Czytaj książkę: «Дом на краю леса», strona 2
Глава третья.
Зарождение дружбы.
Ватага ребят, хотя терпение их уже начинало заканчиваться, всё также сидела в тени, когда Михаил перевалился через забор, и прихрамывая, направился в их сторону. Весь пыльный и грязный, с такой решимостью во взоре, что мальчишки невольно вскочили на ноги и выстроились стеной, плечом к плечу. Подойдя к ним вплотную, он остановился, мрачно вглядываясь в лицо каждого. Ему очень хотелось узнать, зачем они так жестоко его обманули.
– Ты чего там так долго делал? – Костик попытался разрядить накалившуюся обстановку. – Мышей гонял?
– С дедом…, – мальчишка запнулся, не зная, стоит ли рассказывать им всё, – …разговаривал.
– С каким дедом? Дом заброшен.
– Ты меня за дурака держишь? – Окрысился Михаил. – Там дед был. Весь седой, в кресле-качалке. Чуть не схватил меня. Могли бы и предупредить. Я еле ушёл. Вон, даже шорты порвал. – Он с грустью указал на дырку, зиявшую прямо под правым карманом. – Меня мать убьёт теперь.
Но ребята его уже не слушали.
– Людоед! Он видел людоеда! Да ладно! Не может быть! – Слышалось со всех сторон.
Отношение к Михаилу сразу же переменилось. За то, что он попал в такую передрягу (кстати, по их вине), а тем более, сумел из неё выбраться, его мгновенно зауважали.
– Ты видел настоящего людоеда. – Когда шум голосов немного стих, Костик решил объяснить новенькому их возбуждение. Раньше в нашей деревне часто пропадали люди, в основном подростки. Пропал человек, и всё, ни слуху, ни духу. Но потом жители стали замечать, что их часто в последний раз видели недалеко отсюда. А местный фельдшер случайно заметил пропавшую потом девочку, заходившую именно в этот дом, правда в одиночестве. Здесь жил старик. Ни когда, ни откуда он появился, никто не знал. Пустой дом просто ожил, и всё. Но он из него почти никогда не выходил, и ни с кем не общался. Собрав все подозрения и слухи вместе, деревенские пошли с ним поговорить. Только вот предъявить им было нечего. Старик лишь молча усмехался, и даже и не собирался оправдываться.
– Там есть подвал! – Выпалил Михаил.
– Откуда ты знаешь?
– Он сам сказал.
– Кто?
– Ну, старик, людоед этот ваш.
– Мы думали, что ты шутишь про разговоры. – Опешил Костя. – Я, лично, подумал, что ты его увидел, и просто сбежал от страха. А потом где-нибудь отсиживался, не зная, как признаться в неудаче.
– И я, и я, и я тоже. – Раздалось многоголосье.
В голосах слышалось и восхищение, и удивление и даже страх перед этим непонятным новеньким, разговаривающим с покойниками.
– Вы хотите сказать, что я разговаривал с мертвецом, с привидением?
Адреналин отступал и произошедшее начинало освещаться совсем другим светом. Тут тебе и разговоры о покойнике, и нежилой вид дома, и те самые полы, покрытые пылью, по которым никто не ходил. Стоя на самом солнцепёке Михаил чувствовал, как в тело, начиная от кончиков пальцев, пробирается нездоровый озноб. Он жалобно заглядывал обступившим его ребятам в глаза, словно надеялся увидеть ответы. Но и их взгляды выражали лишь недоумение и растерянность. От избытка эмоций мальчишка всхлипнул, словно ему не хватало воздуха.
– Ладно, – произнёс Костик, слегка разряжая атмосферу, – погнали купаться, а то скоро мозги у всех от жары закипят. На пруду и поболтаем.
Чуть растерянные, но всё ещё возбуждённые, ребята, как по команде, похватали велосипеды, и с видимым облегчением покинули неприятное место. Ехали медленно, многозначительно переглядываясь и обмениваясь скептическими восклицаниями. Лишь два человека – Миша и Костя – выглядели растерянными, полностью погружёнными в себя. Михаил всё ещё пытался осознать, что же именно с ним сейчас произошло, и никак не мог поверить в произошедшее. Слишком уж нереально, и даже фантастически, это звучало. А Костик думал о своём провале. О том, что всё получилось совсем не так, как было им задумано. И теперь, из-за его оплошности, совмещённой с храбростью новенького, у них в команде появился ещё один, десятый человек.
