Киарану хотелось придвинуться к ней, коснуться её плечом, заполнить лёгкие до отказа ароматом духов, таким же утончённым и дразнящим, как эта женщина. Вместо этого он вывел на листе бумаги очередную строчку.

– Тёплые и светлые воспоминания притупляют горечь разлуки с тобой и помогают мне справиться с тоской по дому, – проговорила Лейза. – Пишите, пишите, лорд Айвиль.

Подавив вздох, он склонился над бумагой.

– Спасибо тебе за любовь и заботу, – продолжила диктовать Лейза. – За прекрасные дни и ночи, когда ты была рядом. За всё хорошее, что между нами было. Лишь сейчас я осознал, насколько ты дорога мне. Моё сердце навсегда принадлежит тебе. Только с тобой я по-настоящему счастлив.

– Женщины этому верят?

– Хотят верить, – улыбнулась Лейза.

Киаран отложил перо. Перечитал текст и с сомнением поскрёб щетину на подбородке:

– Ифа поймёт, что писал не я. Почерк мой, а слова чужие.

– Вы сами попросили меня помочь.

– Попросил, – кивнул Киаран. – Я отправил ей два письма. Третье получилось таким же. Я поменял фразы местами, но оно всё равно получалось таким же! Три одинаковых послания – это уже перебор. Вот что толкнуло меня обратиться к вам за помощью.

– Тогда в своё письмо вставьте хотя бы одну фразу из этого.

– Я подумаю. – Киаран сложил лист вчетверо. – Вам кто-то говорил подобное или вы сами придумали?

В глазах Лейзы заплясали смешинки.

– Кто-то говорил.

– Вы поверили?

– Поверила.

– Он вас обманул?

– Нет.

Киаран встал из-за письменного стола и, запустив пальцы в волосы, принялся ходить по залу королевской библиотеки. Остановился возле окна. Проследил взглядом за струйкой воды, сбегающей с сосульки, и повернулся к Лейзе:

– Я не смогу сказать красивее. Не смогу описать свои чувства…

Хотел добавить: «к вам», и вовремя спохватился. Нельзя о чувствах говорить женщине, с которой минуту назад писал письмо жене. Как только с языка слетит признание – связывающие их невидимые нити оборвутся.

– Я прислушаюсь к вашему совету, миледи. Разбавлю свою писанину вашими фразами.

Лейза с нерешительным видом потёрла ладони:

– Я, наверное, надоела вам с разговорами о Бариссе.

– Ничуть.

Разговоры о герцогине ему действительно надоели. Скоро исполнится год, как она гостит в замке, и не проходило ни дня, чтобы не прозвучало её имя. С одной стороны, Киаран соглашался с Лейзой: Барисса представляет опасность. С другой стороны, изгнание из замка почётной гостьи равносильно потере лица. Король до такого не опустится.

– Она будто капля воды точит камень, – продолжила Лейза. – Особенно сейчас, когда Янара перебралась в женские покои. Рэн держится, но наступит момент, когда он поддастся её чарам.

Киаран вернулся к столу и принялся складывать в футляр письменные принадлежности:

– Девиз вашего дома: «Верность и честь».

– Вы вкладываете в эти слова иной смысл.

– И какой же?

– Честь – это то, чем мужчины гордятся, а вы гордитесь верностью своим идеалам, взглядам и убеждениям, но никак не супруге. Понятие супружеской верности придумали для женщин.

– Какие глубокие познания, – с толикой сарказма подметил Киаран.

– От женщин зависит чистота крови рода, поэтому к нам такие строгие требования. А вы сеятели, бросаете семена на ветер.

Киаран с любопытством посмотрел на Лейзу:

– Вы оправдываете мужскую неверность?

– Не оправдываю. Я просто знаю, что это зло, удержаться от которого вам не хватает сил.

Послышался звук открывающейся двери.

– Милорд! – прозвучал голос караульного.

– Я здесь. Докладывай.

– Герцогиня Кагар желает с вами встретиться. Она ждёт вас в южном павильоне.

