Глава 54
о том, что даже отпуск не в радость, когда начальство ни на минуту не оставляет тебя в покое
С появлением в нашем коллективе Вороновой отпуска стали непозволительной роскошью. Она официально запретила во время отпуска куда-либо уезжать, даже в соседнюю область, для того чтобы мы всё время были с ней на связи и в любой момент могли приехать на работу. То есть теперь наши отпуска фактически превратились в фикцию, так как в любой день тебя могли вызвать на работу и продержать допоздна, и никакой компенсации либо дополнительного выходного дня за это не полагалось.
В ответ на наше возмущение Воронова всегда заявляла одно:
– Я никого здесь не держу! Не нравится – увольняйтесь!
Жаловаться на самодурство начальницы нам было некуда, так как руководство Корпорации полностью одобряло политику Вороновой, а ей только того и было нужно. Поэтому когда подошло время моего нового отпуска, я уже ничего не планировала, надеясь в это время заняться хотя бы домашними делами и привести в порядок квартиру, уж коли на большее я не могла рассчитывать. Тем более что Воронова сразу заявила, чтобы я забыла о возможности отгулять весь отпуск полностью.
И вот в один из первых дней моего официального отпуска мы с сыном вечером отправились гулять. Свекровь уехала на несколько дней к младшей сестре, которая жила в области, чему я только обрадовалась, так как теперь не нужно было делить кухню и ванную. Муж предупредил, что задержится на работе, и чтобы я ложилась спать, не дожидаясь его. И я рассчитывала провести этот вечер с детьми за чтением книг и другими незатейливыми развлечениями, чтобы наверстать тот недостаток общения с сыном и дочерью, который я испытывала весь последний год, пропадая с утра до ночи на работе.
Было уже начало седьмого, и тут я почувствовала, как вибрирует мобильный телефон, лежащий у меня в кармане. Сердце неприятно кольнуло, и, исполненная дурных предчувствий, я достала телефон. На дисплее высветилась фамилия «Воронова», и ничего хорошего это не предвещало.
– Да, – произнесла я в трубку телефона.
– Мещерякова, завтра к девяти утра ты должна быть на работе, – отчеканила Воронова, как всегда забыв поздороваться.
Я тут же вспомнила о процедуре электроэпиляции, на которую была записана (ведь когда ещё мне заниматься своим внешним видом, как не в отпуске!), и потому ответила:
– Утром я не смогу приехать на работу. У меня свои планы на это время.
В ту же секунду я услышала злобное пыхтение в трубке.
– Значит, отменяй свои планы.
– Не могу, – настойчиво произнесла я, помня об уплаченных деньгах.
– Что значит «не могу»? Ты с кем разговариваешь? Я – твой начальник! И я приказываю тебе завтра в девять утра быть на рабочем месте, если, конечно, ты не хочешь быть уволенной по выходу из отпуска.
Да, если Воронова перешла на угрозы, дело было плохо. Но и я не собиралась так просто сдаваться и потому решила сначала поговорить с начальницей по-хорошему, объяснив свою ситуацию.
– Понимаете, Наталья Николаевна, у меня на завтра назначена процедура электроэпиляции. Причём деньги я уплатила вперёд, потому что так выходит дешевле. То есть если я откажусь от завтрашней процедуры, то потеряю несколько тысяч.
– Мещерякова, прежде чем что-то планировать, ты должна согласовать это с начальством! – прорычала в ответ Воронова, и от услышанного я на секунду потеряла дар речи.
Это что же получается? Я и так провожу на работе по двенадцать часов в сутки, а с учётом дороги и все четырнадцать, света белого не вижу, а тут ещё и в отпуске начальство мне указывает, что можно делать, а что нельзя!
– Наталья Николаевна, простите за дерзость, но Вы слышите себя? Я в отпуске! Почему я должна согласовывать с Вами процедуру проведения эпиляции в своё свободное время? Разве я собираюсь совершить что-то аморальное или противозаконное? А если бы мне понадобилось пойти к стоматологу или к гинекологу во время своего отпуска, я тоже должна была спрашивать у Вас разрешения?
– Мещерякова, ты забываешься! Я – твой начальник! И ты обязана выполнять мои приказы в любое время! Разумеется, если ты не хочешь лишиться своей работы, – вернувшись к своим обычным угрозам, заявила Воронова.
После этих слов я поняла, что спорить бесполезно и решила переменить тактику.
– Наталья Николаевна, Вы же тоже женщина и должны меня понять! Я и так уже себя запустила! Муж вообще не смотрит в мою сторону! И я надеялась в отпуске привести себя в порядок и попытаться наладить отношения с мужем! У Вас у самой семья и Вы знаете, как важно поддерживать хорошие отношения со своими домашними!
