"Три звезды" миллиардера. Отель для новобрачных

Глава 5

Выглядываю из кабинета и, убедившись, что Асадова нигде нет, осторожно выхожу в коридор.

Нужно отвести девочек домой. Скоро обеденный перерыв, а я стараюсь каждый день обедать дома, с дочками.

Я снимаю квартиру в том же квартале, где расположен отель «Три звезды». Недвижимость здесь слишком дорогая, и я не могу себе позволить собственное жилье.

Но благодаря опциону и акциям у меня есть стабильный ежемесячный доход, и аренда квартиры в двух шагах от моей работы мне вполне по карману.

С девочками мне очень помогла бабушка. После неудачной попытки сообщить Асадову о своей беременности я уехала на каникулы домой.

Пришлось, конечно, выдержать и слезы, и упреки. Бабушка обиделась, что я не призналась ей сразу, как узнала про девочек. И что про Артема сразу не рассказала.

– Не думала я, Аленка, что ты мне настолько не доверяешь! – выговаривала она. – С чужим человеком готова была поделиться, лишь бы не с родной бабкой! Ладно я старая и бестолковая, но он тоже не мальчик.

Так я поняла, что она ревнует меня к мистеру Ричу. Единственное, что ее с ним примирило, это опцион.

– Ну хоть какой-то толк с этого старого пенька, – ворчливо соглашалась бабушка.

И я до сих пор благодарна ей, что она и в мыслях не допускала, что я сделаю аборт.

Я перевезла бабушку с Марселем к себе. С документами помогла Мария, у нее остались какие-то связи. Она же помогла мне снять квартиру и нанять няню.

Но несмотря на помощь няни доучиться я смогла только благодаря бабушке. Я познакомила их с мистером Ричем, и бабушка отнеслась к нему довольно прохладно.

– Знаешь, в чем вы похожи, детка? – заявила она, когда мы остались одни. – У вас у обоих фамилии не соответствуют действительности. Ты по фамилии Плохая, а в жизни хорошая и добрая девочка. Он Рич, значит должен быть богатый*, а какой из него богач, если он беден как церковная мышь?

– И ладно, бабуль, – отвечала ей я, – главное, что человек он хороший.

С этим бабушка соглашалась, и как бы она ни ворчала, когда мистер Рич приходил к нам в гости, проявляла все свое гостеприимство.

Он как и прежде то появлялся, то исчезал на несколько месяцев. Вернувшись, останавливался в отеле. Приходил к нам, дарил всем подарки, и опять пропадал на долгое время.

Девочки его обожали, называли дедушкой Джорджем, а бабушка снова недовольно ворчала.

Мистер Рич был к ней очень внимателен, я бы даже подумала, что он на нее запал, если бы она не была такой неприступной. Он вел себя подчеркнуто вежливо, часто упоминал семью, так что возможно мои подозрения оказались беспочвенными.

Детей нахожу в комнате для персонала. На ресепшене мне сказали, что Асадовы поднялись в свой номер и попросили не беспокоить. А затем буквально сразу же Артем спустился вниз и уехал из отеля.

Ломай теперь голову, куда и как надолго.

В их номере четыре комнаты, если он планирует избежать брачной ночи, может обойтись и без моей помощи. Я понятия не имею, чем могу ему помочь. У меня брачной ночи не было и вряд ли скоро будет.

Может, мне повезет, и он обо мне забудет?

По дороге домой пробую выяснить у дочек, какой испытание имела в виду Марьяша.

– Как вам наши гости, девочки? – захожу издалека. – Правда, красивая пара?

Ответ обескураживает. Все трое останавливаются и резко мотают головами.

– Но почему? – спрашиваю растерянно.

– Она ему не подходит, – отвечает за всех Маргаритка.

– Что значит, не подходит? Мы не можем так рассуждать, девочки, – говорю шокировано, – это наши гости.

– Мамуля, ты понимаешь, он прошел испытание! – говорит моя девочка, широко распахивая глаза и наклоняясь ко мне.

– Какое еще испытание? – уточняю, приседая на корточки перед малышками. Надежда на то, что Асадов бредил или что-то не так услышал, растворилась как утренний туман.

Мои девочки переглядываются, словно советуясь, можно ли мне говорить. Я терпеливо жду. У нас с ними договор, что в тайны меня посвящают только по собственному желанию. У нас даже для этого есть специальное время перед сном и специальное место – моя комната.

