Глава 20
Pov Арсения
Тогда в зеркале, когда мы встретились взглядами, я ощутила сильное напряжение; внутри все сжалось, будто от страха перед неизведанным. По коже прошелся легкий ток, превративший мое вечно бьющееся сердце в моторчик. Я уверена, что прочувствовала это не одна, его взгляд тому подтверждение. Если бы я только могла прочитать его, как свои любимые книжки, это бы намного облегчило ситуацию.
Почти неприметная, но манящая вывеска Night moths притягивала к себе не одну пару глаз. Здание было чуточку больше, чем тот ночной клуб. Но было что-то, что завлекало. Хотелось узнать какого все внутри: как там пахнет, какие там люди. Богдан осторожно взял меня за руку, когда мы проходили мимо охранника. Симпатичный молодой человек приветливо улыбнулся, слегка кивнув головой в мою сторону. От такого скромного жеста мои щеки зарделись. Все внутри кричало о легальности заведения, о своего рода приличии для всех, кто здесь работает. В воздухе витал легкий аромат миндаля, дорогого алкоголя и сладкого привкуса кальянной жидкости.
Молодой бармен стоял за широкой, весьма длинной, стойкой, и мило беседовал с группой молоденьких девушек: на вид они были даже чуточку младше меня. Парень искренне улыбался самой широкой улыбкой, которую я только встречала, натирая до блеска, и без того чистые, бокалы. В другом конце стойки стояла девушка, ее золотистые волосы были забраны в высокий, совершенно идеальный, пучок. На груди висел бейджик, но имени разглядеть мне не удалось. Она сосредоточенно взбивала молоко для кофе, изредка вглядываясь в сумерки зала. Современная музыка спокойно лилась из колонок на сцене. Мне это пришлось по душе, думаю, что работать здесь мне будет только в удовольствие. От сладостных мечтаний и кучи вариантов развития событий, я совсем не заметила, как сжала руку Богдана слишком сильно, глупо улыбаясь в полупустое помещение.
– Богдан, я уже думала, что ты забыл, – из-за полупрозрачной двери выплыла красивая, фигуристая женщина. Роскошные волнистые, огненно-рыжие волосы, словно языки пламени, ласкали ее открытые плечи. Глаза светились из-за падающих световых лучей с прожекторов, но мне показалось, что они отливали зеленью.
Зеленые глаза…
Грустно.Я выдавила из себя что-то похожее на улыбку, в голове всплыли картинки той драки, я все еще помню выражение лица друга, но уже ничего не смогу поделать. Все решилось само собой и, кажется, мне нужно с этим смириться, несмотря на всю боль и грусть от нашей разлуки.
– Ну, что ты. Про тебя забыть невозможно, – Богдан протянул свободную руку, чтобы аккуратно сжать маленькую ладошку женщины. – Гузель, как и обещал, это Арсения, кхм, – выглядело все так, будто он не знает, что сказать дальше. – Мой друг. Арсения, это Гузель, твой будущий начальник. Очень на это надеюсь.
Парень высвободил свою ладонь, слегка оттолкнув мою руку в сторону. Я едва ли не нахмурилась.
– Приятно познакомиться, – алые губы Гузель, как будто по команде, взмыли вверх, ослепляя меня своей доброжелательностью.
– Взаимно, – бросила я.
– Думаю, что тебе интересно знать, что будет входить в твои обязанности, – женщина развернулась к барной стойке. – Артем, сделай нам два легких коктейля и один бокал виски со льдом.
Артем кивнул и удалился прочь, вероятно отправился за льдом.
Нас провели к сцене, и усадили за самый ближайший столик. Богдан опустился на стул рядом со мной, едва касаясь меня плечом. Сцена озарилась еще большими количеством прожекторов, буквально ослепляя меня. Я слегка зажмурилась, пытаясь избавиться от назойливого блика в глазах.
– Смотри внимательно, и не вздумай спать, – волоски на затылке зашевелились от дьявольского всепоглощающего шепота.
Отодвинув ткань теплого пальто, горячая ладонь легла чуть выше колена. Поглаживающими движениями она двигалась, вверх и вниз, будто поддразнивая. Я облизнула пересохшие от желания губы и попыталась сосредоточиться на сцене.
