Случайная свадьба

Глава 7

Мама смотрит на меня и молчит. Молчит так долго, что я начинаю волноваться, не потеряла ли она сознание стоя и с открытыми глазами.

Но она берет себя в руки, а меня за локти, и ведет в дом.

– Я уведу Марту, – негромко говорит она мужу. Тот если и удивлен, то не подает виду. Согласно кивает и поворачивается к притихшим женщинам, заложив руки за спину.

Вот за что я уважаю местных мужчин, они умеют «держать лицо». У Азата на лице ни один мускул не дрогнул, не то что моя несостоявшаяся родня. Вертятся как ужи на сковородке, галдят.

– Ну что вы опять раскричались, – морщится отчим, – сороки.

– Я требую осмотр! – кричит мать Хамзата. – Мало что она потом вам расскажет, и ты, Азат, первый потащишь моего мальчика в полицию!

– Мы никуда отсюда не уйдем! – вторит ей тетка Хамзата.

– Вот чертовы бабищи, – хлопает себя по бокам Азат, – дайте девочке отдохнуть с дороги!

Что они отвечают, я не слышу, мы входим в дом. Первое, что бросается в глаза, моя сумка, неужто «свекруха» захватила? Но мама берет меня за плечи и разворачивает к себе.

– Скажи, что ты пошутила, Марта! Что это неправда!

– Нет, мама, это правда. Я провела ночь с мужчиной, и я больше не девственница. Меня не насиловали, если что, – добавляю поспешно.

Мама хватается за сердце и оседает на мягкий пуф.

– Как ты могла? Боже, что же теперь будет?

– Мам, а что может быть? – спрашиваю осторожно. – Это мое тело, мне двадцать лет. Я совершеннолетняя гражданка другой страны. Сажусь в самолет и лечу домой. Все.

Но мама смотрит на меня так, будто я сейчас сморозила несусветную глупость.

– Про тебя Азат сговорился. С хорошим человеком, достойным, ты еще в школе училась. Его зовут Тузар Данбеков.

– Сговорился? – удивленно переспрашиваю, теряясь в догадках. – О чем, мама?

– О замужестве твоем, дочка, – теряет она терпение, – а ты думаешь, тебя Азат учил в Швейцарии? У нас нет таких денег, откуда? Это все Тузар. Он добрый, щедрый, каким бы мужем тебе был! И где теперь брать деньги, чтобы ему выкуп за тебя обратно отдать? Придется все продать…

Она горестно качает головой, а я пытаюсь переварить то, что услышала.

– Это что же, – говорю, – твой муж взял за меня выкуп еще три года назад?

– Четыре, – кивает она, – они решили ничего тебе не говорить. Я хотела рассказать, но Азат запретил. Тузар отправил своих людей, они охраняли тебя в Лозанне. Если бы ты знала, могла догадаться.

– Охраняли? – шокировано спрашиваю. – Но зачем?

– Как зачем? Чтобы ты невинность сохранила.

– Опять невинность, – стону я, – далась она им всем…

Обхватываю голову руками. Я же думала, что просто никому не интересна, а это меня, оказывается, для какого-то Тузара берегли. Полный треш.

– Ты как приехала, отец Максуду поручил тебя охранять, – полушепотом продолжает мама, – а я как чувствовала. Говорила, Азату, что надо его отправить куда-нибудь, он же молодой, горячий. Я видела, как он на тебя смотрел. А тот уперся, нет, говорит, мой сын никогда себе не позволит на чужую невесту позариться. Вот и не позволил.

– А где он? Ты сказала, Азат его выслал?

– Да, в горы отправил, к прадеду. Пускай там сидит. Ты как пропала, Максуд пришел и все отцу рассказал. Признался, что Хамзат ему должен, вот и согласился тебя украсть, чтобы ты потом Максуда выбрала. А ты сбежала, сбежала и пропала, как сквозь землю провалилась. Отец его чуть не убил. Кричал сильно, а потом в горы отправил.

– Почему не в полицию? Это же уголовщина, мама!