Однако начальница была неумолима.
– Я всё тебе сказала, – каменным голосом отчеканила Воронова. – Чтобы завтра к 9.00 была на рабочем месте!
После этих слов мне стало ясно, что стену бездушия начальницы так просто не пробьёшь, поэтому решила пойти на принцип.
– В таком случае завтра я не выйду! А если я Вам так сильно понадобилась, то официально отзывайте меня из отпуска!
В трубке воцарилось молчание.
– Это твоё последнее слово? – произнесла Воронова, тщательно проговаривая каждый слог.
– Да! – не колеблясь, ответила я.
Ответом мне были лишь гудки в телефонной трубке.
Убрав мобильный телефон в карман, я огляделась вокруг. Вроде бы ничего не изменилось за последние пять минут, да только моё самочувствие оставляло желать лучшего. Сердце бешено колотилось, и я чувствовала, что мне не хватает воздуха. Я продолжала держать сына за руку, но слёзы обиды и отчаяния текли из моих глаз. Хотелось зареветь во весь голос или же взять что-то увесистое и разбить вдребезги. Но рядом был мой малыш, и нельзя было его пугать. Как могла, я старалась сдержать свои эмоции. Но тут телефон зазвонил снова. Чёрт побери, нужно было выключить эту штуковину, от которой у меня только неприятности и стрессы! Я снова вынула телефон из кармана и взглянула на экран. Увидев на нём фамилию «Воронова», мне захотелось задушить эту женщину, лишь бы она перестала меня мучить. Превозмогая свою ненависть, я нажала на клавишу с зелёной трубкой.
– Да.
– Мещерякова, – снова услышала я в трубке голос начальницы, – если ты не можешь прийти на работу завтра, значит, приезжай прямо сейчас!
– Но ведь уже седьмой час вечера! – воскликнула я, полагая, что ослышалась.
– Ну и что? Приедешь на работу и будешь до утра работать над документами! А потом можешь сразу ехать на свою эпиляцию.
– Но у меня же дети! Как я оставлю их одних? Да ещё и в такое позднее время! – воскликнула я.
– А где же твой муж? – мигом спросила Воронова, не скрывая своей язвительности.
– Он сегодня задержится на работе, – честно призналась я.
– Ну, это твои проблемы! – бездушно ответила Воронова. – И в твоих интересах как можно быстрее приехать на работу и тогда твоим детям, может, и не придётся ночевать одним, – закончила свою речь Воронова.
Я поняла, что идти в штыковую атаку сейчас уже опасно. Если я проигнорирую требования начальницы, то она в самое ближайшее время отомстит мне так, что мало не покажется. А ведь мне осталось совсем немного, чтобы рассчитаться с банком за долги приятеля мужа! Буквально пару месяцев, и я уже смогу свободно распоряжаться собой и смогу начать поиски другой работы. Пусть даже на меньшие деньги, но зато там мои нервы будут в порядке, и я смогу каждый вечер проводить со своей семьёй! И причём желательно до наступления этого счастливого момента оставаться в полном здравии и в ясном уме, а не в уютной и гостеприимной палате в Кащенко или в свеженькой могиле. Нужно собраться, сжав в кулак все свои эмоции, и продержаться это время. Осталось уже немного. Я справлюсь. Должна справиться.
В связи с этим пришлось спешно заканчивать нашу с сыном прогулку и, вернувшись домой, расстроить дочь неприятными новостями, после чего я, скрипя сердце и проклиная свою начальницу, поехала на работу. Когда я вышла из метро и шла по направлению к зданию Корпорации, то навстречу мне попадались коллеги и другие сотрудники, которые, заметив меня, делали удивлённые глаза.
– Катя, ты часом не перепутала направление? Рабочий день уже закончился, а ты идёшь на работу! – говорили мне, и со слезами на глазах я отвечала:
– Да я вообще в отпуске! Но Вороновой, видите ли, приспичило вызвать меня на работу прямо сейчас! Мол, без меня Корпорация ни дня не может продержаться!
– Но у вас же целый юридический отдел! – снова говорили мне. – Неужели они не могут обойтись без тебя даже короткое время?
– Видимо, не могут, – ещё больше заливаясь слезами, отвечала я.
А придя в здание Корпорации, я застала Воронову в своём кабинете. На её лице было такое гневное выражение, что разговаривать с этой женщиной было выше моих сил. Поэтому без лишних слов я забрала у начальницы стопку документов, которые она со всей своей щедростью отписала мне, и пошла в свой кабинет, включила рабочий компьютер и до часу ночи просидела за работой.