– Принеси мне плащ, – приказал Киаран и пожал плечами в ответ на немой вопрос в глазах Лейзы.

Наблюдая, как он прячет письмо за манжету куртки, Лейза спросила:

– С кем из свиты она спит?

– Ни с кем.

– Вы бы сказали мне правду, если бы это было не так?

Киаран поправил на груди фамильный медальон:

– Нет. Простите. – И покинул библиотеку.

До конца зимы оставался ещё месяц, а в воздухе уже пахло весной. На смену морозам пришла внезапная оттепель. Сосульки плакали, свисая с крыш и карнизов башен. Ноздреватые сугробы истекали ручьями.

Перепрыгивая через лужицы, Киаран добрался до белокаменного павильона, расположенного с южной стороны Престольной Башни, и взбежал по ступеням.

Барисса стояла в конце постройки, опустив руки на балюстраду и подставляя лицо солнцу. По мраморному полу стелился подол светло-бежевой норковой шубы. Меховой берет оплетала жемчужная нить.

– Герцогиня, – произнёс Киаран, рассматривая медные локоны, ниспадающие из-под берета. – Вы хотели меня видеть.

И приготовился выслушать наивные фразы о чудной погоде.

– Лорд Айвиль! Я прошу вас выделить Святейшему отцу охрану, – сказала она, не соизволив оглянуться.

– Его охраняют защитники веры.

– Его надо охранять от защитников веры.

Киаран не нашёлся что сказать, настолько его озадачили слова Бариссы.

– Вы уже разузнали, что Святейший мой дядя? – Её вопрос прозвучал скорее как утверждение.

– Ваш дядя – бывший защитник веры. Он способен сам постоять за себя.

– Я всегда восхищалась вами. – Барисса повернулась к Киарану лицом. Скрестив на животе ладони, приняла изящную позу. – Божьи люди не прикасаются к оружию.

– Не вижу смысла в продолжении нашего разговора.

– Моему дяде отвели роль жертвы. – Заметив улыбку Киарана, Барисса разозлилась. Смуглое лицо потемнело. Из глаз посыпались зелёные искры. – Так уже было! Джалей организовал три Ангельских похода. Вы знаете, с чего они начались?

Не желая признаваться в своей некомпетентности, Киаран приблизился к балюстраде и сбил свисающую с перил сосульку:

– Я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите.

– Вы играете в шахматы?

– Я не знаком с этой игрой, хотя много о ней слышал.

– Значит, вы знаете, что это сложная игра.

– Конечно.

– Мой брат Джалей играет в шахматы, сидя спиной к шахматной доске. Добавьте к его умению просчитывать ходы религиозный фанатизм.

Киаран побарабанил пальцами по перилам:

– Вы тоже религиозная фанатичка?

– Я верю в Бога, но… приехала к тётке в гости и словно скинула с себя мешок с камнями.

– Зачем вы к ней приехали?

– Просто. Проведать.

Киаран вновь не сдержал улыбку:

– Вы думаете, что я поверю в эту ложь?

Барисса изогнула блестящие брови:

– Какую ложь?

– Я хоть и не играю в шахматы, но мне хватает ума и смекалки понять, что вы приехали к тётке не просто так. Она супруга малого лорда, который мало чем отличается от своих крестьян. Вы не желали с ними знаться, и вдруг в вас проснулись родственные чувства. С чего это вдруг?

Глаза Бариссы стали похожи на глаза игривой кошки.

– Вы меня раскусили, лорд Айвиль. Я приехала к тётке, чтобы вместе с её мужем прибыть ко двору и познакомиться с королём. И, возможно, выйти за него замуж. Провинция Пха-Едра – моё приданое – граничит с Шамиданом. Очень удобно. Не надо далеко ездить. Но оказалось, что король уже женился. Я опоздала.

– Какие поручения брата вы выполняли?

– Такие же, какие выполняют ваши Выродки, находясь у Джалея на службе.

– Они служат в охране, – возразил Киаран, – а не разгуливают по замку.

