Перепиши меня начисто

Глава 3

Майя восемнадцать раз повторила, чтобы я не подписывала никаких документов. И еще двадцать раз напомнила, что на пятом уровне жесткая нехватка подопытных кроликов – и только по этой причине мне могут начать вешать лапшу на уши и расписывать прелести зашкаливающих доходов, могут даже не выжидать месяца, хотя подобного еще не случалось. Но насильно меня вряд ли туда потащат, потому любой результат будет следствием моего решения. Последним она явно подчеркнула, какое решение считает неправильным. А потом сбегала за моим досье и после этого заговорила не так эмоционально, усевшись на моей кровати:

– Ината, я не могу привести никакой конкретики, но слухов ходит много…

Я не представляла, как на все это реагировать, потому решила не реагировать никак:

– Не знаю, стоит ли ориентироваться на слухи.

– Может быть. Но все уходят на пятый уровень после нашего – и становятся другими. Люди не меняются так быстро, понимаешь? Без серьезных причин так быстро люди не меняются!

– Понимаю. Но я их тоже видела. Да и потом им все равно удаляют из памяти пережитое. Так какая разница?

Она вдруг посмотрела на меня очень внимательно и сказала еще тише:

– А ты веришь в то, что кусок жизни можно просто стереть? Вообще без остатка.

– Не знаю… не думала об этом. Но ведь вся система работает на этой предпосылке.

Майя продолжала как-то лихорадочно:

– Вдруг тебе привьют какую-нибудь фобию? И ты до конца жизни будешь бояться, например, кошек, но не узнаешь, откуда это взялось? Да ладно если бы кошек… Там явно экспериментируют с психикой – откуда уверенность, что все это не выльется потом в страшные отклонения?

Мне стало жутковато, но я все же старалась рассуждать рационально:

– Я не слыхала о том, чтобы кто-то из бывших сотрудников ЦНИ стал маньяком или покончил жизнь самоубийством. Все живут себе – счастливые и здоровые, самые нормальные люди.

– Именно так, – она кивнула. – Заодно и вспомни о том, что система финансируется правительством, это самая высокобюджетная организация в мире! Ты правда думаешь, что узнала бы о таких случаях, если они были?

– Ты уже перегибаешь, – ответила я, хотя спина все-таки начала покрываться холодным потом.

– Возможно, – она встала. – Надеюсь, что перегибаю. Мне работать нужно, я побегу.

– Конечно. Хочешь, помогу тебе?

– Нет, тебе нужно дождаться мистера Кинреда и поговорить – он не из тех людей, чьи распоряжения можно не выполнять, – Майя открыла дверь, но остановилась и снова развернулась ко мне. – Ината, ты мне не подруга, даже не хорошая знакомая – я тебя первый день знаю. Но говорю это все, потому что хочу вести себя по-человечески. Это самое главное в системе – оставаться человеком при любом раскладе.

Она ушла. И своего добилась – теперь я ожидала появления мистера Кинреда уже не с любопытством, а с какими-то неясными страхами. Даже пятилетняя разлука с отцом перестала казаться такой уж долгой. Майя может и нагнетать – у некоторых людей характер такой, но в чем-то может и оказаться правой.

Директор пятого уровня вошел в мою комнату на четыре минуты раньше обозначенного времени. Я вскочила со стула, но он на меня и не глянул – прошел к кровати, взял оставленный Майей планшет с моим досье, сел и начал листать.

– Хорошо, – он обратился непонятно к кому, не отвлекаясь от монитора. – Разденься.

Мне показалось, что послышалось. Потому я стояла в том же оцепенении. Он поднял на меня глаза и повторил без тени улыбки:

– Разденься, Ината.

– Что?.. Зачем?

– Цифры цифрами, но хочу посмотреть на тебя, а не цифры. Разденься. В чем проблема?

Я отступила, совсем не понимая, что происходит. Быть может, он тут и большой начальник, но такое поведение – чистое хамство. Ведь даже каких-то предложений о переходе на его уровень еще не прозвучало. Именно за последнее я и зацепилась:

– Прошу прощения, сэр, но вы не мой шеф. Я не обязана выполнять ваши приказы, – в последнем я и сама не была уверена, но произнесла это решительно.