– Он его сын, Марта, – заступается мама за мужа, – старший сын, наследник. Зачем в полицию? Он сам с ним разобрался. А этот… с кем ты…

– Я его не знаю, – решительно ее перебиваю, – шла, шла и случайно зашла. А потом подумала, что вокруг слишком много озабоченных моей девственностью, и если ее лишиться, у всех будет меньше проблем.

– Марта, Марта… – качает головой мама, тяжело вздыхает и встает. – Что ж, пойду расскажу Азату. Ума не приложу, как нам теперь из всего этого выбираться. Мальчики растут, а бизнес Азата весь сейчас на деньгах Данбекова завязан. Да и тем выдрам надо сказать, что осмотр не нужен и ты подтвердила, что Хамзат тебя не трогал.

– Могу написать расписку, – предлагаю самоотверженно, – даже вышить крестиком.

Мама безнадежно машет рукой, и мне на миг становится больно от того, что я для нее давно уже не ее семья. Азат и сыновья, вот кто для нее на первом месте, ее цель – их благополучие и интересы. А я лишь средство достижения этой цели.

***

– Мама, я хочу поговорить с Азатом! – хватаю мать за локоть, но она уворачивается.

– Он занят, Марта, не сейчас, – прячет глаза, я хватаю уже крепче и даже ногой топаю.

– Целую неделю занят? И в выходной?

– Что делать, дочка, на него столько свалилось… Азат пытается договориться с Данбековым, а тот в ярости, требует или тебя, или неустойку.

– Зачем я ему? – удивляюсь вполне искренне. – Я теперь товар не первой свежести, пускай ищет себе более подходящий вариант.

Мама смотрит на меня с осуждением и качает головой.

– Тебе лишь бы шутки шутить.

– Хочешь сказать, у меня есть выбор?

Мама называет это «не показываться лишний раз на люди», но я фактически нахожусь под домашним арестом. Мне в мягкой форме предложено сидеть дома и не высовываться ни в фитнес-центр, ни в магазины, ни даже просто на улицу.

Конечно, все это довольно условно, и я уже тайно забронировала билет на самолет. Как бы это двусмысленно ни звучало, но благодаря Росомахе денег у меня теперь хватит и на дорогу, и на первое время пожить, пока буду искать работу.

Насильно меня никто не может удержать, а тем более, выдать замуж ни за Данбекова, ни за кого другого. Росомаха существенно подпортил мою ликвидность на местном рынке невест.

Но если начнут настаивать и угрожать, я просто сбегу, я давно все приготовила. Единственное, что меня держит – долг перед Азатом за учебу. Ответственность за остальные деньги, которые Азат получил от Тузара, я на себя брать не собираюсь.

Моего согласия никто не спрашивал, а значит и требовать с меня тоже нечего.

Все это я планирую сообщить Азату, но он упорно отказывается со мной разговаривать. Еду мне приносят в комнату, но у меня и аппетита нет. Мама тоже совсем спала с лица, под глазами темные круги. Переживает.

– Все очень плохо, Марта, – она тяжело вздыхает, – отец не может сказать Тузару правду. Вот и выходит, что он человек, который не держит слова.

– Почему не может? – недоумеваю я. – Скажи Азату, я сама с этим Тузаром поговорю. Надену короткую юбку, губы накрашу, куплю бутылку пива и приду к нему в офис. Вот увидишь, он Азату еще и приплатит, только бы вы меня скорее отсюда выперли.

– Что ты такое говоришь! – пугается мама, а мне эта идея все больше нравится.

– Мам, – говорю, – я серьезно. Давай я встречусь с вашим Данбековым. Ну ладно, – отмахиваюсь, видя ее испуганное лицо, – не буду пиво покупать. И губы красить не буду. Просто встречусь с ним и объяснюсь.

– Он не станет с тобой разговаривать, Марта!

– Почему? Он планировал со мной жить. Мы взрослые люди, сколько ему лет?

– Тридцать.

– Ну и отлично. Скажи Азату, чтобы не переживал, я по деловой этике была первая на потоке. Как-то сумею объяснить Данбекову, что не подозревала, что у меня уже есть жених, а потому отдала свое сердце и не только другому мужчине. Все. Какие проблемы?

