Вновь поднялась суматоха, кто-то сунул под нос вдове ватку с нашатырём. Только старуха своим нечеловеческим взором торжествующе наблюдала, как из проколотой её пальцем энергетической оболочки женщины потоком хлынула энергия. Старуха широко открыла беззубый рот (последний её зуб выпал сегодня утром) и стала засасывать в себя жизненную силу вдовы.
Между тем время прощания с покойным подходило к концу, люди вереницей потянулись к выходу. Многие, перед тем как уйти, подходили к сидевшей на стуле вдове со словами соболезнования, вкладывали смятые купюры в её холодные ладони, бессильно лежащие на прикрытых чёрным платьем коленях. Глаза вдовы были полузакрыты, она молча кивала в ответ на сочувствие её горю и всё больше слабела и бледнела.
Окружающие списывали её состояние на горе, ведь никто не видел сияющий поток энергии, протянувшийся от груди несчастной женщины к открытому рту неизвестной старухи, сгорбившейся у стены.
Когда поток стал похож на иссякающий ручеёк, а зал почти опустел, старуха закрыла рот и вышла вслед за людьми. Вдова же впала в полуобморочное состояние, почти полностью лишившись своих жизненных сил.
Курившие на крыльце мужчины с удивлением провожали взглядом уже не сгорбленную, а прямую спину старухи. Она лёгкими шагами удалялась по тротуару, наслаждаясь кипевшей внутри украденной энергией. Ей не было жаль вдову, которая так и не сможет оправиться и умрёт ещё до исхода сорока дней после смерти любимого мужа. А родня, горестно вздыхая, скажет: