У Янары пропало молоко, и смотрительница женских покоев привела кормилицу. Она со своей крошечной дочкой поселилась в комнате в конце коридора. Первое время, когда сын королевы ещё не мог самостоятельно сосать, кормилица плакала, вливая молоко тонкой струйкой ему в ротик. Янара плакала вместе с ней и думала, что так переживать о чужом ребёнке может только поистине чистый душой человек. Таковых вокруг неё немного: леди Лейза, Таян, Миула. Никто не присылал Янаре трогательных записок, не интересовался, жива ли она, здоров ли её сын.

Лейза не выходила из Женской Башни. Спала в палатах Янары на кушетке. Днём поднималась на обзорную площадку и подолгу смотрела на город. Иногда спускалась на нижний этаж, чтобы узнать от верной служанки последние новости. Возвращалась мрачнее тучи, садилась в кресло и наблюдала, как Таян расхаживает по опочивальне, держа за пазухой младенца и что-то нашёптывая ему на ушко. Маленькая нянька денно и нощно обращалась к духам предков с просьбой дать малютке сил и отогнать болезни.

Женщины не затрагивали скользкую тему: преждевременное рождение мальчика. Не говорили о короле и не строили догадок, как развернутся события дальше. Вместе радовались, когда малыш наконец-то взял грудь. Смеялись, когда он зевал или чихал. И задумчиво разглядывали его тёмно-синие глаза, словно подёрнутые мутной плёнкой.

Вернувшись с очередной встречи с осведомительницей, Лейза расположилась в кресле и подпёрла подбородок кулаком.

– Его же не сбросят с крепостной стены? – прошептала Миула, делая вид, что собирает с ковра соринки.

Лейза украдкой бросила взгляд на Янару, стоящую возле окна, и наклонилась к служанке:

– Кто тебе сказал такую чушь?

– Услышала на кухне. Стряпуха сказала. Мол, есть такая традиция: сбрасывать с городской стены детей неверных жён. Сказала, что люди ждут, когда король приедет и сделает это.

– Королеву нельзя обвинить в неверности.

Миула покачала головой:

– Нельзя. – Подползла к Лейзе поближе и села на пятки. – Надо было убить Болху и сказать всем, что она хотела отравить королеву. А самим закрыться в башне и объявить через месяц, что королева разрешилась от бремени.

– Надо было, – вздохнула Лейза.

– А вы отправили монашку за клириком.

– Я надеялась на его помощь.

– Они ни черта не умеют. – Миула мельком взглянула на Таян, напевающую младенцу песенку, и принялась протирать тряпкой ножки кресла. – Никому не говорите, что он родился мёртвым.

Лейза схватила её за плечо и прошептала ей в лицо:

– Он родился живым.

– Я видела младенцев намного больше вашего, – ответила Миула не моргнув глазом. – И могу отличить мёртвого от живого. Если вы кому-то скажете, что мальчик родился мёртвым, а потом ожил, половина людей не поверит, а другая половина потребует сжечь младенца на костре вместе с той, кто его оживил. А мы с Таян потом вырежем город. Или вытравим. Мы ещё не решили, что сделаем. Но я точно знаю, что сделаю со Святейшим отцом. Это он настроил всех против нашей королевы. Хотите знать, что мы с ним сделаем?

– Нет. – Лейза откинулась на спинку кресла и прижала к губам сложенные ладони.

Побелев как снег, Янара села на кровать и сцепила руки на коленях:

– Приехал король.

Миула подбежала к окну. Перешла к другому:

– Никого не вижу.

– Я чувствую. – Голос Янары дрогнул.

Таян покачала младенца:

– Тише, маленький, тише. Тебе нельзя волноваться.

Подойдя к оконному проёму, завешенному тряпкой, Лейза отогнула краешек. Во дворе ни души. Повернулась к Янаре:

– Держите себя в руках. Ради ребёнка.

Она подняла полные слёз глаза:

– Это сын короля.

Лейза села рядом с Янарой, обняла её за плечи:

– Я верю, но моей веры мало. Вам должны верить лорды, церковь и народ.

– Как мне это доказать?

– Когда-нибудь Рэн увидит в ребёнке меня или себя и признает его.

Янара вытерла слёзы:

– Когда-нибудь?

– Наберитесь терпения, моя дорогая.

– А если сын будет похож на меня?

– Кроме внешности у любого человека есть характер и повадки. Обязательно проявится что-то от отца. И не забывайте, вы королева! Ведите себя сообразно вашему статусу. – Лейза поцеловала Янару в висок. – Схожу, посмотрю. Возможно, вы ошиблись. Но лучше бы он уже приехал.

