«Это было круто. Немного пресновато и местами затянуто, но главное, что он все рассказал. У меня, конечно бы, получилось лучше, но какие твои годы) Молодец, до встречи».
Человек, не знающий Монику, после такого письма назвал бы ее последней стервой и самым черствым человеком во всем мире. Но Джен знала, что увидеть сообщение от самой Моники со словом «молодец» уже было большой победой.
Следующие два дня прошли в обычной для Джен спешке. Казалось, что Норф из последних сил спасал свою карьеру. Его пиарщики решили буквально возродить актера из пепла. В первые дни после произошедшего Ноф выложил в сеть банковские выписки с переводами пострадавшей, а потом пошел в полицейский участок и попросил конфисковать у него водительские права. Он заявил, что снова сдаст экзамен, а, если не получится с первого раза, то будет пытаться столько, сколько нужно. Особой реакции общественности это не вызвало. Зрелища не хватало, действий актера было мало. Весь мир ждал продолжения сериала.
Норф пропал на неделю. Ни одного поста, ни одного заявления, было тихо. Все вновь переключились на Лопес и Аффлека, а потом еще и на развод Ратаковски. Но тут неожиданно Норф перетянул внимание на себя – он выпустил небольшой фильм, в котором в буквальном смысле со слезами на глазах пообщался с жертвами похожих аварий и начал работать над собственным фондом для помощи пострадавшим. Репутация была восстановлена, он обошел десятки программ, объездил больницы и неожиданно превратился из злодея в спасителя и любимца публики.
Наблюдая за происходящим все эти дни, Джен подумала, что кейс Норфа лет через пять будут разбирать на курсах pr в лучших университетах мира. Вскоре он окончательно выбил ее из колеи, когда после выхода фильма прислал букет с открыткой, где было написано: «Как что-нибудь еще нароете обо мне. Звоните» и номер телефона ниже. Мечта сбылась. У нее даже был номер его телефона и букет. Лет 10 назад Джен сделала бы из букета гербарий, а записку поставила бы в рамку, чтобы любоваться каждый вечер. Но сегодня ей уже не хотелось так делать.
– Опа, он еще и букет прислал. Это же от Норфа, ага?
Это был Джон, который вышел из кабинета за очередным литром ромашкового чая. Он верил, что напиток его успокаивает. Но в его случае он должен был за раз выпить литров 10, и то, наверное, не помогло бы.
– С чего ты взял, что это от него?
– Да ты же его карьеру вновь создала. Он еще и Оскар получит, потом скажет, что продаст его, а деньги отправит в фонд. Вот сто процентов так будет. Хотя нет. Я лучше придумал. Он его переплавит, сделает какой-нибудь уродский браслет, бахнет туда бриллиантов и подарит этой девушке. Ну и тебе там что-нибудь перепадет.
– Господи, какой же ты черствый. В этом мире не все измеряется вот таким вот способом.
– Ага, конечно. Просто ты на своих розовых пони еще не доехала до этого. Хотя на твоем месте я бы пока не парился. Сам Норф прислал тебе букет, любая визжала бы сейчас тут. Он ведь наверняка запомнил тебя.
Джон пошел на кухню и по дороге успел с кем-то поругаться. Джен смотрела на букет и крутила в голове мысль Джона: «Запомнил». Она добилась того, чего желала, но только теперь ей очень хотелось, чтобы Норф про нее забыл.