Упадок деревень увеличился восемьдесят лет назад с появлением нового правителя страны Фивии, который был чем-то недоволен. Он стал бороться с деревнями своими методами. В конечном счете, спустя поколения, прикрываясь маской добродетели Гармонии, деревни стали отражением стран и плотно сотрудничают с последними.
Выводы легки: какое только общество не создаст человек, он отрицает свои ошибки и не собирается их исправлять, а предотвратить их тем более не в силах. Ваши принципы Гармонии изначально работали не на всех людях. Даже у природы есть законы, которые иногда могут нарушиться. Стихии прекрасно это знают. Но отличие человека от природы – вид результата. Человек умеет только рушить. Как бы он ни старался созидать, он не может – не умеет. А учиться ему вечно что-то мешает.
Как ты мог уже понять, многие свободные земли, не только наши, захватили люди. Будто кроме них никто больше на Бастинии не живет. И ладно бы они остановились, но нет. Они, отмахнув рукой все окружение кроме себя, копаются в собственных реалиях отрицая крупную значимость остального. И лишь тогда, когда полностью обрекут себя на выживание, поймут, что натворили. Ну и для чего тогда существуют принципы Гармонии, если они не абсолютны? Среда людей – это залог их жизни. Но кто бы из людей познал это… Никакого проявления созидания – только грабят.
К сожалению, Гармония не может смести такую угрозу с лица планеты, потому что они – ее часть. Да и продолжать отдавать власть тоже не может. Обузданию эти дикие исчадья не поддаются. И при всем уважении к Гармонии, из-за того, что не верю в способность исправить натуру людей, я сомневаюсь в твоих сверхчеловеческих силах, Одди. К тому же, хоть твое божество и имеет какую-то неведомую власть, но говорят, что оно также, как и Гармония, не всесильно. Так ответь ты мне, что за способность тебе подарили? Мне важно это знать. От ответа зависит многое.
Одди отрешенно смотрел на хранителя, стараясь не выдавать своих противоречивых чувств. Повествование Ратана задело мальчика за живое и оставило огромный отпечаток в памяти. Оутэрнум знал, что внешний мир не так прост и совсем не идеален. Но в рассказе грина он ощущал сильную неприязнь к людям. В голове мальчика снова всплыли старые глобальные темы. Он с долей наивности пытался разобраться в сказанном и в прошлом, чтобы удостовериться, что не все так плохо. Параллельно своим потокам мыслей Одди сдержанно ответил на вопрос Ратана:
– Я не знаю о моих силах. Я не верю в то, что я особенный. Но все упорно только и говорят…
– Говорят не просто так. Может, нужно время, чтобы способности проявили себя? А может, ты просто не замечал их? Скажи, есть ли что-то, что отличает тебя от других учеников храма?
– Да все отличает, но это не показатель моих сверхчеловеческих сил, – Одди чуть вспылил, а причина тому – хранитель пытался покопаться в прошлом мальчика, которое последний уже успел забыть, пока жил с крылановым народом. И вот опять ему приходится переживать неприятный опыт, хоть и мысленно. – Я не знаю точного ответа, но считаю, что во мне нет ничего особенного.
Ратан после того, как помолчал, почему-то тихо, как будто его что-то выбило из колеи, произнес в сторону Одди:
– Я не настроен говорить сегодня больше. Время темноты. Олени уже засыпают. Скоро будет другой край арки.
Грин и маленький послушник молча шли минут пять. Последние лучи солнца еще хоть как-то освещали путь через пространство между деревьями.
– Скажите, – нерешительно обратился Одди, желая кое-что узнать, – вы ведь ненавидите людей?
– Естественно, – вполне спокойно ответил мужчина.
– За что же именно? – специально спросил Оутэрнум у Ратана, а сам отдельно вспоминал, как он рассказывал Пито о своих порывах злости и ненависти к соученикам в тот поворотный день, когда сбежал из храмов.