Ближе к цели ребята чуть успокоились и настроение их переменилось. Почуяв манящую прохладу, идущую от воды, они понеслись наперегонки, лавируя не только между собой, но и часто растущими деревьями, не всегда ловко преодолевая препятствия в виде торчащих из земли корней. На берегу не церемонились уже совсем. Побросав на траву велосипеды, разномастную обувь и лишнюю одежду, ватага с громкими визгами бросилась к заветной цели, взбаламучивая зеркальную гладь воды.
Михаил, заразившись общим весельем, не отставал от друзей. Он ещё чувствовал себя немного скованно, и сперва лишь совершал небольшие заплывы в стороне от остальных. Но ребята, уже считавшие его за своего, быстро вовлекли мальчишку в привычные им игры.
На берег, все, кроме Ленки, вылезли лишь тогда, когда солнце скрылось за ближайшим бором. Все, как один, с синими губами, лязгающими зубами, в трусах полных местных головастиков, но счастливые, до невозможности. Захваченные припасы свалили в одну кучу, не деля на своё и чужое, и начался пир.
Невольно, присутствие новенького невольно подталкивало их к этому, в разговоре всплыло сегодняшнее происшествие. Ни капли не стесняясь, мальчишки принялись за расспросы.
– И как же ты не сдрейфил, когда людоеда встретил?
– Не знаю. – Михаил пожал худенькими плечами. – Я ведь думал, что дом пустой, – его осуждающий взгляд скользнул по лицам, – а когда увидел его, подумал, что это обычный старик, просто странный.
– А как ты не догадался, что он не живой?
– А как догадаться-то? Сидит старик, разговаривает. Он меня даже поймать пытался, только я сбежать успел.
Вознаграждением за проявленную смелость ему послужил восхищённый ропот, прокатившийся волной.
– Это я потом только заметил, что на полу ничьих следов нет. Решил – надо текать, хотя и тогда думал, что это обычный старик. Даже совестно было, что я ему ещё одно окно выбил.
Считая Михаила уже своим, они засыпали его бесконечными вопросами. Каждый спрашивал именно то, что его волновало больше всего.
– А как он выглядит?
– А он очень страшный?
– А он тебя преследовал?
– А что было бы, если бы он тебя поймал?
– Ты сильно испугался?
– Как ты додумался сигануть в окно?
– А как думаешь, он может из дома выбраться?
Вопросы наперебой сыпались со всех сторон, и Михаил честно пытался на них отвечать. И пусть он успевал это сделать не всегда, да и рассуждал как обычный одиннадцатилетний мальчишка, но гордость светилась в его глазах, а в чужих он видел лишь уважение. Так, на пустой детской шалости родилась дружба.
Разомлевшие и уставшие они ещё долго валялись на берегу, впитывая тепло уходящего солнца. Но никакая усталость не могла помешать им прекратить столь интересные и захватывающие дух разговоры. Одна лишь Лена, погружённая в мысли, держалась чуть в стороне. На это никто и не обратил бы внимания (девчонки, они такие, слишком уж загадочные), если бы образовавшуюся случайную паузу не заполнил её серьёзный звонкий голос.
– Ребят, мы должны рассказать об этом родителям.
Тишина, продлившаяся не дольше пары секунд, взорвалась возмущёнными криками.
– Ты с ума сошла?
– Как ты себе это представляешь?
– Ага, а ещё и о том, что это мы ночью по огородам яблоки воруем.
– Вот делать нам больше нечего, как искать неприятности.
– Лен, уймись, правдорубка ты наша.
Но она смотрела на них широко распахнутыми глазами, полными решимости.
– Как вы не понимаете? Ведь это всё не просто так! А вдруг он вернулся? А взрослые об этом даже не догадываются.
Мальчишки перестали гомонить и притихли, озираясь, словно пугающая фигура могла возникнуть за спиной любого из них. Один лишь Костя не поддался общей панике.
– Лен, ты слишком близко всё воспринимаешь. – Он взял сестру за руку и дружелюбно слегка сжал её. – Давай не будем пока поднимать кипишь. И потом, они и раньше не могли с ним справиться, ну с чего ты решила, что теперь будет по-другому? А вдруг он стал ещё сильнее?
– Вот и я о том же.
Молчали все. А брат с сестрой смотрели друг другу в глаза с такой серьёзностью, словно не нуждались в словах, и могли изъясняться лишь взглядами.
– Хорошо. – Сдался Костя. – Давай договоримся. Чтобы не выглядеть дураками, пока молчим, и не поднимаем кипишь. Если что-то случится, то я первым пойду к родителям. Но только тогда, когда будем уверены, что случившееся связано с сегодняшним днём. То есть, ты обещаешь молчать, а я обещаю смотреть в оба глаза. Согласна?
Стрекотали кузнечики, готовясь к вечернему концерту, шелестела листва, нежно ласкаемая ветерком, плескалась рыба, ловя зазевавшуюся мошкару, а вот ребят не было слышно совсем, словно их тут и не было. Взвесив все за и против, а главное, полностью доверяя брату, Лена коротко кивнула головой, соглашаясь с предложением. Ребята, внимательно наблюдавшие за ними, шумно выдохнули, как один. Михаил, хоть и был переполнен дневными приключениями, но торжественность момента сумел оценить в полной степени. За всю свою коротенькую жизнь он не получал столько эмоций, сколько ощутил за несколько часов в этой разношёрстной, но дружной компании. Дикий необузданный восторг переполнял его.
– Да, у вас тут не соскучишься. То тайны, то людоеды, то привидения, прям как в сказке.
– Ну, нашего людоеда сказочным не назовёшь, конечно, – вмешался обгоревший за лето почти до черноты Сашка, – слишком уж страшная сказка получается, почти ужасы, но в остальном я с тобой полностью согласен, сказочно, до невозможности. Между прочим, в этом пруду, говорят, русалка живёт. Видеть её, конечно, не видели, а вот утопленника, хоть одного, находят каждое лето. Причём, что самое интересное, именно в русалочью неделю. – Спокойным тоном, словно находился в обществе английских аристократов за чашечкой чая, подытожил он, и кинул мелкий камешек в воду.
– Это шутка? – Неуверенно переспросил Михаил, зачарованно проследив взглядом за траекторией полёта камушка.
– Думай как хочешь. Но учти, на будущее, сюда ходят только большими компаниями и только до заката. Но несчастные случаи происходят всё равно. И мёртвых, хоть они и считаются утонувшими, находят на берегу, а не в воде.
Михаил поёжился. Ему показалось, что вода приобрела странный металлический цвет, щедро разбавленный зеленью ряски и тины. Заросли рогоза заколыхались, словно кто-то осторожно пробирался сквозь них. И даже невинные на вид ирисы старались скрыть следы чужого присутствия. За какие-то секунды водоём стал выглядеть совсем по-другому, а от воды потянуло прохладной сыростью.
– А что такое русалочья неделя? – На всякий случай решил уточнить он, с опаской отодвигаясь от поблёскивающей кромки воды.
– Это когда русалки гуляют, и могут делать всё, что захотят. – Обтекаемо объяснил нетерпеливый Толик. – Но в этом году можешь не париться, она уже прошла. В июне, двадцать первого, вон там, – он указал коротким пальцем на кусты ивняка, метрах в двадцати от них, – местного алкаша нашли. И что его сюда попёрло, так никто и не понял.
– Просто всем по фигу было, он один жил, даже хоронить пришлось всей деревней. – Влез Сашка, которому показалось обидным, что это не он рассказал новичку о таких интересных подробностях. – Алкаш, он и есть, алкаш. Я слышал, как мать рассказывала отцу, что он и дом свой пытался продать. Только кому нужна такая развалюха. Небось «белку» словил, вот и потащился в лес, вместо магазина. У него бывало. Не зря же он тогда к тёте Фае ломился и орал: «Жена, пусти домой». Батя мой его еле угомонил, да и то, ему все мужики Уфимцевых помогали.