Янара велела Таян не выходить из опочивальни, отправила Миулу на лестницу и расположилась в гостиной. Шло время, Лейза не возвращалась. Кормилица дважды приходила покормить малыша. Перед тем как уйти, что-то говорила Янаре, а она, совершенно не понимая смысла её слов, выдавливала улыбку и кивала.

Когда иссякли последние капли надежды увидеть мужа, в комнату влетела Миула:

– Идут! Идут!

Рэн и Лейза переступили порог гостиной. Не успев ни о чём подумать, Янара оказалась в объятиях супруга.

– Тебя нельзя оставлять одну, – говорил Рэн, прижимая её к груди. – Как ты себя чувствуешь?

– Уже хорошо.

– Я чуть не сошёл с ума.

Янара отклонилась назад, посмотрела Рэну в лицо. Все страхи вмиг испарились. Её душа пела и смеялась.

Он поцеловал Янару в губы:

– Как же я соскучился! – Коснулся губами шеи. – Покажешь мне ребёнка?

– Конечно! – Она взяла мужа за руку и завела в опочивальню.

Таян вытащила младенца из-за пазухи. Положила в колыбель.

– Как назвала сына? – спросил Рэн, склоняясь над малюткой.

– Имя сыну даёт отец, – напомнила Янара, даже не пытаясь сдерживать радостную дрожь. Сейчас Рэн возьмёт ребёнка на руки и тем самым признает своё отцовство.

– И кто отец?

Из-под ног ушла земля. Янара схватилась за люльку и едва не рухнула на пол:

– Ты.

– Не я.

Задыхаясь как висельник в петле, она села на кровать. В ушах троекратным эхом прозвучал голос Лейзы:

– А вдруг это твой сын?

– Я не верю в чудеса.

– А вдруг? – не сдавалась Лейза.

Рэн подошёл к разбитому окну. Отогнув край тряпки, посмотрел в лиловое небо:

– Помнишь Плафа?

– Что-то знакомое, но кто такой – не вспомню.

– Он считал, что умеет успокаивать ветер и вызывать дождь.

– Плаф из Дизарны, – протянула Лейза, глядя Рэну в спину. – Конечно помню. Ты ему не верил.

– Он сам себе не верил. А помнишь, как он сказал: «Я вызову снег среди лета и всем докажу, что чудеса существуют»?

Лейза с непонимающим видом кивнула:

– Помню. Он сидел перед кряжем и сутками напролёт бормотал заклинания. Посреди лета с гор сошла снежная лавина и похоронила его под собой. Хороший был человек. Почему ты о нём вспомнил?

– Плаф помог мне понять две важные вещи. Не доказывай то, во что не веришь сам, и не буди то, с чем не можешь справиться. Я не верю в чудеса и не хочу оказаться под лавиной.

– Я понимаю, о чём ты говоришь… – начала Лейза.

Рэн обернулся:

– Оставьте нас с королевой наедине. – Дождался, когда Лейза и служанки уйдут, и опустился на ковёр возле ног Янары. – Я ни в чём тебя не виню. Я не хочу знать, кто отец ребёнка и как это произошло. Единственное, о чём я жалею, так это о том, что после падения Мэритской крепости отпустил тебя домой. Есть ошибки, которых уже не исправить. – Рэн обхватил её колени. – Расскажи, как за тобой ухаживали клирик Хааб и мать Болха.

Выслушав сбивчивый рассказ, известил, что судьба ребёнка решится на заседании великих лордов. Поцеловал Янару на прощание и ушёл.

Янара велела Миуле принести из молельни Книгу Книг. Открыв святое писание наугад, уткнулась в страницы лбом. «Не бросай меня. Ты мне нужен…»

Она молилась всю ночь. На рассвете забрала сына у Таян и принялась ходить по опочивальне, нашёптывая ему на ушко: «Прости его. Когда-нибудь он прозреет и будет жалеть об этом всю жизнь. Есть ошибки, которых уже не исправить. Прости его».

Вечером Янаре сообщили, что заседание состоится утром.

*******

Эту ночь она спала как убитая. Открыв глаза, прислушалась к себе. В душе царило холодное спокойствие, словно перед ней открылись тайны всех перекрёстков и окольных путей. Чувства, клокотавшие в её душе накануне, превратились в зверьков, притихших при виде кнута её воли.