Крылановый парень по итогу поведал мальчику, что поведение того было из-за обиды и несправедливости. Но Одди простил себя и послушников по наставлению Пито. Потому что дело было в малом. Никто не был виноват настолько, что потребовалась бы кара стихий. Одди, проведя аналогию между своим прошлым и рассказом хранителя, задался вопросами: что касается хранителя? Что же именно Ратан чувствует к людям и почему? Что движет в нем этими эмоциями? Точно ли это ненависть? Вот что по-настоящему хотел знать Одди, потому как благодаря Пито, мальчик теперь знал об отрицательных эмоциях намного больше. Виды их бывают разные. И все виды чувств не равны друг перед другом. В них есть отличия. Ненависть также может быть очень разной. Какая она у хранителя?
Мальчик сквозь паузу добавил:
– Каждому свойственно ошибаться. И за это ненавидеть – неправильно. А Вы – очень взрослое существо. Почему не обуздали свой порок?
Грин терпеливо произнес:
– Одди, видимо, ты невнимательно меня слушал. И в жизни есть вещи, когда принципы Гармонии ни то что не работают, они вообще никакой силы не имеют. И жизнь можно проживать по-другому, чем учили тебя в храмах. Потому, не стоит тебе сейчас вникать в то, на что ты будешь смотреть как послушник храмов. Оставь эти домыслы.
Одди же решил подойти к вопросу с другой стороны, раз Ратан считает, что мальчик руководствуется только принципами Гармонии:
– Я внимательно слушал. Просто, может не понял полностью, потому что не знаю, что такое страна, ограбить, война, перемирие, деловые отношения, жертвовать, дезертировать. А после стольких слов я считаю, что дальше вы просто беспорядочно обвиняли людей за то, что можно еще исправить.
Вокруг Ратана появилось какое-то еле различимое темное свечение, но оно было чуть светлее, чем сумрак вокруг. Через пару секунд исчезло также внезапно, как и появилось. Одди завороженно наблюдая за изменением свечения не заметил, как они с грином подошли к широкому ручью, стремящемуся вниз. Обратив свое внимание на небольшой поток воды, мальчик с ужасом увидел на его дне застрявшие под камнями полупрозрачные оболочки в виде рук и ног, а где-то были даже обезображенные головы и лица.
– Что это? – испуганно еле-еле выдавил Одди, указывая на конечности в ручье.
– Теперь ты видишь… Просто пойдем дальше, – в голосе Ратана чувствовалась усталость.
Но мальчика совсем не устраивал такой ответ.
– Что это под камнями?! Они живые?! Как они туда попали?! Как их вытащить?! Вы просто оставите их там?! – Внутри Одди пробудился животный страх вперемешку с состраданием. Ему сложно было контролировать свои эмоции. Дрожь от увиденного пробирала до костей. Казалось, что мальчик тоже мог очутиться там, чего всей душой не желал.
– Успокойся. Они должны быть здесь, и ты ничего не исправишь.
– Но как же? – Из-за потрясения у мальчика впервые в жизни гроздями катились слезы, тремор в теле не отступал, и его никак не получалось унять.
Ратан молча ждал, пока Одди хоть немного успокоится. Мальчик с наступлением темноты увидел то, что в начале тропы при свете дня не смог. Хранитель, сопровождая его по кольцу горы, где сплошь и рядом было то же, что и в ручье, даже и не думал, что сможет так легко вывести «любопытного, но в остальном холодного» Одди из равновесия. Или жизнь с крылановым народом его так изменила, или же дело было в чем-то еще? Если Оутэрнум теперь больше походит на простого мальчишку, то как тогда поступать хранителю? Ведь теперь результаты методов грина ничем не отличаются от результатов методов Монпы. Сочувствующе и виновато, дабы хоть как-то загладить свою оплошность, Ратан попытался все-таки объяснить немногие вещи, которые интересовали Одди.
– Насколько я знаю, со смертью и с круговоротом жизни ты знаком лишь поверхностно. Значение слова «уничтожить» тебе неведомо. Обычно, война – это уничтожение. Поэтому я повел тебя по кольцу горы. Оно – кладбище моего рода – результат войн между людьми, массовых убийств, полного уничтожения. Я – единственный выживший из своей семьи, берущей корни из далекой древности. Знаешь, что такое кладбище?