Если мои дочки хотят посекретничать, они по очереди приходят ко мне. Но сейчас явно заметно, что тайна общая, и девочки молча советуются, посвящать меня в нее или не посвящать.

Наконец, молчаливое соглашение достигнуто, или Миланка просто не выдерживает.

– Испытание для папы! – говорит она торжественно, а я вздрагиваю, теряю равновесие и сажусь на асфальт прямо посреди улицы.

***

После обеда девочки садятся за планшеты, у них дистанционное занятие по языку, а мы с бабушкой пьем кофе.

– Что ты такая вареная, Аленка? Ты и не поела толком. Или я снова суп пересолила? – тревожится бабушка.

Это правда, у меня совсем нет аппетита. Но суп здесь ни при чем, из головы не идет разговор с дочками.

Как все-таки мало я знаю своих девочек!

Подумать только, они, оказывается, уже целый год ищут себе папу! А я ни сном, ни духом.

– Все нормально, бабуль, суп вкусный, – спешу ее успокоить. – Тут другое.

Смотрю на часы, время еще есть, и рассказываю ей все по порядку. Как нашей юбилейной парой оказались Асадов с женой, и как девочки устроили ему испытание. Вот только о необычном требовании Артема не хочу говорить, я до сих пор не верю, что в его просьбе нет никакого подвоха.

Я не стану предпринимать никаких действий и посмотрю, что он будет делать. Если Асадов решил подставить меня перед учредителями, я не доставлю ему этого удовольствия. И не полезу в расставленную им ловушку.

Если же он всерьез решил избежать брачной ночи, это его личные проблемы, к которым я не имею никакого отношения. По крайней мере я смогла себя в этом убедить, когда волна глупой радости схлынула, и я смогла рассуждать трезво.

А вот о том, что девочки решительно настроены найти себе отца, умолчать не могу. Не просто так я на асфальте весь зад себе отсидела.

Покажите мне, кто бы не отсидел, если бы узнал, что их дочки уже больше года присматриваются ко всем встречным мужчинам. Без исключения. И если находят подходящую – исключительно на их вкус! – кандидатуру, дружно развязывают шнурки.

Да, я тоже думала, что ослышалась. Но нет, они реально такое практикуют.

– Подумать только, целый год! – всплескивает руками бабушка. – Как они только до такого додумались?

– Я тоже понять не могу, откуда такая изобретательность, – развожу руками.

Мы переглядываемся, и бабушка многозначительно хмыкает. А я отвожу глаза.

– Правда? И кто прятался в холодильнике, чтобы родители заволновались и кинулись искать, а? – пристально смотрит бабушка. – Пашка тогда чуть не поседел. Хорошо, что ты воспаление легких не схватила. И это тебе четырех не было!

– Они меня сразу нашли, – протестую я, – я не смогла нормально закрыться изнутри. И продукты все возле холодильника на полу сложила.

– Ну да, – хитро щурится бабушка, – куда тебе до твоих бусинок! Они бы все из окна выбросили, если бы им пришло в голову спрятаться в холодильнике!

– Они еще прорабатывали вариант со спущенными до щиколоток гольфами на одной ноге, – потерянно говорю бабушке, – но он, по их мнению не такой действенный. Или с расплетенной косичкой. Такое тоже хуже работает.

– И как, много кандидатур прошли испытание? – интересуется бабушка, и я мотаю головой

– Единицы. Ну ты же сама видишь, как здесь относятся к личному пространству. В основном зовут меня, чтобы я завязала шнурки и подтянула гольфы. И то женщины, а не мужчины. И это правильно. С одной стороны…

– Кажется, я поняла, – осеняет бабушку, – поняла, откуда они это взяли. У нас сосед детей в школу возит, Йохансон. Так он перед тем, как пацанов своих в машину усадить, то шапку им поправляет, то шнурки завязывает. Они вечно опаздывают, собираются кое-как. Вот бусинки и подсмотрели.

– Возможно, ты права, – задумчиво отпиваю остывший кофе. – Но с другой стороны, они никогда об этом не говорили. Я и подумать не могла, что их что-то не устраивает.

– Ну ты скажешь, Аленка, – фыркает бабушка, – конечно не устраивает. Наше бабское царство у них уже наверное в печенках сидит.