Под одним из лучей света показалась красивая девушка. Черные, как уголь, волосы обсыпали ее голую спину, будто накидка. Изумрудный топ выгодно подчеркивал глубокое декольте, открывал вид на едва смуглую кожу, похожую молочный шоколад. Завышенные, того же цвета, шорты скрывали лишь малую часть тела, выставляя напоказ длинные и худые ноги. По бедру танцовщицы тянулся тоненький стебель какого-то растения, подчеркивая его плавный изгиб. Татуировка словно была частью этой девушки, единым целым с ней. Прозрачная и легкая, как пушинка, ткань под цвет всего остального струилась по гладким ногам, едва касаясь пола сцены.
Вслед за ней, я не успела заметить как, появились остальные. Все были слишком красивы, каждая из них могла гордиться идеальными чертами лица, красивой фигурой и, очень на это надеюсь, наличием ума. Это было волшебно, таинственно и очень сексуально. Эти девушки были довольно обнажены, но двигаясь, задавая этот медленный, чарующий ритм, они открывались – являли зрителям душу, полностью и без утайки. Все закончилось слишком быстро, свет погас, танцовщицы скрылись из виду, а на меня уставилась пара зеленых, как я и догадалась раньше, глаз.
– Я вижу, что ты заинтересована, – довольно складывая руки под грудью, женщина обольстительно улыбнулась моему спутнику.
– Да, – воодушевленно вздохнув, подтвердила я. Ладонь Богдана давно переместилась на мою поясницу, ободряюще поглаживая меня.
– Тогда, жду тебя завтра, мы работаем ночью, надеюсь, что тебя устроит. Открытие состоится в десять вечера, но нужно подойти на час раньше, чтобы я смогла оценить твои способности, хоть и не сомневаюсь в них.
Будет сложно совмещать учебу с ночной сменой, но мне следует постараться, если я действительно хочу заниматься тем, что до безумия любила делать в детстве. Богдан поблагодарил Гузель за оказанную услугу, крепко пожал ее ладонь, и повел нас к выходу. Охранник вновь одарил меня милой улыбкой, когда дверь Night moths7 закрылась за нашими спинами.
Салон автомобиля успел остыть, тем самым заставляя меня, согревать свои замерзшие пальцы дыханием. Парень повернул ключ зажигания, покрутил какие-то штуки на панели, кажется, над автомагнитолой, и воздух в салоне потихоньку стал нагреваться.
– Отвези меня домой, пожалуйста, – я засунула руки в карманы пальто, довольно улыбаясь в лобовое стекло машины.
– А, если я скажу, что у меня есть кое-что получше дома?
Мои брови удивленно взлетели вверх, парень держал руки на коленях, загадочно улыбаясь самому себе. Черные глаза блестели от какой-то задумки, которая непременно разожгла во мне нездоровый интерес.
– И, что же это такое?
– Сюрприз, все увидишь и поймешь уже на месте. Думаю, ты не будешь против, – из кармана своей куртки Богдан вытянул красную повязку. – Повернись ко мне спиной.
Для меня это прозвучало, как приказ, но я подчинилась, полностью доверившись парню. Длинные пальцы умело завязали небольшой узелок на затылке, заставляя мои внутренности трепетать от предстоящего. Не знаю, что он задумал, но в голову лезут непристойные мысли о пятидесяти оттенках серого, когда Кристиан приводил Анастейшу в красную комнату. Буйная фантазия порой может оказаться слишком неприличной, и совершенно не к месту. Я уверена, что это самый обычный сюрприз, возможно, что Богдан хочет показать мне какое-то тайное место, которое как-то с ним связано и поможет мне узнать его чуточку больше, чем сам он позволяет.
Следующие полчаса я беспокойно ерзала на сидении, чтобы принять более удобное положение, на что в ответ слышала короткие смешки и громкое цоканье от водителя. За окном больше не было слышно беспрерывного потока машин, лишь сладкое урчание мотора и наше дыхание: ровное и спокойное – его, нервное, иногда прерывающееся – мое. Скажем так, первые пять минут меня забавляла вся эта ситуация с повязкой и полным неведением, но сейчас начинало слегка нервировать. Наверное, я никогда не смогу понять людей, чье зрение больше не способно показывать все, что происходит с ними вокруг. Я привыкла к тому, что в любой момент могу повернуться и разглядеть все, что мне нужно – сейчас же я не вижу собственных пальцев рук, не говоря уже о пальцах на ногах.
