Услышав это, Киаран скривил губы. С Хранителями всё понятно. Они получали свои должности по наследству и не играли в политические игры. Не поддерживали ни короля, ни его противников и соблюдали полный нейтралитет во всех вопросах, поскольку присоединение к какому-либо лагерю равносильно потере престижного места при смене власти. Их мало волновало, кто сидит на троне. Они служили не королю, а королевству. И при любом правителе исполняли одни и те же задачи.

Не испытывая ни досады, ни злости, Киаран смотрел на сияющего от гордости коннетабля королевской гвардии. В ушах звучали аплодисменты дворян и голоса гвардейцев, поздравляющих командира.

«Вот и всё, пора домой», – подумал Киаран и сделал шаг назад.

Лейза схватила его за рукав:

– Вы куда?

– Пойду поищу Гилана.

Пальцы Лейзы, сжимая ткань его куртки, побелели от напряжения.

– Подождите!

– Мне здесь больше нечего делать.

С помоста прозвучало:

– Великий лорд Айвиль!

Киаран обернулся. Хранитель грамот протянул королю серебряный поднос, на котором лежал свиток, обвязанный золотым шнуром.

– Я назначаю вас лордом Верховным констеблем. Даю вам широкие судебные полномочия и возлагаю на вас исполнение высших функций военного управления. – Рэн взял свиток с подноса. – Ваша охранная грамота, лорд Верховный констебль. На днях будет готов ваш охранный жетон.

Киаран не верил своим ушам. Лейза не раз говорила, что её благодарность удивит его. Назначение не удивило – поразило! Особое удовольствие доставляли вытянутые лица лордов. Хозяин Выродков, хранитель сотен ужасных тайн, стал правой рукой короля!

Рэн пригласил гостей к праздничному столу и вместе с Лейзой покинул зал. Прижимая свиток к груди, Киаран наблюдал, как дворяне друг за другом исчезают в распахнутых дверях. Торопятся запить яд зависти и заесть горечь негодования и тревоги.

– Вы рады, милорд? – спросил Гилан.

Киаран взъерошил ему волосы:

– Рад.

– По вам не видно.

– Мне не верится. – Киаран повертел в руке свинцовую печать, прикреплённую к золотому шнуру. – Сходи во двор. Узнай, Выродки нашли то, что я просил?

– Хорошо, – кивнул Гилан. – Придержите для меня место за столом. – Ринулся в толпу и заработал локтями, пробивая себе путь.

Киаран прошёлся по залу, заглянул за колонны, надеясь обнаружить рясу. Её мог надеть кто угодно, а потом быстро снять и спрятать. Иначе старику не удалось бы скрыться за несколько секунд. Внутренний голос нашёптывал: род Айвилей перешёл тайному ордену дорогу. Монахам подвернулся случай отомстить.

Решив на рассвете отправиться в Ночную крепость и перешерстить семейный архив, Киаран поспешил в Пиршественный зал.

~ 42 ~

– Мне кажется, вы слишком радостно читаете молитвы, – проговорила Таян.

Она, как и Янара, стояла на коленях посреди маленькой молельни, опираясь локтями на низкую каменную скамью. Только перед Янарой лежала раскрытая книга, а Таян разглядывала тени на стене.

– Я не знаю церковного языка, – вымолвила Янара. – И вообще-то я молчу.

– Тогда зачем смотрите в книгу?

– Так положено. Это Книга Книг. Святое писание.

Таян села на пятки:

– Тем более странно. Не понимаете, что там написано, а улыбаетесь.

Янара оторвала взгляд от страницы, покрытой вязью как кружевами:

– Я благодарю Бога.

– За что?

– За всё, что у меня есть.

– А что у вас есть?

– Кров, еда, мягкая постель, огонь в очаге…

– Это вам дал король. Что дал вам бог? – допытывалась Таян.

– Он подарил мне жизнь.

– Подарок – это вещь, с которой можно делать что угодно. Вы можете жить, как вам хочется?

– Не могу.

– Тогда за что вы его благодарите?

– Таян! – прикрикнула Миула, удаляя ножом нагар со свечи.