Широко распахиваю глаза и даже чашку отставляю. Вот это поворот!

– Ты еще скажи, что тебе оно тоже надоело!

– Еще как надоело!

– Что ж ты тогда мистера Рича отфутболиваешь? Уверена, он к тебе неровно дышит.

– Нашла ухажора! – возмущается бабушка. – Ему сто лет в обед!

– Да ну, он ненамного старше тебя.

– А я по-твоему, что, молодуха? Я вообще-то тебя имела в виду.

Ну все, понеслось. Бабушку хлебом не корми, дай повздыхать над моей неустроенностью. Снова двигаю к себе чашку и делаю глоток.

– Уже бы сходила куда-нибудь, познакомилась с каким-нибудь парнем, – оседлала тем временем бабушка любимого конька. – А лучше бы на сайте каком зарегалась. В том же Тиндере.

Чуть не давлюсь кофе. Хорошо, что он остыл, так бы точно обожглась.

– А ты откуда о Тиндере знаешь, бабуль?

Я себя не вижу, но уверена, что глаза у меня сейчас размерами с салфетки из макраме, которые плетет бабушка. Похоже, она сболтнула лишнее, потому что отводит глаза и слегка краснеет.

– Ничего я не знаю. Так, слышала разговоры…

– Только не говори, что ты там зарегистрирована, – прищуриваюсь с подозрением.

– Это не я, это бусинки меня зарегали, – защищается бабушка, – я у них только попросила, чтобы они мне придумали пароль. Я не для себя, Аленка, я просто на разведку туда сходить решила. Думаю, дай посмотрю, что за штука такая! А потом и Аленку уговорю…

– Ясно, – встаю я, – за моей спиной здесь уже целый синдикат образовался. Все, я убежала, бабуль.

По дороге к отелю мучаюсь угрызениями совести.

Я ужасная мать. Я совсем не знаю своих детей.

Хорошо, что дорога к отелю такая короткая, около пяти минут.

Возвращаюсь в кабинет и сажусь разбираться со счетами. Но работа не клеится от слова совсем. Пялюсь в экран и продолжаю думать.

Мне казалось, детям вполне достаточно меня и бабушки. А еще мистера Рича, повара Андреаса и доброй половины работников отеля. Все здесь обожают моих девочек!

Но им нужен папа, так сильно, что они сами решили его выбрать. Но кто мог предположить, чтобы их выбором станет самый что ни на есть настоящий отец…

И когда раздается стук в дверь, я не сразу его слышу.

*Rich – богатый (англ.)

Глава 6

– Хелена, тебя ищет наш новый постоялец, – заглядывает в кабинет Джессика. Она выглядит перепуганной, и я с опозданием вспоминаю об Асадове. – Требует и говорит, что срочно.

– Требует он, – ворчливо хмыкаю и машу рукой. – Скажи, что я занята, Джес. Или придумай что-нибудь. Скажи, что у меня видеоконференция.

– Уже сказала, – с готовностью отвечает Джессика.

– А он что?

– Возмутился. Какая, говорит, может быть видеоконференция вечером?

– А ты ему скажи, что с китайцами. У нас с ними разница во времени.

Джес понимающе кивает и исчезает, но через минуту появляется снова.

– Он говорит, что у него срочное и важное дело. И он уже здесь, под дверью.

Со вздохом понимаю, что Асадов так просто от меня не отстанет. Где там моя маска?

– Ладно, скажи, что я через пять минут освобожусь. Нет, через пятнадцать, – кричу вдогонку Джессике и бормочу себе под нос: – Пусть помучается.

Выдвигаю ящик, чтобы взять маску и с отчаянием понимаю, что упаковка пустая. Последнюю я надела, когда ко мне ворвался Асадов. Я потом стянула ее с лица и сунула в карман кардигана, а кардиган оставила дома, когда ходила на обед.

Новую упаковку нужно взять у администратора, но в коридоре торчит Асадов.

Что же делать? Он не должен меня видеть, не должен.

У меня была мечта, я так часто себе это представляла!

Я должна была стать успешной и знаменитой. Должна была пройти мимо, не обратив на Артема внимания. Ослепительно улыбаться и принимать комплименты от толпы окружающих мужчин. Он должен был с восхищением смотреть мне вслед.

