~ 33 ~
Поступок герцога Хилда привёл Киарана в замешательство. Вместо того чтобы отдать коней вдове и вычеркнуть её из памяти, Рэн привёз вдову в столицу. «Это ваша будущая королева, лорд Айвиль, – прошептал он, свесившись с седла. – Отвечаете за неё головой».
Проще лишиться головы. Янару поселили в Женской Башне, куда мужчинам вход запрещён. Это строение пустовало много лет. Подбором служанок толком никто не занимался. Те немногие, кто следил за чистотой в палатах, обленились и распоясались. Киаран и Лейза проживали в замке на правах гостей и не вмешивались в дела смотрительницы женских покоев.
Киарану повезло. В одном из дворов, коими изобиловал Фамальский замок, он столкнулся с пышнотелой служанкой. На её поясе болталась тряпичная монетница. Киаран посоветовал ей спрятать кошелёк за пазуху или в чулок, если она идёт в город. Предложил взять охранника (конечно же Выродка) и услышал в ответ: «Вы так любезны, милорд». Он не был любезным. Люди часто путают хитрость с заботой.
Польщённая его вниманием, служанка сказала по секрету, что прислуживает нищей вдове. У той нет даже сменного платья! И пожаловалась на смотрительницу, отправившую её к портнихе. Мол, в обязанности комнатной работницы беготня по городу не входит.
Киаран с заговорщицким видом попросил служанку сообщать Лейзе обо всём странном, недопустимом или подозрительном. Вложил в пухлую ладонь две серебряные монеты. И поспешил в Башню Гербов, надеясь, что Рэн уже побеседовал с матерью, привёл себя в порядок и готов принять своего помощника.
Семь великих лордов, именуемых Знатным Собранием, ярились и лопались от злости. Им не терпелось поставить герцога Хилда на место. Он обвёл их вокруг пальца, заставив разъехаться по феодам. Их единомышленник – Святейший отец – вдруг перешёл в стан врага. Со всего королевства в Фамаль стянулись титулованные дворяне. На улицах народ только и говорил о Хилде.
Знатное Собрание торопилось вернуть контроль над ситуацией. А Киаран торопился доложить Рэну об итогах расследования, которое он вместе с Лейзой провёл в архиве. Туда им открыл доступ Хранитель грамот – должник великого дома Айвилей. С этой информацией Рэну надо «переспать», чтобы утром идеи и мысли раскрылись в голове боевым веером.
Дождавшись, когда Лейза покинет покои сына и Рэн примет ванну, Киаран вошёл в гостиную, разложил на столе тетради, прихваченные из Хранилища грамот, и, не желая терять время, сразу приступил к делу.
К сведеньям, заслуживающим внимания, Рэн проявлял вялый интерес. То ли его вымотала дорога, то ли расстроил разговор с матерью. Замечая его взгляд, обращённый внутрь себя, Киаран умолкал. Рассматривая задумчивое лицо, мысленно твердил: «Прикажите отправить Янару домой. Прикажите!» Конфликт с церковниками сейчас совсем некстати. Среди лордов однозначно найдутся те, кто расценит брак с вдовой как надругательство над памятью герцога Мэрита. Зачем молодому знатному человеку брать в жёны женщину, познавшую другого мужчину?
Киаран не осмелился сказать это вслух, а Рэн ни словом не обмолвился о Янаре.
Обсудив все детали завтрашней речи Рэна, Киаран прошёл на балкон верхнего этажа и окинул взглядом полусонную столицу. В тёмном воздухе парили редкие снежинки. Ветер доносил запах дыма. Где-то стучали колотушками ночные сторожа, вышагивая по городским улицам.
– Милорд…
Киаран повернулся к Выродку, в чьи обязанности входила охрана Лейзы. И опять-таки, обязанности есть, а исполнять их не получается из-за нелепых правил о раздельном проживании женщин и мужчин. В Женской Башне Лейза находилась под присмотром нерадивых служанок, а её телохранитель вынужден топтаться во внутреннем дворике и глазеть на окна.
– Леди Хилд ждёт вас на Овальной площади, – доложил Выродок. И добавил еле слышно: – По её приказу я прикончил служанку.
– Хорошо спрятал тело?
– Наоборот, уложил возле лестницы. Служанка толстая, неуклюжая. Выглядит как несчастный случай.
