и тут его настигла смерть. Да, это выглядело логично. Именно перед самым началом праздника так и надо было делать – в тот момент, когда окончательно выяснилось, что Лунин не выказал ровно никакого желания туда идти. Но почему тогда об этом не знал Кириллов? Или знал, но не сказал?

Лунин налил второй бокал вина. За окном был уже поздний вечер. Если подумать, то он вовсе не прочь поиграть в детектива, раз уж кто-то решил изобразить из себя убийцу. Литература все равно стояла на месте.

Он откинулся на спинку кресла, вытянув ноги, и попробовал снова заглянуть в свои застывшие воспоминания. Странно, зачем-то Карамышеву это понадобилось. Какая-то очередная игра, подумал Лунин, но две игры сразу – это слишком много.

Сознание его опять начало деревенеть и останавливаться, как всегда, когда он пытался заглянуть в темную бездну памяти, и он усилием воли стряхнул это оцепенение. Задача, которую он поставил перед собой, приехав сюда, оказалась неподъемной – или, по крайней мере, быстро она не решалась.

Очнувшись от короткой медитации, Лунин понял, что принял решение. Литература могла и подождать. В конце концов – он это чувствовал – глубокие процессы в его психике и так были уже запущены, неделя полного сосредоточения на этом прошла не зря. Не обязательно все было делать сознательно, что-то могло и само выйти наружу из глубин психики, в случайных воспоминаниях и кошмарных снах. Тем более что он и так очень хорошо продвинулся за последний час. Кто знает, когда бы он еще вспомнил, откуда идут корни его болезни, если бы не сегодняшняя встреча с Карамышевым.

Если так, то надо было действовать, и для начала решить, что делать с трупом. Вариантов было несколько: сообщить о нем кому-то из местных, и дальше работать над проблемой уже сообща. Второй – ничего не предпринимать и посмотреть, что будет. Этот вариант очень не нравился Лунину, ведь ему пришлось бы как-то объяснять всем, почему преступление произошло именно у него в номере… и где тут случайности и совпадения, а где злой умысел, и что все это значит. Объяснений у него пока не было.

Подумав, Лунин решил, что лучше всего третий вариант: совершить какие-то действия прямо сейчас. Он привык работать в одиночку, а почти уже полученный статус официального детектива – как бы ни называлась его должность – давал ему защиту на случай непредвиденных обстоятельств. Не самую большую, конечно, потому что действия были ни с кем не согласованными, – но все же лучше, чем ничего.

С сожалением проводив взглядом недопитую бутылку, и даже не из-за изумительного вкуса вина, а в силу приятности того вечера, который мог бы последовать за первыми двумя бокалами – в почти домашней обстановке, в тепле и полной безопасности, – Лунин поднялся и стал одеваться. Ум работал четко и слаженно, это было совсем не похоже на то состояние, в котором он находился последние недели.

Ему казалось, что выбраться из запутанного дворца с лабиринтами коридоров будет непросто, но это удалось сделать с легкостью. Первый же встреченный им метрдотель (или какое там место он занимал в новой иерархии) объяснил ему, как пройти к выходу.

На улице было сыро и холодно, и это окончательно встряхнуло его, освежив восприятие. Город тонул в кромешной мгле. У новой власти, видимо, хватало и других забот, чтобы еще и освещать его по ночам.

Вскоре он уже подходил к гостинице. Окна его номера на этот раз не светились. Лунин набрал еще раз полную грудь морозного воздуха, и, поколебавшись секунду перед хорошо знакомой стеклянной дверью, вошел внутрь.

В холле было все, как обычно. Стараясь вести себя совершенно естественно, не навлекая на себя лишних подозрений, он прошел через зал и поднялся к себе на этаж. Там тоже было тихо и спокойно.

В коридоре он невольно замедлил шаги. Хоть и поздновато, но стоило обдумать, зачем он сюда явился, в конце концов. Поддавшись безотчетному нерассуждающему порыву и радуясь, что какое-то реальное действие вырвало его из тяжелых химер, осаждавших сознание, он не продумал никакого плана. Надо было заранее просчитать все свои действия, иначе ничего хорошего бы не получилось.