Он неожиданно тепло улыбнулся. У него интересное лицо: сосредоточенный, внимательный взгляд, но мимика живая и располагающая.

– А-а. То есть я должен приказать Чарльзу, чтобы он приказал тебе, и после этого ты разденешься? Может, руководителей всех уровней тут соберем для массовки?

– Я не… Я не понимаю! Что вы хотите увидеть?

– Я хочу увидеть голую девушку впервые в жизни, – он усмехнулся и встал, немного подавляя меня ростом. – Мне же больше заняться нечем. Так и хожу, знаешь ли, по всем сотрудницам – вдруг какая и попадется на уловку. Ей все равно, а мне приятно.

– Шутите? – я отступила.

– А есть сомнения? Биометрические характеристики никогда не дают четкой картины. А мне нужна идеальная картина. Пока мне абсолютно нравится то, что я вижу, но этот дикий комбинезон просканировать взглядом не могу. Долго ждать?

– Долго! – от волнения я ответила с раздражением. – Я еще не согласилась перейти на пятый уровень, если вы об этом!

Он снова улыбнулся:

– Так я еще и не предлагал. Тебе в любом случае придется месяц отработать на третьем, заявления принимаются только после. Но мне бы лучше сейчас знать – ты моя идеальная картина, или продолжать поиски. Предлагаю сэкономить друг другу время, – он шагнул вперед, вынуждая меня отступать. – Ината Нист, никаких предложений от меня не будет, пока я сам не пойму, что ты подходишь. Это ты меня должна убедить, а не я тебя.

– Но… но я вообще не говорила о том, что собираюсь переводиться!

– Чушь. Все хотят, просто далеко не всех беру. Если я не подписал первое заявление, то шансы перевода на мой уровень равны нулю. Это как рост в карьере. Оставшиеся всегда будут недовольны и сочинять всякие страшилки, чтобы себя лучше ощущать.

– Зачем же им это делать?

– В мегаполисе зависть еще существует? Существует, конечно, я в прошлый выходной там был.

– Вы хотите сказать, что все с третьего уровня писали заявление о переводе?

– Я что хотел, то и сказал. Девяносто девять процентов из них.

– А Майя? Та рыжая девушка, у которой было мое досье.

– Девяносто девять процентов, что да. Но точно не вспомню, я не ИИ, чтобы все даты и лица с сервера снимать на расстоянии.

Он мог врать. Но и Майя могла преувеличивать. И заявление она могла писать – через месяц после поступления сюда, но это не значит, что с тех пор она не имела шанса изменить точку зрения. То есть они оба могли говорить правду – и такую парадоксально разную.

– Но я поняла, что у вас нехватка добровольцев…

– Нехватка образцов, – цинично поправил он. – Добровольцев хватает, но нам всегда нужно что-то совершенно конкретное. Сейчас мне нужна девушка репродуктивного возраста, но не зрелая женщина, красивая по усредненным стандартам современной моды, хорошо сложенная, без химических или пластических изменений внешности. Желательно блондинка. Но она просто не хочет раздеться, несмотря на мое немыслимое красноречие.

– А для чего вам такая?

Он совершенно неожиданно задорно подмигнул.

– Все остальное после свадьбы. Точнее, после моей подписи на твоем заявлении.

– Если бы вы рассказали больше, то я бы быстрее приняла решение.

– Ината, я отвечаю за самые сложные психологические исследования и могу вылепить из человека что угодно. Но одного я не умею – упрощать задачи. Ни разу не было необходимости.

Я окончательно растерялась:

– Извините, мистер Кинред, я хотела бы адаптироваться… подумать.

– О чем? Хочешь ли ты на пятый уровень, куда пытаются пробиться все, или стоит ли раздеваться при шефе твоего шефа вот так сразу?

– Скорее второе, – выбрала я искренне, он уж слишком сильно напирал – сбивал с ног прямолинейностью.

– Чудесно, – он скривился. – Это снова шутка. Ничего чудесного. Ты когда в ЦНИ шла, то понятия не имела, что здесь будет. Неужели не прикидывала все варианты развития событий? Или ты единственная из добровольцев явилась сюда, точно зная, что здесь с тобой будет?