– У нас не принято, чтобы мужчина обсуждал такие вопросы с женщиной. А если Азат скажет Данбекову правду, нас ославят на всю страну, – глухо говорит мать. – Ильясовы здесь на слуху, Азата уважают. Одно дело, что ты просто отказываешься выходить замуж, а вот такое… что ты так… Здесь это считается оскорблением, дочка, с нами никто не захочет иметь дела. И мальчики тоже, – она всхлипывает, – этот позор ляжет и на них.

– Мам, – я не верю своим ушам, – что это за бред? Что ты выдумываешь?

– Это не бред, Марта, – отвечает мама непривычно жестко, – если Азат расскажет правду, тебя назовут гулящей девкой.

– Обалдеть! Значит, это норма, влезать в личную жизнь посторонних людей, а самим таскаться в массажный салон к Лейле?

Я бью наугад и попадаю в самое яблочко. Мама ахает и всплескивает руками.

– Откуда ты знаешь о Лейле, Марта? Она недостойная женщина!

– Может и недостойная. Но недостатка в посетителях она не испытывает. Что ж это за мораль такая, вслух осуждать, а самим втихаря пользовать массажисток на всю катушку? – фыркаю я. – Да, и не смотри на меня так. Если бы на их услуги не было спроса, Лейла не возила бы своих массажисток в дорогих машинах к заказчикам. Спрос рождает предложение, а не наоборот.

– Откуда ты все это знаешь, Марта? – потрясенно переспрашивает мама. С меня немного спадает воинственный пыл.

– Так, – отвечаю ворчливо, – слышала, как о ней говорили девчонки на фитнесе.

Конечно, я слегка привираю. Или не слегка.

Мать хочет возразить, но тут открывается дверь, и на пороге появляется Азат.

– Марта, мне нужно с тобой поговорить. Пойдем в мой кабинет.

Не глядя на маму, прохожу мимо нее и мимо отчима. Мне тоже нужно. Поговорить.

***

Вхожу в кабинет отчима первой, он проходит следом.

– Садись, Марта, разговор у нас будет непростой, – говорит Азат, занимая свое место за столом, и я чувствую себя будто на приеме у высокопоставленного чиновника.

Сажусь в кресло, пододвинутое к столу, и кладу руки на колени.

– Если бы вы рассказали мне все с самого начала, его бы вообще могло не быть, – стараюсь говорить спокойно, хоть внутри все клокочет.

– Тузар был против, – отчим тоже демонстрирует завидную выдержку.

– С какой стати неизвестный мне мужчина оплачивал мое обучение и решал, что мне нужно знать, а что нет? – задаю вопрос в лоб.

– Он попросил твою руку, и я дал согласие, – все так же спокойно отвечает Азат, – но ты захотела нам что-то доказать и совершила непростительную ошибку, Марта.

А вот тут выдержка меня подводит.

– Давайте называть вещи своими именами, – изо всех сил сдерживаюсь, чтоб не допустить в голосе визгливых ноток. На примере своих скандальных «родичек» я видела, как это смотрится со стороны. И как на это реагирует Азат. – Вы заключили сделку на мою девственность. Вы продали не меня, а ее. А тут еще ваш сын постарался. Это была не ошибка, назовем это вынужденной мерой. Я просто захотела, чтобы от меня все отстали, – добавляю, чтобы совсем было доходчиво.

Судя по поджатым губам, у меня получается его если не смутить, то хотя бы напрячь.

– Что касается Максуда… Я виноват перед тобой, дочка, – неожиданно говорит отчим, – я не послушал твою мать. А ведь она меня предупреждала. Я прошу прощения и за него, и за себя.

«Уголовное дело меня бы порадовало больше», – думаю, но вслух не говорю. Ясно же, что в полицию заявлять бесполезно.

– Я не мог подумать, что Максуд посмеет так поступить в отношении тебя, своей названной сестры, – продолжает говорить Азат, – но он действительно потерял голову. Он на коленях просил меня отдать тебя за него замуж, несмотря на то, что ты обещана Данбекову.