Как же его «Аля, неужели это ты?»

И мое «О, Артем, как дела? Я тебя даже не заметила! Что-то ты постарел»?

Как же моя мечта?

Я еще не стала блестящей успешной леди, а мои девочки не выросли и не победили в конкурсе красоты. Зато они выбрали себе папу…

Просто жесть.

Лихорадочно роюсь в сумке. Если бы там была карнавальная маска с детского праздника, клянусь, я бы и ее надела. Но там нет ничего кроме упаковки медицинских пластырей.

Смотрю на упаковку – другого выхода нет. Бросаюсь к зеркалу и наклеиваю несколько штук на лицо крест-накрест. Пальцы не слушаются, размазывают помаду, но я тороплюсь, потому что в дверь уже требовательно стучат.

Спасибо, что не ногой.

– Входите, – кричу, падая в кресло за столом, но мое разрешение особо никому не требуется.

– Ну наконец-то вы соизволили меня принять! – Асадов врывается в кабинет и замирает на пороге. – Что с вами, госпожа Плохая? Вас что, избили?

– Нет, конечно, – пожимаю плечами, – с чего вы взяли? Меня просто… просто я… Меня покусали пчелы!

– Правда? – саркастически ухмыляется Асадов. – А я думал, это ваши постояльцы остались недовольны обслуживанием.

И тут же меняет тон.

– Что вы мне голову морочите? Откуда в такое время пчелы, да еще и в таком количестве?

Мда, с пчелами я и правда погорячилась.

– Ладно, – говорю доверительно и понижаю тон, – я вам признаюсь. Но это только между нами, обещаете?

Явно сбитый с толку Асадов недоверчиво наклоняет голову.

– Ну, допустим…

– Это аллергия на инъекции, – сообщаю ему с видом, будто доверяю самую заветную тайну. Видя, что он меня не понимает, терпеливо поясняю: – Уколы красоты. Эстетическая медицина. Омолаживающая терапия.

Брови Асадова взлетают вверх и так там и остаются. Он молча меня рассматривает, подходит к столу и опирается о столешницу. Точно как утром.

– Сколько вам лет, мисс Плохая?

– Мне?

– Ну не мне же. Мне с утра было тридцать три, и я об этом прекрасно помню.

– Двадцать четыре.

– Зачем? – свистящим шепотом спрашивает он, наклоняясь совсем низко. – Зачем вам в двадцать четыре года омолаживающая терапия?

– Это мое лицо, – говорю, защищаясь, – вам какое дело? Хочу омолаживаюсь, хочу – нет.

– А в самом деле, – он обходит стол, – какая мне разница? Давайте перейдем к моему вопросу. Вы уже разработали план?

– Нет.

– Почему?

– Я была занята.

– Китайцами?

– Именно.

Мы перебрасываемся словами, будто теннисными мячиками. Я вижу, что Артем заводится, но отчего, не понимаю.

– Так, что мариновали меня в коридоре целых десять минут?

Он напоминает булькающую кастрюлю с крышкой, из-под которой валит пар. Еще немного, и зашипит.

– Представьте себе, китайцы тоже женятся и выходят замуж. У нас обширная география услуг, к нам едут со всего мира. А что, господин Асадов, вас это как-то смущает?

– Ни в коем случае. Только вы врете непонятно зачем. В Китае сейчас ночь, мисс Плохая. Вы обсуждаете проекты ночью?

Черт, я не подумала. Надо было своих новобрачных в Америку заслать. В Южную. В Аргентину, к примеру, или в Перу. Но быстро нахожусь.

– Я открыта к сотрудничеству в любое время суток.

– Отлично! Значит сейчас вы продемонстрируете свою готовность мне, – сверкает он глазами, и я окончательно сдуваюсь.

– Ладно, – говорю без особого энтузиазма, – раз уж вам так хочется… можно попробовать. Только придется поболеть.

– Предлагаете насморк? – уточняет Асадов. Придирчиво осматриваю его с ног до головы и качаю головой.

– Слишком просто, это не сработает. Вам нужно что-нибудь себе сломать. К примеру, ногу. А лучше обе.

– Для кого лучше? – изумленно вскидывается Асадов.