– Прикидывала, – я смутилась. – Ничего я не знала…

– И за несколько часов пребывания на третьем уровне расслабилась? Этот массовый феномен раздражает меня больше всего: человек сначала готов на все, а уже через пару часов он начинает сопоставлять, требовать и качать права. Чтобы добиться от него такого же рвения, надо обязательно вернуть в стрессовую ситуацию, он самостоятельно памятью пользоваться не умеет, – мистер Кинред кинул планшет обратно на постель и направился к двери. – До завтра, Ината.

– А что будет завтра? – спросила я уже у хлопнувшей за ним двери.

От мыслей, переживаний и полного непонимания мне стало нехорошо. Представила, что утром появляется мистер Чарльз Роддри и приказывает мне то же самое, а он мое непосредственное начальство. Откажусь – и уйду из системы немедленно, не успев даже к обязанностям приступить. И ведь этот странный тип был прав: когда я проходила через арку, то была готова на какие угодно испытания, даже не представляя себе, что меня ждет. И вот, первая же проверка показала не самое большое рвение новой сотрудницы. Попыталась себя перенастроить – и ничего не вышло. Дело было не только в том, что я должна раздеться перед ученым, а в том, что этот ученый не удосужился нарядиться в белый халат, привести меня в какую-нибудь лабораторию, то есть создать те условия, которые не несут никакого иного подтекста, кроме науки. А это моя спальня! И этот мужчина совсем не похож на врача или научного сотрудника. Нет, ну это же надо – ни здрасьте, ни до свидания, а сразу «разденься». Пижон высокомерный! Думает, что он здесь умнее всех! Хотя… он тут, наверное, действительно умнее всех, но это же его не оправдывает.

Глава 4

Чарльз Роддри оказался именно таким человеком, как описывала Майя: пухлым мужичком лет шестидесяти с добрыми глазами, но изображающим воплощение строгости:

– Для увольнения, Ината, хватит одного прогула. Если ты только не провела этот день в медицинском отсеке, конечно. Лечение сотрудников ЦНИ берет на себя, но мы с подозрением относимся к тем, кто часто получает производственные травмы. Я вообще не могу придумать, обо что здесь можно сильно пораниться – это надо очень постараться или уродиться косоруким.

Мне отчего-то хотелось улыбаться ему:

– Не волнуйтесь, мистер Роддри, неуклюжесть не входит в число моих недостатков.

– Тебе же лучше. Будешь работать в общей столовой: мыть посуду, разносить еду и прочее – все то, чем ты и занималась в мегаполисе. Пойдем, представлю тебя поварам, но начинаешь только с понедельника, трехдневная адаптация прописана в договоре. Выходной они тебе и назначат – глянут по графику, когда у них и без тебя хватает рук.

– Буду очень стараться оправдать ваши ожидания, сэр, – вставила я.

– Оправдаешь, оправдаешь, – он кивал, но шел быстро по коридору, я едва за ним поспевала. – Любые проявления агрессии на третьем уровне запрещены, Ината. Жаждешь закатить истерику – дуй в медицинский отсек, они там ко всему привыкшие. Мы здесь живем тесным коллективом, нам антисоциальные элементы не нужны, – Роддри остановился перед большой аркой – входом в столовую – и торжественно, что было совсем не к месту, произнес: – Добро пожаловать в систему, Ината! Пусть сегодня начнется наше продуктивное сотрудничество!

Я не успела ответить. Вернее, не придумала ничего столь же пафосного для ответа. В столовой сейчас было свободное время, все столики пустовали. Но я замерла, разглядев мужчину, выходящего из зала для руководства. Мистер Кинред направлялся именно к нам, а я по мере его приближения погружалась во вчерашнюю смесь страха и волнения. Он сейчас прикажет моему шефу меня раздеть? Надеюсь, не прямо здесь? И как я поступлю, если не хочу быть уволенной еще до того, как хоть один день отработаю?

Но Кинред пожал моему начальнику руку и заговорил вообще о другом:

– Отправь двух инженеров проверить тягу в лифте.

– Без проблем, Даррен. Мне тоже послышался какой-то тяжелый звук. Микаэль давно говорил о замене рессор.

– Включишь в свою смету? Микаэль расширяет инкубатор, на следующей неделе завезут уйму новых растений, надо успеть.