Поднимаю глаза вверх и глубоко дышу. Очень глубоко. Не меня он просил, а отца. Один чужой мне мужчина попросил моей руки у другого чужого мне мужчины. Который пообещал меня третьему. Спокойно, Марта, дыши глубже …

– Вы серьезно считаете, что можете распоряжаться мной как товаром? – спрашиваю, когда немного успокаиваюсь. – Я очень благодарна, что вы дали мне образование, но поверьте, у меня и в мыслях не было, что вы должны это делать. Зачем вы называете меня дочкой? Я вам чужая, и я это очень хорошо понимаю. Я планировала устроиться на работу и вернуть все, что вы потратили.

– Хочешь меня обидеть? – в меня вперяется жесткий взгляд, от которого становится не очень уютно. – Твоя мать – моя жена и мать моих детей. Ты сестра моих сыновей. Как ты можешь мне быть чужой?

Он вскакивает и начинает ходить по кабинету от стенки к стенке.

– Я допускаю, что для тебя это непривычно, но для нас договорные браки норма. Я сделал для тебя то же, что сделал бы для родной дочери, если бы она у меня была. Данбеков лучшая партия, какую только можно себе представить.

Не непривычно, а полная дичь. Вот только доказывать это бессмысленно.

– Как я понимаю, уже все? – вопросительно смотрю на Азата.

– Я не сказал правду Тузару, – он выдерживает мой взгляд, а меня вдруг охватывает апатия.

– Я забронировала билет на самолет, – говорю устало. Мы все равно говорим на разных языках, и самое ужасное, что отчим уверен в своей правоте. Он искренне считает, что делал все для моего блага, и переубедить его вряд ли у меня выйдет. Да и незачем. – Мама говорила, что у вас в бизнесе проблемы. Я обещаю, что верну деньги за учебу, но насчет остального…

– Нет, не проблемы, Марта, – перебивает меня Азат и упирается локтями в столешницу, сцепляя перед собой пальцы, – а полный крах. Я банкрот. Чтобы вернуть Данбекову выкуп, который он дал за тебя, я должен продать все. Я уже выставил на продажу дом, компания перейдет Тузару.

Мы смотрим друг на друга и молчим. Хочется сказать, что меня это не слишком волнует, но это неправда. Волнует. Потому что есть братья, и они еще совсем маленькие.

– Зачем вы меня позвали? – первой нарушаю молчание, хотя во рту пересохло и говорить непросто. – Предлагаете мне восстановить девственность и выйти замуж за неизвестного мне Тузара?

Отчим тоже отвечает явно через силу.

– Если бы я этого хотел, то передал бы через твою мать. У нас мужчины не обсуждают с женщинами такие вещи.

– Тогда что?

– Мне сегодня поступило предложение… – Азат сглатывает и тянется к стеклянной бутылке с водой. – У меня попросил твоей руки один человек. Он готов выплатить долг Данбекову, если я дам согласие.

– Опять двадцать пять, – качаю головой, – хоть кого-то здесь интересует мое мнение? В любом случае товар у нас с вами негодящийся, и продать его будет сложно…

– Ему это не нужно, Марта, – обрывает меня отчим, и я невольно краснею.

– Вы обсуждаете мою… ммм… пригодность в мужской компании за чашкой чая? – пытаюсь скрыть смущение.

– Он предупредил, что брак будет фиктивным, – отвечает Азат, – для этого у него есть определенные причины.

– И я конечно же должна поверить! – фыркаю я.

– Он очень-очень уважаемый человек, – говорит отчим, – и у меня нет причин ему не доверять.

– Ладно, – поднимаюсь с кресла, – приятно было поговорить, но я даже фиктивно замуж выходить не собираюсь.

– Он прислал тебе цветы, – говорит в спину Азат, и я оборачиваюсь. – Я распорядился отнести их в твою комнату.

Киваю и выхожу из кабинета. Неожиданная такая коммуникативность у очередного претендента на мою руку.

В комнате долго смотрю не на вазу, на бочку с таким огромным букетом, на котором я легко могла бы поместиться, если бы свернулась клубком. Белые роскошные розы в бутоне с зелеными прожилками.