Барисса подошла к нему вплотную. Пригладила мех его плаща на груди:

– Вы правы. Они не проводят вечера в гостином зале, слушая болтовню свиты. Их в этот зал не пускают. Они не знают, что обсуждают лорды на своих собраниях. Выродков туда тоже не пускают. Но они наверняка сообщили вам, какое огромное у Джалея войско.

Киаран отступил на шаг. Смерил Бариссу взглядом:

– Вы с такой лёгкостью предали брата.

Она мило улыбнулась:

– Не предала, а выдала. Чувствуете разницу?

– Я не знал, что Джалей имеет виды на наше королевство.

Барисса погрозила пальцем:

– Теперь хитрите вы, лорд Айвиль. Все короли заглядываются на чужие земли, и вы это знаете.

– Наш король не заглядывается.

Барисса принялась ходить по павильону, подметая плиты подолом шубы:

– Он ещё неопытный король. Придёт время, и он захочет увековечить своё имя. Возьмите любую хронику. Если король никогда не воевал, о нём написано: «Добрый». И всё. Потому что сказать больше нечего. Либо написаны кипы свитков приторной лжи, от которой тошнит. Потомки воспевают тех, кто расширил границы королевства, кто освоил новые земли, построил города и величественные храмы, кто бился насмерть и… проигрывал или побеждал – не важно. Важно то, что у короля был характер. И было мужество. Если ваш король завтра умрёт, народ запомнит только то, что он взял в жёны беременную женщину. Возможно, ему дадут ещё одно имя. Например, король Олень.

Киаран вытянулся как струна:

– Вы не смеете так говорить!

Барисса резко развернулась; подол шубы взлетел и обвил её ноги.

– Смею! – Приблизилась к Киарану и заговорила с жаром: – Смею. Потому что рядом с ним должна быть я. Янара прекрасная женщина. Она мне нравится внешне… наверное, нравится. Но она не королева по сути. Она не может защитить своего короля. А я могу. Я могу, лорд Айвиль!

Он смотрел на герцогиню и впервые видел её истинное лицо: открытое, одухотворённое, озарённое внутренним светом.

– Если бы я была королевой Шамидана, мы бы с вами не обсуждали сейчас защитников веры, Святейшего отца и короля Джалея, потому что я тоже умею играть в шахматы с закрытыми глазами. И мой брат это знает. Мне всё равно, верите вы мне или думаете, что я вас дурачу. Считайте меня лисой, змеёй, предательницей. Мне всё равно. Но если хотите помочь своему королю удержаться на троне, приставьте охрану к Святейшему отцу. И пусть никого к нему не подпускают. Ни днём, ни ночью.

– Почему вы это делаете?

– Потому что вера моего брата – это вера захватчиков. Она не имеет ничего общего с Богом. Потому что ваш король гордый. Он не склонит голову и не подчинится. Потому что я люблю вашего короля и не хочу его оплакивать.

Барисса направила взгляд поверх плеча Киарана. Он оглянулся. К павильону по тропинке бежала фрейлина герцогини. Взлетев по ступеням, низко присела:

– Миледи! Повозки готовы. Можно загружать вещи?

– Можно.

Девушка побежала обратно, приподнимая влажный подол шерстяного плаща.

Киаран с недоверием посмотрел на Бариссу:

– Вы уезжаете?

– Да, лорд Айвиль. Я возвращаюсь в Дигор. Мой царственный братец хочет меня видеть.

– Я велю Выродкам проводить вас до границы.

Всплеснув руками, Барисса рассмеялась:

– Думаете, я лгу?

– Нет, я так не думаю. Последнее время по нашим лесным дорогам стало опасно ездить. Кто-то насилует и убивает крестьян.

Они вместе покинули павильон и разошлись в разные стороны.

Киаран отдал распоряжения командиру Выродков и направился к себе, горя желанием вызвать из Хранилища грамот чтецов, знающих наизусть хронику Ангельских походов.

Барисса в задумчивости побродила по аллеям и проследовала к Башне Молчания.