– Долго еще? – Простонала я. Было невыносимо, ужасно хотелось сорвать с глаз эту красную повязку и пустить ее в свободный полет, открыв окно в машине.
– Почти приехали, не стони, припаси это для другого случая, и не снимай повязку, – игривый тон парня буквально запаял мое недовольство, прочно заклеив ему "рот". Дальше я просто ждала и ждала, пока мотор машины наконец не перестал работать, а со стороны Богдана не повеяло легким морозцем.
– Ну, стонота, вылезай, – пальцы вцепились в мое плечо, помогая подняться с сидения и не стукнуться головой.
Я почти добралась до узелка повязки, чтобы наконец-то сорвать ее с моих глаз, и взглянуть вокруг, но не тут-то было. Богдан несильно шлепнул меня по рукам, а когда я шикнула от удара, то и по заднице мне прилетел еще один смачный шлепок.
– Хэй, прекрати меня бить, и сними с меня эту чертову повязку, – возмущение больше не укротить, этот красный кусок ткани мелькал перед мной, как будто я была быком, готовым вот-вот кинуться вперед, в клочки разодрав эту тряпку.
– Я же сказал, что ты не должна ее пока снимать, потерпи, – буркнул парень, подхватывая меня под коленями, тем самым лишая равновесия. Я едва успела сцепить руки вокруг его шеи.
Больше от него я ничего не услышала, лишь трепещущий звук сердца. Частые-частые удары о грудную клетку, будто маленькая птичка взаперти просилась наружу. На неровностях местности меня подкидывало, ноги болтались, как у куклы, будто могли в ту же секунду отвалиться.
– Спасибо, что подождали, – над ухом раздался голос Богдана. Он опустил меня на землю, поддерживая за поясницу. – Теперь можешь ее снять, – шепнул он.
Трясущимися от ожидания руками, я сумела нащупать зловещий узелок. А когда развязать мне не удалось, то с силой сорвала повязку с глаз, сильно зажмурившись от яркого дневного света.
– Вау, – выдохнула я, оглядываясь по сторонам, пока мое внимание не зацепилось за одну штуковину, огромных размеров.
Среди заснеженного поля параплан смотрелся гигантом. Еще ничего не произошло, а сердце уже совершило не одно сальто, ладошки увлажнились.
– Ты серьезно? Это потрясающе!
Я бросилась на шею к парню, не обращая внимания на постороннего человека, изо – всех сил вжимая Богдана в себя. Черные глаза смотрели на меня по-другому, будто с обожанием, крохотные черти плясали в глубине их пропасти, но как-то по-особенному. Взгляд опустился на его приоткрытые губы, нежные и одновременно грубые. На минуту я затаила дыхание, борясь с диким желанием впиться в них так, чтобы захлебнуться в нем раз и навсегда. Будто прочитав мои мысли, Богдан сделал шаг вперед, прижимаясь ко мне еще ближе, и накрыл мои губы своими.
Глава 21
Когда, кажется, что твоя жизнь наконец наладилась, и все хорошо – обязательно появляется кто-то, кто подпортит тебе видение "хорошей жизни"
Сердце замерло.
Мы взмыли, словно птица. С диким грохотом поднялись в небеса. Пушистые, серые облака окрасились в нежнейший розовый. Солнце почти скрылось за линией горизонта, лишь напоминая о себе холодными оттенками оранжевого, розового и лилового. Ледяной ветер терзал мягкую кожу на моих щеках, глаза слезились, я едва дышала, и кое-как могла соображать, но его прикосновение почувствовала ясно – прохладная ладонь опустилась на мою. Я вздохнула.
– Нравится? – Сквозь потоки леденящего ветра и легкого морозца, едва слышно спросил Богдан.
– Шутишь?! Здесь явно не место этому слову, все слишком потрясающе!
Глаза метались из стороны в сторону, мне хотелось рассмотреть все, но вниз взглянуть я не решилась. Вокруг не было ничего, кроме пушистых, как вата, облаков и бесконечного небесного спектра оттенков.
– Как и ты, – слова эхом отдались в моей голове, цепляясь за извилины в мозгу.