– Конечно. Оранжерея становится…

И говорили они только о каких-то технических вопросах, а мне пришлось мяться рядом. Я и уйти не осмелилась, и опасалась привлечь к себе внимание – напомнить о себе мистеру Кинреду, который будто бы вообще забыл о вчерашнем разговоре. Зато обо мне вспомнил мистер Роддри:

– Иди, Ината, сама поболтай с поварами – у них пока свободное время, чтобы потом не отвлекать.

Я поспешила испариться. При знакомстве с сотрудниками столовой никаких проблем не возникло – здесь вообще все отличались какой-то сверхприветливостью и общительностью. Я пыталась запомнить имена хотя бы части поваров и улыбчивых официантов, но сама думала о том, что здесь какое-то сосредоточие самых позитивных людей – та самая оранжерея, только не для растений. Этот факт радовал и удивлял, поражал в сравнении с мегаполисом, с его хмурыми лицами уставших прохожих, нервных владельцев забегаловок и разгулом преступности, когда на улицу в одиночку страшно выйти. Может ли быть такое, что сытая и счастливая жизнь из любого забияки делает добродушного человека? Или я вообще зря ожидала от малознакомых людей отстраненности, а напрягаюсь с непривычки? Пообещав выйти на работу в понедельник, я снова вышла в зал к шефу, ожидая новых распоряжений.

Но он махнул мне и отправился на выход – видимо, давать задание инженерам.

– Ината, – я вздрогнула от веселого голоса Кинреда. – Прогуляемся?

– С удовольствием, – ответила я без капли удовольствия.

Гулять по длинным коридорам – престранное занятие. Но я послушно шла рядом, не решаясь задать мучивший меня вопрос. Мистер Кинред начал сам:

– Я пока не разговаривал с Чарльзом о тебе.

– Я догадалась. Почему?

– Потому что вчера я увидел признаки страха. Предпочитаю, чтобы меня боялись только в рамках эксперимента. У меня есть час свободного времени. Если по истечении этого часа ничего не изменится, то я лучше буду искать другую подходящую девушку.

Я остановилась в изумлении:

– Вы настолько заинтересованы во мне, что готовы потратить час своего времени?

– Позволь, я не буду отвечать. Терпеть не могу отвечать на тупые вопросы – ответы всегда получаются еще тупее. Итак, идем смотреть лифт.

Лифт я уже видела – вчера вечером обошла весь третий уровень. Конечно, внутрь не заходила, но у меня и не было карты доступа, чтобы его открыть. Мистер Кинред просто приложил ладонь к панели, чтобы двери распахнулись. У меня от любопытства весь страх пропал.

– Вы хотите показать мне другие уровни? А это можно?

– Нет, конечно. Просто прокатимся. Тут не так уж и много мест, куда можно сводить девушку на свидание, чтобы ее впечатлить.

– Свидание? Вы шутите?

– Само собой. Хватит переспрашивать после каждой моей шутки, шучу ли я.

Стеклянный лифт мягко плыл вверх, и никаких тяжелых звуков, упомянутых мистером Роддри, я лично не слышала. Ярусы пролетали мимо, и на одном из них кабина остановилась, однако двери не открылись. Кинред объяснял, будто экскурсовод:

– Это центральный ярус четвертого уровня. Смотри, отсюда видно оранжерею. Микаэль так ею гордится, что мы уже опасаемся за сохранность секретных данных, когда он выходит из ЦНИ.

Я припала к стеклу, ожидая рассмотреть что-то наподобие теплицы. Но растения – буйные, огромные, широколистные – росли прямо в сферическом зале. Множество людей находилось там: они поливали, подрезали стебли, со смехом обсуждали что-то с другими. Один из мужчин, совсем молодой парень, оглянулся в нашу сторону и махнул рукой, мистер Кинред кивнул ему в ответ.

– Здесь работают гении, – объяснил он. – Если кто и способен решить проблему недостатка ресурсов при перенаселении планеты, то только они.

– Вряд ли в ЦНИ берут ученых, которых нельзя назвать гениями, – отозвалась я. – Четвертый уровень занимается только разработками новых видов растений? Это так здорово и интересно!

– У тебя ненормально радужный мир, Ината, – Кинред усмехнулся. – Четвертый уровень занимается экспериментами над растениями, животными, и, конечно, людьми. Нельзя разработать вакцину от нового вируса, если ничем не рисковать.

– Они проводят эксперименты на людях? – я повернулась к нему, вмиг потеряв интерес к буйной листве.