На тренировочной площадке рыцари оттачивали военное мастерство. Рэн краем глаза заметил на террасе герцогиню Кагар. Отдал эсквайру меч и шлем. Не снимая доспехов, взмыленный, с прилипшими ко лбу волосами, поднялся по лестнице:

– Вы хотели поговорить или забрели сюда случайно?

– Я уезжаю, ваше величество, – произнесла Барисса, бегая глазами по его лицу.

– Очень жаль.

– По вам не скажешь, что вы расстроены.

Рэн большим пальцем убрал волосы со лба:

– Я уделял вам мало внимания, леди Барисса, за что хочу извиниться.

– Я всё понимаю и на большее не надеялась.

– Моя мать проводила с вами мало времени.

– Я благодарна ей за это.

Беззвучно смеясь, Рэн покачал головой:

– Она очень любит королеву.

– Как и вы.

– Янара…

– Любовь всей вашей жизни. Знаю. – Барисса потупила взор. – Простите меня за сцену в доме лорда Донте.

Рэн свёл брови:

– Я не знаю, о чём вы говорите.

– Я ждала вас возле двери ваших покоев. Хотела войти и помочь вам раздеться.

– А-а-а, это, – протянул Рэн и снова рассмеялся. – Вы же не вошли. Вам не за что извиняться.

– Прежде я не вела себя подобным образом. Помутнение рассудка. И так всегда, когда я смотрю на вас. Когда слышу ваш голос. Ваш смех. Я бы всё отдала, чтобы быть рядом с вами. – Барисса обвила руками шею Рэна, коснулась горячим дыханием его губ. – Поцелуйте меня на прощание.

– Всего доброго, герцогиня Кагар, – сказал Рэн, равнодушно глядя ей в глаза.

Раньше он смотрел на неё иначе. Неужели казалось? Барисса отступила на шаг. Сделала реверанс:

– И вам всего доброго, ваше величество. – И пошла по плитам к другому спуску с террасы.

– Я прикажу гвардейцам проводить вас до границы, – крикнул Рэн.

– Лорд Айвиль уже распорядился, – проговорила она и прибавила шаг.

~ 81 ~

Чтецы, одетые, как и положено чиновникам низшего звена, в серые сюртуки из дешёвой ткани, отвесили поклон сидящим в креслах королю и лорду Верховному констеблю. Поклялись сохранить разговор в тайне и приготовились по очереди прочесть наизусть хроники Ангельских походов. Четверо чтецов – четыре похода.

Получив разрешение говорить, моложавый человек шагнул вперёд и, глядя в одну точку, начал рассказ с небольшой предыстории.

Бывший король Дигора взошёл на престол в смутные времена. Свирепствовал мор, каждый день унося сотни жизней. Крестьяне покидали деревни и прятались от болезни в лесах. Разбойники мародёрствовали, лорды враждовали. Религиозные общины походили на сборище сект со своими верованиями и священными текстами. Лжепророки предрекали конец света.

Тяжело заболел первенец короля, наследник короны Джалей. Лекари, собранные со всех уголков королевства, оказались бессильны. Когда надежда на его исцеление иссякла и люди в открытую начали говорить о скорой смерти принца, король, проводивший дни и ночи в покоях сына, увидел на рассвете, как к постели умирающего ребёнка спустился Ангел-спаситель и коснулся его белоснежным крылом. К всеобщему удивлению, Джалей пошёл на поправку. Король собрал святых отцов двенадцати церквей, приказал им избрать Первосвященника и велел объединить все святые писания в Книгу Книг, в которой излагались бы основные принципы единой религии.

Чтобы уменьшить объём рукописи, часть текстов сократили, а некоторые – не особо понятные и спорные – сожгли. Бог и Ангел-спаситель стали защитниками королевства. Преступления против Бога приравнивались к преступлениям против короны. И наоборот.