– Для поставленной задачи, – объясняю ему. И добавляю доверительно: – Поверьте моему опыту, от брачной ночи с любимой женщиной мужчину не удержат даже сломанные ноги. А вы говорите насморк! Так что если хотите реалистичности, придется следовать трендам.

– Но я здоров, – возражает он. – Вы предлагаете мне симулировать простуду на ровном месте?

– Конечно же нет, – подхожу к окну и показываю на черные тучи, затянувшие небо. – С минуты на минуту начнется ливень. Вы выйдете под дождь, хорошенько промокнете, а дальше все зависит от вашего артистизма.

– И как я смогу это объяснить? Что мне захотелось прогуляться под дождем?

– Очень просто. Скажете, что вы кого-то спасали. Кого угодно. К примеру, котенка, – говорю и мысленно несколько раз стучу себя по макушке.

Ну кто меня тянул за язык? Артем на миг замирает, затем несколько минут молча меня разглядывает.

– Котенка? Почему котенка? – его голос звучит неожиданно резко.

– Не хотите котенка, спасайте черепаху. Или попугая, – внутренне обмираю от страха, но отвечаю с деланным безразличием.

Асадов некоторое время сверлит меня взглядом, затем потирает затылок.

– Что ж, раз у вас такая скудная фантазия, придется делать все самому. Идемте, – он берет меня за локоть и подталкивает к двери. От этого прикосновения внутренности опаляет огнем.

– Зачем я вам? Вы же сказали, что сами справитесь, – пытаюсь сопротивляться, но Артем намного сильнее.

– Идемте, идемте. Мне нужно попасть на технический этаж. У вас же верхняя разводка труб, я правильно понял?

– Да, верхняя. Но какое отношение имеет наш водопровод к вашей брачной ночи? – не могу понять.

– Самое прямое. Небольшой потоп – идеальное решение проблемы. Все будут слишком заняты, а это то, что мне нужно.

До меня доходит смысл сказанного, и я застываю как вкопанная.

– Вы хотите сорвать краны?

Артем тоже останавливается и смотрит с недоумением.

– Если хотите, можно и краны. Но думаю, можно обойтись какой-нибудь резьбой. Главное, чтобы было много воды.

– И не мечтайте, – возмущенно выдергиваю локоть. – Думаете, я позволю вам рисковать репутацией отеля?

– При чем здесь репутация? В каждом отеле может случиться форс-мажор.

– Даже в «Параллелях»? – прищуриваюсь недоверчиво.

– Даже там, – серьезно кивает Артем. – Везде, где работают люди, стоит учитывать человеческий фактор.

– Но только не у нас. В нашем отеле все идеально, – уворачиваюсь, и тогда он снова ловит меня за локоть.

– Давайте спорить. Если мы сейчас поднимемся наверх, и я найду какую-нибудь неполадку, то вы… – он задумывается на миг, – сделаете все, чтобы мне помочь.

– Хорошо, – утвердительно киваю. – А если там все в порядке, вы избавляете меня от необходимости решать ваши проблемы.

– Договорились, – Асадов идет к выходу и распахивает дверь, – только не забудьте по дороге захватить инструмент.

– Он нам не понадобится. Вы уже проиграли, господин Асадов.

– Я бы на вашем месте не был так категоричен.

Вместо ответа лишь передергиваю плечами. Я на сто процентов уверена в своем выигрыше. У нас все работает как часы, и у Асадова нет ни малейшего шанса.

Горделиво поднимаю голову и дефилирую мимо него в дверной проем.

Хоть так…

***

Через коридор мы с Артемом проходим к техническому лифту, и нам даже везет никого не встретить. Все же не хочется появляться перед персоналом с наклеенными на лицо нашлепками из пластырей. Да еще и в компании Асадова.

По дороге заглядываю в комнату, где хранится весь инвентарь, и беру с полки разводной ключ. Устраивать потоп я Артему, конечно, не позволю, но условия пари нужно выдержать.

А если честно, где-то в глубине души я очень скучаю по тому парню в комбинезоне, в которого влюбилась шесть лет назад. И который не имеет никакого отношения к насмешливо наблюдающему за мной мужчине в идеально сидящем костюме.

– Не хотите переодеться? – киваю на висящие в ряд рабочие комбинезоны. Они у нас тоже все в идеальном порядке. – Не волнуйтесь, вся спецодежда чистая, их стирают после каждого использования.

– Спасибо, обойдусь.