Великолепно. Просто великолепно!

Замечаю торчащий между бутонами прямоугольник картона. Визитка.

Тяну за кончик и вижу размашистую надпись: «Давид Данилевский».

А это еще кто такой?

Глава 8

Мы с мамой не обсуждаем предложение неизвестного Данилевского, хотя я вижу, как ей хочется. Но я уже дала Азату однозначный ответ, и повторяться смысла нет никакого.

Он предпринимает попытку еще раз со мной поговорить. Точнее, уговорить.

– Подумай, Марта, как дочери советую. Давид из древнего княжеского рода, он очень богат, он…

– Скажите еще, что он живет в замке, – ехидно перебиваю я, но отчим неожиданно серьезно кивает.

– Да, это так, Данилевский живет в замке. Его мать из Тугановых, а отец твой соотечественник. Он был известным коллекционером, у Данилевских одна из лучших коллекций драгоценных камней.

Какая жалость, но мимо. К драгоценным камням я абсолютно равнодушна.

– А Давид что? Мажор-аристократ, прожигающий отцовские деньги? – не удерживаюсь, чтобы снова не съязвить.

– Давид Давидович коллекционирует рукописи, – отвечает отчим с заметной почтительностью. – Он очень разносторонняя личность.

Я с большим уважением отношусь к людям, которые чем-то увлечены, пускай даже коллекционированием фантиков от конфет. Как я в детстве. Но это сомнительный повод выходить замуж. Еще и в замок. Кстати!

– Кстати, – поворачиваюсь к отчиму, – сколько лет этому вашему Данилевскому?

– Тридцать пять.

– Сколько? – округляю я глаза. – Он точно хочет на мне жениться, а не удочерить?

– Что у тебя за язык, Марта! – закатывает глаза Азат. – Нельзя быть настолько непочтительной. Тебе не мешало бы научиться его хоть немного придерживать.

А вот здесь обидно, потому что я вот только сдержалась и не уточнила, что Давиду Давидовичу больше подошла бы моя мама. Ей недавно исполнилось тридцать восемь.

– Вы сказали, что отец Данилевского был коллекционером. С ним что-то случилось?

– Да, он умер пятнадцать лет назад.

Давиду было двадцать, когда он потерял отца. Как мне сейчас. И это единственное, что нас хоть как-то объединяет. Я искренне сочувствую незнакомому Данилевскому, но опять же, этого чувства катастрофически мало, чтобы дать согласие на брак. И Азат ясно читает это в моих глазах.

Из кабинета отчима ухожу собирать вещи. Послезавтра самолет и новая жизнь. Пусть сложная и безденежная, зато моя собственная.

Братьям пока не говорю, что уезжаю, но они словно чувствуют – висят на мне все втроем гроздью. Даже малыш Ирбек, хоть он у нас настоящий мамин «хвостик».

У мальчиков разница в два года: Азамату семь, Зауру пять, Ирбеку три. Старший Азамат ходит в школу. Он учит три языка, занимается плаванием и его очень хвалят учителя. И когда я думаю, что скоро всего этого у них не будет, в груди сворачивается тугая пружина.

Старательно гоню от себя мысли о предательстве, это неправильно – приносить себя в жертву в угоду мужскому честолюбию.

Но когда братья отталкивают друг друга, чтобы обнять свою «Мартусю», к горлу подступает ком. Они услышали, что меня так называет мама, и тоже стали так называть. Еще и сегодня как назло косяком идут покупатели смотреть дом.

Мама не выходит из спальни, Азат ходит мрачный как туча. А я чувствую себя дном.

Днищем.

Может, мне попросить маму свести меня с Данбековым? Или с Данилевским? Я попрошу у них деньги в долг, или объяснюсь. Ведь не может быть такого, что нет никакого выхода.

Но Азат отказывается категорически. Странные у меня женихи, такое ощущение, что это я их добиваюсь. Какие-то две неприступные крепости, а не женихи.

Иду в спальню к маме и слышу из ванной характерные звуки вперемешку со всхлипами. Стучу и, не дожидаясь разрешения, врываюсь в ванную.