Посмотрев через плечо, Янара вскочила на ноги:

– О господи! Миула! В молельню нельзя приносить оружие!

Служанка двумя пальцами очистила лезвие от воска и затолкала нож в кармашек на голенище сапога:

– Где вы увидели оружие?

– Зачем он тебе?

– Вдруг кто-то захочет срочно сбрить бороду.

– Выйди.

– Миледи…

– Выйди!

Обиженно надув губы, Миула удалилась.

Янара села на скамью. Обвела взглядом помещение без окон и с низким потолком. Замкнутое сплющенное пространство давило на плечи, заставляло сгибать спину и склонять голову. На столике у двери тоскливо горели свечи, окропляя медный подсвечник восковыми слезами.

– Не сердитесь на неё, – сказала Таян тягучим, не по-детски низким голосом.

– Я не сержусь. – Янара запахнула на груди полы плаща. – Своей жизнью распоряжаются только мужчины. Женщины повинуются. Отцу, мужу, брату, сыну.

– Ну вот… Благодарить бога не за что.

– Когда я попаду на небеса – попрошу его заступиться за женщин.

– Думаете, бог станет вас слушать? Он же мужчина.

Янара улыбнулась:

– Иди ко мне.

Таян подползла к ней на коленях. Янара обняла девочку за плечи и прижалась щекой к чепцу на её голове:

– Замёрзла?

– Нет.

– Давай пойдём в город и купим вам с Миулой шарфы и варежки. Потом найдём укромный уголок и поиграем в снежки. Ты играла когда-нибудь в снежки?

– Конечно играла.

– А я – нет.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Миула:

– Миледи! К вам пришли.

– Кто?

– Не знаю. Смотрительница сказала, что вас ждут возле Женской Башни.

Янара вышла из молельни, вместе со служанками пересекла тесный дворик и, завернув за угол белокаменного строения, споткнулась:

– Бари?..

Брат спустился с лестницы и двинулся ей навстречу важной походкой.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Янара, всматриваясь в заросшее бородой лицо.

В голове пронёсся ворох мыслей. Бари пришёл за деньгами, заработанными сестрой в холостяцком доме. Или за лошадью, которая была возвратной частью приданого, а Янара приехала на ней в Фамаль. Или он упросил настоятельницу монастыря приютить нищую вдову?

Брат вытащил из-за пазухи тулупа рукавицы. Надев их, взял Янару под локоть:

– Проводишь меня до ворот?

Значит, он явился не за деньгами. Ну и слава Богу. Не хотелось оставаться с пустой монетницей за десятки лиг от дома.

Они пошли по дорожке, проложенной между сугробами. Сзади, оскальзываясь и посмеиваясь, следовали Миула и Таян. Слева и справа звучали голоса работников, занятых уборкой снега. Рядом надсадно дышал брат.

– С Рулой всё в порядке? – не выдержала Янара.

– В порядке. – Бари посмотрел на неё как-то странно. – Хорошо выглядишь. Посвежела. И одета прилично.

– У тебя какие-то дела в городе?

– Дела. – Бари оглянулся. – Вы можете не идти за нами? – Дёрнул Янару за локоть. – Скажи им.

Она обернулась к служанкам:

– Всё хорошо. Это мой брат. Подождите меня здесь.

– Настырные какие, – проворчал Бари, увлекая её дальше.

Янара озиралась, силясь понять, где они находятся. Дорожки пересекались и разбегались в разные стороны. Вокруг какие-то строения с портиками и галереями, лестницы и террасы, занесённые снегом. Там и тут над постройками возвышались башни.

– Ну всё! Дальше не пойду, а то заблужусь. – Янара выдернула локоть из руки брата. Поправила сползший на затылок капюшон, запахнула на груди полы плаща. – Говори, зачем приехал.

Бари вытер рукавицей нос:

– Ты выходишь замуж.

Янара похолодела:

– Нет…

– Уже всё решено. Я подписал договор.

Забыв о правилах приличия, не думая о том, что кто-то может их увидеть, Янара со злостью вцепилась в воротник тулупа, притянула брата к себе и прошипела ему в лицо:

– Ты не можешь так со мной поступить!

– Могу.