Ему хотелось получить больше информации о деле, в которое он оказался так внезапно вовлечен, и нащупать хоть одну ниточку, за которую можно было потянуть. Пока что вся игра и, главное, управление игрой находились в руках других людей. Все знали обо всем этом больше, чем он. Единственным его преимуществом перед всеми было событие в гостинице, и оно все меняло – причем непонятно, в лучшую или худшую сторону.

Медлить, однако, было неразумно. Надо было действовать. Лунин подошел к двери и прислушался. В номере было тихо. Пожалев, что у него нет с собой оружия, он вставил в замок ключ и повернул его. Дверь подалась плавно и с легким скрипом, которого он раньше как будто и не слышал. Впрочем, конечно, ему было просто не до того.

Включив свет, он оглядел комнату. По крайней мере, гостей тут не было, если, конечно, они не таились в шкафу. Предметы лежали разбросанными в том же беспорядке, но – и это сразу бросилось ему в глаза – следов крови на полу больше не было. Ковровый кокон лежал на прежнем месте, но верх его был чуть промят.

Лунин подошел к нему и отвернул край ковра, уже предчувствуя, что будет дальше. Труп исчез. Игра продолжалась втемную, и единственная ниточка у него в руках оборвалась, едва начавшись.

Медленно и тщательно он собрал свои вещи, не оставляя ничего, даже того, что должно было отправиться в мусорную корзину. Насколько он мог судить, все было на месте, ничего не пропало. Покончив с этим занятием, он решил вывернуть на всякий случай и корзину тоже, хотя в ней, увы, не было литературных бумаг. Даже до черновиков у него дело не дошло.

Корзина была пуста, за исключением одной скомканной бумажки, валявшейся на дне. Лунин развернул ее. Красными, как бы кровавыми буквами (но это была краска, любая настоящая кровь должна была свернуться и покоричневеть) там было написано: «Того хотят там где исполнить властны то что хотят». «И речи прекрати», – прозвенело в голове у него продолжение. Все-таки он приехал сюда не зря.

В коридоре послышались шаги, кто-то прошаркал мимо двери. Надо было убираться отсюда. Оглядев еще раз комнату, которую он покидал почему-то все-таки с ностальгией – дикой и неуместной, надо сказать, – Лунин вышел из номера.

Рассчитавшись за пребывание в гостинице и сдав ключ, он направился к своему новому дому, ничуть не менее казенному, что бы там ему ни говорили. «Надо будет попросить маленький заброшенный дворец у моря во временное пользование», – подумал он с неожиданным легкомыслием.

Записка означала, что какое-то отношение инцидент в номере к серии убийств, несомненно, имел. Но какое именно, ясности не было. Если это очередной серийный труп, забирать его было странным, в этом не было никакой логики. Скорее его следовало оставить там, на видном месте. Новые обстоятельства вторгались в игру, но они были не более понятными, чем ее начало.

Если это действовал тот же самый человек, то почему-то он решил не добавлять новое убийство в свою коллекцию, а наоборот, скрыть его. Возможен был и другой вариант: какая-то совсем другая цепочка событий – и записка в урне, увенчивающая ее, чтобы сбить Лунина с толку, когда он ввязался в дело. История с цитатами из Данте была, по всей видимости, уже достаточно широко известна. С общей конспирацией и режимом секретности тут дело обстояло скверно, нельзя было не отметить.

Добравшись до своих апартаментов, Лунин вспомнил – только сейчас – что он собирался отрываться от преследования, когда направлялся в гостиницу. Это не сильно его расстроило: событий было слишком много, а навыками детектива он не владел. К тому же его и так в последнее время преследовало стойкое ощущение, что он совершает ошибку за ошибкой, нисколько не контролируя ситуацию. Но все это можно было обдумать завтра.

На столе стояла та же початая бутылка вина, но пить уже не хотелось. Завтра предстоял трудный день. Развалившись на королевской кровати, над которой была скорее неуместная люстра, по виду очень тяжелая, Лунин сомкнул веки. Прерванная несколько часов назад медитация двинулась с места сама собой, как будто ждала его все это время. Из тьмы вышли белесые призраки и почтительно остановились рядом, покачиваясь и дрожа. Уже через две-три минуты Лунин спал глубоким сном – на этот раз даже почти без кошмаров.