Дневной свет сочился сквозь щели закрытых ставен, и в лачуге царил полумрак. Киаран отворил двери настежь и осмотрелся. Холодный очаг, на лежанке прелая солома. К проёму в потолке приставлена садовая лестница. По идее, староста самый богатый человек в деревне. Если он живёт в таких условиях, то что же творится в хижинах крестьян?

– Я обитаю на чердаке. Оттуда округу лучше видно. – Старик придвинул табурет к столу, вытер рукавом кафтана сиденье. – Присаживайтесь, ваша милость. – И опустился на лежанку.

Киаран сел, поправил на боку ножны с мечом и постучал пальцем по жетону на груди:

– Знаешь, что это такое?

– Нет, ваша милость, не знаю.

– Это охранный жетон. Его выдают людям короля. Тем, кому он поручает важные задания.

Староста посмотрел недоверчиво:

– Король Осул вроде бы помер двадцать лет назад. Неужто воскрес?

– Недавно избрали нового короля. Его зовут Рэн. Запомни это имя.

– Запомню, ваша милость.

– Я приехал наказать убийц сборщиков подаяний.

Старик уронил руки на колени, сгорбился:

– Вон оно чё…

– Рассказывай, что у вас произошло. Только не вздумай мне лгать.

Староста не издавал ни звука.

– Будешь играть в молчанку, прикажу крестьян облить водой и держать на морозе, пока они не превратятся в сосульки.

– Побирушки пришли поздно вечером, попросились на ночлег, – зазвучал бесцветный голос. – Остановились в холостяцком углу. Тех, кому не хватило места, бабы разобрали по избам. Те, что в углу, напились. Полезли хозяйке под юбку. Она огрызнулась. Они её с мужем закрыли в погребе и давай на ихних детях жениться. Ладно бы только девок тронули, они и сыновей за гуртом.

Киаран передёрнул плечами:

– Мальчиков?

– Одному двенадцать, второму семь. Бабы услыхали крики и за топоры. А побирушки подпёрли входную дверь табуретом и стали бабам угрожать, что детей порешат. – Староста покачал головой. – Тут такое творилось… Два дня воевали.

Киаран мазнул ладонью по губам:

– Что стало с детьми?

– Все в сарае. Снег сойдёт – похороним. С ними ихняя мамка. Она выла неделю, потом там же, в сарае, повесилась.

– Куда дели трупы сборщиков?

– Волкам скормили. Не пропадать же добру.

– Где обоз с подаяниями?

Староста взмахнул куцыми ресницами:

– Не было никакого обоза. Может, разбойники забрали?

Киаран стиснул кулак:

– Видишь это, старик? Видишь?! Не лги мне!

– Мошна была – обоза не было!

– Мошна? И где она?

Староста взобрался на чердак. Вернулся, кряхтя и сгибаясь под тяжестью сумы из выдубленной кожи. Со звонким стуком поставил её возле стола.

Развязав ремни, Киаран заглянул внутрь. Сума доверху набита медными монетами.

– Почему сразу о деньгах не сказал?

– Так вы не спрашивали.

– Сколько монет присвоил?

Староста крякнул возмущённо:

– Нисколько! Это же подаяние на храм! Крестьянским потом омытое. Такое красть – великий грех! Я хотел по весне в монастырь отнести.

Киаран затянул ремень, приподнял суму. Тяжёлая…

– Зря вы убили божьих людей.

– Ну да, – покачал головой староста. – Они божьи люди, а мы черви навозные.

– Я должен наказать виновных в убийстве.

– Знамо дело, должны. – Глядя на охранный жетон Киарана, старик почесал за ухом. – А сказать королю, что их порешили разбойники, никак нельзя?

– Нельзя. Солдат сообщил Святейшему отцу, что сборщиков убили твои крестьяне.

– Паскуда, – прошипел староста. – А я его похлёбкой потчевал.

– Откуда он взялся?