– Я лучше лягу в могилу, чем в чью-то постель!

Заметив, как брат поднимает руки, зажмурилась. Сейчас ей выбьют зубы…

Брат мягко высвободил воротник из её пальцев:

– А если это постель короля?

Из глаз Янары брызнули слёзы.

– Зачем ты это делаешь?

Бари взял её за плечи и хорошенько встряхнул:

– Ты слышишь меня или нет? Ты станешь женой короля.

– Не хочу!

– Дура! Ты станешь королевой!

Янара без сил опустилась в сугроб:

– Я не хочу.

Бари присел на корточки, стал поглаживать её колени:

– Этого хотел наш отец. Он сейчас смотрит с небес и радуется.

– Господи… – Янара закрыла лицо ладонями. – Я только начала дышать.

– Я дал тебе в приданое свою землю вместе с каланчой.

Янара уронила руки:

– С ума сошёл… Где вы будете жить?

Бари наклонился к ней и прошептал:

– Король назначил меня кастеляном Мэритского замка. Представляешь?! Мы с Рулой переберёмся жить в настоящий замок! – Восторженность в его глазах сменилась лихорадочным огнём. – У меня будут слуги, стражники. Склады с провизией, конюшня с лошадями. Твоя сестра наконец-то выйдет замуж и слезет с моей шеи. Я не смел о таком мечтать! Как ты его захомутала?

Янара хотела подняться, но руки проваливались в снег, и она погружалась в сугроб ещё глубже. Брат схватил её за отвороты плаща и поставил на ноги.

– Иди, Бари.

– Ты же не наделаешь глупостей?

– Иди.

– Если сорвёшь сделку, я от тебя отрекусь.

Она нервно рассмеялась и побрела по дорожке.

– Я прокляну тебя и твоих детей! – ударилось в затылок.

– У меня их нет, – крикнула Янара и прибавила шаг.

– Ах ты ж дрянь… – прорычал Бари и подавился словами.

Она оглянулась. Дорогу брату загораживали служанки. Откуда они взялись? Янара видела их спины, видела вытянутое от изумления бородатое лицо. Брат почему-то смотрел куда-то вниз и боялся сделать шаг – вперёд или назад. Тайной стороной своего существа Янара хотела, чтобы Бари исчез из её жизни навсегда. Не упал в снег замертво – нет! Просто испарился, улетучился.

– Миула! Таян! – позвала она и, направив взгляд на самую высокую башню, свернула на другую дорожку.

У входа в королевскую резиденцию Янару и служанок остановил караул.

– У меня важное сообщение для короля, – произнесла она.

За спиной послышался голос Миулы:

– Миледи, может, не надо…

Не оборачиваясь, Янара жестом велела ей умолкнуть и, собрав остатки смелости в кучку, сказала воинам:

– Очень важное и очень личное сообщение.

Гвардеец проводил робкую троицу на третий этаж, где их встретил рыцарь. Проследовав за ним, девушки очутились возле двери, украшенной орнаментом из бронзы. Караульный вошёл в королевские апартаменты. Тотчас вернулся и впустил Янару в гостиную.

Она замерла перед столом, расчерченным мелом на квадраты.

Рэн оторвал взгляд от цифр, выведенных в клетках:

– Вы чем-то встревожены, леди?

– Ваше величество, я не выйду за вас замуж.

Отложив тряпку и кусочек мела, Рэн отряхнул ладони:

– Почему?

– Потому что я вдова и должна два года носить траур.

– Церковь признала ваш брак с герцогом Мэритом недействительным.

Янара потеряла дар речи и какое-то время стояла, таращась на Рэна. А он смотрел на неё и молчал.

– Как – недействительным?.. – промямлила она.

– А вот так. – Рэн присел на угол стола. – Ваш отец забыл разорвать вашу помолвку с господином… Не помню его имя. Надо спросить у Святейшего. По закону надо сначала разорвать помолвку и только потом устраивать брак дочери с другим человеком.

– Мою помолвку?.. Какую помолвку?.. – Янара стянула с головы капюшон, непослушными пальцами заправила за ухо прядь волос. – Вы что-то путаете, милорд. Не было никакой помолвки.