«Это только начало», – подумал Киаран и поспешил на встречу с Лейзой.
Овальная площадь – не самое удобное место для тайных встреч. Она просматривалась из окон Башни Молчания, где сейчас собрались все лорды, и в тёмное время суток освещалась факелами. Но Киаран оценил находчивость Лейзы. Если они встретятся «случайно» и побеседуют у всех на виду – никто не обвинит их в плетении интриг.
Покружив по лабиринту аллей, Киаран замер вне досягаемости света факела и озадаченно поскрёб щетину на подбородке. В своём хитроумии Лейза зашла ещё дальше! Ей составляли компанию Хранитель королевской печати, Хранитель грамот, Главный казначей, он же Хранитель казны, и герцог Лагмер.
Хранитель печати шутил, что было ему несвойственно. Киаран несколько раз общался с ним лично, сановник производил впечатление угрюмого и замкнутого человека, а тут он прямо искрился шутками и растекался комплиментами. Лейза смеялась и, всплёскивая руками, кивала Лагмеру. Тот хмыкал в кулак.
Хранитель грамот вворачивал между шутками коллеги мудрёные словечки, чем вызывал новую вспышку веселья.
Главный казначей шлёпал ладонями себя по ляжкам, делая вид, что замёрз. Находясь в сильном волнении, он заикался – а рядом с Лейзой сложно сохранять спокойствие. Поэтому сановник не произносил ни слова.
Киаран понаблюдал за Хранителями, столь непохожими на себя, и вышел на свет.
– Лорд Айвиль! – воскликнула Лейза. – Прошу вас, присоединяйтесь к нам. Мы решили подышать перед сном свежим воздухом.
Её спутники натянули на лица привычные маски, обменялись с Киараном вежливыми фразами, вспомнили о незаконченных делах и оставили его наедине с Лейзой.
– Что натворила служанка? – спросил он, бегая взглядом по окнам башни и пытаясь определить, за каким из них находится комната его сына Гилана.
– Глупая женщина. Глупая! – Лейза подставила ладонь снежинкам. – Из-за неё я оказалась в неприятном положении. Она прибежала ко мне: «Идите, миледи! Идите! У неё на спине такое…»
Киаран усмехнулся:
– Крылья?
Крылья подошли бы молоденькой вдове ангельской внешности. Лишь бы этот ангел не оказался падшим.
– Мне следовало подождать немного и потом пойти, – продолжила Лейза, не оценив шутку Киарана. – Я пошла сразу. Думала, что случилось нечто ужасное. Думала, она ошпарилась кипятком. Или её спина в язвах.
– Так что с её спиной?
Лейза отряхнула ладони, подняла воротник мехового плаща:
– Тайны уходят в могилу?
– И никак иначе.
– Мэриты били эту девочку. Глупая служанка увидела следы побоев.
Киаран поджал губы. Судьба служанки, случайно узнавшей тайны будущей королевы, была предрешена. Судьба Янары – теперь под вопросом. Захочет ли Рэн жениться на вдове, которую истязал муж? И кто ему об этом скажет?
– Вы сообщите сыну?
– Нет! – наотрез отказалась Лейза.
– Хорошо. – Киаран потоптался, глядя себе под ноги. – Тогда я. Скажу, что до меня дошли слухи…
– Даже не вздумайте! Вы совершенно не знаете моего сына! Он тут же вызовет лорда Мэрита на поединок.
– М-да… И что же нам делать?
– Мне нужен лекарь, – проговорила Лейза.
– Сходите в Просвещённый монастырь. Там полно лекарей.
– Мне нужна целительница.
Бегая глазами по окнам, Киаран наигранно рассмеялся:
– Вы же знаете, что женщинам запрещено заниматься врачеванием. Обратитесь к настоятелю Просвещённого монастыря.
– Вы издеваетесь? – разозлилась Лейза. – Я не хочу, чтобы об унижении этой несчастной женщины говорили на каждом углу. Не хочу, чтобы осуждали выбор моего сына. Не хочу, чтобы над ними смеялись!
– Я не подумал, – пошёл на попятную Киаран.
– Вы обо всём подумали! – Лейза подтянула на руках перчатки. – Нужна целительница. Срочно! Молодая, исполнительная, чистоплотная. И главное, умеющая держать язык за зубами.