– Не знаю. Пришёл, и всё. Теперь мне думается, он за сборщиками тайно следил.

– Выдай зачинщиц, и покончим с этим.

Староста подошёл к окну, посмотрел в щель между ставнями. Обернулся с решительным видом:

– Накажите меня, ваша милость.

– В чём ты виноват?

– Сжалился над побирушками, не уследил, не помешал. Тут только моя вина и больше ничья.

Киарану было всё равно, кого вешать. Но Рэн как-то выступил против насилия над женщинами и детьми. А вдруг отчёт о казни баб вновь пробудит в нём покровителя слабых и беззащитных?

– Молись, старик, – сказал Киаран и, подхватив мошну, вышел из дома.

Под вой крестьянок Выродки перекинули верёвку через перекладину, к которой был прикреплён колокол. Приговаривая: «Господь с вами, бабоньки. Господь с вами», староста забрался на табурет и щурясь уставился в белое небо. Наёмник накинул ему на шею петлю и упёрся сапогом в сиденье.

Киаран сел на коня, посмотрел на посиневших от холода баб и детей. Сейчас он лишит их последней защиты, хотя из старосты защитник никудышный. Он не ограждал их от бед, просто поддерживал как умел. И сегодня они бежали к нему, хотя знали, что старец не спасёт их. Теперь им не к кому бежать.

Собственные мысли не нравились Киарану. Он потряс головой, пытаясь от них избавиться. И прокричал:

– За убийство сборщиков подаяний приговариваю старосту деревни к смертной казни. – Вскинул руку… и опустил. – Отставить! Заменяю смертную казнь поркой. Сто плетей.

– Нет уж, лучше повесьте! – возопил староста. – Умру не мучаясь.

Выродки стянули его с табурета, сдёрнули кафтан и рубаху и толкнули на землю.

Он поднялся на четвереньки. Пошатываясь встал на колени и сложил перед собой ладони:

– Господи, дай мне сил принять наказание с достоинством. Лиши меня слёз и голоса. Одари меня стойкостью. Господи, дай мне сил…

Киаран недовольно покряхтел. Кивнул наёмнику, занёсшему над стариком хлыст:

– Пятьдесят ударов.

Сплетённая из ремней плётка взрезала дряблую старческую кожу. Брызги крови окропили снег. Старик стиснул зубы и сцепил пальцы в замок.

– Отставить! – крикнул Киаран. Посмотрел на голосящих крестьянок. Позади них увидел шестерых мужиков и наклонился к командиру сотни. – Это батраки из холостяцкого угла?

– Да, милорд.

– Давай их сюда.

Выродки схватили мужиков за вороты рваных курток и волоком притащили к Киарану.

– Откуда вы здесь? – спросил он.

– Приблудились. Решили перезимовать. Хозяин берёт за постой по-божески, – ответили наймиты вразнобой.

– Видели, как сборщики подаяний насиловали девок?

Батраки переглянулись:

– Видели, ваша милость.

– А как мальчиков насиловали, видели?

– Видели.

– Чем в это время вы занимались?

– Ничем, ваша милость. Спать легли.

– Почему не остановили насильников?

– Это не наше дело, милорд. Мы не здешние.

Киаран потёр подбородок:

– Где вы были, когда бабы с топорами на насильников накинулись?

– В чулане сидели.

– Из-за вас началась резня, а вы в чулан залезли?

Человек с копной огненно-рыжих волос выпучил глаза:

– Чего это из-за нас? Мы платим за угол исправно, на пол не плюём, посуду не бьём, вшей за столом не давим, нужду справляем в отведённом месте. А всё остальное нас не касается.

– Снести им головы, – приказал Киаран и движением бёдер послал коня вперёд.

За спиной прозвучало:

– За что, ваша мило… – И говоривший захлебнулся словами.