Вытирая рукавом лицо, Одди сквозь захлеб прошептал:
– Место для захоронений существ, где можно наведываться к душам ушедших на тот свет.
– Ты знаешь, что из себя представляет тот свет?
– Нет.
– Ты видел хоть раз, как проводится захоронение?
– Нет.
Тогда Ратан поведал мальчику еще кое-что:
– Когда существо умирает, его хоронят. А душа никуда не отправляется. Это лишь энергия, которую тело после смерти не может более держать – и в это тоже можно верить. Это еще одна версия, отличающаяся от принципов Гармонии. Но общее среди вер следующее – тот, кто ушел из жизни, никогда снова заговорить не сможет. Его просто не становится рядом. Именно поэтому живое существо ценно, пока таковым является. А после, память о нем – священна. На сегодня мы закончим разговоры. Хорошо? В следующий раз я открою тебе очередной занавес перед другим миром, как сделал это сегодня. Будь готов к этому.
Одди молчал всю оставшуюся дорогу. Он даже не помнил, как очутился в своей комнате в юрте. Ратан на прощание что-то говорил, но мальчик ничего не слышал, не видел и не ощущал. Внутри – полное опустошение.
Он машинально отправился в ванную. Мыльные процедуры закончились быстрее обычного. Лежа на кровати и смотря в потолок, он все еще был не в себе. Глаза понемногу закрывались и всплывали картины ужаса в ручье. Одди моментально раскрыл глаза – снова потолок.
– Невыносимо. – Слезы снова покатились гроздями, а в груди – словно пекло. – Я рос в тепличных условиях и даже не подозревал, насколько ужасен мир… – И это значит справедливая Гармония?! Демон ее забери и всех, кто считает, что это нормально!!
В ответ в его голове вторая личность пыталась успокоить хозяина: «Идеалов не бывает. Мы подозревали о вранье. Не горячись. Со временем ты поймешь тонкости бытия».
– Да какие еще тонкости в убийствах и лишениях?! – Мальчик раз всхлипнул, и навзрыд плакал половину ночи. Успокоиться он никак не мог.
Он вспоминал все, что хоть косвенно касалось смерти и увечий, которые раньше воспринимал поверхностно. Оказалось, ее слишком много вокруг. Слишком много жестокости. Всего лишь за половину времени, проведенного на горе, у мальчика проснулась явная ненависть к людям и к Гармонии. Да, мастер говорил, что Госпожа не идеальна. Но не до такой же степени. Теперь она не волновала Оутэрнума. Даже если существует. И все слова мастера мальчик поставил под сомнения в который раз.
«Монпа… Оказывается, в Ваших учениях столько противоречий. Вы сами не понимаете, как ими всеми пользоваться, не так ли? Если чему-то не учили, значит это касалось истинного мира. А значит, я должен научиться сам. Нужно уметь находить пользу самому ненужному. То есть Вашим словам, которые не работают за пределами лживых храмов? Я постараюсь найти им применение. Я разберусь с ними сам. И я с уверенностью могу сказать: Гармонии явно не существует!! А если она есть – то бездушному нечто нельзя существовать!»
– А ученики, – вдруг прошептал вслух Одди, переходя на более громкую речь под гнетом обиды и злости, – как они могут жить так спокойно после всего, что сделали их предки? И еще хватает наглости самих себя превозносить?! И что же? Делают все, что вздумается!
Тут же мальчик встал с кровати и более спокойным голосом произнес то, о чем догадаться мог только сам Одди:
– Может неуместно, но, если тебя старается кто-то контролировать, докажи, что не нуждаешься в нем. Конец воле Гармонии.
– Естественно! – ответил он сам себе в другой манере.
«Какая к демону сторона? Что мне все там советовали? Никуда я не пойду! Ничего не буду выбирать! Я буду жить здесь и помогать жителям этого леса. Больше мне ничего не нужно», – напоследок подумал Одди и вернулся под покрывало.
Утро. Снова стук в дверь. Одди не отвечал. У него был крепкий сон. Тогда спустя пару минут кто-то вошел в его комнату и скинул мальчика с кровати. Тот продрал глаза.