– Где же взять такую? Из деревень изгнали всех знахарок. Знаете, где они живут? В лесах. Вряд ли эти бабёнки чистоплотные. И как проверить их на болтливость? К тому же срочно. Я не волшебник.
Лейза подошла к Киарану вплотную, поправила брошь на его берете:
– Мне надо знать, здорова ли вдова. Вдруг Мэриты отбили ей печень или почки. Вдруг она повредилась головой. Королю нужны здоровые наследники. Понимаете?
– Конечно, – прошептал Киаран, впитывая кожей лица жаркое дыхание Лейзы.
– Мне понравилась помощница настоятельницы вашего монастыря.
Он выдавил улыбку:
– У меня нет монастыря.
– Хватит! – Лейза отступила на шаг. – Извините. Я вся на нервах… Я видела, как девушка поила старуху каким-то отваром, и решила, что она разбирается в болезнях.
– Она не целительница.
– Но кто-то же сделал отвар?
– Есть у меня одна на примете, – сдался Киаран.
– Ну вот! – обрадовалась Лейза.
– Под видом кого провести её в замок? У стражей возникнут вопросы. Не говорю уже о смотрительнице женских покоев.
– Всё просто! Янаре нужна камеристка.
– Вы меня не слушаете? Служанок отбирает смотрительница.
– Придумайте что-нибудь. Вы великий мыслитель, а не я. Не медлите, лорд Айвиль. Сейчас же пошлите за ней своего человека.
– Городские ворота закрыты.
Лейза скроила обиженную гримасу:
– Как же тяжело с вами разговаривать.
Киаран проводил её до Женской Башни. Дождался, когда за ней закроется парадная дверь, и, глядя в звёздное небо, шумно выдохнул. Он не сказал, что целительница – его внебрачная дочь Таян и ей всего девять лет. Теперь надо решить, кто приедет с девочкой: безжалостная убийца Игла или мастерица по ядам Миула? Кто больше подходит для роли комнатной служанки?
Вернувшись к Башне Молчания, где Киарану наряду с другими лордами выделили временные покои, он увидел под портиком герцога Лагмера.
– Вы что-то хотели, ваша светлость? – спросил Киаран, поднимаясь по лестнице.
– У вас найдётся пара свободных минут?
– Разве что пара.
– Так получилось, что нас связывает общая тайна. Хочу предупредить вас.
Киаран постучал носками сапог о ступени, сбивая комочки грязи:
– Слушаю, ваша светлость.
– Если вы начнёте поливать меня помоями, я скажу, что герцога Мэрита убил ваш человек.
– Если вы будете меня шантажировать, я скажу, что вы хотели нанять убийцу, но я вам отказал. Мои люди перевернут королевство и найдут человека, который признается, что выполнял ваше задание.
Лагмер недобро ухмыльнулся:
– Непохоже, что у меня есть выбор.
– Извините, ваша светлость. Устал, хочу спать.
– Тайны уходят в могилу?
– И никак иначе, – заверил Киаран и вошёл в здание.
~ 34 ~
Приезжая в столицу по различным делам, лорды и их сыновья обычно останавливались в Фамальском замке. Король зависел от вассалов сильнее, чем они от него, поэтому, как щедрый и благодарный хозяин, он предоставлял знатным гостям кров и место за столом. Дворяне могли провести при дворе и несколько дней, и несколько лет.
Фамальский замок, по сути, являлся единственным местом, где встречались владельцы неприступных цитаделей. Если пахарю или кузнецу хватало отцовского опыта, то дворяне должны иметь более широкий кругозор. При дворе они оттачивали изящные манеры, обретали светский лоск, заводили друзей и плели интриги, преследуя интересы своих домов.
Последние двадцать лет гостей привечала в замке не королевская чета, а семёрка великих лордов, которые воспользовались узколобием овдовевшей королевы Эльвы и узурпировали власть. Они давно решили, что после смерти правительницы на трон взойдёт один из них – сорокадвухлетний потомственный дворянин Атал; в своё время он сменил на посту главы Знатного Собрания своего престарелого отца. Вот такая получилась узурпаторская династия. Теперь заговорщикам оставалось только разобраться с претендентами на корону.