Крестьянки кинулись к старосте. Рыдая и смеясь одновременно, облепили его как тля виноградную лозу. Дети обхватили ноги матерей, зарылись лицами в юбки.

– Будя вам, бабоньки, будя, – бормотал старик растроганно.

Киаран не оглядывался. Правильно он поступил или нет?.. Наверное, правильно, раз на душе стало светло.

Отряд тронулся в обратный путь. Кони бодро шли по тропам, которые сами же протоптали. В местах прошлых ночёвок лежал неиспользованный хворост. Крестьяне в деревнях осмелели: уже не разбегались кто куда, а выглядывали из-за плетней и сараев. Киаран не знал, что придало людям храбрости, и подозревал, что стоит ещё пару раз проехать по этим селениям, и люди начнут с ним здороваться, как со старым знакомым.

Через несколько дней всадники свернули с проторённой дороги – она вела в Ночной замок – и двинулись по направлению к столице. Жеребцы трусили по целине, вздымая копытами клубы снега. Тяжелее всего было пробираться через лес. Разведчики тщательно осматривали местность. Отряд следовал за ними со скоростью мула, огибая занесённые вьюгой овраги, болота и буреломы.

Когда до столицы оставалось около двадцати лиг, а это почти три дня пути по бездорожью, наконец-то появился тракт. Кони, истосковавшиеся по скачке, понеслись во весь опор. Пространство вокруг содрогалось от мощного храпа. Казалось, гудела и тряслась сама земля. И тут, как назло, Киаран заметил столб дыма. Его источник скрывала гряда холмов, поросших молодыми елями.

– Чей это феод? – крикнул он, осадив коня.

Командир отряда зубами стянул с руки перчатку, вытащил карту из притороченной к седлу сумки, провёл по рисунку пальцем:

– За холмами королевский домен. Похоже, горит Калико.

Калико – город купцов – по праву считался самым богатым населённым пунктом в Шамидане. С церковного языка название переводилось: «золотая рыбка».

В другое время Киаран спокойно продолжил бы путь. Теперь же он отвечал за порядок в домене короля и не мог проехать мимо. Если в Калико случилась беда, лорд Верховный констебль обязан находиться там.

Командир сотни выслал разведчиков вперёд. Проверил боевую экипировку Выродков и направил взгляд на Киарана.

– Выступаем! – произнёс Киаран, сопроводив приказ жестом. И прошептал себе под нос: – Зачем я туда посмотрел?

~ 47 ~

На въезде в город дорогу путникам преградили стражники на откормленных как на убой лошадях: тучных, лоснящихся, со складочками на шеях. Зато воины выглядели бравыми солдатами. Назальные шлемы, названные так из-за узкой пластины для защиты носа, отполированы до блеска. На кожаных доспехах гравировка в виде стоящей на хвосте рыбы. Руки в добротных рукавицах сжимали рукояти мечей, вложенных в кожаные ножны. Лучники на городской стене настороженно наблюдали за происходящим у ворот, держа луки наготове.

От группы воинов отделился человек. Угрюмое лицо, глубокие заломы на лбу и сверлящие глаза подсказали Киарану, что перед ним командир городской стражи.

Командир взглянул на вымпел цвета королевского дома, но без геральдики. Сообразив, что в город пожаловал посланник короля, посмотрел на охранный жетон Киарана и потребовал показать охранную грамоту.

Киаран дал ему документ и обратил взгляд на воинов, стоящих у ворот. Их вид свидетельствовал о готовности закрыть створы и отрезать своим товарищам путь к спасению, если вдруг начнётся потасовка.

Командир ознакомился с содержимым грамоты:

– Я не могу впустить ваших спутников в город, милорд.

Киаран стиснул в кулаке поводья:

– Ты не умеешь читать?

– Умею. – Командир вернул документ. – В нём говорится о лорде Верховном констебле Киаране Айвиле и нет ни слова о Выродках.

– Ты считаешь, что ставленник короля должен разъезжать по королевству без охраны? – спросил Киаран, пряча грамоту за пазуху.