Михаил до этого хоть и жил в квартире, но прекрасно представлял, что такое – местные алкаши. У них во дворе тоже обитала парочка таких маргиналов, рывшаяся по помойкам, и спавшая чаще всего в подъезде, поэтому история не произвела на него большого впечатления. А вот мысль о русалке никак не давала покоя. Мысль о том, что ребята могут шутить над ним, пока даже не пришла ему в голову. Слишком уж серьёзно они все выглядели, да и подробностей порассказали немало.
– А как же она… это…, – он даже запнулся, подбирая слова для внезапно зародившейся мысли, – ну, зимой-то живёт? Пруд-то замерзает.
Он лихорадочно пытался совместить законы привычного мира и сказочного персонажа, всегда казавшегося ему выдуманным, но у него это никак не получалось. Слишком уж много оставалось непонятного и даже нереального.
– А кто ж знает? Тут уж, как фантазия подскажет. Вроде, как карась, впадает в летаргический сон и промерзает вместе с водой. Ну, а по весне оттаивает, и всё по новой.
– Не, а мне бабушка рассказывала, что она по дворам прячется. Или на сеновале, или в хлеву у скотины, она всегда где потеплее ищет.
– Так у неё же хвост!
– Темнота! Нет у неё хвоста. Как и мы, на ногах передвигается.
– Ну, так это не русалка, это мавка.
– Да какая разница?
Спор набирал нешуточные обороты. Каждый представлял себе русалку и образ её жизни, исходя из собственных представлений и услышанного в детстве. Лишь в том, что она нечисть, и держаться от неё надо подальше, не сомневался никто. Михаил же молча слушал жаркие дебаты, не высказывая собственных мыслей, и не поддерживая ни одного из ребят. Подходящий к концу день колыхался в маревой дымке, и представлялся больше сном, чем реальностью. Не бывает на свете ни маньяков-людоедов, ставших призраками, ни таинственных русалок, ни прочей, никому не понятной и ненужной чертовщины. К тому же, у него начинала болеть голова. С каждой минутой боль становилась всё сильнее, застилая зрение и приглушая звуки.
– Ладно, хорош трындеть, – Вмешался Костя, натягивая штаны на загорелые ноги, – домой пора.
– Ну, Кость! Ну, если они не правы! – Юрка, самый заядлый спорщик, никак не хотел сдаваться. – Русалка выглядит, как обычный человек, только у неё волосы до земли. Ими она прикрывает спину, которой у неё….
– Хватит, я сказал.
Костю уже стал раздражать весь этот идиотский, ничем не подкреплённый лепет. Сам он никогда не верил в сказки, и не собирался, в угоду другим, менять мировоззрение.
– Если увидишь русалку, тогда и расскажешь нам, как она выглядит. А пока помолчи. – Уже полностью одетый, он поднял свой громоздкий велосипед с земли. – А пока, как я и сказал, едем домой.
– Ага! Боишься в темноте русалку встретить!
Костя смерил его холодным презрительным взглядом.
– Дурак. Придёшь домой затемно, мать и всыплет тебе по первое число. И за то, что шлялся неизвестно где, и за то, что дома не помог. А если по дурости расскажешь, что целый день купался, вместо того, чтобы на огороде хоть что-то сделать, так мы тебя до школы не увидим. Будешь исправительными работами заниматься.
Понимая, что, Костя, как всегда, прав, ребята нехотя начали одеваться, собираясь в обратную дорогу.
В деревню въехали медленно, нестройной колонной, уставшие, разморённые, но довольные уходящим днём. Возле калитки первого по крайней улице дома стояла опрятно одетая старушка и сверлила всех недобрым взглядом из-под насупленных бровей.
– Кис-кис-кис. Мурка, где ты? Кис-кис. – Надрывалась она, и её громкий хрипловатый голос нёсся на ветру вниз по улице.
Но, видимо Мурка загуляла, найдя себе кавалера по душе, и возвращаться домой пока не собиралась. Как только Костик, ехавший первым, поравнялся с ней, она сразу же переключилась на них.
– Шалопаи, кошку мою не видели? Никуда с участка не уходила, а тут, как в воду канула.