Чтобы беседа с герцогами Лагмером и Хилдом носила официальный и легитимный характер, семёрка лордов пригласила на встречу Хранителя грамот, Хранителя королевской печати, Главного казначея, Святейшего отца и нескольких столичных сановников.
Атал подготовил каверзные вопросы, намереваясь дискредитировать герцогов и выдвинуть свою кандидатуру. Продумал каждое слово, взгляд, жест, но ему так и не удалось убедить себя, что всё пройдёт без сучка и задоринки. Башня Молчания, где разместились сторонники двух противоборствующих сторон, походила на раскалённый котёл. Если сейчас объявить, что королём станет человек, в чьих венах нет ни капли королевской крови, – пар из котла вырвется наружу с шипением и чадом, против Атала выступят все, кто до этого враждовал. И всему виной Рэн Хилд! Никогда прежде в замке не собиралось столько людей с разными взглядами и предпочтениями. Приехали даже владельцы отдалённых феодов, которые уже забыли, когда последний раз посещали столицу.
Члены Знатного Собрания и приглашённые сановники явились в Престольную Башню чуть раньше назначенного времени. В гостином зале, где обычно трапезничали гости замка, слуги загодя разобрали столы: дощатые столешницы сложили штабелями, сбитые крест-накрест опоры свалили в кучу. Скамьи придвинули к стенам. Сняли с возвышения королевский стол, установили его в центре опустевшего помещения и притащили из других палат стулья.
Мужи расселись вокруг стола и, не зная, чем себя занять, принялись рассматривать на колоннах вымпелы знатных домов королевства, а их ни много ни мало почти четыре сотни. И все эти великие и малые лорды, впервые за долгие годы собранные вместе, ждут решения тех, кто, если уж быть предельно честным, не имел права решать. Невесёлые мысли витали в головах присутствующих.
В окна заглядывало скупое солнце. В каминах жарко горел огонь, пахло смолой и обугленными дровами. А гробовая тишина – наперекор чудной погоде и усилиям слуг – выстуживала в зале воздух.
Хранитель грамот нарушил молчание:
– У герцога Лагмера со дня на день родится первенец. Слышали, наверное?
Атал нахмурился. Он недавно беседовал с герцогом, тот ни словом не обмолвился, что его супруга на сносях.
– Кто вам сказал?
– Он сам. Мы виделись с ним вечером.
– Зачем?
– Да низачем. Леди Лейза пригласила нас на прогулку. Подышать воздухом.
Атал внутренне сжался. Коннетабль королевской гвардии не доложил ему, что Лейза с кем-то встречалась. Неужели и он перешёл на сторону Хилда?
– Если герцогу Лагмеру повезёт, – примкнул к разговору Главный казначей, – на свет появится ещё один претендент на корону. Лично я держал кулаки за Мэритов. Жаль, что их род прервался.
Святейший отец поёрзал на стуле. Серебряные кольца на чёрном одеянии возмущённо звякнули.
– Чем больше претендентов, тем меньше в стране порядка. После смерти короля Осула творится настоящий бедлам. А выжил бы хоть кто-то из его сыновей, о других претендентах никто бы не вспомнил.
– Наследник дарит королю спокойствие, а королевству – уверенность в завтрашнем дне, – отозвался Хранитель печати.
– Чем больше сыновей, тем лучше, – заметил кто-то из сановников. – Дети часто умирают. Сия чаша не минует и королевских отпрысков. Осул произвёл на свет четверых. И где они?
– Не согласен, – покачал головой Святейший отец. – Сыновья грызутся из-за наследства, что кобели из-за течной сучки. Смотреть тошно.
Хранитель грамот сморщил лоб:
– Где вы такое видели, Святейший? Наследником становится только старший сын. Уж я-то знаю.
– Вы редко приходите на церковный суд, господин…
– Янта, – напомнил Хранитель грамот.
– Господин Янта. Вы редко приходите, а зря. Иначе знали бы, на что способны младшие братья. И вот что я скажу. Достаточно произвести на свет одного сына, направить его на путь истинной веры, и Бог будет хранить отпрыска как зеницу ока.
– Надеюсь, герцог Хилд не станет затягивать с выбором супруги. Уверен, что его сыновья станут достойным продолжением отца.
– Господин Янта, – процедил Атал сквозь зубы, – вы говорите так, будто герцог Хилд уже король.