– Мара?
– Слишком много спишь. Завтракай и иди в правую девятую дверь второго коридора, – после этих слов грин ушел из комнаты громко хлопнув дверью.
– Не хочу есть.
Стоя напротив девятой двери Одди думал только о том, что же преподнесет ему Ратан сегодня. Но долго не гадая, мальчик потянул ручку и перешагнул порог. Он моментально очутился на плоской верхушке высокого каменного скального столба, где дул очень сильный ветер. На каменистой площадке в самом центре сидели Мара и два незнакомых существа. Слева от грина покачивался в разные стороны вервольф6. Его шерсть была светло-бордовой. По размерам на взрослую особь он никак не тянул. Справа от Мары чуть поджав колени сидела, на первый взгляд, обычная девочка. Но то, что она грин, заметно было только по очень бледной коже и ярко-зеленым глазам с узкими, как у кошек при свете дня, зрачками.
– Садись рядом! – крикнул сквозь порывы ветра Мара мальчику.
– Что тут происходит? Где я? – Одди мельком оценивал огромную высоту скалы и поведение двух незнакомых существ, пока аккуратными шагами подходил к группе.
Мара поторопил мальчика теряя терпение:
– Садись и не выпендривайся!
– Ты чего такой грубый? – возмутилась девочка. – Тебе сложно нормально ответить?
– Иди к нам! – крикнул вервольф активно виляя хвостом.
Одди осторожно сел рядом с ним.
– Май Лоу. – Шерстяной протянул свою широкую рукоподобную лапу.
– Одди, – ответил мальчик, протянув руку в ответ.
Мара, заметив их жестовое знакомство и хмыкнув, язвительно высказался:
– А я уж думал, что ты не знаешь, что такое рукопожатие.
Одди пропустил подколку мимо ушей, но благодаря ей вспомнил, что грин ненавидит послушника.
«Он меня недолюбливает по понятным причинам. Но язвить? Зачем? Сам от человека не отличается. Мара бы подружился с Рови. Они очень похожи».
– Он тебе что-то сделал? Чего задираешь младших? – по-обычному спросила девочка.
– Не твое дело! – Грин равнодушно прикрыл глаза.
– Проверим сегодня, как ваша энергия совместима с эмоциями, – громко произнесла появившаяся словно из ниоткуда дама Варая. – Одди, добро пожаловать в группу для развития. Надеюсь, ты уже познакомился со своими новыми товарищами. Вы вместе будете проходить закалку духа и тела. Каждый день задания разные. Но ничего сложного не будет. Наши занятия чем-то похожи на ваши практики в храмах. А сейчас, Арана и Мара попытаются продемонстрировать достойное высвобождение энергии для предполагаемой ситуации. Сегодня это – внезапное столкновение лицом к лицу с безоружным врагом.
Грины поднялись со своих мест и встали друг напротив друга на открытой площадке, где ничто им не мешало.
– Спарринг начинается с того, что оппоненты собирают свое спокойствие и отрекаются от эмоций. Должен произойти холодный бой, – добавила дама.
Одди неосознанно наклонил голову в бок.
– Я бы не сказал, что занятия похожи.
– И в чем же разница?! – тут же вспылил Мара ожидая, что послушник начнет умничать.
– Это не важно. Я уверен, что ваши практики намного лучше, чем у монахов, – оправдался Одди, предвкушая что-то новое для себя.
У него снова получилось удивить Мару.
– Соблюдаем тишину. Арана, Мара, готовьтесь, – в приказном тоне сказала дама. – На концентрацию пять секунд. Бой – рукопашный, без способностей.
Было видно, как грины сосредотачивались. После небольшой паузы они начали бой. Девочка не уступала в драке мальчику. Движения обоих были резкими, но в то же время плавными. Через десять минут поединка дама велела остановиться. И Мара, и Арана были выбившимися из сил. Варая, пока те переводили дух, прокомментировала бой:
– Арана, слишком много беспокоишься о тяжести нанесения ему ранений. Так ты не сможешь развить свою силу. Нужно найти золотую середину мощности ударов. Мара, слишком много небрежных решений, которые отражаются в эффективности нападения. Если бы вместо нее стоял враг, ты бы оплошал. Работайте над промахами. Одди, знаешь, для чего в храмах проводились практики?