– Не только они. Вся система проводит эксперименты на людях. В этом ее суть, ты не знала?

– Но ведь никто не умирает? – задала я вопрос, который терзал меня давно.

Он улыбался, но глаза оставались холодными, будто не участвовали в выражении эмоций:

– И на этот вопрос я отвечу после моей подписи на твоем заявлении. Едем на пятый? Хотя там тебя даже зеленью не поразишь.

Я не ответила, но замерла – на такую экскурсию я и не рассчитывала. Быть может, вообще мало кто из третьего уровня мог подобным похвастаться. Кабина остановилась через несколько этажей, но теперь передо мной предстал просто белый коридор с множеством дверей и скамеек. На одной из них сидели две женщины и разговаривали. Я, забывшись, внимательно разглядывала их и коридор, будто собиралась что-то увидеть… или услышать? Например, крики жертв?

– Ты сейчас вдавишь себе нос в щеки, – услышала я тихое прямо над ухом. – Отойди, открою.

И дверь отъехала в сторону. Я сделала шаг вперед, женщины посмотрели на нас и встали.

– Доброе утро, сэр, – сказали почти хором.

– Доброе, – им он ответил неожиданно сухо. – Зайдите в лабораторию.

Одна сразу открыла ближайшую дверь, но вторая притормозила:

– Сэр, я хотела бы обсудить с вами вчерашнее. Это было слишком…

– Позже, Нора, я потом зайду к тебе в комнату.

– Хорошо, сэр. Спасибо, сэр.

Где-то внизу раздался удар, я вздрогнула и обернулась к лифту.

– Инженеры остановили, проверяют рессоры, – мистер Кинред вдруг подтолкнул меня в сторону коридора. – Будем считать, что мы в западне. Идем до моего кабинета, и сделай вид, что ты ничего страшного не видишь. Зато потом столько баек своим новым подружкам сможешь рассказать, будете передавать из уст в уста и накидывать подробности.

Хоть он и насмехался над моим любопытством, но я ничего любопытного в коридоре так и не увидела. Сам кабинет порадовал хотя бы обилием мебели: огромный длинный стол, кушетка, стулья и куча мониторов, но я, конечно, постеснялась пройти дальше и глянуть, что там на экранах.

– Почему вы так со мной возитесь? – настороженно спросила я, когда мужчина прошел мимо и сел за стол.

– Вожусь? – он приподнял бровь. – Я привел тебя в сердце ада – это не трата времени, а проверка реакции. Устроили какую-то сверхсекретность и теперь молятся на нее, как на алтарь древних богов.

– Но вы все-таки не завели меня ни в одну из лабораторий, – я тоже немного расслабилась, потому и могла добавить в тон легкой иронии.

– Зачем? Лишить твое воображение пищи? А вдруг там нет исполосованных орудиями пыток бедолаг, которые молят о пощаде? И изверги в белых халатах не записывают равнодушно, на какой минуте человек от боли потеряет сознание.

– А вдруг есть, – я почти улыбнулась.

– Садись, Ината, – он дождался, пока я займу стул. – Я совру, если скажу, что изучение болевых порогов никогда не интересовало ученых – интересовало, да еще как. Но ты немного опоздала, их лет сто назад досконально изучили. Сейчас перед нами стоят другие задачи. Если четвертый уровень нацелен на поиски новых ресурсов и лекарств, то мы занимаемся совсем…

Он прервался, поскольку в комнату без стука вошел парень примерно моего возраста или чуть старше. Я буквально одеревенела. Посетитель был полным олицетворением любых девичьих грез: стройный, высокий, глаза огромные и такого яркого голубого цвета, который я даже у неба не видела, черты лица правильные, тонкий нос, не слишком пухлые и не слишком тонкие губы, волосы почти белые – явно проводилось химическое изменение. Меня, любительницу романтических сериалов и видеофильмов, где в главных ролях снимаются исключительно привлекательные люди, его внешность потрясла своей абсолютной идеальностью. И голос у него оказался приятным, мягким и глубоким:

– Простите, сэр, я могу…

– Не сейчас, Той.

– Да, сэр.

Парень хотел выйти, но начальник его остановил:

– Хотя подожди. Посмотри на нашу гостью – она красива? Ината, встань, пожалуйста.