– Не жалко костюм? Вы же планируете заняться ремонтными работами, – не могу удержаться от едкого тона. Это не ускользает от Асадова.

– Я планирую вам указать на недоработки, – свысока отвечает он и спрашивает безо всякого перехода: – Вам уже говорили, что ваша фамилия отлично описывает ваш характер?

– Моя фамилия готовый бренд, – не остаюсь в долгу я. – Так и скажите, что вы мне завидуете.

Мы проходим на технический этаж, я иду впереди, Асадов следует за мной. Я чувствую спиной его обжигающий взгляд. А ниже спины так вообще.

– Она вам от мужа досталась? – его тон не уступает моему по язвительности.

– От отца, – разворачиваюсь и взмахиваю рукой. – Ну вот. Мы пришли. Как видите, здесь все в порядке.

И словно в ответ мне тишина взрывается раскатами грома.

Глава 7

Пространство будто раскалывается на части.

Я закрываю руками уши и зажмуриваюсь. Ужасно боюсь грома, но не бросаться же на шею Асадову, чтобы он меня защитил.

А хотелось бы…

Внезапно со стуком распахиваются створки, и в окно врывается ветер, пропитанный электрическими разрядами. Мы с Асадовым не сговариваясь бросаемся к окну.

– Вы всегда оставляете окна открытыми? – спрашивает Артем, и я оглядываюсь. На соседней опоре висит рабочая куртка нашего сантехника Йонаса.

– Наверное, Йонас забыл закрыть, – бормочу, пряча неловкость, – сегодня по плану профилактический осмотр.

Асадов морщится, но молчит. А я мысленно устраиваю Йонасу разнос за незапертое окно. Обязательно устрою, но потом. Пока поворачиваюсь к Артему, который с интересом осматривает водопроводные трубы.

– Ну что, господин Асадов, вы видите, что с коммуникациями у нас полный порядок, – говорю, выдержав достаточную паузу. – Вы проиграли. Так что теперь ваша брачная ночь это исключи…

Замираю на полуслове, потому что прямо на моих глазах куртка Йонаса вспыхивает и в один миг оказывается охвачена огнем. Я даже не успеваю понять, как это произошло.

Языки пламени облизывают стену и пол, добираются до потолка, и я смотрю на них не в силах пошевелиться.

Асадов матерится сквозь зубы, отталкивает меня в сторону и бросается к опоре.

– Огнетушитель, быстро! – кричит мне и выхватывает из моих рук разводной ключ.

Что он делает дальше, не вижу, потому что мчусь за огнетушителем. Мы столько раз проходили инструктаж по пожарной безопасности, поэтому действия мои достаточно отработанные.

Хоть руки и трясутся как у припадочной.

Бегу обратно. Асадов своим умопомрачительно дорогим пиджаком пытается сбить пламя с горящей куртки, которую он сбросил на пол. А отовсюду из труб хлещут струи воды.

– Давайте я, – кричит Асадов и выхватывает у меня огнетушитель.

Пластырь отлипает от мокрой кожи. Отдираю его и вытираю лоб и щеки локтем.

Узнает так узнает. Это такие мелочи по сравнению с тем, что здесь творится.

Смотрю на Артема, его лицо все в черных разводах как у кочегара. Перевожу взгляд на свои руки и понимаю, что у меня лицо не лучше.

Минуты кажутся часами, но огонь получается потушить довольно быстро. Взглядом, полным отчаяния, окидываю помещение. Часть стены и потолка в черной копоти, на полу плотный слой пены.

И мы с Артемом тоже в копоти и пене. Меня бы сейчас бабушка с детьми не узнали, не то, что он.

– Я перекрою воду, – хрипло говорит Асадов. – Где тут вентиль?

Слабо взмахиваю рукой, он идет по пене как по снегу.

– Артем, – зову жалобно, когда он возвращается, – что это было? Полтергейст? Или магия?

– Не говорите глупостей, – морщится он, наклоняется и осторожно разворачивает обгорелую куртку Йонаса. Невольно отмечаю, что качество нашей спецодежды на высоте. От нее еще что-то осталось.

Артем осматривает бывшие карманы и извлекает продолговатый цилиндр, такой же закопченный, как мы с ним.

– Ну вот, я примерно это и предполагал.

– Что это? – таращусь на цилиндр.