– Нет, не считаю. В Калико вашей жизни ничто не угрожает, милорд. Если хотите, я приставлю к вам стража.

– Не заставляй меня прибегать к угрозам.

– Вы меня не поняли. Перед лордом Верховным констеблем ворота Калико всегда открыты. Выродки останутся здесь.

Киаран взялся за рукоять меча:

– Не понимаю, почему твоя голова до сих пор на плечах?

Сзади застонала тетива луков.

Глядя знатному гостю за спину, командир помрачнел:

– Вы переживаете за своих людей, а я за своих. В чём моя вина? Я наслышан о Выродках. Боюсь, натворят они делов.

Киарану стоило дать знак, и все стражники, находящиеся в поле зрения Выродков, упали бы замертво. Но сюда он прибыл не как хозяин наёмников. Не оборачиваясь, Киаран движением пальцев приказал им опустить луки.

– Я, лорд Верховный констебль, правая рука короля, обещаю, что мои люди никому не причинят зла. Тебе достаточно моего слова?

После недолгих раздумий командир тяжело вздохнул:

– Вполне.

Отряд миновал ворота и оказался на широкой улице. С одной стороны возвышалась городская стена, к ней примыкали торговые палатки. С другой стороны улицы стояли двухэтажные каменные дома под добротными деревянными крышами. Из окон высовывались жители, кутаясь в шерстяные накидки и безжалостно выпуская тепло из комнат. Покупатели яростно торговались с продавцами, мужики катили по утоптанному снегу тележки с баулами и ящиками. Откуда-то доносились крики, визг, смех и дикое ржание лошадей. Пахло гарью.

– Что у вас происходит? – спросил Киаран, озираясь.

– Свадебные скачки, ваша милость, – ответил командир. – Купцы детей женят. Гости празднуют.

Киаран посмотрел в небо, подёрнутое дымом.

– Что горит?

– Склад на окраине догорает.

– Долго догорает. Я заметил дым несколько часов назад.

– Там барахла много. До утра будет дымить.

– Пострадавшие есть?

Командир пожал плечами:

– Скачки закончатся, съезжу, посмотрю.

Шум быстро приближался.

– Лошади скачут по улицам? – нахмурился Киаран. Он думал, что состязание проходит в специально отведённом месте.

Командир кивнул:

– По окружной. Она самая широкая. – Обернулся к Выродкам. – Растянитесь. Вот так. И держитесь поближе к воротам.

Стражники на городской стене заорали:

– Берегись! Берегись!

Прохожие кинулись в переулки. Мужики откатили гружёные тележки к домам и вжались в стены. Торговцы засуетились возле прилавков, накрывая товар дерюгой. Зеваки в окнах радостно загалдели. Из-за поворота появился табун, при виде которого Киарану стало жарко под ледяным ветром.

Впереди летела кобыла, наряженная невестой: на голове развевалась белая вуаль, спину и бока прикрывала кружевная попона, в хвосте бумажные цветы. На ногах женские вязаные чулки, из них торчали копыта. Всадник отмахивался от вуали, как от роя пчёл, бил лошадь каблуками в бока и орал как скаженный. За «невестой» мчались «женихи». На шеях жеребцов болтались широкополые шляпы на завязках. На ногах штанины, примотанные верёвками.

Бедные животные, взмыленные, роняющие хлопья пены, совершали не первый круг и уже не понимали, чего от них хотят. Кобыла подкидывала задние ноги, пытаясь скинуть чулки. Жеребцы грызли удила и, мотая мордами, на всём скаку врезались в тележки и едва не падали. Прохожие от страха чуть ли не карабкались на стены домов.

– Прекратите это безобразие! – прокричал Киаран. Его волновали не люди, а лошади. – Ты не слышал приказ?

Командир напыжился и стал похож на индюка.