Я поднялась на ноги, не в силах оторвать взгляда от совершенного лица. Той посмотрел на меня внимательно – на лицо, потом окинул взглядом фигуру. Слегка улыбнулся, отчего сделался еще красивее, что секунду назад казалось невозможным.

– Вы хотите честного ответа, сэр?

– Да, Той, максимально честного.

– Восемь из десяти по первым прикидкам. Глаза не идеально симметричны, нос с небольшой горбинкой, но это придает лицу вашей гостьи изюминку. Цвет волос лично мне кажется безупречным, я вообще люблю натуральных блондинок. Может быть сексуальной, если расслабится. Я предполагаю, что она красива, но для полного ответа недостаточно данных.

– Гляди-ка, и он хочет, чтобы ты разделась! – засмеялся мистер Кинред. – Спасибо, Той, зайди через час.

– Да, сэр.

Я проводила парня все тем же обескураженным взглядом.

– Итак, на чем я закончил? – голос мистера Кинреда напомнил о том, где я нахожусь и что нужно снова начать дышать. – Если четвертый уровень занимается решением проблем ресурсной обеспеченности, то пятый проводит исследования по усовершенствованию ИИ. Например, нам интересно, может ли обычный человек узнать ИИ, если его заранее не предупредить?

– Это был робот?! – когда до меня дошло, я уже не могла просто усидеть на стуле. Хотелось выбежать в коридор и догнать, рассмотреть получше. – Он так красив! Да что я несу? Он идеален! И нет, я не узнала бы без вашей подсказки!

Мистер Кинред смотрел на меня теперь очень внимательно, но притом улыбался:

– Узнала бы, если бы пообщалась с ним дольше.

Я пребывала в восхищении:

– Но его мимика такая естественная! Ни грамма фальшивости! Робот? Не могу поверить! У него улыбка – да это самая натуральная и сносящая с ног улыбка, которую я когда-либо видела! Сэр, это самый прекрасный робот, хотя я не видела других!

Он, кажется, едва сдерживал смех, наблюдая за моей реакцией.

– Спасибо. Мы научили ИИ принимать решения, анализировать и действовать по своему усмотрению, исходя из заложенного в них характера и предыдущего опыта. Но все-таки многие эмоции приходится в них закладывать. А чтобы найти самые правдоподобные реакции, мы и проводим эксперименты на людях. Что бы ты сделала, оказавшись в стрессовой ситуации? Что бы в той же ситуации сделали сотни других людей? Мы проводим опыты с целью выявить усредненные и аномальные случаи. Теперь примерно ясно?

Я смотрела на него теперь как на какое-нибудь божество – уж слишком за гранью была сфера его деятельности от того, с чем мне когда-либо приходилось сталкиваться. От моего вида он улыбнулся еще шире:

– Вижу, тебе нравятся роботы, хотя мы называем их ИИ – некоторые из них очень обижаются на термин «робот», это будто приравнивает их к пылесосам. И есть большая разница между роботами и ИИ.

– Я… не знаю, нравятся ли они мне. Но я давно мечтала увидеть хоть одного. Каких только сказок не рассказывают о них в мегаполисе! – я заставила себя отвлечься на более прагматичные вопросы, потому продолжила без того же восторга: – Если я правильно вас поняла, то люди здесь и не работают с роботами, они просто подвергаются различным стрессовым ситуациям.

– Не только стрессовым, но в общих чертах да: нам нужны все чистые человеческие эмоции, пусть и полученные в лабораторных условиях. Знаешь, что в замкнутых группах люди начинают испытывать настоящую страсть или любовь к первому попавшемуся более-менее подходящему представителю? Этот феномен описывался еще пару веков назад, и я хочу исследовать зарождение подобных эмоций досконально. Кажется, если я пойму этот механизм и смогу его привить искусственному разуму, то дальше его некуда будет усовершенствовать. На сегодня хватит информации. Пойдем. Если лифт не запустили, то спустимся по лестнице – еще один секретный объект, но ты и так уже находка для сплетников – одним секретом больше, одним меньше.

Лифт работал, мы молчали все время, пока он спускался до нужного уровня. За стеклом промелькнула оранжерея, но я уже не вглядывалась пристально. Я все еще пребывала в замешательстве, а заговорила, когда мы покинули кабину:

– Я благодарна вам, мистер Кинред, за откровенность. Но пока все равно не готова дать ответ. Скажу больше – теперь я еще сильнее испугана.