Рэн прищурился:

– Значит, ваш брат солгал мне?

Янара потупила взгляд:

– Я… не знаю.

Она находилась в шаге от исполнения желания: наказать Бари за нелюбовь и унижения. За обман короля его казнят или сгноят в темнице. Но… он её брат, дарованный ей Богом.

– Возможно, Бари знает намного больше, чем я. Мой отец ничего не говорил мне о помолвке. Он никогда не обсуждал со мной свои решения.

– Я вас оставлю, – прозвучал голос Лейзы.

Янара обернулась и низко присела:

– Миледи.

От волнения сердце вылетало из груди. Какая же она глупая! Вошла в комнату и не удостоверилась, что король один.

Лейза бросила на столик стопку листов. Поднялась с кресла, стоящего возле камина:

– Снимите плащ, леди. С него капает. – И покинула гостиную.

Янара сняла плащ. Перебросила его через руку. Поелозила сапогом по полу, размазывая капли:

– Это всего лишь снег. Высохнет, и следа не останется.

Рэн молча наблюдал за ней. Лицо серьёзное, а в глазах смешинки.

– Вы хотите жениться на женщине, которую едва знаете? – спросила Янара.

– Да. Загадка. – Рэн дотянулся до кубка. Сделал глоток. – Как долго вы знали Холафа Мэрита, прежде чем вышли за него замуж?

– Мы не были с ним знакомы. И это совсем другое. Вы король, у вас есть всё. А Холаф, я думаю, нуждался в деньгах.

Рэн принялся водить пальцем по ободку бокала, извлекая стонущие звуки:

– Я тоже кое в чём нуждаюсь.

– Для этого не обязательно жениться. – Янара почувствовала, как запылали щёки. – Я имела в виду не себя, а других женщин.

– Я вам не нравлюсь?.. Совсем-совсем?

– Вы можете этого не делать?

– Чего «этого»? – не понял Рэн.

– Ну вот этого. – Янара повторила за ним круговое движение пальца. – Мне не нравится скрип. Аж зубы заныли.

Рэн отставил кубок, взял мел и склонился над столом:

– У королей нет времени искать свою любовь. А вы мне приглянулись. Я подумал, зачем тянуть с женитьбой, когда есть женщина, рядом с которой даже молчание становится приятным?

– Я боюсь, что вы увидели во мне то, чего в действительности нет. Боюсь разочаровать вас.

Рэн посмотрел исподлобья:

– Постарайтесь, чтобы этого не произошло. – И стёр ладонью надпись в клетке.

Янара сделала реверанс и попятилась к двери.

Она не поняла, как оказалась под портиком. Посмотрела в стылое небо, села на ступени лестницы и умылась снегом. Служанки накинули ей на плечи плащ и сели рядом.

– Вы не будете ругаться? – спросила Миула.

– Что ты натворила?

Миула запустила руку в карман накидки и вытащила приличный клок волос.

– Что это?

– Борода вашего брата.

Янара рывком повернулась к Миуле:

– Ты что себе позволяешь?!

Та скорчила плаксивую гримасу:

– Простите, миледи, не удержалась.

Янара хмурила брови, сжимала губы, а смех рвался из груди. Закрыв рот ладонью, она погрозила Миуле пальцем, уткнулась лицом в колени и расхохоталась.

~ 43 ~

– Хорошая работа, – сказала Лейза, наблюдая, как швея расправляет на плечах Янары меховую накидку из зимнего горностая. – У тебя золотые руки.

– Благодарю вас, миледи, – поклонилась портниха и вновь принялась выкладывать мех фалдами. – Меня всему научила мать. Она была личной швеёй королевы Эльвы, а королева Эльва была очень требовательна к своему внешнему виду. Когда её отправили в крепость, швейную мастерскую при замке закрыли. Не знаю, где бы мы оказались, если бы не Хранитель грамот. Точнее, его супруга. Она приютила нас в своём доме, а потом посодействовала в выборе и покупке помещения под мастерскую.

– Вы больше не виделись с королевой?

– Нет, миледи. Нам иногда приносили её старые платья. Мы пришивали новые рукава и воротнички, латали юбки и плакали. – Швея провела ладонями по меху. – Какую приклепать застёжку: золотую или серебряную?