– Не, баб Кать, не видели. – Не останавливаясь, бросил Костя через плечо.
– Знаю я вас. Не видели они. Вам только вою дай, потом беды не оберёшься. – Монотонно бубнила она, цепко осматривая каждого, словно её кошка могла оказаться у одного из них за пазухой.
Михаил, по негласному, но обоюдному согласию, замыкал вереницу. Его головная боль прошла так же внезапно, как и началась, и он поехал ещё медленнее, с интересом разглядывая незнакомую, довольно колоритную личность. Старуха тоже замолчала, уставившись на него.
– А с тобой что не так? – Ни к селу, ни к городу, брякнула она. – Почему глаза чужие? У кого украл, признавайся. Я всё равно когда-нибудь вызнаю, даже не сумлевайся. Смотри, потом только хуже будет, учти.
Михаил, совершенно не ожидавший от незнакомого человека незаслуженных нападок, смутился, и невольно прибавил скорости, не желая выслушивать чужой бред.
– Ну, как хочешь, я тебя предупредила. – Неслось вослед, словно невидимой рукой подталкивая в спину.
Въехав в деревню, ватага ребят сбилась в кучу. Кто-то уже спешился, кто-то упорно продолжал ехать на вихляющем от маленькой скорости велосипеде. Михаил (что уж там душой кривить), испугавшейся незнакомой старухи, нёсшей непонятную ахинею, буквально врезался в разбредшийся строй, и чуть не упал с велосипеда, создав суматоху.
– Что, испугался? – Иронично поинтересовался Сашка.
Не желая признаваться в собственной трусости, Михаил рьяно замотал головой.
– А кто это? Местная сумасшедшая? – Всё же решил уточнить он.
– Не-а, местная ведьма, но она безобидная, если к ней не лезть.
Уже лёжа в кровати, и честно пытаясь заснуть, Михаил перебирал в голове фрагменты прошедшего сумасшедше-фантастического дня. Всё, что с ним произошло, теперь, при мягком свете ночника, казалось нереальным. Конечно, насчёт русалки и ведьмы, ребята, скорее всего, преувеличили, но вот то, что в заброшенном доме он столкнулся с чем-то потусторонним, никак не укладывалось у него в голове. Такого просто не бывает. А учитывая, что воспоминания начали смазываться и тускнеть, ему всё проще становилось убедить себя в нереальности произошедшего. Он просто перегрелся на солнце, и встретил странного бомжа, о котором не слышали даже в деревне. Ну а остальное доделало воображение, его собственное, и его новых друзей. Вот и вся загадка.
В комнату заглянула мать, и увидев, что глаза у сына закрыты, выключила ночник.
– Мам, а ты меня любишь? – Михаил бросил в темноту те слова, которые зацепили его сегодня больше всего.
От неожиданности женщина вздрогнула.
– Спи уже, горемыка. Любишь, не любишь. Куда я от тебя денусь? – Произнесла она, и вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь.
Михаилу же пришлось удовлетвориться таким вот не полным и совершенно непонятным ответом.
Глава четвёртая.
Проводы лета.
Живительная сила вливалась в него, даря эйфорию. Прозрачные вены словно вновь обрели плоть, и по ним мощным потоком нёсся пульс жизни. Умерев и став бестелесным духом, он стал ещё сильнее. Раньше, употребляя человеческое мясо, он удовлетворял лишь свою злобу и вкусовые ощущения. Теперь же, впервые использовав ментальную составляющую живого существа, он понял, на сколько слаб и беспомощен был, когда имел тело. Он словно принял другую ипостась, мощную и непобедимую. И даже если он со временем станет выглядеть как раньше, внутренняя сила никуда не денется, и останется с ним навсегда. Жаль, что он не догадывался об этом раньше. Но именно этот, совершенно незнакомый ему мальчишка, стал спусковым крючком, показавшим ему верную дорогу. Почему именно он? С этим, при удачном раскладе, предстояло ещё разобраться. А может здесь и не таилось никакого секрета. Просто мальчишка оказался первым, кого он встретил после перерождения. В любом случае, рано, или поздно, всё станет простым и понятным. Уж в этом-то он успел убедиться.