– Слышал. Свадебные скачки не являются преступлением. Без них, как без первой брачной ночи, не обходится ни одна купеческая свадьба! Этому обычаю купцы следуют несколько столетий!

Киаран дал знак Выродкам. Они послали коней вперёд, смешались с табуном, вынуждая ряженых лошадей умерить бег. Зеваки в окнах восторженно завопили, наблюдая, как воины в бронзовых кольчугах хватают поводья, выбивают всадников из сёдел и скачут дальше по улице, давая животным прийти в себя и остыть.

– Лихо… – пробормотал командир.

– Кто отец жениха? – крикнул Киаран, бегая взглядом по гостям.

Они с кряхтением поднимались на ноги, потирали бока и затылки.

– Отец жениха тушит пожар, – отозвался кто-то.

– Так это его склад горит?

– Его.

– У человека беда, а гости веселятся, – опешил Киаран. – Где жених?

– Он упал с лошади, когда мы скакали через кладбище, – подал голос человек в соболином плаще, вытряхивая из капюшона снег.

– По-моему, он врезался в памятник, – сказал юнец и, сплюнув кровь, проверил, на месте ли зубы.

Киаран уставился на командира:

– Если вы не умеете блюсти порядок в городе, какой из вас к чёрту командир стражи?

– В Калико царят свои законы, милорд. То, что вы считаете беспорядком, для нас в порядке вещей. Вы же не указываете лордам, как им править своими феодами.

– Калико – не феод. Город стоит на земле короля. Здесь действует один закон – королевский.

– Покажите мне хотя бы один королевский закон, который запрещает устраивать свадебные скачки.

Киаран от досады заскрипел зубами. Для начала следовало побывать в Хранилище грамот, изучить документы и лишь потом действовать. Лейза была права, когда говорила, что Айвили вросли корнями в Ночную крепость. Они жили обособленно, замкнуто и редко покидали замок: заказчики сами приезжали к ним. Всё, что знал Киаран, касалось только прав и обязанностей титулованных дворян. Лорды подчинялись королю как верховной власти, однако фактически оставались независимы. Они платили в казну земельный налог и при необходимости несли военную службу у короля, а в личных владениях устанавливали свои порядки. Более того, великие лорды имели право объявлять войну и заключать мир, вершить правосудие и чеканить свою монету. Они считали себя равными королю и могли даже воевать против него. О жизни в городах Киаран знал из книг, этих знаний катастрофически не хватало.

От размышлений отвлекли гости. Подшучивая друг над другом, они брели по улице, прихрамывая и держась за бока. То, что скачки прервали таким беспардонным образом, не вызвало у них недовольства. Людей не волновало, куда делись их лошади. Они говорили о блюдах, которые не успели испробовать и сейчас обязательно откушают. Никто не вспоминал о пожаре и не задавался вопросом: а жив ли жених?

Зеваки, потеряв интерес к происходящему, захлопнули окна. Прохожие поспешили по своим делам. Мужики принялись собирать мешки и грузить их на тележки.

– Кто управляет городом? – спросил Киаран, желая скоротать время за полезным разговором, пока вернутся Выродки.

– Совет гильдий. – Командир повернулся к Киарану. – Вам говорили, что мы хотим получить независимость?

– Кто это – мы?

– Мы, город Калико.

– Независимость от короля?

– Ну да. Хотим стать независимым городом.

– Причина?

Командир неопределённо пожал плечами:

– Мы всё делаем сами. Сами охраняем город, сами ловим воров, сами себя кормим. Платим огромные налоги, а нам остаётся шиш.

Киаран посмотрел по сторонам. Шиш, значит… В Фамале дома рядовых горожан сплошь деревянные. Здесь все каменные. В окнах стёкла. Торговых палаток, заваленных товаром, немерено. И это на крайней улице! Горожане расфуфыренные, продавцы в ладных тулупах и меховых шапках. Мужики с тележками и те в долгополых кафтанах. В столице гости не веселятся, когда у хозяина беда. Пожар на складе, похоже, здесь и не беда вовсе. И коней закормленных там нет, как у здешних стражников.