Я по-глупому улыбнулась, сама того не заметив, оглянулась прямо на парня, вглядываясь в черноту его глаз. На его лице ходили желваки, скулы приобрели легкий розоватый оттенок. Богдан почувствовал на себе мой взгляд и с вопросом в глазах, обернулся. Губы этого парня точно свели в могилу сотни девушек, если не больше. Думать об этом было куда неприятнее, чем я предполагала. Ревность с нотками очевидной злобы растекалась по моим жилам, как расплавленное железо.
А сколько же он разбил сердец? Меня немного передернуло, ведь если я не смогу укротить свои чувства, то велика вероятность, что список пополнится. В нем станет на одно имя больше. Разум подкидывал гадкие и ужасные повороты событий, но сердце – оно трепетало под его взглядом, согревалось и билось чаще, чем обычно. Улыбка сошла с лица, когда мои губы ощутили легкое покалывание, теплоту от неожиданного поцелуя. Внутри будто что-то оборвалось, разрушилось и вмиг выстроилось что-то новое, более интересное, неизведанное – и я хотела его познать.
С большим рвением и наполняющим мои вены адреналином, я впивалась в его губы, отдавая всю себя. Тело воспряло духом, моя душа вновь восстала из царства мертвых, и наконец, захотела продолжить свое существование, будучи живой. Вот этого я боялась больше всего, что когда-то придет конец моей выдержке, и я окунусь во все тяжкие.
Именно сейчас, в этот самый момент я поняла, что люблю. Прошло не так много времени после аварии. Я наконец смогла почувствовать это, но это намного больше, чем любовь к родителям, друзьям – мои нынешние чувства не сравнятся с теми. Никогда. Я люблю, люблю Богдана. Казалось, будто весь мир замер вместе с нами, даже шумный мотор параплана затих, позволяя нам наслаждаться минутной тишиной, пока мы парили в наших чувствах в сотне метров над заснеженной поверхностью.
Богдан не произнес вслух то, что хочет услышать каждая. Три заветных, сильных и важных слова. Нет. Он доказал это поцелуем, сильным потоком излучаемой энергии, которая чуть не вышибла меня из кресла.
Как бы хотелось знать, о чем он сейчас думает. Бьется ли его сердце так бешено, как и мое? Или же ровно отбивает радостный ритм, легонько касаясь грудной клетки и ребер?
Полет окончился незаметно, я едва понимала, что мы на земле. Богдан умело уворачивался от встречных машин и так же умело обгонял впереди скользящие авто.
– Твой подарок на прошедший день рождения, – распухшие от поцелуев губы раскрылись в сияющей улыбке. Не было ничего поддельного в его действиях, все казалось настолько реальным, что голова шла кругом от ощущений. Как бы ни отключиться от немыслимого потока положительной энергии.
– Лучший подарок, – поправила я, выбираясь из автомобиля.
Подмерзшая дорожка возле дома хрустела под ногами. Я несколько раз поскользнулась прежде, чем успела "удачно" приземлиться на задницу. В глазах плясали звездочки, когда я попыталась подняться.
– Эй, малыш, ты в порядке? Сильно ушиблась? – Подхватывая меня под руки, он тараторил, как курица наседка. Серьезно, со стороны это смотрелось, по крайней мере, безумно и очень странно.Чересчур излишняя опека меня немного настораживала.
Я даже успела почувствовать себя неловко, несмотря на то, что на улице мы были совершенно одни, а может, и нет. Прямо через дорогу голые ветки кустов ходили ходуном, хотя ветра не было, даже намека на него. Еще галлюцинаций мне не хватало! Аккуратно повертев головой, я просто списала это на последствия эпичного падения прямо возле порога собственного дома.
– Все со мной в порядке, а теперь помоги войти в дом. Может и кофе сварю, если будешь себя хорошо вести.
– Как скажете, постараюсь быть очень хорошим мальчиком, – я рассмеялась, крепко вцепившись в воротник Богдана.
Дверь со скрипом открылась, впуская нас в темноту прихожей. Пока я ковыляла по кухне в поисках кофе, ну или его остатков, он сидел за барной стойкой, неотрывно наблюдая за каждым моим движением. Было лестно, что я интересна ему, но все это начинало немного бесить:
– Что?
– Ничего, а что? – Ухмыльнувшись, он откинулся на спинку стула. Темно-русый локон взъерошенных волос болтался прямо посередине его лба. Крохотные снежинки давно растаяли и успели превратиться в капли, которые немного поблескивали при попадании на них тусклого света люстры.