Лейза склонила голову к одному плечу, к другому:

– А ты как считаешь?

Портниха отступила от Янары на пару шагов, окинула её оценивающим взглядом:

– Из голубого серебра, под цвет глаз леди. Я подберу такого же цвета вуаль. И оторочу мехом подол платья.

Лейза выгнула бровь:

– Успеешь?

– У меня в запасе целая ночь, миледи, – поклонилась швея.

– Ну а вам, леди Янара, нравится ваш свадебный наряд? – спросила Лейза.

– Очень.

– Вы даже не посмотрелись в зеркало.

Янара, как послушный ребёнок, повернулась к оловянному зеркалу и уставилась на своё размытое отражение.

– Вы хорошо себя чувствуете? – вновь спросила Лейза.

– Благодарю вас, миледи. Всё хорошо. – Янара вымучила улыбку. – Сегодня мне приснился странный сон. Не могу выкинуть из головы.

– Говорят, что плохой сон надо обязательно рассказать, тогда он не сбудется.

– Сон не плохой, а странный. Снились какие-то люди. Много людей. Бегают дети. Меня кто-то толкает в спину, и я оказываюсь рядом с королём. Он снимает с моей головы капюшон и спрашивает: «Вы кто?» А я забыла, как меня зовут. Впервые в жизни я забыла собственное имя. Король смотрит на меня, я на него. Чувствую себя полной дурой и думаю: кто же я на самом деле?

– Ну и как? Вспомнили? – спросила швея, пальцами взъерошивая мех горностая.

– Вспомнила. Когда проснулась. И десять раз повторила: Янара, Янара, Янара… Теперь смотрю в зеркало, и мне хочется спросить: «Вы кто?» – Она указала на своё отражение. – Эта женщина мне незнакома. Вдруг завтра всё случится как в моём сне?

– Не случится, – заверила швея. – Мне перед свадьбой приснилось, что я пришла в молельню голой. Муж в кафтане, священник в рясе, а я – в чём мать родила.

Миула и Таян, стоя у двери, тихонько захихикали.

– Сейчас, конечно, смешно, – продолжила швея, снимая с Янары накидку. – А тогда я проснулась в холодном поту и сразу надела всё, что приготовила мне мама, хотя стояла глубокая ночь. Я так боялась, что сон сбудется.

– Подожди в гостиной, служанки вынесут тебе платье, – велела Лейза портнихе и, присев перед трюмо, стала перебирать в шкатулке украшения.

Миула и Таян помогли Янаре переодеться и оставили её наедине с матерью короля.

– Не понимаю, к чему такая спешка, – сказала Янара, заталкивая непослушные пряди в причёску.

– Какая спешка? – спросила Лейза, любуясь блеском камней в ожерелье.

– Со свадьбой.

– Вам не принесли календарь зачатия?

Янара опустилась на край перины и взяла с подушки книжицу:

– Принесли что-то. Я не успела посмотреть.

– Вы со своим мужем не придерживались рекомендаций священников?

– Мне неприятны разговоры о муже, который, как оказалось, не был мне мужем. Получается, я жила в грехе целых три года. Гореть мне в аду.

Лейза метнула взгляд на Янару:

– Вы мечтали попасть в рай?

– Надеялась.

– Не расстраивайтесь. В аду весело: все бегают, кричат. А в раю скучно: там только бог и святые. – Лейза надела на запястье браслет из красного золота. – Посмотрите, какая прелесть! Вам понравились подарки короля?

– Мне приятно его внимание.

– Ну что же вы медлите? Загляните в календарь.

Вздохнув, Янара открыла книжку. Она знала, что церковь запрещает исполнять супружеский долг в религиозные праздники, перед исповедью и после, во время поста, по средам, пятницам, субботам и воскресеньям, во время беременности и кормления ребёнка грудью. Знала, что нельзя удовлетворять плотские желания при свете дня, обнажёнными и в ином месте, кроме постели. Для Холафа Мэрита не существовало запретов, что несказанно огорчало Янару. И если сейчас она держит в руках эту книгу – значит, король готов следовать предписаниям. Их встречи на брачном ложе сведутся к минимуму.

