Взяла телефон и начала просматривать записную книгу с сотнями имен и номеров. Палец скользил по экрану без остановки. Звонить было некому.
Подруг нет – женщин Поля как-то недолюбливала. К чему эта лесть и дамская ложь, ведь человеческая неискренность асексуальна?
Любимого тоже – после развода не посчастливилось встретить мужчину, которого стоило бы оставить на ночь и познакомить с сыном. Флирт, пустые разговоры, секс без обещания позвонить – после тридцати в эти игры уже никто не играет. Лица стерлись, но каждый запомнился походом в ресторан, где заказав блюдо от шефа, получила бигмак. Хотелось ли ей любви и настоящего мужского начала? Да, но предлагали только половой орган. Женщина понимала, что прежде чем строить серьезные отношения с кем-то, надо построить такие с собственной головой. В противном случае, найдется тот, чей градус мигрени равен твоему. Задача не из легких, да и Поля больше не справлялась. Спектакль окончен – внезапно началась реальная жизнь, и стрелки часов останвились.
Она налила в бокал вина и закурила вторую. Закрыла телефонную книгу, набросала сообщение на первый номер в избранных. Залпом выпила, встала босыми ногами на кресло у окна и вышла.
Телефон просигналил о доставке сообщения: «Сынок, я люблю тебя».
***
Богдан вернулся из домой пораньше. Как всегда открыл входную, но никто не вышел встречать. В доме было тихо, отчего у мужчины зазвенело в висках.
– Марина! Соня! Куку!
Он окликнул жену и дочку еще раз, и тут же сорвался к балкону, дверь на который была широко распахнута. Он крепко закрыл глаза, боясь посмотреть вниз – мужчина сел на пол и застонал. Дышать было нечем, грудь сдавливало, а руки не слушали голову, подающей сигнал расстегнуть ворот белоснежной выглаженной рубашки. Мужчина был похож на собаку перед усыплением – знает, что будет, но агония по жизни уже началась.
Богдан очнулся от того, что кто-то лупит его по щекам и льет на лицо ледяную воду – испуганная жена старалась вернуть мужа в сознание.
–
Я здесь, все хорошо. Слышишь меня?
–
Где ты была? Где ты была?
–
В магазин бегала за зеленью.
–
Где Соня? – Богдан попытался встать, но ноги не слушались. – Где ребенок?
–
У бабушки Зои, ты ж сам вчера отвез! Звонили пару часов назад – вареники лепят, приглашают на ужин завтра.
–
Фу, помутнение какое-то. Прости, милая.
Марина, хрупкая женщина с длинными темными волосами глубокими карими глазами, курившая как паровоз и молчавшая большую часть жизни, ибо 100% интроверт, приподнялась. Она знала о матери Богдана, однако никогда не ковырялась в истории – у каждого своя боль, и нечего солить и без того пересоленную рану. Женщина принесла седативного, встала у широкого окна, глубоко вдохнула и наконец сказала:
–
Я – не она.
–
Знаю.
–
И все же боишься, что сброшусь?
–
Боюсь, что придумаешь для этого причину.
–
Я даже высоты боюсь.
–
Она тоже боялась.
–
Что может быть страшнее высоты?
–
Когда не любят.
.