– Если ты не прекратишь так меня разглядывать, то..
– Напрыгнешь на меня и изнасилуешь? – Перебил Богдан. Действительно, а чтобы я сделала? По его лицу расплылась довольная улыбка, глаза горели, как пламя в Аду. Клянусь, я видела, как там, в самой тьме плясали черти.
– Боже, – раздражение взяло верх. – Твой мозг и мышление вообще заточены под нормальное общение, кроме постоянной пошлости и извращенности мыслей?!
– Рядом с тобой я могу думать только так, ничего не могу с собой поделать.
Сглотнув, я поставила перед ним чашку с кофе, и села напротив.
– Ну, кажется, я вел себя более, чем хорошо. Чем займемся?
– Что? Не ври! Ты вел себя отвратительно! – Возмутилась я. Если бы не звонок в дверь, то я бы просто поколотила его. – Сиди здесь, и не смей вставать с этого места, – в знак капитуляции, Богдан поднял в воздух обе руки. – Вот и отлично.
Проворачивая несколько раз ключ в замке я спросила кто там, но в ответ была тишина. Может дети балуются, как и всегда. Гостей я не ждала, а у Антона есть ключи.
Дверь раскрылась. На пороге стояла женщина, с ног до головы в черной одежде, не считая ее светлых волос, как у моей матери. И опять мне кажется, что я где-то ее видела. У меня иногда такое чувство, что склероз у молодых проявляется намного чаще, чем у старых.
– Чем могу помочь?
Женщина взглянула на меня пару раз улыбнувшись, затем отвела глаза и ответила:
– Здравствуй, я знала твою маму, мы можем поговорить? Ты же Арсения, верно?
Немое молчание в ответ. Я совершенно не знала, что сказать, поэтому просто кивнула, сдвинувшись в сторону, чтобы освободить проход.
Богдан встал со стула, медленно приблизившись ко мне. Нежно обнял за плечи, неодобрительно окинув взглядом гостью. Если до этого он был эмоционально заточен на игривую, даже пошлую манеру, то теперь был совершенно в недоумении.
– Вы сказали, что знали мою мать, – женщина кивнула, присаживаясь на кресло. – Кем Вы ей приходились? Мама ничего не рассказывала, тем более я знала почти всех, с кем она общалась, – я перешла в наступление, потому что все это кажется очень странным.
После похорон ко мне подошли многие. Всех их я заочно знала, а этой женщины даже не было ни на одном снимке. Я видела многие фотографии юности своей матери, слышала нелепые рассказы, помнила многие имена, но здесь, кажется, речь шла о давнем знакомстве и не очень близком. Зеленые глаза сверкнули отчаянием, губы изогнулись в печальной, вымученной улыбке.
– Ты очень похожа на Марину, как две капли воды, только цвет волос разный, – женщина теребила свой платок, едва осмеливаясь смотреть мне в глаза, будто ее что-то терзало. Но когда мне все же удалось поймать ее взгляд, то ореховые глаза блестели горькой печалью и раскаянием.
Богдан по-прежнему стоял рядом, как вкопанный, в напряжении. Сам того не замечая он переместил свою ладонь мне на поясницу. Незнакомка говорила загадками, мне едва хватало терпения, чтобы не сорваться и не накричать. Я не особо люблю, когда создают атмосферу какой-то интриги, когда ты не знаешь чего ожидать. Придется ли мне смеяться, плакать или, может быть пребывать в гневе?
– Я всю жизнь виню себя за это, я стыжусь собственного поступка. Было подло с моей стороны так обойтись с ней, – она дрожащим голосом и со стыдливым выражением лица взглянула на меня, и больше не отводила глаз.
– Когда твоя мать была в примерно таком же возрасте, она влюбилась. Я почти полностью уверена, что она жалела о своем выборе, рассказав все мне. Тогда мной двигала власть, зависть, деньги и выгода. Я сама выросла в почти нищей семье, но позволить, чтобы она повторила мою судьбу, я вовсе не хотела. Я поклялась себе, еще в молодости, что отдам дочь замуж лишь за достойного мужчину. И, когда я, благодаря мужу, добилась всего: богатства, карьеры, достойного имени, то внутри меня что-то щелкнуло. Переключилось на режим плохой «мачехи» для собственной же дочери. На самом деле я желала ей только счастья, когда запретила видеться, и велела разорвать все контакты с твоим отцом. Он был не достоин моей девочки – это все, о чем я тогда могла думать, ведь у него не было даже средств, чтобы обеспечить хорошее будущее моей дочери, не говоря уже о детях, – на долю секунды она прервалась, глубоко вздохнула, и продолжила.