– Вейп. Механический мод. Видите, он без аккумулятора?

– Вижу. И что это значит?

– Сейчас посмотрим, – Артем достает из другого кармана кусок обугленной проволоки. – Что ж, все ясно.

– А мне не ясно. Объясните! Пожалуйста… – добавляю, спохватившись.

– Ваш как его, Йонас? Значит, ваш Йонас вейпер со стажем. Он предпочитает механические вейпы, они очень простые. Вот такая трубка и аккумулятор. Никакой электроники. Если случайно в кармане нажать кнопку, он может взорваться, поэтому вейперы батарейки носят отдельно.

– Так это вейп взорвался?

– Нет, ваш сотрудник добросовестно носил аккумулятор а другом кармане. Но видимо механически положил к нему проволоку, и произошло короткое замыкание. Наверное, когда ветром открыло окно. Поэтому куртка и загорелась.

– Это Йонас его не закрыл, – озаряет меня, – когда свой вейп курил.

– Скорее всего.

– Что же это получается, – от догадки холодею и покрываюсь испариной, – если бы мы не пришли, то не потушили бы пожар?

Артем смотрит на меня непонятным взглядом.

– Я ведь говорил, что везде, где работают люди, присутствует человеческий фактор. И его нельзя не учитывать.

Представляю сгоревший дотла отель, и сердце проваливается в бездну. Нет, конечно, сработала бы противопожарная система, приехали бы пожарные, но…

– Не бывает идеальных отелей, мисс Плохая. И идеальных сотрудников тоже не бывает.

Как я ни держусь, ничего поделать с собой не могу. Начинаю судорожно всхлипывать, сцепив перед собой руки. Слезы прокладывают по щекам влажные дорожки.

Мне ужасно стыдно. И ужасно жаль. И вообще…

– Ну что ты, не надо плакать, – неожиданно перед моим носом оказывается мокрая, в пенных разводах рубашка, совсем недавно бывшая белоснежной и отутюженной. Под тканью хорошо угадываются твердые мышцы.

На плечи ложатся крепкие руки Асадова, и это становится последней каплей. Я утыкаюсь в твердую грудь и беззвучно реву, вцепившись руками в воротник рубашки.

***

– Ну хватит, все уже прошло, – уговаривает Артем негромким хриплым голосом, – чего ты плачешь?

Я все еще жмурюсь и цепляюсь за его рубашку. Не решаюсь поднять голову. Не потому, что боюсь быть узнанной, а потому что не хочу, чтобы он видел мои зареванные глаза.

– Твоя рубашка, – хлюпаю я носом, – она вся в саже и пене. И костюм тоже…

– Ничего, – ухмыляется Артем, – у меня еще есть. И потом, разве в этом идеальном отеле нет идеальной прачечной? Я воспользуюсь ее услугами, и рубашка будет лучше, чем была.

– Никакой он не идеальный, – шепчу жалобно, – ничего у меня не получилось! Люди мне доверились, а я…

– Что ты?

– Не справилась! – реву уже в голос.

Его руки обвивают мое тело и крепко прижимают к мощному торсу. Подбородком Асадов придавливает мою макушку, и я оказываюсь в коконе из рук и тела Асадова.

– Тебе надо научиться принимать ошибки и их исправлять, – успокаивающе говорит Артем. – Это несложно на самом деле.

– Я так боюсь, – жалуюсь ему, всхлипывая, – боюсь натупить или ошибиться.

– Это юношеский перфекционизм. Когда мне было двадцать три, я спать не мог, боялся, что где-то недосмотрел или забыл.

– И как ты справился? – снова шепчу, и Артем меня слышит.

Потому что здесь слишком тихо, потому что мы слишком близко. Потому что он наклонился так низко, что его дыхание согревает мои щеку и шею.

– Не переживай, все пройдет. Ты просто совсем мелкая для такой должности. Тебе нужно время, нужно повзрослеть, набраться опыта. Нарастить шкурку.

– Я никогда не научусь…

– Научишься. Доживешь до моего возраста и научишься.

Это очень опасно. Вот так стоять в обнимку с Асадовым в полной тишине, когда сердце ухает в груди как гидропресс. Когда его запах будоражит даже смешавшись с запахом гари и пота. Когда его хриплый голос выбивает из-под ног почву.