Чуть позже Первосвященник и король организовали Ангельский поход по Дигору с целью распространить новую веру и помочь Ангелу-спасителю в борьбе с дьяволом и его приспешниками, ибо тёмная братия насылала на страну хвори, искушала праведников, совращала непорочных дев, потворствовала музыкантам, стихоплётам, лицедеям, ведьмам, знахарям…

Сотни рыцарей и вольных всадников провозгласили себя защитниками веры, своим предводителем избрали кузена короля, сэра Кьяра из великого дома Мазани. За три года мечом и огнём навели в стране порядок и в награду за службу получили земельные наделы.

Слушая чтеца, Рэн лишь покачивал головой: теперь всё встало на свои места. Единая вера понадобилась королю Дигора для объединения разваливающегося королевства. Умный политический ход. Престолонаследник Джалей поверил в чудесное исцеление от неизлечимого недуга, решил, что он избранный, и превратился в религиозного фанатика.

– Хочу обратить ваше внимание на одну деталь, – произнёс чтец, окончив пересказ хроники первого похода. – В ранних священных писаниях имя дьявола вообще не упоминалось. Оно появилось в последних текстах.

– Ты прочёл все двенадцать священных книг? – усомнился Рэн.

– Нет, ваша милость. Я не вхожу в круг посвящённых и не знаю церковного языка. Для простых смертных святое писание – тайна за семью печатями. Но когда-то я заучивал хронику религиозной войны, которая произошла три столетия назад. Там есть глава, посвящённая переговорам о мире. На них присутствовали главы двенадцати церквей. Девятеро из них сказали: «Не надо стращать нас Дьяволом. В наших текстах такого имени нет». А трое ответили: «Ангел-спаситель встретился с ним позже».

– Кто написал эти тексты? Пророки? – спросил Рэн.

В глазах чтеца застыло недоумение. Он никак не ожидал подобного вопроса от короля.

– Ангел-спаситель, ваше величество.

– Ты этому веришь?

– Конечно! – В голосе чиновника прозвучали твёрдые нотки. – Как верующий человек, я верю, что Ангел-спаситель во время пребывания на земле написал Книгу Книг. Впоследствии объёмистый манускрипт разделили на двенадцать частей и раздали двенадцати церквям. Поэтому старая вера раздробилась. В одних землях верили, что дьявол существует. В других – не верили и во всех бедах, творимых его приспешниками, обвиняли Бога. Полный разброд и шатание.

Новая вера выкорчевала из текстов опасные для народа мысли, подумал Рэн. Интересно, какие? И дал знак второму чтецу.

Тот шагнул вперёд и начал пересказывать хронику второго Ангельского похода. В этот раз его организовал Джалей, едва взойдя на трон. Поводом послужило убийство миссионеров в соседнем королевстве Осмак. Во всём мире убийство божьих посланников считалось страшным преступлением. Даже на поле брани воины не трогали священников и жрецов вражеской стороны.

На помощь Ангелу-спасителю вновь отправилось Ангельское войско под предводительством сэра Кьяра. Защитники веры не считались захватчиками – они сопровождали монахов и святых отцов. Не нарушали границ феодов, не вступали в сражения с лордами, более того, выказывали им глубочайшее почтение. Двигались исключительно по королевскому домену, насаждая Единую веру в городах и деревнях. В итоге родной брат Джалея высокопарно объявил себя защитником церкви и короны королевства Осмак.

Причиной начала третьего Ангельского похода стало нападение на божьих посланников в соседнем королевстве Баликлей. В итоге ещё один брат Джалея провозгласил себя покровителем церкви и короны чужой страны.

Слушая о четвёртом Ангельском походе, Рэн принялся дёргать ногой, каблуком выбивая дробь по каменному полу. Повторение предыдущих историй его утомило.

Три королевства – Осмак, Баликлей и Хора – оставались независимыми на бумаге, но на деле ими правил дом Кагаров. Иными словами, дом Кагаров стал сюзереном, а правители Осмака, Баликлея и Хоры – его вассалами. При этом Джалей не пролил ни капли крови своих воинов и местного населения. Из шести его братьев не у дел остались двое, а значит, не за горами очередной Ангельский поход.