Старик брезгливо смахнул с пледа кучку невразумительных ошмётков – всё, что осталось от несчастной, не вовремя сбежавшей из дома кошки – и устало откинулся на спинку любимого кресла. Чувство голода слегка притупилось, но не покинуло его. Но теперь он хотя бы мог трезво обдумать дальнейшую охоту. Настоящая жизнь только начиналась.
А лето шло своим чередом. А для Михаила, довольно быстро и легко сдружившегося с новой компанией, оно шло слишком уж быстро. Он не успевал почти ничего. Как оказалось, жизнь в деревне очень сильно отличалась от жизни в городе. Если в квартире от него требовалось лишь мыть за собой посуду, выносить мусорное ведро, и мыть полы два раза в неделю, то здесь он даже не мог запомнить всё, что мать наказывала, уходя на работу.
Дом они приобрели в середине лета, по очень выгодной цене. Предыдущие хозяева слишком уж торопились продать его. Торопились настолько, что не стали ждать осени, и побросали все свои аккуратные и ухоженные грядки, любовно посаженные по весне. И вот, эти пятнадцать соток с грядками, кустами, и плодовыми деревьями, достались им вместе с домом. Ну а жить в деревне, и не иметь собственного огорода, полученного, к тому же, готовым, показалось Мишкиной маме кощунством. Вот только ухаживать ей за ним было совершенно некогда. На работу ей приходилось ездить в город, уходя из дома в шесть часов утра, а возвращаясь после восьми вечера. В таком режиме она моталась с понедельника по пятницу, и лишь суббота и воскресенье оставались законными выходными. Но и они оказывались потраченными на недолгий отдых, походы по магазинам, и приготовление еды на неделю вперёд. Вот и получалось, что и полив, и прополка, и даже сбор урожая ложились на хрупкие мальчишеские плечи.
Но разве можно такой ерундой смутить одиннадцатилетнего подростка? Вставал Михаил вместе с солнышком, хватал лейки, и бежал к наполненной с вечера бочке с водой. При этом попутно он старался выдёргивать самые крупные и заметные сорняки, не обращая внимания на более мелкие. Но как только фигура матери скрывалась за ближайшим поворотом, все садовые принадлежности летели в сторону. Позавтракав, отдохнув, и ближе к обеду оседлав любимый старенький велосипед, забыв о домашних делах до самого вечера, он спешил на встречу с друзьями. Нагулявшись, накатавшись, накупавшись, и лишь вечером вернувшись домой, он снова принимал хозяйственный вид, и безропотно исполнял все указания матери. Та же, очень боясь вырастить никчемного шалопая, нарадоваться не могла на рвение единственного и любимого отпрыска.
Так они постепенно и налаживали быт, совсем не напрягая друг друга. Жизнь шла своим чередом, и фактически у каждого своя. Михаил не мог нарадоваться установившемуся порядку, совсем не жалея, что покинул шумный город, и лишь одно огорчало его безмерно – летние дни летели так быстро, что он не успевал их считать.
Днём тридцать первого августа ватага неизменно собралась вновь, но все выглядели уныло и понуро, и даже казалось, что они немного повзрослели за этот один единственный день. В глазах каждого подростка стоял немой вопрос – чем им заняться в этот последний день лета, чтобы он запомнился им до самых каникул.
– Может искупаемся напоследок? Закроем сезон? Можно устроить заплыв через пруд и даже присуждать призовые места тем, кто придёт первым. – Раздался робкий неуверенный голос одного из мальчишек.
В ответ прозвучало лишь недовольное фырканье и ироничные возгласы.
– Не поздновато купаться-то?
– Да не, нормально, до середины точно доплывём, а там – как повезёт.
– Неужели струсили?
– Не струсили, а пораскинули мозгами. Это две недели назад было плюс тридцать, а последние пять дней выше пятнадцати и не поднималось.
– Ну так может вода не остыла ещё, надо проверить.
– Всё, угомонились. – Прервал общий гвалт Костик. – Сезон мы закрыли ещё неделю назад, и возвращаться к этому больше не будем. Пусть нечисть к зиме готовится.