– Давно Совет гильдий ведёт разговоры о независимости? – спросил Киаран, борясь с желанием тотчас отправиться в этот самый Совет и надавать купцам по ушам.

– Не только разговоры. Он подал прошение Знатному Собранию. Ему ответили, что такие вопросы решает король. Не знаете, члены Собрания передали ему бумаги?

– Нет.

– Нет – не знаете или не передали?

– Не передали.

Если бы Рэн получил документ, Киаран бы знал.

– Ну что ж, – насупился командир. – Придётся снова писать прошение.

Вернулись Выродки. Доложив, что оставили лошадей в общественной конюшне, примкнули к отряду. Можно отправляться в Фамаль. Но близился вечер, ночёвки в лесу уже изрядно надоели, жаренное на костре мясо набило оскомину. Была ещё одна причина задержаться в Калико на ночь: Киаран хотел познакомиться с городом, который, по словам командира стражи, нищенствовал.

~ 48 ~

Командир вызвался проводить Киарана до постоялого двора. Всадники двинулись по улицам, разглядывая каменные хоромы. Бронзовые таблички на домах давали краткие сведения о хозяевах. Жилища купцов, торгующих специями, финиками, изюмом, рисом, шёлком и парчой, походили на миниатюрные замки. Это не вызвало у Киарана удивления. Ни одна торговля не приносила такой доход, как торговля товарами из Заморья.

– Хозяину этого дома прошлым летом выкололи глаза, – сказал командир, указывая на трёхэтажное здание с балконами.

– За что? – спросил Киаран, рассматривая рельефное обрамление окон.

– Он смешивал чёрный перец с мышиными какашками.

– С мышиными экскрементами, – поправил Киаран.

– Наверное, – равнодушно пожал плечами командир. – Его подкараулили за городской стеной, в роще. Мы вырубили её к чёртовой матери. Теперь торговлей заправляет его старший сын.

Киаран усмехнулся. Купеческий сынок точно так же смешивает перец с экскрементами, только не в таких пропорциях. Яблоко от яблони недалеко падает.

Внезапная мысль пронзила словно молния. Киаран почувствовал, как в перчатках вспотели руки. Купцы мечтают о независимости? Считают, что защита короля им не нужна? Он знает, как убедить их в обратном.

– Кстати, у вас какие деньги? – поинтересовался командир.

– Королевской чеканки.

– В Калико такие не ходят. В здешнем монастыре чеканят свою монету. Наши «рыбки» весят тяжелее ваших «корон». Деньги можно поменять в харчевне при постоялом дворе. Там всегда сидит меняла.

Вот так дела! Купцы чеканят монеты, а прикрываются монастырём!

– Сколько у тебя стражников? – спросил Киаран.

– Две дюжины на каждых воротах и полсотни ночных сторожей. – Командир указал на калитку в глухом заборе. – Здесь заночуете. Дальше по улице хороший бордель, если потребуется. Утром обратную дорогу найдёте?

– Найдём.

Командир поёрзал в седле:

– На всякий случай поставлю во дворе караульных. Мне так спокойнее.

Расседлав и почистив коней, Выродки собрались в харчевне. Посетителей было немного, в основном странствующие коробейники, приехавшие в Калико за товаром. Поварёнок крутил над очагом барашка на вертеле, прислушиваясь к шипению жира в огне. Из кухни доносились отрывистые голоса.

Командир Выродков обменял деньги у пристроившегося в углу молодого человека, расплатился за ночлег и ужин с хозяином и подсел к Киарану.