– Марина не послушала меня, кажется, она слишком была влюблена в Алексея, чтобы вообще задумываться о будущем. Они сбежали, сбежали так далеко, что я ее больше не видела. Ничего о ней не слышала, да и знать я ее больше не хотела. После ее побега во мне появился неприятный осадок, который с каждым годом все больше копился и копился. Я была готова вновь найти ее и простить за все, извиниться самой, но никто ничего о ней больше не слышал. Она как будто испарилась, будто ее никогда и не было. Отец слишком волновался за дочь, через два года он скончался, оставив меня совсем одну. У меня опустились руки, и я поняла, что все это совершенно бесполезно. Моя дочь для меня навсегда осталась потерянной, – будто собираясь с мыслями, незнакомка несколько раз глубоко вздохнула, вытирая глаза.
– Буквально два с половиной месяца назад, я наткнулась на статью в газете о жуткой аварии. Там были ваши фотографии, я узнала ее, узнала свою дочь. Я перепроверила все факты, убедившись в своей правоте, собралась и приехала. Мне едва удалось успеть на похороны, я толком и не попрощалась с ними, не попросила прощения за все, что я натворила. Но теперь поздно, и я хочу попросить его у тебя, – женщина замолчала, слезящиеся глаза смотрели на меня.
Прокрутив весь ее рассказ не один раз, я не уловила связи между моей матерью и этой женщиной. Да, моего отца звали Алексеем, но это же может быть самое обычное совпадение, сейчас это совершенно нормально. И тем более, маму звали Арина, а не Марина.
– Извините, это, конечно, все печально, но кажется, вы ошиблись, мою мать звали Арина. Тем более у нее не было родителей, она сирота, – утвердила я, надеясь, что на этом мы закончим, и она покинет мой дом.
– Да, конечно, ты знала ее, как Арину, но дочь поспешила сменить даже имя, чтобы я не смогла ее найти, не говоря уже о нелепой истории отсутствия родителей, – ухмыльнувшись, печально возразила она.
Внутри меня как будто что-то замкнуло, оборвалось, и на секунду я сошла с ума:
– Господи, послушайте себя сами! Это же самый настоящий бред! Неужели вы настолько бессердечный человек, раз посмели заявиться ко мне домой, тем более разговаривать о моих родителях, которые умерли! Я не верю вам, не единому слову! А теперь уйдите, уйдите прочь из моего дома!
Слезы безжалостно защипали глаза, голос срывался на крик. Больше не было сил слушать этот бред о моих родителях, никто не посмеет их трогать, тем более какая-то старуха.
– Проваливайте, и не смейте больше приближаться ко мне и к моему дому ни на шаг!
Я кричала так громко, что даже уши закладывало. Всячески старалась вырваться из хватки Богдана, чтобы поколотить ее, выпроводить из дома. Она посмела расковырять рану, вскрыть её острым ножом, оскверняя память о них.
– Если ты все-таки захочешь выслушать меня, понять, возможно, и простить, то вот моя визитка, в ближайшее время я буду в городе, – с мокрыми щеками, с тупой болью в глазах и чувством стыда эта женщина захлопнула за собой дверь, оставив меленькую картонку с контактами.
– Моя мать не стала бы мне врать, она все лжет, она лжет, – внутри все разрывалось от недопонимания и неизвестности. Она не стала бы мне лгать, никогда, никогда! – я осела на пол, хватая за руки Богдана.
Глаза болели от слез. Голосовые связки жгло от криков, я больше не могла говорить.
Все внутренности будто сдавливало тисками. Казалось, что всю мою жизнь перекусили кусачками, сломали пополам. Разложили по коробкам "до" и "после". Как теперь мне воспринимать реальность? Или же вся моя жизнь сплошной огромный обман? Виски больно пульсировали. Мысли путались, собирались в один большой клубок.
Если все, что сказала эта женщина – правда, то жизнь никогда не станет прежней.