– Для того, чтобы тело не забывало, как двигаться, так как движение – залог здоровья тела.
– Отчасти верно. Но тогда достаточно было бы просто делать некоторые упражнения. Ваши практики были направлены на случай, если понадобится защита храмов. Наши практики означают то же самое, но вдобавок – для умения пользоваться своим телом в случае, когда придется защищать себя или свою семью. Поэтому, хоть наши бои и тренировочные, ты должен представлять перед собой врага, а не друга по парте. Никаких поддавков до тех пор, пока не поймешь, что взял ситуацию под свой контроль. И при этом, жертвовать кем-либо запрещено.
– А если придется драться с другом? – задал Одди вопрос из-за любопытства.
– Какой это друг, если с ним придется махаться? – Май Лоу встал с места. – Наша очередь.
– Бывают и такие случаи, – ответила дама.
– У меня не будет таких случаев, – улыбнулся клыками вервольф.
– А сколько тебе лет? – Одди, вслед вставая с места, желал знать возраст оппонента считая, что сможет вычислить примерное количество его опыта по годам.
– Семь по меркам человека. А тебе шесть, верно?
– Да, но откуда ты знаешь? – Маленький послушник старался сильно не удивляться.
– Ха-ха! Я старше, – хитро сверкнул фиалковыми глазами шерстяной, не ответив на вопрос мальчика.
Пока дама Варая что-то обсуждала с Араной, Одди дал себе волю немного полюбовался видом. Отсюда были видны все территории, в том числе и священные. Отчетливо видны и территория крыланового народа, и храмы Великой Гармонии, и все огромное ущелье, уходящее к берегам огромной водной глади. В книгах большую воду называли морем. С другой стороны скалы, откуда смотрел Одди на весь величественный пейзаж, находились оставшиеся территории горных лесов гринов, далее лес зверей, за которым виднелись гигантские темные монолитные стены, словно щиты от чего-то. Видимо, там и была страна Фивия.
– Даю десять секунд на сосредоточенность. Бой рукопашный. Без способностей, – произнесла Варая.
«Представить врага перед собой?» – начал концентрацию Одди.
– Это что значит, мне вернуться в человеческий облик? – у Май Лоу опустились уши.
– Да, – с прикрытыми глазами сказала дама.
– А одежда? Я же без одежды! А тут Арана…
– Ты как всегда недалек, – со смешинкой произнес Мара.
– Одди, ты не против подраться с тем, кто может тебе нанести царапины? – виновато фыркнул вервольф понимая, что не может быть голяком перед девочкой.
– Не против, – выдавил мальчик из себя находясь уже в боевой готовности.
– Тогда, – произнесла Варая, – десять, девять, восемь, – пока шел счет, обстановка накалялась. И каждому было интересно, как поведет себя в бою маленький послушник, – …один. Начали.
В отличие от предыдущего спарринга этот был крайне жестоким. Отточенные движения Одди были быстрыми и грубыми. Май Лоу сразу получил пару сильных ударов, но не растерявшись дал сдачи прямыми нападками снизу. Первый сжатый кулак вервольфа пришелся по бедру мальчика, а следующий по боковой области торса. Тогда Одди вцепился в загривок Май Лоу и ударил коленом по его солнечному сплетению. Дыхание сразу перехватило и машинально вервольф согнулся еще ниже, чем был. А мальчик, не отпуская «добычу», коленом другой ноги со всего размаха целился поднять подбородок противника. Дама вовремя заключила ногу Одди в обхват тонкой, но прочной как сталь, лианой, в миг отросшей из ее ладони. В одно движение она оттянула Оутэрнума от вервольфа, когда мальчик уже пытался ударить Май Лоу по горбу сцепленными в замок руками.
– Довольно, – приказала женщина Одди. – Стой здесь.
Май Лоу опустился на землю, еле выдавив из себя:
– Я… в порядке… Я же… крепкий…
– Я перегнул палку? – недоуменно спросил Одди, словно пару секунд назад в нем не было никакой кровожадности.