Глава 55
о том, как чувствует себя тот, кого пытаются вовлечь в незаконную деятельность
Практически весь свой отпуск я провела на работе. Мои планы о том, чтобы навести порядок в доме, а также немного подлечиться и улучшить свою внешность, так и не осуществились. Усталая и злая, я вновь вышла на работу, проклиная всё на свете.
Я даже боялась смотреть на себя в зеркало. Я ещё сильнее похудела. Но это была не здоровая худоба, а худоба истощённого человека, измученного морально и физически. На моём лице появились заметные морщины, а волосы стали тусклыми и безжизненными. За три с лишним года, которые я отработала в Корпорации «Делай то, что не делают другие!» после выхода из декретного отпуска, мне показалось, что я постарела лет на десять. Я превратилась в робота, который не способен чувствовать, не способен желать, не способен мечтать. Я могла выполнять лишь механическую работу, которую мне поручали, и возможно, выполняла её не лучшим образом, но меня это уже не волновало, так как все мои чувства, включая и чувство ответственности за порученное дело, притупились. Мне было всё равно. Я считала дни до того момента, когда долг банку будет выплачен и я смогу уйти с этой работы и забыть о существовании Корпорации «Делай то, что не делают другие!» навсегда. Но пока этого не случилось, Воронова вновь вызвала меня к себе, чтобы дать очередное срочное поручение.
– Вот! – вручила она мне толстую стопку бумаг. – Здесь материалы по сделке, которую нужно срочно согласовать. Чтобы через час доложила об исполнении! – грозным голосом добавила Воронова, утыкаясь в «Косынку» на своём компьютере. А я поплелась в свой кабинет, чтобы вновь ломать глаза и голову над новой порцией безумных идей, которые с нашей помощью пыталось реализовать одно из наших подчинённых подразделений.
Присев на своё место, я начала просматривать представленные документы, и у меня глаза на лоб полезли. Обычно представляемые нам на рассмотрение проекты были наполнены бесконечным перечислением различных предложений, реальных и не очень, но в любом случае осуществимых. И моей целью было слегка опустить буйную фантазию сотрудников подчинённых подразделений на землю, объяснив им с правовой точки зрения то, что разрешено законом, а что делать не следует. Но в лежащем передо мной пакете документов ничего этого не было. Это были пустые бланки с прочерками.
Например, в представленном договоре в главе «Предмет договора» было лишь несколько слов: «Предметом данного договора является» и всё. Далее шёл прочерк. То же самое и с обязанностями сторон и порядком расчётов. И везде содержались ссылки на приложения к договору, которые тоже представляли собой пустые бланки, на которых было лишь написано «Приложение 1», «Приложение 2» и так далее. Так что мне было согласовывать? Пустые листы?
Решив, что произошла какая-то ошибка, я направилась обратно к Вороновой.
– Наталья Николаевна, должно быть, произошла ошибка, и нам на согласование направили пустые бланки. Здесь нечего согласовывать, так как текст отсутствует. Посмотрите сами!
И я стала показывать Вороновой пустые листы.
– И что тебя здесь смущает? – презрительным тоном поинтересовалась Воронова, поглядывая на меня поверх очков.
– Как что? Как я могу ставить свою подпись на пустых листах?
– Так! Возьмёшь и поставишь! – без малейшей доли удивления, заявила начальница. – И не только подпись, но и укажешь свою фамилию и дату, чтобы не было сомнений в том, кто это согласовал.
– Вы шутите? – опешила я. – Ведь на пустых бланках можно написать что угодно! Можно написать, что я согласна взять кредит на миллион долларов, а можно написать, что я делаю заказ на убийство человека или на организацию террористической группировки! Да мало ли что можно написать! Они организуют какое-нибудь незаконное предприятие, а когда придёт проверка и начнут разбираться и искать виноватых, все тут же прикроются этими самыми листочками, которые Вы сейчас заставляете меня подписать! Вы же понимаете, что требуете от меня нарушить закон? А у меня, между прочим, дети! Каково им будет, когда их мать посадят?
– Думаешь, моим детям будет лучше, если их мать посадят? – тут же ответила Воронова.
– Так значит, Вы знаете, что вынуждаете меня совершить незаконные действия? – парировала я, решив защищаться до конца.
– Я – твой начальник и приказываю тебе прямо сейчас на моих глазах подписать каждый представленный лист с расшифровкой подписи и датой и не спорить, потому что это – мой приказ! – поднимаясь с места и чеканя каждый слог, заявила Воронова, прибавив к своей речи несколько непечатных словечек.
– В таком случае я не буду ничего подписывать! – с бешено бьющимся сердцем, но не дрогнувшей волей ответила я.