Мама стоит, свесившись над умывальником, одной рукой упирается в стену.

– Мама, тебе плохо?

Она быстро умывает лицо, оборачивается, и меня как простреливает.

– Ты беременная?

Прижимаю ладони к щекам и прислоняюсь спиной к стене.

– Мартуся… Я не хотела тебе говорить, – мама виновато смотрит, и в ее глазах я вижу для себя приговор, – но отец так хочет девочку. И это ничего не меняет, ты ничего не должна…

– Это все меняет, мама, – говорю глухо, отталкиваясь от стенки, – все.

Иду, не чувствуя ног, к себе в комнату и там обнаруживаю роскошный букет орхидей. Вчера были гортензии. Что ж, наш престарелый коллекционер хотя бы эстет.

Замечаю вместо визитки небольшой конверт. С любопытством тяну, открываю… И в растерянности сажусь прямо на пол.

У меня в руке цепочка с кулоном в виде сердечка, белое золото с бриллиантовой крошкой. Подарок папы, который я отдала этой маленькой выдре Мадине, чтобы она меня освободила.

Медленно перекатываю кулон на ладони, наблюдая, как играют солнечные блики на алмазных осколках. Затем надеваю цепочку на шею и встаю с пола. В кабинет к отчиму не врываюсь, а вежливо стучусь – он там торгуется с потенциальными покупателями.

– Азат, – говорю, входя в кабинет, – отменяйте смотрины. Дом не продается.

На меня устремляются несколько пар недовольных мужских глаз, включая самого отчима. Но меня это не волнует. Пускай терпит. Что имеем, как говорится, то имеем.

– Марта?.. – Азат поджимает губы, но я вижу, что у него даже дыхание перехватывает. И утвердительно киваю.

– Да. Я согласна.

***

Со свадьбой решили не затягивать. Я попросила передать свои пожелания, поскольку этот старпер – мой жених – так и не соизволил ни разу со мной встретиться.

Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

Зато прислал своих юристов, они привезли мне на подпись брачный контракт. Надо было видеть их физиономии, когда я, не читая, захлопнула папку и сунула себе под мышку. А взамен им выдала длинный, написанный мелким почерком на двух листах формата А4 перечень требований к жениху.

– Я контракт с собой заберу, почитаю перед сном, – заявила обалдевшим юристам, – а вы передайте господину Данилевскому мой список. Чтобы и ему было что на ночь почитать.

Азат молчал, только моргал. И юристы моргали. А зря, по основам правоведения у меня тоже были самые высокие баллы. И я в самом деле прочитала документ от корки до корки.

Надо сказать, некоторые пункты меня удивили. К примеру, в случае рождения ребенка мне полагались всякие плюшки и ништячки. Но как раз я рожать детей Данилевскому не собиралась. С другой стороны, там и не уточнялось, что рожать следует мне. Возможно, ребенка себе планировал родить сам Данилевский.

В остальном договор выглядел обычно. Мне ежемесячно выделялась сумма на содержание, золотой дождь на меня не лился, все состояние на меня никто переписывать не собирался, так что ничего подозрительного я там не нашла.

При этом был подробно прописан механизм нашего возможного развода по моему же желанию. Замков при этом мне никто не обещал, но и про неустойку речь тоже не шла. В общем, как говорят юристы, все согласно регламенту в рамках действующего законодательства. Пусть местного, но и так нормально.

Зато на следующий день пришла моя очередь ошалело моргать, когда юристы привезли мне мой список с уже знакомой размашистой подписью Данилевского. А надо было видеть этот список!

Вначале шли пожелания касательно свадьбы – минимум присутствующих, никаких романтичных арок, куда под руку ведет вытирающий слезы отец. Никаких конкурсов и караоке тоже чтобы не было. А дальше я конечно несла полную дичь.

К примеру, чтобы господин Данилевский не ходил по дому в пижаме или подштанниках. Чтобы не включал громко телевизор и не заставлял вместе с ним смотреть новости. Ну или что там еще смотрят в тридцать пять лет.