Миула и Таян надели на Янару тёмно-зелёное бархатное платье. Оплели её стан пурпурными атласными лентами. Распустили и расчесали волосы, накинули на голову вуаль и возложили корону.

Янара поцеловала спящего сына и вышла из покоев.

Во дворе её встретил лорд Айвиль. Отвесив поклон, пошагал рядом.

– У нас мало времени, моя королева, – прозвучал его тихий голос. – Вам предстоит пройти серьёзное испытание на прочность.

Янара не дала ему договорить:

– Лорд Айвиль, я не чувствую за собой вины. Я не буду ползать на коленях и вымаливать прощение. Я не стану объясняться, спорить и рыдать. Это бесполезно. Если мне не верит мой муж, то как поверит мне народ? А мой муж не верит, потому что… – Янара горько усмехнулась. – Я его понимаю.

Киаран взглянул на неё с любопытством.

– Почему вы так смотрите на меня? – спросила она.

– Мне нравится ваш настрой. Попрошу только об одном: что бы о вас ни говорили – молчите.

Рэн и Лейза ждали Янару под портиком Престольной Башни. Рэн взял супругу под локоть:

– Мы это переживём.

Она кивнула:

– Конечно. – И вошла в распахнутые караульными двери.

Солнце заливало просторный холл, в его лучах лица гвардейцев казались болезненно-жёлтыми. По каменным плитам прохаживалась герцогиня Кагар. Увидев королевскую чету, кинулась навстречу.

– Моя королева! – произнесла она нарочито заботливым тоном.

– Я не ваша королева, – улыбнулась Янара и, не сбавляя шага, направилась к винтовой лестнице, ведущей на верхние этажи.

– Разрешите мне пойти с вами, – прозвучал за спиной голос Бариссы. – Я хочу поддержать вас.

Янара оглянулась:

– Я спотыкаюсь?

– Нет, ваше величество.

– Я хромаю?

– Нет.

– Поддерживайте тех, кто в этом нуждается, герцогиня Кагар.

Барисса попятилась:

– Простите, ваше величество.

Янара поймала на себе одобрительный взгляд Рэна, подобрала подол платья и стала подниматься по ступеням.

~ 68 ~

Караульные трижды ударили в пол древками копий. В Тайном зале воцарилась тишина. Пройдя по ковровой дорожке, Янара взошла на помост и села слева от супруга. За спинкой её кресла встал лорд Айвиль. Леди Лейза заняла место по правую руку от короля.

Присутствующие опустились на скамьи.

Первый ряд занимали священники и монахи. Трое из них были знакомы Янаре: Святейший отец, клирик Хааб и студиус Ика. За священнослужителями сидели великие лорды. За ними – Хранители и государственные сановники высших чинов. На собрании присутствовали около сорока человек. Не всем великим лордам удалось приехать в Фамаль в столь короткий срок, однако же для принятия решения людей собралось вполне достаточно. Возле двери, рядом с караульными, стояла мать Болха.

От былого спокойствия не осталось и следа. Пытаясь сосредоточиться, Янара уцепилась взглядом за деревянную трибуну, установленную перед помостом, и не сразу заметила, как служанки внесли в зал колыбель с младенцем. Услышав стук ножек о каменные плиты, приподнялась:

– Зачем это…

Киаран положил руку ей на плечо и вдавил в кресло:

– Молчите!

– Вы знаете, по какому поводу мы собрались, – проговорил Рэн. – Поэтому не буду терять время и сразу перейду к сути вопроса. Слово настоятелю Просвещённого монастыря.

Настоятель и клирик Хааб вдвоём подошли к трибуне.

– Я хочу взять слово, – произнесла Янара и расправила плечи. – Я благодарю вас, леди Хилд. Если бы не вы, я не сидела бы здесь, а находилась на небесах с моими родителями.

Посмотрела в конец зала:

– Я благодарю вас, мать Болха. То, что мой сын лежит в колыбели, а не в земле, – ваша заслуга. Я хочу поблагодарить вас, клирик Хааб, и вас, студиус Ика. Испытывая родовые муки, я слышала ваши молитвы. Они звучали божественной музыкой и давали мне силы. Я уповала на Бога, и он помог мне. – Янара обвела взглядом публику. – Не важно, о чём пойдёт разговор и какое решение вы примете. Ничто не омрачит моего материнского счастья. Даже если все от меня отвернутся – со мной останутся Бог и мой сын. Этого мне достаточно.

В зале повисла тишина. Настоятель монастыря провёл пальцем по лохматой брови. Открыл талмуд. Прочистил горло. Открыл рот, собираясь произнести речь.