Отпустив чтецов, Рэн поднялся с кресла. Немного постоял возле камина, грея руки над пламенем. С решительным видом повернулся к Киарану:

– Вы слишком серьёзно отнеслись к предупреждению Бариссы. Её слова продиктованы гордостью отвергнутой женщины.

– Мне так не показалось.

– Джалей совершил мирный захват власти. Мне этого бояться?

– Сомневаюсь, что он был мирным, – уклончиво ответил Киаран. – Историю пишут победители. А они, как правило, зачастую скрывают неприглядную правду.

Рэн прошёлся по Тайному залу, разгоняя тишину звуком шагов:

– Думаете, что убийства миссионеров в Хоре, Баликлее и Осмаке подстроили по приказу Джалея или Первосвященника?

– Да, я так думаю.

– Вы во всём видите плохое, лорд Айвиль! Я уже привык к этому. – Усевшись в кресло, Рэн закинул ногу на ногу. – Ладно, пойдём по пути ваших рассуждений. Джалей подстроил убийства и, прикрываясь красивыми лозунгами, установил контроль над тремя королевствами. Напрашивается вывод: короли либо слабы, либо глупы.

– Возможно, – неохотно согласился Киаран.

– Когда у нас убили паломников, которые на деле оказались сборщиками подаяний, почему-то сюда не нагрянуло Ангельское войско. Святейший попросил вас покарать убийц. Забыли?

– Не забыл.

– Когда разграбили монастырь в Калико, купцы прибежали ко мне, а не к Джалею. А Джалей знал – я уверен! – он знал об этом происшествии. И где его защитники веры?

Киаран принял гордую позу и проговорил твёрдым тоном:

– Миссионеров у нас нет, зато есть Святейший отец. Ангельское войско подорвёт его авторитет, если явится сюда из-за какого-то пустяка. Это будет означать, что иерарх не в состоянии самостоятельно решать проблемы. Джалей такого не допустит, потому что он заинтересован в усилении власти церкви, а не в её расшатывании. Так?

– Так, – кивнул Рэн.

– Чтобы вторгнуться в Шамидан, Джалею нужна весомая, очевидная и всем понятная причина. Причина причин. Святейший – кровный родственник короля, сын герцога, рыцарь, защитник веры и настоятель монастыря в одном лице. Его убийство и станет такой причиной. Ангельское войско, в состав которого входят дворяне четырёх королевств: Дигора, Хоры, Баликлея и Осмака, – перечислял Киаран, загибая пальцы, – ринутся сюда не насаждать веру, а мстить. И во главе войска встанет не какой-то командир или святой отец, а сам король Джалей.

– Получается, к Святейшему специально приставили защитников?

– Да, я так считаю. Им ничего не стоит разыграть спектакль в лесу. Не удивлюсь, если они уже начали его разыгрывать. Разбойники никогда не занимались разбоем в окрестностях столицы. Зато сейчас у меня целая стопка жалоб старост деревень. Тут пропали крестьяне, там пропали. Этих нашли убитыми, а тех не нашли.

Обдумав слова Киарана, Рэн предложил наведаться к Святейшему.

*******

После неожиданной оттепели снова ударили морозы. Улицы сковало льдом. В лучах закатного солнца гранитная площадь перед храмом Веры отливала кровавым багрянцем. В вышине гудел ветер, предвещая метель.

Мерно постукивая копытами по наледи и выпуская из ноздрей клубы пара, кони пересекли площадь. Рэн и Киаран спешились. Отдали гвардейцам перевязи с мечами и вошли в храм. Внутри стоял такой же холод, как и снаружи: в огромном помещении не наблюдалось ни каминов, ни жаровен с углями. Несколько факелов освещали монументальное изваяние Ангела-спасителя.

Служка, натирающий пол, обернулся на хлопок парадных дверей и, чуть не опрокинув ведро, метнулся в тёмный проём в стене. Рэн приблизился к статуе и уставился на каменное лицо. Киаран принялся ходить по залу, рассматривая фрески.