– Ага! – Юрка, свято верящий, что домовые, водяные, и иже с ними, сосуществуют рядом с человеком, вечно пытался убедить в этом остальных. – А говорил, что в русалку не веришь. А сам вон как заговорил. Потом скажешь, что я опять придумываю.
Михаил, слушая их перепалку, невольно задумался: неужели они над ним не шутили и правда верят, что русалка существует? Костик, уже пожалевший о своих словах, неопределённо махнул рукой, прерывая бессмысленный спор. Предложение искупаться было отвергнуто окончательно, и ребята снова притихли, лихорадочно соображая, желая первым подать удачную идею.
– А давай сходим в заброшенный дом! – Почти взвизгнул Лёнька. – Мишка нам покажет, где он призрак видел.
Ответом ему были лишь скептические взгляды и нахмуренное Ленкино лицо. Эту идею явно никто не собирался поддерживать.
– Да ладно вам, мы же собирались. Чего вы теперь-то на попятный пошли?
Михаил неуютно поёжился. Последние дни, насыщенные интересными событиями, сгладили в памяти воспоминания о том происшествии. Иногда ему даже начинало казаться, что половину из увиденного он придумал сам. Но, нет, нет, да вспоминались скрюченные пальцы, всклокоченная седая борода, и неприятный скрип, издаваемый креслом-качалкой. И спать он стал беспокойно. Вроде и снилось ему что-то ночами, но утром он, хоть убей, не мог вспомнить ничего вразумительного. Мутным осадком всплывала лишь тревога, да непонятная, необъяснимая тоска. Но и они быстро развеивались с наступлением нового дня.
– У меня другое предложение. – Тихо, но твёрдо, произнёс Костя. – Предлагаю провести сегодня школьный ритуал.
И снова толпа загалдела.
– Рано ещё, успеем.
– Обычно в конце сентября ездим, что так рано?
– А моет что поинтереснее придумаем, весь день ещё впереди.
Костик тяжело вздохнул.
– Не успеем. С завтрашнего дня мы с Ленкой сможем гулять только урывками. Мамку в роддом кладут, а отчим ногу сломал. Дома теперь даже за Янкой некому присмотреть, а ещё скотина.
Подростки, как хорошо пожившие столетние старички, в унисон, понимающе закивали головами.
– Мог бы сразу сказать, чтоб мы голову не ломали. – Дружески укорил Сашка. – Что мы, не понимаем, что ли? У любого в семье может неприятность случится. Это же не значит, что мы должны друзей предавать.
Толпа загудела, выражая согласие. Костик, ни капли не сомневавшийся в ребятах, вымучено улыбнулся. Ленка, стоявшая за его спиной, украдкой смахнула что-то со щеки.
– Тогда нечего тянуть, погнали, а то до вечера не успеем.
Похватав велосипеды, ребята с гиканьем устремились прочь из деревни, поднимая дорожную пыль. Михаил, изнывая от любопытства, поравнялся с едущим впереди Сашкой и пристал к нему с расспросами.
– А что это за школьный ритуал такой?
– Увидишь, думаю тебе понравится.
– Ну хоть намекни.
– Ладно, фиг с тобой. Каждый год мы едем в соседнюю деревню и идём с тамошними ребятами «стенка на стенку». Чья команда выиграет, те и закончат учебный год лучше всех. Не всегда, правда, срабатывает, но поверье держится. Да и вообще, просто весело.
– Мы будем драться? – Удивился Мишка, уже привыкший к новой компании, и совсем не ожидавший от них такой свирепости.
– Уймись, дурачок. Руки за спину, и вперёд, грудь на грудь. Вытолкал соперника за черту – победил. Вытолкали тебя, или упал сам – всё, проиграл. – Объяснил Сашка, и надавил на педали, догоняя остальных.