Со скамьи поднялся тучный человек:

– Моя королева! Я великий лорд Лиур. Мой дом много лет поддерживал герцога Дирмута. Когда он умер, мы поддерживали лорда Хилда и его жену леди Лейзу. Мы двадцать лет ждали, когда их сын Рэн Хилд взойдёт на трон. Мы знаем, что в нашем мире нет ничего проще, чем оболгать невинного человека. Мы поддержим то решение Высшего собрания, которое меньше всего навредит вам и вашему сыну.

Янара улыбнулась уголками губ:

– Спасибо, лорд Лиур.

Со своего места встал молодой человек:

– Поддерживаю! Я великий лорд Микко. Вы всегда будете моей королевой.

Со всех сторон понеслись голоса:

– Я великий лорд Аннила. Независимо от решения собрания, я останусь на стороне династии Хилдов.

– Я великий лорд Пяла. Надеюсь, что виновники безобразия, какое творится в городе, понесут наказание. Когда король молчит – молчать должны все. А у нас городская чернь вперёд короля уже осудила королеву и вынесла приговор. Казнить зачинщиков!

Святейший отец вскочил со скамьи словно ужаленный:

– Не превращайте собрание в балаган!

– А вы не затыкайте нам рты! – крикнул кто-то из публики.

– Святейший прав! – прозвучало с задних рядов. – Мы собрались обсудить вопрос государственной важности, а не клеймить позором горожан, которые, кстати, отлично умеют считать.

– Говорите тише! – откликнулся кто-то. – Здесь маленький ребёнок. Имейте совесть!

Настоятель Просвещённого монастыря пригладил бровь и произнёс в наступившей тишине:

– Через три года обители знаний исполнится пятьсот лет. Все эти годы монахи-клирики наблюдали за людьми и окружающим миром.

– Наблюдали или изучали? – уточнил Киаран.

– Основные истины уже даны Богом в святом писании, а наша задача – постичь божественный замысел и расшифровать символический смысл Книги Книг.

– Значит, вы занимались обычным наблюдением. Продолжайте.

– В монастыре собрано несколько тысяч трудов. Готовясь к собранию, я выписал цифры, чтобы наше заявление, основанное на многолетнем опыте, не выглядело голословным. – Настоятель вытащил из рукава балахона огрызок бумаги и, глядя в него, вновь провёл пальцем по брови. – Из ста детей треть умирает в младенческом возрасте. Ещё треть не доживает до полового созревания. Лишь сорок детей из ста переходят во взрослую жизнь. Эти цифры я привожу, чтобы вы знали, как обстоят дела с детской смертностью. Теперь скажу о недоношенных младенцах. Из ста недоношенных детей – девяносто семь умирают во время родов либо в первые часы жизни. Выживают лишь трое. Эти трое, как правило, провели в чреве матери семь месяцев. Ребёнок королевы вошёл в эту тройку. Ваше величество, леди Янара вышла за вас замуж, будучи в тягости. Это неоспоримый факт, подтверждённый нашими вековыми наблюдениями.

Рэн упёрся локтем в подлокотник кресла:

– Я одного не понимаю. Как ваша опытная монахиня умудрилась ошибиться при установлении срока беременности моей супруги?

Настоятель прокашлялся:

– Такое случается, когда женщина не может дать чётких ответов на наши вопросы. Тем более что организм вашей супруги обманывал её на протяжении нескольких месяцев.

– Почему королеву и её ребёнка бросили?

– Камень в мой огород, – откликнулся клирик Хааб, потирая нос. – Я хотел прислать сиделку, но закрутился и забыл. А когда вспомнил, подумал, что сиделка не нужна, раз за ней не пришли. А ребёнок… Он зачат в блуде, плод грехопадения. Наш монастырь такими детьми не занимается.

Янара вздёрнула подбородок:

– Ваши слова… ваши грязные подозрения не смогут сделать меня несчастной. Мой сын зачат в браке. Я счастлива, что бы вы ни говорили.

Хааб покачал головой усмехаясь:

– Ваше упорство просто поражает.

Киаран сделал шаг вперёд:

– Достопочтенные монахи-клирики! Позвольте мне задать несколько вопросов.

– Мы слушаем вас, милорд, – ответили те с готовностью.

– Скажите, способна ли хрупкая женщина выносить и родить крупного ребёнка?

Монахи переглянулись.