– Определенно, – процедила дама.
– Но, если бы передо мной был враг, я бы также действовал, – непонимающе протараторил мальчик, пытаясь себя оправдать. – Сами же сказали представить! Почему я должен чувствовать вину за это?!
– Одди, – Варая подошла к нему ближе, – в самом начале я упомянула о спокойствии и отречении от эмоций. Ты же собрал всю свою ярость и скинул ее на менее сильного противника, а точнее, на слабого по сравнению с тобой, врага. Ты не почувствовал где грань дозволенного? Я сказала, что перед тобой будто враг, но достоин ли он худшей участи за свои злодеяния? Вы – люди – всегда делитесь на два лагеря – непричастных к делу и тех, кто принимает кардинальные меры. Ты, я погляжу, будешь из последнего. Ты не умеешь определяться в гранях дозволенного и лично отнес себя к флангу тех, кто решает убить врага за проступок. Но так ли стоит делать? Даже если кто-то поступает плохо – есть рамки для возмездия. И суд вершить – не маленькому ребенку. Ты должен уметь защитить себя и своих близких, а не убивать угрозу, которой возможно и нет.
Одди смотрел на нее ошарашенным взглядом и затаил дыхание от возмущения. Не выдержав внутреннего напора вылил все наружу:
– «Вы – Люди»?! «Враг не заслушивает худшей участи»?! «Есть рамки для возмездия»?! А если человек уничтожил весь народ?! В ответ его нельзя убивать?! Кто так может поступить?! Разве наказание не должно быть равно проступку?! И не причисляйте меня к этим исчадиям!
Дама Варая проигнорировала эмоциональный всплеск мальчика.
– Занятия перенесем. Одди, ты со мной. Арана, отведи Май Лоу в лазарет. Пусть осмотрят его.
– Хорошо, – ответила девочка.
Вервольф встал самостоятельно.
– Одди, если что, я в порядке, – ободряюще сказал он, совсем немного виляя хвостом. – В следующий раз возьму тебя с собой на гонки. Будет весело.
У мальчика проступили слезы.
– Если они такие же, как ваши практики, я не буду участвовать в них.
– Да все путем. Подумаешь, что-то не так понял. Я же не умер – заживет, – Май Лоу широко улыбнулся.
– Дама Варая, – обратился Мара к женщине, – прошу, будьте с Одди бережнее. Не стоит в нем видеть все человечество. Он такой же – просто обманут храмом, и оттого его сердце не на месте. – Непроизвольно надувшись от смущения, грин тщетно пытался выглядеть невозмутимым. – Мы достаточно провели время вместе, чтобы я говорил так. В конце концов и постарше него буду, так что, уверен насчет своих выводов.
– Я верю тебе, Мара. Ни о чем не беспокойся, – ответила Варая.
Дама привела Одди в чащу через правую одиннадцатую дверь второго коридора в юрте. Как она сказала, эта чаща располагалась во впадине между двумя горами, на одной из которых находилась деревня гринов. Часть подножия второй горы – аномально пуста. Там не могло ужиться ни одно животное после вторжения людей восемьдесят лет назад. А вот множество духов спокойно разгуливало между тамошними деревьями. Только, даже они не могли выносить долгого пребывания в данной части леса – поблизости от впадины. Сама чаща – полностью безжизненна. Причины того никому не известны. И чащу прозвали «чаща памяти забвения».
– Отличное место, чтобы остаться наедине с собой, – спокойно произнесла дама Варая. – Не пойми меня превратно, Ратан мне ведал, что ты любишь разбирать проблемы сам. Здесь тебе никто не помешает. Скажу еще кое-что: атмосфера данного места связана с распрями, непониманием и отсутствием единства. Это место – прямое свидетельство пороков человека и того, как может заразиться черной энергией другое существо. Если ты хорошо подумаешь над причиной появления нынешней чащи, то найдешь подсказки на свои противоречивые чувства, которые отказываешься признавать. Я приду за тобой через четыре часа. Надеюсь, тебе хватит этого времени. Боишься ли ты остаться здесь? Затаишь ли злобу на меня после моего решения оставить тебя одного?