В конце книжицы находился календарь зачатия, составленный настоятелем Просвещённого монастыря. Святой старец утверждал, что дети, зачатые в полнолуние, становятся приспешниками дьявола. Мальчику, зачатому в тринадцатый день лунного месяца, суждено стать грабителем или убийцей. Девочка, зачатая при убывающей луне, станет падшей женщиной, а мальчик родится калекой… В лунном месяце двадцать девять с половиной дней. Из них только десять благоприятны для зарождения новой жизни – при условии, что на эти дни не распространяются церковные запреты.

Янара потёрла лоб. Наследник престола появится не скоро.

– На следующей неделе полнолуние, – проговорила Лейза, складывая украшения в шкатулку. – Потом праздник Двух Единиц.

Этот праздник – 01.01 – отмечали в первый день Вьюжного месяца, иными словами, в первый день нового года. В монастыре, где обитала Янара, монахини бродили по саду, осыпая снег зерном, и распевали песни, а на закате усаживались в общей комнате в кружок и со слезами на глазах вспоминали, как они проводили этот праздник в кругу семьи. Янаре нечего было вспоминать, и она делала то, чем обычно занималась каждый вечер: мыла посуду, подбрасывала хворост в очаг, разносила по кельям ночные горшки. Затем садилась в уголок и слушала удивительные и, как ей казалось, придуманные рассказы монашек.

– Что там дальше по лунному календарю? – спросила Лейза.

Янара посмотрела в книжицу:

– После праздника Двух Единиц зачатие запрещено, иначе родится умственно отсталый ребёнок… Вы этому верите?

– Зная, как народ празднует, – верю.

Янара пробежалась взглядом по строчкам. Вернулась в начало книги. Запрет разделять ложе с мужем перетекал со всех праздников на следующие дни. Теперь понятно, на какие познания опирался святой старец, составляя календарь. Он не хотел, чтобы люди делали детей, будучи в подпитии или в состоянии похмелья.

Лейза закрыла шкатулку, постучала ногтями по крышке и обернулась к Янаре:

– Что вы знаете об обязанностях супруги короля?

– Ничего. Но я быстро учусь.

– У супруги короля всего одна обязанность: производить на свет здоровое потомство. А главное – подарить ему наследника.

Янара опустила голову:

– Понятно.

Лейза пересекла опочивальню и села рядом:

– И это меня сильно беспокоит. Вы жили с герцогом Мэритом три года. Срок достаточный для того, чтобы подарить супругу сына или дочку. Этого так и не случилось. У него были бастарды?

– Мне не разрешали покидать башню. Я ни с кем не виделась, кроме двух старых служанок. Они говорили, что герцог Мэрит бесплоден. Я не знаю, они говорили правду или хотели меня утешить.

– Вы мне симпатичны, леди Янара. Мне нравятся ваши взгляды и поступки. Опыт приходит с годами, а мудрость проистекает из страданий. У вас ещё нет жизненного опыта, но толика мудрости уже есть. Поэтому буду с вами откровенна…

– Сколько вы даёте мне времени?

Лейза хмыкнула:

– Я в вас не ошиблась. Тем более будет жалко с вами прощаться. – Забрала у Янары книжицу и, подойдя к камину, швырнула в огонь. – Король не верит в эту ерунду. Но! Близятся праздники и запретные дни, церковь не проводит обряды бракосочетания. Поэтому свадьба состоится завтра.

Янара вскинула голову:

– Сколько у меня времени?

– Думаю, года достаточно.

– Не проще мне сбежать прямо сейчас?

– Вы хотите опозорить короля? Хотите, чтобы вашего брата и вашу сестру заточили в темницу?

Внутренняя дрожь перекочевала в пальцы. Янара сцепила ладони в замок:

– Что произойдёт со мной через год?

– Господи! – воскликнула Лейза с наигранным удивлением. – Откуда у вас такие мысли? Я вам не враг, милая Янара. Сделайте короля счастливым, подарите ему сына. А потом подарите дочь и ещё одного сына. Дайте династии Хилдов продолжение, чтобы никто и никогда не посмел оспаривать наше право на трон. А я буду взывать ко всем богам, чтобы для вас придержали место в раю.