– Ну же, поройтесь в своих рукавах, – настаивал Киаран. – Может, там завалялся ещё один огрызок ваших многовековых трудов? Найдите хоть одну запись, где женщина такого же телосложения, как наша королева, выносила крупного ребёнка и благополучно разрешилась от бремени. Меня интересует, как она рожала и сколько прожил её ребёнок.

– Чтобы дать полный ответ, надо просмотреть не одну рукопись, – произнёс настоятель монастыря. – Но думаю, что такое было.

– Я отвечу, – подала голос мать Болха.

Присутствующие резко обернулись к двери.

– У нашей королевы узкий таз, – проговорила мать Болха. – Я понимала, что крупный ребёнок застрянет во время родов, поэтому строго следила за питанием королевы. Если бы она доходила свой срок до конца, она бы родила маленького ребёнка.

– Случалось ли такое, что хрупкая женщина проходила в тягости положенный срок, а родила слабого ребёнка? – вновь спросил Киаран.

Монахи рассмеялись:

– Нелепый вопрос. Таких случаев множество. – Веселье сползло с их лиц. – Вы же не хотите сказать, что наша королева проходила в тягости положенный срок?

Киаран изобразил удивление:

– Я?! Это вы только что сказали. – Спустился с помоста и встал перед трибуной. – Если наша королева проходила в тягости девять месяцев, то получается… – И умолк, глядя настоятелю монастыря в глаза.

– Получается, – прошамкал тот. Под немигающим взглядом Киарана пригладил бровь, прокашлялся в кулак и громко произнёс: – Получается, что королева произвела на свет сына герцога Холафа Мэрита.

Янара потеряла дар речи. Заседатели принялись обсуждать предположение настоятеля монастыря.

Киаран поднялся на помост и прошептал Янаре:

– Молчите! – Встал сбоку от её кресла и посмотрел на дворян. – Наша королева очень хрупкая женщина. Она никогда не страдала обжорством, а последний месяц вообще недоедала. Какой, по-вашему, у неё должен был родиться ребёнок?

– Нельзя делать такие громкие заявления, основываясь только на режиме питания королевы! – прогромыхал Святейший отец.

Киаран дал знак караульным. Те открыли двери и впустили в зал лорда Мэрита. Публика заёрзала на скамьях, зашепталась.

Лорд Мэрит прошествовал между рядами, улыбаясь и кивая. Потеснив у трибуны монахов, поклонился королевской чете.

– В этом зале прозвучало предположение, что королева выносила и произвела на свет наследника вашего дома, сына герцога Холафа Мэрита, – произнёс Киаран. – Что вы скажете по этому поводу, лорд Мэрит?

– Я знал, что она покинула мою крепость не одна, а с ребёнком в чреве.

Поднялся шум.

Лорд Мэрит повернулся к залу лицом:

– Да, я знал. И сказал об этом господину Монту. Он служит секретарём-нотарием в Хранилище грамот. Когда моего сына убили, господин Монт приехал напомнить мне закон о наследовании. Я сказал ему, что моя невестка носит ребёнка. Вызовите его! Вызовите, и он подтвердит мои слова. Если бы я не знал о её деликатном положении, я бы не позволил ей сдать наш родовой замок.

– Почему вы не сказали об этом раньше? – спросил Киаран.

Лорд Мэрит встал лицом к помосту:

– Я подумал, ну мало ли что. Вдруг у моей невестки случился выкидыш. По вашей милости она такое пережила… Пожар, смерть отца.

– В смерти рыцаря Флоса виновны как раз вы, – парировал Киаран.

– Неужто? – Лорд Мэрит скорчил глумливую гримасу. – Разве я привёл Выродков под стены своего собственного замка? Я развязал грязную бойню с человеком, потерявшим единственного сына? Мне даже не дали времени его оплакать! Вам было на это начхать. Вы воспользовались тем, что вассалы Холафа покинули крепость, а мой воин предал меня и отравил воду в колодце.

Рэн посмотрел на Янару и перевёл взгляд на лорда Мэрита:

– Значит, вы думаете, что королева, ещё будучи супругой вашего сына, зачала от него?

– А что тут думать? Я уверен. Мои слова подтвердил бы мой племянник, сэр Сантар, если бы ваши люди его не убили. Он тоже знал о беременности моей невестки. Мы пришли к ней…

– Вы пришли, чтобы меня… – перебила Янара.

Киаран стиснул её плечо и прошипел:

– Король всё знает. Молчите!