Но Данилевский все подписал. Все! Он либо принял мою писанину за настоящий документ, либо понял, что я его троллю. А это означает, что он то ли непроходимо туп, то ли у него все в порядке с чувством юмора. Неужели второе?

В любом случае он это подписал, так что с моей стороны было бы непростительным свинством не подписать брачный контракт. Вслед за юристами прибыл курьер из свадебного салона и доставил свадебное платье – подарок жениха.

Я даже смотреть на него не захотела, какая разница, какое там платье? Вот когда придет время его надевать, тогда и посмотрю.

***

Сегодня день свадьбы. Мама уже несколько раз заглянула, напомнила, что скоро придут парикмахер с визажисткой, а я не могу заставить себя встать с кровати. Все это время мне казалось, что свадьба – это не по-настоящему, это просто игра. Но теперь понимаю, что нет. Не игра. Хуже.

Вкуса кофе не чувствую, чувствую себя манекеном, который одевают, красят, причесывают. А когда смотрюсь в зеркало, появляется ощущение, будто я лечу в пропасть.

Это уже было со мной, совсем недавно. Я видела себя в зеркале точно в таком платье, один в один. Даже знаю, где. Во сне. В котором я выходила замуж за Росомаху.

Моей истерики никто не понимает. Меня умывают и заново наносят макияж, а я сама себя ругаю за то, что сорвалась. Это платье я каждый день видела в витрине салона прямо напротив фитнес-клуба, куда ходила на тренировки. Вот почему оно мне тогда приснилось в доме у Росомахи. Или примерещилось.

За мной приезжает не жених, а его родственники, даже родственницы – здесь так принято. Жених с шаферами ждут в ресторане, где и пройдет выездная церемония бракосочетания. Без лишнего пафоса и арок, мы просто поставим подписи, как я и хотела.

Потом я уйду в отдельный кабинет, а гости пускай хоть неделю празднуют. Никакого танца новобрачных и украденных туфлей. Никаких бросаний букетов. И вносить меня на руках в замок под улюлюкание пьяных друзей тоже не надо.

Мой жених все это подписал. Может, не стал читать? Или читал-читал и уснул…

Мне помогают выйти из машины и ведут в здание ресторана. Трехэтажное роскошное здание, но людей не слишком много. Ну хоть не балабол мой будущий муж, слово держит…

Кстати, он вообще здесь?

Дергаю за рукав высокую тетку, которая идет справа от меня. Кажется, она его троюродная сестра. Или это не она. Боги, как их всех запомнить?

– А где… – но замолкаю на полуслове, наткнувшись на пронизывающий взгляд темных как ночь глаз.

Он словно впечатывает в стену, мне хочется развернуться и убежать. Но я не бегу, я поднимаю голову и стойко выдерживаю взгляд незнакомого мужчины. Он смотрит на меня сверху вниз, сидя в кресле, которое стоит в самом верху лестницы.

Длинные волосы, идеальные черты лица, прямая посадка. Чересчур идеальные, или так и должны выглядеть аристократы? Если это Данилевский, то я слегка погорячилась, назвав его престарелым. Невольно краснею, вспомнив некоторые пункты из своего списка. Может, он все-таки уснул и его не прочитал?..

Стоп, а почему он сидит? Нет, подождите, мне никто не сказал. Почему меня не предупредили?!!

Поднимаюсь по лестнице навстречу мужчине, за которого сейчас выйду замуж, и с ужасом понимаю, что это не кресло. Это инвалидная коляска. Мой фиктивный муж – инвалид. А мой пункт о танце теперь выглядит как насмешка над ним. Да и остальные пункты тоже…

Беспомощно оборачиваюсь, обводя глазами людей, собравшихся внизу.

Почему меня не предупредили?!! Закрываю глаза, стискивая в руках букетик из белых орхидей.

Это галлюцинации, наваждение. Мне показалось. Сейчас я открою глаза, и все пройдет. Этот мужик окажется билетером. Или контроллером. Или вахтером, да пес его знает, чего он здесь сидит. А мой жених сейчас придет. Он подойдет и скажет…

– Кого ты высматриваешь, Марта? – звучит резкий голос. Вздрагиваю и открываю глаза.