Взяла с кресла плащ и, бросив прощальный взгляд, покинула опочивальню.

Янара подошла к окну. Стены стоящей неподалёку Престольной Башни скрывали от неё то, что происходило внутри. А память отчётливо рисовала гостиную, расчерченный мелом стол и склонившегося над ним правителя Шамидана.

*******

Глашатаи оповестили столицу о предстоящей женитьбе короля всего за несколько часов до обряда бракосочетания. К тому времени большинство дворян, побывавших на коронации, разъехались по феодам, заезжие купцы разобрали торговые палатки, с перекрёстков исчезли бродячие комедианты и трубадуры. Горожане сообразили, что празднество будет скромным, и заговорили о Рэне Хилде как о рачительном правителе. Очередной грандиозный пир опустошил бы казну. Чтобы её наполнить, Главный казначей, столь нелюбимый народом, снова придумал бы какой-нибудь налог. Люди помнили, как после череды рыцарских турниров и королевских охот платили налоги на полоскание белья, на тень, на дождь, на окна, выходящие на улицу… Лишь немногие знали истинную причину «бережливости» правителя. Хотя его избранница теперь не считалась вдовой герцога Мэрита – церковь попросила короля проявить уважение к памяти усопшего и не устраивать пышных гуляний.

Приглашение на торжество получили великие лорды, верхушка церковной иерархии, сановники, занимающие высокие посты, и рыцари, прибывшие с Хилдом из Дизарны. Король обделил вниманием потомков трёх древних фамилий: нарушителя рыцарского кодекса чести лорда Мэрита, бывшего главу Знатного Собрания лорда Атала, обвинённого в клятвопреступлении, и его коллегу лорда Кламаса, подозреваемого в насилии над королевой Эльвой. Если двое последних проглотили горькую пилюлю молча, то Мэрит вскипел от злости и устроил скандал в храме Веры. Потом промчался на коне по улицам, будоража людей криками: «Бари Флос! Я найду тебя, и ты за всё ответишь!» Стражникам пришлось сопроводить скандалиста до главных городских ворот и проследить, чтобы он не вернулся в столицу через другие ворота.

День, на который была назначена церемония, выдался студёным и солнечным. На окнах домов переливалась изморозь, под копытами лошадей и подошвами сапог визгливо поскрипывал снег. Натягивая войлочные колпаки на уши и потирая носы, горожане толкались на перекрёстках в ожидании, когда из харчевен выкатят бочки с дармовым вином. Детвора пёстрыми стайками носилась по улицам, выпрашивая у прохожих медяки на сладости.

Фамаль шумел. Перед храмом Веры царила тишина. Сыны Стаи оцепили площадь. Королевские гвардейцы выстроились вдоль дороги, соединяющей храм и Фамальский замок. Приглашённые на торжество дворяне переступали с ноги на ногу возле широкой лестницы, на паперти столпились священники. Перед лицами мужей клубился мутный воздух, оседая инеем на усы и бороды.

На часовне загудели колокола. На площадь выехал король в сопровождении знаменосцев и рыцарей. Ветер колыхал над их головами пурпурный штандарт с белыми лебедями, перебирал тяжёлую бахрому на попонах, прикрывающих спины и бока коней. Процессию замыкала гнедая тройка, запряжённая в карету.

Перед храмом всадники спешились. Коннетабль королевской гвардии лично открыл дверцу экипажа, откинул подножку и помог выйти сначала матери короля, затем невесте. Янара расправила края вуали, спадающей на грудь. Стуча от холода и волнения зубами, посмотрела на мрачное здание, прокалывающее шпилями небесную синеву.

– Клятву не забыли? – прозвучал голос Рэна.

Янара оглянулась:

– Нет. А вы?

Он улыбнулся и взбежал по ступеням, будто ему не терпелось побыстрее со всем покончить. За ним последовала Лейза. Истекали последние минуты её единоличного влияния на короля. Совсем скоро она, занимающая первое место при дворе, станет второй и будет ходить за новоявленной королевой, глядя ей в спину.