Не успели воины согреться, как служанки запорхали вокруг столов мотыльками, расставляя глиняные миски, кружки и кувшины с элем и сидром. Наблюдая за Выродками, разрезающими кашу ножами, Киаран потягивал вино, припасённое хозяином харчевни для важных гостей. Вино, надо сказать, так себе. Неискушённому человеку пришлось бы по вкусу, но только не Киарану. Он имел представление, каким должно быть настоящее вино. В его двух деревнях крестьяне выращивали не пшеницу, а виноград винных сортов.

– Вы верующий? – прозвучал девичий голос.

Киаран посмотрел на служанку:

– Это имеет какое-то значение?

Она протянула ему замотанную в тряпицу вилку:

– Инструмент дьявола, по мнению церкви. Или унести?

Как символично… Киаран вынашивал дьявольские планы и в какой-то мере ощущал себя дьяволом. С улыбкой, больше похожей на оскал, взял вилку и положил на стол. Поварята, покраснев от натуги, поставили перед ним огромное блюдо с барашком. Отрезав себе кусок, Киаран отдал остальное Выродкам. Служанки принесли тушёную капусту, начинённую чесноком свёклу, яблоки, разрезанные на дольки, и душистые вафли.

– Вам повезло, – проговорила служанка, поливая вафли и яблоки мёдом. – С завтрашнего дня подаём пустую кашу.

– Постную.

– У нас говорят «пустую».

Киаран свёл брови:

– А что у нас завтра?

– Начинается пост. Вы забыли? Он продлится до праздника Двух Двоек. Или вы не придерживаетесь поста?

Набожные люди постятся треть года. Как они выживают? Откуда черпают силы обрабатывать поля и убирать урожай? Сил хватает разве что на молитвы. Если Выродки будут голодать и при этом продолжат тренироваться, они попросту свалятся с ног.

Киаран отставил кубок:

– Я похож на богомольца?

Служанка улыбнулась, смешно сморщив носик:

– Вам нравится пуаре?

– Это… едят?

– Пьют. Вино из груш.

– Не пробовал, – признался Киаран.

– У нас осталось немножко. Я сейчас принесу.

Проводив девушку взглядом, Киаран посмотрел в окно. Глухой забор скрывал дома на противоположной стороне улицы, и казалось, что харчевня находится посреди утонувшего во мгле поля.

Служанка принесла кувшин. Наполнила кружку светло-жёлтым напитком. Киаран с подозрением понюхал. Пахнет приятно. Пригубил вино. И вкус отличный.

– Ну как? – спросила служанка. – Нравится?

Киаран похлопал ладонью по скамье:

– Присядь.

Лицо девушки вытянулось.

– Вы плохо обо мне подумали. Если вам нужна женщина, бордель…

– …дальше по улице. Знаю. Присядь.

Служанка покосилась на дверь кухни:

– Нам нельзя сидеть с постояльцами.

Киаран положил на стол серебряную монету с изображением короны. Девушка смела её в карман фартука и опустилась на скамью:

– Вообще-то, у нас расплачиваются «рыбками», а не «коронами».

– Я впервые в вашем городе, мне простительно. – Киаран налёг грудью на стол и сказал заговорщицким тоном: – Сегодня в городе случился пожар.

– Да, я слышала. Сгорел склад с коврами.

– Состоятельный человек вмиг стал нищим.

Служанка поспешила успокоить:

– Не надо так переживать. Гильдия ему поможет.

– Она помогает погорельцам? – удивился Киаран.

– Все купцы страхуют товар. Если с ним что-то случается, гильдия выплачивает деньги.

– А ты откуда знаешь?

Служанка вновь смешно сморщила носик:

– Я живу в городе купцов. Здесь всё застраховано. Когда-то у нас выгорела целая улица. И ничего. Снова отстроили. А у моего дядьки недавно рухнула крыша. Мастера починили и денег с него не взяли.

– Ясно. – Киаран откинулся на стену. – Я как раз подумываю купить дом.

– Здесь? В Калико?

– Да. Но увидел пожар и решил, что в городе орудуют поджигатели.