Хранитель грамот облокотился на стол и подпёр кулаком острый подбородок:
– Ваша неприязнь к нему удивляет, лорд Атал. Вы ведь с Хилдами чуть ли не родственники.
– Не говорите ерунду! Какие мы родственники?
– Ну как же? Вы были женаты на младшей сестре леди Лейзы. Как её звали? Флария?
– Всё-то вы знаете, – буркнул Атал. – И не лень вам было рыться в архиве. Или вы тоже дышали воздухом с Лейзой Хилд?
Главный казначей вновь вмешался в разговор:
– Нашумевшая история. Её все помнят. Вашей жене в ту пору едва исполнилось одиннадцать. Не знал, что вам нравятся маленькие девочки.
Атал вспыхнул:
– Нет! Мне не нравятся маленькие девочки! И что значит «маленькие»? Мне, как вы выражаетесь, в ту пору едва исполнилось пятнадцать. Для меня она была почти ровесницей, но никак не маленькой девочкой. Мой отец, можно сказать, пошёл навстречу герцогу Дирмуту. Тот находился при смерти, хотел определить дочерей и умереть со спокойной душой. Ну и что, что Фларии одиннадцать? Выгодные для великих домов браки заключают и в более раннем возрасте. Я поклялся не консумировать брак, пока Флария не окрепнет как женщина. Поступил, так сказать, благородно.
– А она взяла и умерла, – усмехнулся Главный казначей. – В тринадцать лет.
– От лихорадки, – уточнил Атал, еле сдерживая злость.
Пока он предавался мечтам и мысленно примерял корону, эта чертовка Лейза Хилд сплела под его носом тугую паутину заговора. Теперь каверзные вопросы к её сыну будут выглядеть как попытка отомстить ей за то, что вчера вечером она распустила язык.
– Флария умерла во время родов, – подал голос Хранитель грамот.
На спине Атала взмокла рубаха. Одержимый желанием испробовать девочку, он не сумел утихомирить плоть. Ему так понравилось, что он приходил в опочивальню малолетней супруги чуть ли не каждую ночь. Флария понесла, но в силу своего возраста не разбиралась в женских делах и молчала, пока у неё не начал расти живот. Пришлось навесить на двери её покоев замок, чтобы никто не зашёл и не увидел. Об этом знали только он, его ныне усопший отец и двое верных слуг. Кто же из них проболтался?
Атал гневно сверкнул глазами:
– Кто вам сказал такую чушь?
– Леди Лейза видела в гробу сестры мёртвого младенца.
– Леди Лейза лжёт! Мы никого не приглашали на похороны.
Хранитель грамот потёр подбородок:
– Гроб заказали из дуба?
– Нет. Из сосновых досок.
– Изнутри обили красным плюшем?
– Нет. Серым шёлком, – выдохнул с облегчением Атал. Никто его не предавал, иначе Хранитель грамот не ошибся бы в деталях.
А тот никак не успокаивался, всё сыпал и сыпал вопросами:
– Фларию одели в тёмно-зелёное платье и кружевной чепец?
– Нет. Серое платье, а на голове серая вуаль.
– Младенца замотали в пелёнку?
– Нет! – повысил голос Атал и чуть не сказал: «В покрывало», но вовремя спохватился. – Не было никаких младенцев. Флария умерла от лихорадки.
– Молитву над ней читал священник?
– Мой отец. – Атал принял расслабленную позу. – Лейза Хилд бессовестная лгунья. Боюсь даже представить, каким она воспитала сына.
Хранитель грамот умолк. Похоже, выдохся. Ему на помощь пришёл Главный казначей.
– Значит, вы утверждаете, что леди Лейза не присутствовала на похоронах сестры, – вымолвил он и хитро прищурился.
Атал посмотрел на одного Хранителя, на другого, не понимая, чего они добиваются. Ведь всем уже ясно, что Лейза гнусная интриганка, как и её сынок.
– Утверждаю. Не присутствовала. И похорон как таковых не было. Фларию положили в гроб, прочли над ней молитву и отнесли в склеп, потому что…
– Стояла невыносимая жара, – закончил фразу Главный казначей.
– Да, солнце жарило как никогда, – кивнул Атал и насторожился. – А вы откуда знаете?