– Мы пришли к ней, когда привезли тело моего сына, – продолжил лорд Мэрит. – Хотели поддержать её, погоревать вместе. А её рвало вовсю. Тогда она нам и призналась. Кстати… – Указал себе за спину. – Я приехал не один.

Киаран дал знак караульным, и в зал вошли две старые женщины, похожие одна на другую как две капли воды.

– Лита и Люта, – пробормотала Янара.

Ссутулившись, старухи на полусогнутых ногах приблизились к трибуне. Избегая смотреть на Янару, заговорили, перебивая друг друга:

– Наша госпожа была в тягости. Она нам говорила. Мы и сами видели. У неё кружилась голова. Она теряла сознание. Её тошнило и рвало. Наш господин герцог Мэрит помер и не знал, что станет отцом. Лорд Мэрит был добр к нашей госпоже. Он упрашивал её остаться…

Киаран остановил их поток красноречия:

– Довольно! Идите!

Старухи развернулись и не по-старушечьи шустро шмыгнули из зала.

– Что скажете? – обратился Киаран к монахам.

Лорд Мэрит взмахнул рукой:

– Мне плевать, что они скажут. – Взял младенца из колыбели. – Я признаю этого ребёнка своим внуком. И назову его…

– Я сама дам сыну имя! – вскричала Янара.

– Имя ребёнку даёт мужчина. Таков закон.

– Вы всего лишь мужчина, лорд Мэрит, а я королева. Я стою выше вас, даже сидя в кресле.

Он склонил голову:

– Простите за бестактность, ваше величество. Назовите имя. Мне надо закончить ритуал.

– Бертол.

– Мне нравится! – хмыкнул лорд Мэрит. Прижимая малютку к себе, преклонил колено перед королём. – Ваше величество! Чтобы закончить ритуал, мне надо знать, кем является мой внук. Носителем титула отца или бастардом, рождённым в браке, который почему-то признали недействительным?

Рэн направил взгляд на Хранителя грамот:

– Господин Янта, после заседания обнародуйте указ. Я жалую Бертолу Мэриту титул герцога и возвращаю ему замок отца. Опекуном герцога Бертола Мэрита назначаю его деда, великого лорда Мэрита. Отныне герцог Мэрит будет проживать вместе с дедом.

Янара вскочила:

– Нет!

– Моя королева! – жёстко звучал голос Рэна. – Разрешаю вам лично отвезти герцога Мэрита в замок. Насколько я помню, кастеляном Мэритского замка служит ваш брат Бари Флос.

– Ваше величество!

– Обещаю взять герцога Мэрита на воспитание, когда ему исполнится восемь. Он пройдёт закалку у моих рыцарей и получит образование в королевском корпусе.

Янара рванулась вперёд. Киаран удержал её за локоть.

– Лорд Айвиль сопроводит вас до крепости, – проговорил Рэн. – На этом заседание объявляю закрытым.

Лорд Мэрит поднял ребёнка над головой и понёс к выходу из зала, выкрикивая:

– Склонитесь перед герцогом Мэритом! Склонитесь перед моим внуком!

Янара догнала его и пошла рядом:

– Если сделаете ему больно, я убью вас!

– Он – мой единственный шанс выбраться из задницы, – прошептал бывший свёкор, спускаясь по лестнице. – Я буду хранить его как зеницу ока.

Малые лорды и рыцари, заполонившие холл, встретили их бурными аплодисментами. Янара никого толком не видела. Она цеплялась за рукав свёкра и смотрела только на сына, проплывающего над головами людей.

– Отличная новость! – прозвучал голос Бариссы. – Поздравляю, моя королева!

Лорд Мэрит вышел из башни. Под радостные крики гвардейцев и прислуги важным шагом прошествовал по аллеям. Взобрался по сходням на крепостную стену. Дождался, когда гудящая внизу толпа, увидев его, затихнет. И проорал:

– Потомок великого рода герцог Бертол Мэрит!

Площадь, прилегающая к стене, утонула в оре. Янара смотрела на сборище, сжимая кулаки и не понимая, народ осуждает её или радуется.

Бывший свёкор вложил ребёнка ей в руки и процедил сквозь зубы:

– Держи своего ублюдка, моя королева.

Гвардейцы помогли Янаре спуститься со стены. Миула и Таян подхватили её под локти. По аллее им навстречу торопливо шли леди Лейза и фрейлина Кеола.

Янара посмотрела лорду Мэриту в спину – он размашисто шагал, хлопая в ладоши и вскидывая руки, словно собирался пуститься в пляс и ждал, когда с небес польётся музыка.