– Покупайте, вносите взнос и ничего не бойтесь.

План по наказанию купцов, придуманный Киараном, лопнул как мыльный пузырь.

– Только деньги платите и документы подписывайте на кладбище, – добавила служанка.

– Почему там?

– Потому что кладбище находится на церковной земле, а церковь освобождена от налогов. Со сделок на кладбище не надо платить налог. Всё законно, это точно! Вам любой скажет. На кладбище многие покупают и продают. Там даже шлюхи стóят дешевле.

Киаран стиснул под столом кулак. Мало того что купцы хотят независимости, так они ещё скрывают от казначейства свои доходы и не платят налоги в полной мере! Узаконенный грабёж посреди белого дня! И опять к этому причастна церковь. Наверняка купцы платят святым отцам. Священникам! А не королю, позволившему им заниматься торговлей и богатеть!

– На кладбище есть игорный дом и ломбард, – продолжила служанка. – Для нас, для местных. Когда вы купите дом, тоже станете местным. Сможете занимать деньги под маленький процент. Мой отец занимал, когда покупал лошадь. И менять деньги там выгодней.

Киаран бросил взгляд на менялу. Сидя тихо в уголке и не напрягаясь, молодой человек за один вечер заработал приличную сумму.

– Спасибо за совет. – Киаран положил на скамью серебряную монету. – Не смею тебя больше задерживать.

Сверкнув глазами, девушка смела «корону» в ладонь, в очередной раз опровергая свои слова и слова командира стражи, что монеты королевской чеканки в Калико не пользуются спросом. И, поправляя передник, поспешила на кухню.

Утолив голод и осушив кувшин с грушевым вином, Киаран стал ждать, когда постояльцам надоест чесать языками, и они разойдутся по комнатам. Ему не терпелось поговорить с менялой. Выродки вытерли хлебными мякишами блестящие от жира пальцы, допили эль и, получив разрешение командира, дружно поднялись из-за стола. Снаружи донеслись крики и звон бубенцов. Воины переглянулись.

– Невесту ведут на брачное ложе, – объяснили служанки, убирая посуду.

Киаран и его люди вышли из харчевни. Выродки подпрыгнули, уцепились за край забора и подтянулись на руках. Лорд Айвиль и командир наёмников встали в калитке.

По дороге двигалась шумная свадебная процессия. Кое-кто из гостей нёс факелы, освещая путь. Впереди шли в обнимку два пожилых человека. Один пьяный в стельку, второй весь в копоти и саже. Похоже, отцы молодых. За ними шествовали опухшая от слёз невеста и прихрамывающий жених. Его левая рука привязана к шее. В правой руке он держал кувшин и через каждые два шага прикладывался к узкому горлышку. Толпа, шедшая следом, выкрикивала скабрёзные шутки.

Когда процессия скрылась за поворотом, командир Выродков пробормотал:

– Вот это, я понимаю, свадьба, мать твою…

– А невеста ничего так, прыткая, – прозвучало с забора. – Еле в конюшню загнал.

– В хвосте цветочки, на ногах чулочки. Это же надо так кобылу испоганить!

– Отцу жениха веселее всех.

– Жених легко отделался. Как его угораздило в памятник врезаться? Памятник хоть цел?

Кто-то хохотнул, кто-то ответил смешком, и воины зашлись смехом. Киаран впервые слышал, как они смеются, и впервые смеялся вместе с ними. Во дворах залаяли собаки. В доме напротив к окнам прильнули домочадцы. А Выродки хохотали и не могли остановиться.

Киаран привалился плечом к калитке и, со стоном вздыхая, вытер слёзы:

– Всё, хватит. Хватит, я говорю! Сейчас весь город переполошим.

Шмыгая носами и прочищая горло, Выродки отправились в отдельно стоящую постройку, где находились съёмные комнаты. Киаран вернулся в харчевню, подсел к меняле и заказал кувшин вина.