– Нет, – беспристрастно ответил Одди.
– Тогда, до скорого. – Дама Варая исчезла за дальним деревом.
Одди выдохнул с облегчением. Наконец-то он не чувствовал, что кто-то на него давит своей аурой. И ощущение, что он не один, тоже мгновенно пропало, стоило ему оказаться здесь. «Пережевав» сказанное дамой, мальчик оглянулся по сторонам. Действительно – ни единой души, ни единого звука.
Одди сел на землю в позе лотоса. Руки сложил перед собой, словно ладонями держал сферу. Пришло время погрузиться в индивидуальные духовные практики. Для начала нужно вслушаться в окружающую среду, привыкнуть к ней. Но сразу мальчику стало неуютно. Тишина была неестественной. Одди мог уловить только звон в своих ушах, собственное сердцебиение и то, как внутри него переливалась кровь. Снаружи же – ни эха, ни отдаленных шелестов растений, ни писков или чириканий… Как это возможно? Разве может быть такое? Теперь, чувствуя тревогу, Оутэрнуму было сложно сидеть на месте.
– Какие к демону размышления, когда кажется, что вокруг все мертво?.. – но тут же Одди признал: – Мне не кажется. Оно так и есть.
Он бросил идею с духовными практиками и решил подойти к одному из множества здешних деревьев. Судя по его коре, оно очень давно засохшее и причем полностью. Не живое и признаков того, что кто-то обитал внутри – жучок хоть какой или любой грызун – не было. Одди побродил с полчаса по чаще, чтобы убедиться в том, что везде картина одинаковая. Все место действительно безжизненное. Маленький послушник поднял голову к небу: даже никто не решался летать над ним. Птицы были видны над другими частями леса, но даже их отголосков не было слышно. Погуляв по местности еще немного, мальчик понял, что и выбраться самостоятельно из чащи он не мог – постоянно петлял, и не важно, в какую сторону пойдет – возвращался в одну и ту же точку, как в замкнутом круге.
«Очень странное место», – заключил Одди.
Он вернулся ровно туда же, где оставила его дама Варая. Снова принялся за начало духовной практики. Было интересно провести ее как в прежние времена: мастер дает загадку, а ученик ее решает. Только в этот раз Монпу заменила дама Варая.
«Видимо, придется признать, что учения Гармонии во многом подходят для любого народа», – вдруг подумал Одди между делом.
– Все не могу определиться – верить учениям или игнорировать их…
Сидя на земле в привычной позе для размышлений, мальчик начал прогонять слова дамы Вараи после его спарринга с Май Лоу. Затем свои слова, адресованные ей, свои эмоции и мысли. И наконец, пытался разгадать секрет чащи.
Одди слепил факты, которые знал, вместе. Вопрос, ответ на который мог бы дать подсказку, был среди размышлений на этот счет:
«Пороки человека восемьдесят лет назад создали это мертвое место. Конечно, не сами пороки, а люди с ними. Но как они это сделали? Даже если и уничтожили все подчистую, рядом по-прежнему все растет и процветает как ни в чем не бывало. И должно было бы скатиться ни одно зернышко за это время. Потом прорасти. Но этого не произошло. И животные… Даже духи не могут находиться здесь долго? Точнее рядом…»
– А я смогу понять этот секрет? Четыре часа – это разве не мало для поисков? – вдруг спросил Одди вслух.
– Болван, – тут же ответил он сам себе. – Может тебя оставили здесь навсегда? Может от тебя хотят избавиться, посчитав обычной человеческой угрозой? Помирать, так в одиночку.
– Не говори ерунды.
«Я не найду ответа. На самом деле, я мало знаю о людях… Историю от Ратана о том, как начинались войны подтверждает принцип Гармонии: ничто не бывает просто так. Лживость храмов в том… В чем? Он не имел ввиду то, что учения скрывают истинность мира… Тогда что он хотел сказать?»