Чувствую, что тону в этом коконе. Из последних сил пробую высвободиться, но получается освободить только руки. Асадов объятия не разжимает, наоборот, только усиливает хватку.

Теперь мне их некуда деть. И как я мысленно ни ругаю себя, мои руки сами тянутся и несмело обвивают его талию.

Все. Я пропала.

Опять попалась как рыба на крючок.

«Алена, очнись. Артем совсем не тот, каким ты его представляешь. Он холодный, расчетливый и эгоистичный. Он не просто богатый, а богатый до безумия. Вы как две планеты из разных галактик. Ты всего лишь обслуживающий персонал. А еще Артем женат. И если по какой-то причине он не желает, чтобы его брачная ночь прошла в этом отеле, ты тут точно ни при чем…»

Но уговаривать получается плохо, и я решаюсь. Я посмотрю ему в глаза. Думаю, мое лицо достаточно вытерлось о его мокрую рубашку, чтобы копоть помешала Артему меня узнать.

Поднимаю голову, одновременно раздается треск, и на всем этаже гаснет свет.

– Коротнуло, – хрипло говорит Артем, и я вздрагиваю. Как и он.

Интересно, о чем он? Об электричестве или?.. Я слишком сильно прижата к нему, чтобы не чувствовать, как его коротит. Точно как и меня.

– Значит, у тебя не от мужа фамилия? – спрашивает Асадов вполголоса. Сглатываю и мотаю головой.

– Я не была замужем.

– Тогда откуда ты? Ты ведь приезжая, я по акценту слышу. Землячка?

– Да, я из столицы… – киваю и шепчу еле слышно.

– А сюда как попала?

– Учиться приехала. По программе. Обмен студентами.

– Ясно, я так и думал. Вот откуда берутся такие кадры.

Руки Асадова начинают двигаться. Он гладит мои волосы и говорит все с той же убийственной хрипотцой:

– Ты умненькая талантливая девочка. Плохая девочка, – даже в темноте я чувствую, как он улыбается. – У тебя все получится, Лена.

И меня отпускает. Отпускает дикое напряжение, страх, отчаяние. В голове проясняется, и я чувствую безграничную признательность к этому мужчине.

– Учиться было легко, – шепчу, прижавшись щекой к его груди, – а здесь такое чувство, будто я на каждом шагу спотыкаюсь.

– Перфекционизм хорош в некоторых дозах. Тебе надо учиться перестраиваться.

– Как? – поднимаю голову.

– Делегировать полномочия, – он смотрит на меня, я в темноте знаю, что смотрит.

– Я не умею, – безнадежно качаю головой, – мне кажется, что никто не сделает лучше меня.

– Тебе надо сменить приоритеты. Работа не главное, – тон Асадова становится холоднее, – у тебя есть то, что намного важнее отеля. Вот те три зефирки.

Замираю. Он правда это сказал? Миланка тоже назвала себя и сестричек зефирками.

– Они бусинки, – шепчу потрясенно.

– Бусинки, – повторяет Артем и снова улыбается в темноте. Он с таким теплом говорит о моих девочках…

Или все-таки наших?

Так странно обсуждать своих детей с их отцом. Я никогда не думала, что это так волнительно. И приятно…

– Самое важное – близкие люди, – продолжает говорить Артем. – Я это понял, когда не стало отца. Уже пять лет прошло, а мне до сих пор его не хватает.

– Мне тоже, – говорю тихо, – мне тоже не хватает моего папы.

– Я не смог ему отказать, я пообещал отцу жениться на дочери нашего партнера, – выдает Асадов, и я едва сдерживаюсь от изумленного возгласа.

Снова такое чувство, будто я ступила на скользкую тропинку. Нельзя поддаваться чувству, будто передо мной обычный живой мужчина, а не полубог. С которым можно поговорить о родителях, детях. Которому можно пожаловаться, и который тоже способен довериться.

Это опасно. Я уже однажды так попалась. Нельзя позволять себе расслабляться.

Но как же легко с Артемом, когда он перестает быть миллиардером…

– Раз обещал, придется выполнять, – лепечу я, хоть меня никто не просит, и Асадов разжимает руки.

– Я обещал жениться, чтобы объединить бизнес. Так им легче управлять. Больше я ничего не обещал, – говорит он сухо, и я понимаю, что минута слабости прошла.