– Что и требовалось доказать. А вчера ты придерживалась другой точки зрения – мол, расскажите подробности, и я сразу полечу в вашу лабораторию.

– Просто дилемма неоднозначная, – я размышляла вслух. – Разумеется, пятый уровень выгоднее в плане дохода, но на третьем люди просто живут, а не участвуют в экспериментах…

– А ты уверена?

– Что?

– Ничего. Так, рассуждаю. А вдруг разница между третьим и остальными уровнями только в том, что первым никто не сказал об экспериментах?

– Вы снова шутите?!

– Скорее всего.

Навстречу нам шла толпа – близилось время обеда. Я разглядела рыжую шевелюру Майи, она шла в обнимку с Ником и что-то радостно щебетала ему на ухо. «В замкнутых группах люди начинают испытывать настоящую страсть или любовь к любому более-менее подходящему представителю…» Неужели их чистая и искренняя любовь есть прогнозируемое следствие ситуации?

Я остановилась и спросила тихо:

– Вы не проверяли, писала ли Майя заявление на перевод к вам?

– Нет, не проверял. Это важно?

– Да не особенно, просто интересно.

Он усмехнулся:

– Как будто от ее желания перейти на мой уровень должно зависеть твое желание.

– Не зависит, конечно! – я немного лукавила. На самом деле, я просто стеснялась спросить у Майи прямо, а от ответа как будто немного что-то все-таки зависело.

Кинред вдруг шагнул вперед и сказал громче:

– Майя, подойди.

Девушка сосредоточилась и подлетела к нему, уже интонацией выражая беспокойство:

– Да, сэр?

– Майя, сколько времени до окончания твоего контракта?

– Восемь месяцев, сэр.

– Прекрасно. Кажется, ты мне подходишь. Напиши заявление с первого числа.

– Правда?! – она будто воздухом подавилась, с трудом вдохнула и защебетала бегло: – Спасибо за доверие, сэр! А… я прошу простить за наглость, но все-таки спрошу, может ли написать повторное заявление и инженер Ник Росланд? Он замечательный специалист!

– Мне все равно, какой он инженер. Пусть напишет – рассмотрю и его просьбу.

– Спасибо, сэр! Спасибо! – Майя виновато посмотрела на меня, но ничего не сказала и побежала сообщать Нику.

Кинред обернулся ко мне – дескать, что-то еще доказывать надо? Мне – нет. Я и так многое поняла. У Майи всего восемь месяцев, почему бы не заработать в оставшееся время? А если Ника не примут, то им все равно вскоре предстоит расстаться. Я даже не осуждала ее – не представляю, какое сама бы приняла решение на ее месте.

Уловила я совсем другое, куда более важное. Даррен Кинред только что показал мне короткий эксперимент над человеком для доказательства своей правоты. Но ему плевать на Майю и Ника, он, вероятно, просто выкинет их заявления в корзину. Ему демонстративно, показательно на них плевать. Директор пятого уровня настолько циничен, или я все-таки ошибаюсь? Но разве директор пятого уровня мог быть обычным добрячком?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, я не побежала в столовую вслед за Майей, а тронула рукав его пиджака, останавливая.

– Вы ведь не собираетесь их принимать, верно? Вы ее обнадежили только для того, чтобы не искать ответ на мой вопрос в архивах!

Он повернулся, чуть наклонился и сузил глаза.

– Не придумала ли себе, что уже все обо мне поняла, Ината?

– Нет… – ответила, а потом отважилась высказаться откровенно: – Я решила, что вы манипулятор, которому нет дела до обычных людей и их надежд.

– Да, почти верно. Только повышай уровень манипуляций. Я приму заявление Майи только при условии, что твое будет в той же стопке. А если я на этой неделе получу твой окончательный ответ, что избавит меня от необходимости продолжать поиски, то приму заявление и ее инженера. Целая влюбленная пара, держась за ручки, отправится в светлое будущее благодаря тебе. Или не отправится. Тебе-то есть дело до чужих надежд?

И он зашагал по коридору обратно к лифту, оставив меня в полном непонимании. Такого неожиданного ультиматума я уж точно не предполагала.