Главный казначей посмотрел на него с сочувствием и отвернулся.
– Разрешите мне ответить, – проговорил Хранитель грамот. Вытащил из-за манжеты рукава сложенный лист с обтрёпанными краями. Расправил в местах сгибов. – Это прошение Лейза Хилд написала двадцать шесть лет назад. Ей не поверили, подумали, что она помешалась в уме от горя. Прошение валялось в королевской канцелярии, потом его сдали в архив.
И протянул документ соседу.
Мужи читали текст и, хмурясь, передавали лист дальше. Наконец бумага оказалась в руках Атала. Он пробежал глазами по строчкам: от кого, кому, дата. Опустил взгляд ниже и похолодел.
«…Везде кровь: на полу, на постели, на изголовье кровати. Флария лежала в гробу из неотёсанных сосновых досок, как простая крестьянка. Спасибо, что не уложили её на голые доски, а обили гроб изнутри серым дешёвым шёлком. И сама она во всём сером. Когда с её век убрали монеты, глаза открылись. С головы отвернули край серой вуали и накинули ей на лицо. Под левой рукой, поближе к сердцу, лежал младенец, замотанный в покрывало. Кощунство… Ведь стояла нестерпимая жара. Даже мёртвому ребёнку, даже в гробу – должно быть уютно. Свёкор моей сестры прочёл молитву и сказал: «Зря мы не позвали повитуху». Супруг Фларии ответил: «Зато никто не узнает, что я нарушил клятву». Свёкор сам накрыл гроб крышкой и сам забил гвозди».
Атал не мог сделать вдох. Перед внутренним взором стояло лицо девочки-подростка, в широко распахнутых глазах застыл укор.
– Как видите, слова леди Лейзы не расходятся с вашими, – вновь проговорил Хранитель грамот. – Выходит, вы нас обманули. Она приходила на похороны.
– Не было её. – Атал сжал кулак. – Не было!
И оцепенел, охваченный суеверным страхом. В его памяти опочивальня жены, залитая кровью, краснела как поле маков. Отец, набожный человек, разрезал покойнице живот и достал младенца: вера запрещала хоронить ребёнка в лоне матери. Младенец ещё дышал… Чтобы скрыть правду, Атал с отцом сами омыли тела, одели и уложили в наспех сколоченный гроб. А потом тащили его по винтовой лестнице, кляня каждый виток, жару, покойницу и плотника, не успевшего как следует обтесать доски. Этот кусочек жизни Атал проживал во снах сотни раз. Пятна крови как уродливые маки. В бадье красное озеро. Во рту привкус железа. В ушах стук молотка по крышке гроба. В ладонях занозы. Снова и снова, одно и то же. Но один сон отличался от других. В нём присутствовала юная Лейза. Она стояла за окном и наблюдала за происходящим в опочивальне. Она не могла там стоять! Окно находилось на высоте тридцати футов над землёй. Сон был настолько реальным, что, проснувшись, Атал выбежал из башни и уставился на стену без выступов и углублений, силясь сообразить, как Лейзе удалось на неё забраться.
– Почему не сожгли покойницу? – прозвучал чей-то голос.
– Потому что они хотели скрыть и лишение Фларии невинности, и рождение ребёнка, – ответил кто-то. – Согласно новой вере, девственниц не предают очищающему огню.
– Да уж… Невинная дева с младенцем…
– Лорд Атал! Вы позволите нам вскрыть могилу?
Он поднял голову:
– Что?
– Нам нужны доказательства, что вы не нарушили клятву, данную отцу вашей малолетней супруги, – произнёс лорд Кламас, один из членов Знатного Собрания. – Мы должны убедиться, что в могиле нет скелета младенца. Вы позволите нам вскрыть могилу?
Атал сложил бумагу и отдал её Хранителю грамот:
– Вы выбрали удачное время, господин Янта.
– Позволите вскрыть могилу или нет? – настаивал Кламас.
– Нет.
– Вы клятвопреступник, лорд Атал, – произнёс Кламас авторитетным тоном. – Мы отстраняем вас от участия в голосовании.
– Мне уйти?
– Как хотите.
Атал вяло усмехнулся: семёрка великих лордов стала шестёркой. Привстал, намереваясь удалиться. В этот миг из передней комнаты донеслись голоса. Распахнулись двери.