Мыслей было море. Но свелось все к следующему:
«С каких-то пор у людей стало много плохого, а поворотное ухудшение началось восемьдесят лет назад. Если верить словам мастера Монпы, то это произошло по вине других монахов, которые стали поклоняться самой Госпоже, а не ее учениям и балансу. Вера людей превратилась в неправильный инструмент… Почему я так сказал? Восемьдесят лет назад… вера как инструмент… Кошмар!! Я могу лишь гадать о том, что происходит в этом мире!! Ратан прав – я ничего не понимаю, а меня все нагружают и нагружают! Причем дают информацию невпопад из-за личных задетых чувств. И Монпа, и Ратан, и Пито себя так вели. Да и из-за отсутствия практик моя память не тренируется… Нет смысла в том, что я сейчас думаю над появлением этой чащи. Над тем, почему люди, как сказала дама Варая, заражают своими пороками других существ. Упомянула черную энергию… Как мне понять их логику?»
– Одно я понял точно. Дама Варая считает, что люди не умеют видеть грань дозволенного. И что даже убивший человек может не заслуживать того же для себя. Но почему, демон дери его за ногу! Почему? Почему?..
Мальчик всерьез задумался.
«Круговорот жизни, смерть… Убил, но его не наказали… Не складывается. Неправильно… Но… Я не прав. Почему?»
– Не выходит. Я слишком мало знаю. Лучше потренирую дыхание и вспомню, что такое внутренний баланс. У меня есть три часа… Разве не много?
Спустя час неподвижной медитации, к мальчику пришла невольно одна мысль, а за ней цепочкой другие: «Грины мне нравятся больше, чем люди. От людей надо держаться подальше всегда. Противна мысль, что я один из них. Мне нужно искупить это недоразумение».
Одди лежал на земле свернувшись в клубок, когда появилась дама Варая, чтобы забрать его. Она немного постояла над ним приметив, что грудная клетка то поднимается, то опускается – значит жив. Видимо, задремал. Женщина аккуратно прикоснулась к его плечу. Все еще спящий Одди отмахнулся от нее, случайно ударив по руке.
– Прочь, я отказываюсь принимать помощь… Нет людям веры, – пробубнил он сквозь дрему.
Дама невольно улыбнулась и потрясла мальчика за бок.
– Одди Оутэрнум, просыпайся. Нам пора.
Он открыл глаза и только через пару мгновений вспомнил, где находился.
– Пришли забрать меня? Я не решил Вашу задачу. Слишком мало знаю, чтобы делать выводы.
Дама одобрительно кивнула.
– Верно. Именно такой ответ я ожидала. Знай, потому что ты мало знаешь – на малое способен. И потому, тебе не следует вершить суд и кого-то ненавидеть. – Одди сдержанно кивнул, а Варая продолжила: – Однако, мало признать истину своих способностей. Надо работать над ошибками. Не стоит оставлять что-то на самотек, если оно хоть сколько-то доставляет горькие чувства.
– О чем Вы?
– Ты все еще ненавидишь людей.
Одди промолчал. Ведь так и есть.
– И это неправильно, – добавила она.
– Но почему же?
Дама снова улыбнулась. Она намекала все о том же.
– Неужели ты, называемый самим Гуру Помощи Выдающимся мальчиком, не можешь свести две ниточки в узелок?
– Я не выдающийся. Он просто заблуждается.
– Что же, время покажет.
«Снова эта фраза», – Одди почти ругнулся как Пито, но промолчал, и спросил вслух:
– Так что же я не могу связать?
Дама выпрямилась.
– Ты не можешь ненавидеть людей, когда мало знаешь о них.
Мальчик опустил глаза вниз. Это же так очевидно.
– Точно ведь… Но как избавиться от ненависти? Она не может сравниться с той, что я ощущал в храмах. Разница очень большая.
– На самом деле, для тебя это должно быть легко. Ты должен понять, за что именно их ненавидишь. И помимо этого должен понять, что невозможно всех ставить наравне. Сегодня я была плохим примером для подражания сказав, что люди делятся на два лагеря. Потому что, как и в любом народе, так и в народе людей, есть хорошие и плохие существа. Но нет деления только на черное и белое. Запомни это.