Янара поднялась по лестнице. Ступив в священную цитадель, замерла, вдыхая запахи ладана и мёда. Так же пахло в монастыре, в небольшой молельне, где настоятельница произносила проповеди. На этом сходство храма и монашеской обители заканчивалось.

Огромный зал без окон, освещённый сотнями свечей, напоминал усыпальницу. Фрески на стенах изображали сцены из святого писания. Службы, как правило, проводились на церковном языке, который знали только посвящённые. Поэтому простым смертным ничего не оставалось, как слушать непонятные молитвы, глазея по сторонам, и получать представление о религиозном учении через картины.

На помосте возле трибуны стоял Святейший отец, похожий на зловещего ворона. За спиной иерарха возвышалось мраморное изваяние Ангела-спасителя. Его гигантские крылья и мускулистое тело говорили о непобедимости светлых сил, но символическая статуя почему-то вселяла не надежду на спасение, а страх.

Янара посмотрела на жениха, ожидающего её возле трибуны. Высокий, широкоплечий, черноволосый, черноглазый. Кожаная куртка расшита золотым шнуром. Штаны заправлены в узкие сапоги. На поясе чехол с кинжалом. В храм нельзя входить с оружием. Почему же ему разрешили? Ах да… Это же король. У другой женщины сердце зашлось бы от гордости и радости, Янара же чувствовала себя опустошённой, без проблеска каких-либо эмоций.

Дворяне создали живой коридор к помосту. Воцарилась тишина, нарушаемая далёким перезвоном колоколов. Янара пошла вперёд, подметая каменные плиты мехом горностая. Ноги ватные, тело непослушное, в голове туман. Взойдя на возвышение, уцепилась взглядом за сиренево-красный камень на рукояти кинжала.

Святейший отец открыл брачный молитвослов в белом переплёте, пропел молитву и, закрыв книгу, проговорил:

– Принесите клятвы при свидетелях таинства и перед Богом.

Рэн убрал вуаль с лица Янары. Взял её за руки:

– Я мог бы пообещать любить вас до последней минуты, отведённой мне в этом мире. Мог пообещать быть рядом с вами в болезни и здравии, в богатстве и бедности. Я мог бы пообещать вам многое, но не стану. Я знаю, что буду любить вас всю жизнь без всяких клятв. Я беру вас в жёны, леди Янара, и отдаю вам своё сердце.

Она подняла глаза. Пытаясь вникнуть в смысл сказанного, задержала дыхание. Ощутила горячие крепкие пальцы, сжимающие её ладони. Почувствовала, как жар взбегает по рукам и обвивает горло. Её любят? Неправда… Мужчины не умеют любить.

– Я буду верной женой и хорошей матерью, – проговорила Янара и не узнала своего голоса. – Я окружу вас заботой и лаской, разделю с вами светлые и тёмные дни. Я беру вас в мужья, король Рэн, и отдаю вам себя.

Они коснулись губами переплёта брачного молитвослова и обменялись невинными поцелуями в щёку. Святейший отец велел Янаре опуститься на колени, вновь прочёл молитву и возложил ей на голову золотой обруч, украшенный россыпью драгоценных камней, – обряд бракосочетания совместили с церемонией коронации.

Рэн помог Янаре встать, надел ей на палец кольцо с пурпурным бриллиантом и повёл через зал.

Смущённая и растерянная, исколотая взглядами дворян, как жалами ядовитых мух, королева Янара прошла мимо матери короля, ответив кивком на поздравление. Прошествовала с супругом рука об руку по живому коридору, покинула храм и села в карету.

Она чувствовала, как покачивается экипаж, принимая ещё одного седока. Крутила на пальце кольцо, смотрела в пустоту и молчала.

– Необычные клятвы, – произнесла Лейза, когда карета тронулась. – Придумали на ходу или приготовили заранее?

– Я учила другую клятву.

– Какую?

– Намного короче.

Лейза поёрзала на сиденье, кутаясь в меха:

– Я не услышала от вас ни слова о любви к моему сыну.

– Зато вы не услышали ни слова лжи, – сказала Янара и спрятала под накидку замёрзшие руки.