Через несколько минут раздались уверенные шаги и позвякивание серебряных колец на одеянии Святейшего отца.

– Что с ним стало? – спросил Рэн, не отрывая взора от статуи. – Он спустился на землю, а потом куда делся?

– Его предали и убили, – прозвучал простуженный голос. – Крылья превратились в золото, плоть в серебро, кости в алмазы, глаза в сапфиры, кровь в рубины. В храме Первосвященника хранятся его святые мощи.

Рэн повернулся к Святейшему:

– Вы простудились?

– Немного, – ответил он, прижимая к носу платок. – В Дигоре морозы мягче, а в провинции Пха-Едра вообще рай. Там круглый год бьют горячие источники. Возле одного из них стоит монастырь, где мне привелось быть настоятелем.

Рэн посмотрел на воина, стоящего рядом с иерархом. Короткий плащ из чёрной шерсти закинут за спину. На дорогих кожаных доспехах выгравирован затейливый узор, на металлических оплечьях ангелы. Из-за плеча выглядывала рукоять двуручного меча, вложенного в ножны. Даже королю не разрешается входить в храм с мечом – только с фамильным кинжалом.

– Почему вы вооружены? – спросил Рэн.

– Меня зовут сэр Экил. Я младший командир защитников веры.

И всё – более никаких объяснений.

Боковым зрением Рэн заметил в тёмном проёме силуэты ещё двух человек.

– Я пришёл к вам вот по какому поводу, Святейший отец, – проговорил он, понимая, насколько нелепым будет его предложение иерарху обзавестись личной охраной. – Вы собираетесь ездить по королевству?

– Только не сейчас. – Священник высморкался. – Когда потеплеет.

– Я хочу приставить к вам охрану.

Сэр Экил нахмурился:

– Вы хотите, чтобы ваш человек стал защитником веры?

– Защитником Святейшего отца. – Рэн пытался говорить миролюбивым тоном, но голос предательски скрипел, выдавая неприязнь к рыцарю. – Отныне мы несём за него ответственность. Не вы. Тем более что в последнее время у нас участились разбои на дорогах.

– Ваши люди приняли Единую веру?

– Они свободные люди и сами решают, во что им верить.

– А во что верите вы? – Взгляд рыцаря прожигал Рэна насквозь.

– Вы не поймёте.

– Я слышал, что вы строите какой-то храм Души.

– Не какой-то, а храм Души.

– Попахивает идолопоклонством.

– Если душа – идол, то да, я поклоняюсь идолу, – отрезал Рэн, испытывая желание выйти отсюда и приказать гвардейцам заколотить двери досками.

Киаран оступился – нечаянно или намеренно – и привлёк внимание сэра Экила к себе.

– А вы, как я понимаю, лорд Айвиль, – произнёс рыцарь. – Наслышан о вашей репутации.

– А вы, как я понимаю, дворянин, которого воспитывали крестьяне, – парировал Киаран.

Сэр Экил растерялся:

– Какие крестьяне?

– Обычные. Они совершенно ничего не знают о благородных манерах.

Опасаясь, что перепалка перерастёт в серьёзный конфликт, Святейший отец произнёс:

– Давайте сделаем так, ваше величество. Вы введёте в мою охрану своего человека, а я в вашу охрану своего. Я тоже хочу знать, куда вы ходите, с кем встречаетесь, о чём говорите.

В глазах Рэна заплясали весёлые огоньки. Дрогнули губы. Не в силах себя сдерживать, он запрокинул голову и расхохотался. Эхо ударилось в потолочный свод, отскочило к стенам.

– На этом наша дружба закончилась? – помрачнел Святейший.

Продолжая смеяться, Рэн вышел из храма.

– А теперь вы верите в мирный захват власти? – просил Киаран, принимая от эсквайра ремень с ножнами.

Лицо Рэна исказилось от злости. Проскрежетав зубами, он запрыгнул в седло:

– Установите за ними наблюдение. – И пустил коня рысью.

С неба посыпалась ледяная крупа.