Неслись они, как черти с освещённой земли, но, тем не менее, на дорогу ушло не менее получаса. Взобравшись на очередной холм, которых в этой местности оказалось не счесть, ребята, как по команде остановились, чтобы отдышаться и немного остыть. Тропинка, петлявшая по ещё не скошенному полю, вела к очередной деревне, уютно расположившейся в небольшой округлой ложбинке. Отсюда она виднелась вся, как на ладони: маленькие, словно игрушечные, домики, деревья, больше похожие на заросли кустов, и тоненькая ленточка реки, протянувшаяся вдали. Даже сбивающиеся в стайку грозовые тучки выглядели ненастоящими и казались слишком близкими. У Михаила, в первый раз увидевшего такую картину, дух перехватило от восторга. Но насладиться в полной мере ему не дали. Так же резко, и не сговариваясь, как остановились, они по очереди устремились вперёд по узенькой тропинке. В деревню влетели с гиканьем, свистом, и громкими воплями.
– Выходи, кто смелый. Вызываем на честный бой. Дерёмся до последней капли крови, и пленных не берём. Трусам лучше не высовываться.
Из-под колёс вылетали вспугнутые куры, собаки захлёбывались им вослед бешенным лаем, редкие прохожие испуганно шарахались, но ребята неслись не останавливаясь, и не замолкая ни на секунду.
– Вот ироды проклятые. Опять шум затеяли. Вот я вашим матерям всё расскажу, они вам всыпят по первое число. – Орала какая-то бабка, угрожающе потрясая мокрым полотенцем.
Но на неё, как и на всё остальное, никто не обращал внимания. Они пронеслись по всем улицам, которых здесь оказалось порядком больше, чем в их деревне, и гурьбой остановились возле прудика, видимо специально выбранного для этих встреч. При своих небольших размерах он имел крутые высокие берега и походил на тарелку супа, поставленную на стол к обеду. Ребята взобрались на самую высокую точку и замерли в молчаливом ожидании.
Ждать пришлось недолго даже изнывающему от любопытства Михаилу. Уже через пару минут со всех сторон начала съезжаться и сбегаться многочисленная ребятня. Они довольно быстро собрались в кучку и встали невдалеке, оживлённо переговариваясь.
– Мы вызываем вас на школьный ритуал! Есть смелые?
Голос Костика пронёсся над округой как громовой глас, перекрывая все остальные звуки. Из группы новоприбывших выступил мальчишка – высокий, плотный, чуть старшего их возраста – и когда он заговорил, стало понятно, что они с Костиком одной породы.
– А не рановато ли? – Чуть насмешливо переспросил он.
– В самый раз. – Их главарь явно не собирался вдаваться в подробности. – Нас, – и увидев отчаянно мотающую головой сестру, помедлив, продолжил, – девять. Готовы принять вызов?
Незнакомый Михаилу мальчишка, ведущий от лица остальных переговоры, вернулся к пёстрой разномастной толпе, и начались громкие жаркие споры. В действе явно хотело принять участие больше, чем вызывалось, но счастливчиками оказались самые крупные и задиристые.
– Мы готовы. – Названное число отделилось от группы, а остальные отступили чуть в сторону, освобождая пространство.
– Мы тоже. – Костик уже спускался вниз, ведя команду за собой.
С этой минуты всё происходящее для Михаила завертелось в бешенном ритме, за которым он уже не всегда успевал.
Обе команды выстроились в ровные ряды лицом к соперникам. Все убрали руки за спину, сцепив ладони в замок. Несколько секунд они сверлили конкурентов угрожающими взглядами, а потом кто-то крикнул «Давай», и они с угрожающим рёвом двинулись друг на друга.
Михаил, участвующий в таком ответственном деле первый раз, очень боялся сделать что-нибудь не так и облажаться. Из-за этих переживаний он внимательно наблюдал за действиями друзей, и совершенно не обращал внимания на противоположную шеренгу. И лишь когда ритуал вошёл в свою решающую стадию, он глянул вперёд, и обомлел. Напротив него, сверкая белозубой улыбкой, и нагло глядя ему в глаза, стояла крупная четырнадцатилетняя девчонка. Одна единственная девчонка в команде соперников, доставшаяся именно ему. С этого взгляда и улыбки всё пошло наперекосяк.
Бежал он со всеми наравне, но ноги, ставшие непомерно длинными, а ступни большими и неуклюжими, смешно заплетались, цепляясь друг за друга. Мозг кричал «Спасите!», а девчонка летела на него как торпеда, не меняя грозного выражения лица.