Уж и не знаю, в каких условиях воспитывалась Воронова и в какой среде общалась до того как пришла в нашу Корпорацию, но мне всегда внушали необходимость соблюдать каждую букву закона. Правила на то и существует, чтобы ими руководствоваться и придерживаться их во всех случаях. Иначе начнутся анархия и беспредел, где человеческая жизнь, а также честь и достоинство отдельной личности не будут стоить ни гроша. И более сознательные граждане должны стать примером для других, более слабых и неуверенных в себе, в том, чтобы ежедневно и ежесекундно демонстрировать им те образцы поведения, которым необходимо следовать. И наша Корпорация, как организация высокого уровня близкого к самому Министерству, должна указывать верный путь всем подчинённым подразделениям и остальным гражданам, если те по незнанию или недомыслию вдруг заблуждаются в своём выборе. Но покрывать своей репутацией чью-то глупость или, того хуже, сознательное нарушение закона, такого допустить мы не можем. Не должны.
И я искренне надеялась, что Воронова тоже заблуждается, призывая меня подписать пустые бланки. Но её последние слова о том, что она тоже не хочет в тюрьму, убедили меня в том, что она знает, что делает. И вполне вероятно, она даже получила откат от нашего подчинённого подразделения за разрешение на незаконную сделку. И даже нашла козла отпущения, когда нарушения будут выявлены. Но только меня угрозами не запугаешь! Вновь заявив начальнице, что я не буду согласовывать эти документы, под громовой рёв ругательств и нецензурной брани, я вышла из кабинета Вороновой и направилась прямо к Мытникову, чтобы доложить ему о самоуправстве одного из его заместителей, а также получить в его лице защиту от свалившихся на мою голову неприятностей.
По счастью, Сергей Леонидович был у себя, и, пытаясь сдержать обуревавшие меня эмоции, я поведала ему о том, что Воронова вынуждает меня подписать пустые листы бумаги.
– Хорошо, я разберусь с этим, – спокойным тоном ответил Мытников, и у меня отлегло от сердца.
Уверенная в том, что теперь мне ничего не угрожает, я спустилась обратно в свой кабинет к моим верным товарищам Уколову и Полюшкину, чтобы поделиться с ними тем беззаконием, в которое меня пыталась втянуть Воронова.
– Екатерина Ивановна, тебе нужно было включить на телефоне диктофон и записать всё, что говорила Воронова, чтобы потом, когда нагрянет проверка, у тебя были все необходимые доказательства, – предложил мне добросердечный Полюшкин.
– Знаешь, Андрей Борисович, я даже как-то не сообразила записать эту беседу. Всё произошло так неожиданно! Я же пошла к Вороновой потому, что была абсолютно уверена в том, что она сама не в курсе содержимого тех документов, которые дала мне на согласование. А точнее не содержимого, а их полного отсутствия!
– В следующий раз нужно быть предусмотрительнее! – заботливо отметил Полюшкин, но я искренне надеялась, что никакого «следующего раза» не будет. Но не тут-то было!
После обеда Воронова вновь вызвала меня к себе. Не сомневаясь в том, что буря уже пронеслась над моей головой, я поднялась к ней и зашла в кабинет. В этот раз Воронова находилась в кабинете не одна. С ней была Байратукова Карина Казбековна – начальник юридического отдела того самого подразделения, которое с утра направило нам на согласование пустые бланки.
– Мещерякова, бери ручку и подписывай там, где я тебе скажу! – приказала Воронова, вновь указывая мне на чистые листы, якобы сделки, совершение которой наша Корпорация должна была согласовать.
– Наталья Николаевна, я Вам уже сказала, что не буду подписывать пустые бланки! – еле сдерживая волнение, ответила я.
– Катя! – неожиданно обратилась ко мне сама Карина Казбековна. – Мы ведь сейчас тебя по-хорошему просим! Это твоя работа, и за неё ты получаешь зарплату! Ты ведь не хочешь, чтобы у тебя были неприятности? Насколько я знаю, у тебя двое детей и непогашенный кредит в банке. И сейчас для тебя не самое подходящее время терять работу! Мы ведь можем поступить с тобой и по-плохому! И начать можно с выговора, который ты сегодня же получишь от Генерального директора Корпорации «Делай то, что не делают другие!» за невыполненные в срок документы. А завтра мы предъявим тебе иск о возмещении убытков за сорванную по твоей вине сделку. И эта сумма, скажу тебе честно, раз в двадцать больше твоей зарплаты. Плюс неустойка и другие штрафные санкции, которые мы применим в полном объёме, так что выплачивать все эти деньги тебе придётся очень и очень долго. Ну и ещё, конечно, можно завести на тебя уголовное дело за превышение служебных полномочий или по какой-нибудь другой статье, мы ещё не решили. Срок тебе дадут небольшой, но это не имеет значения, так как, сама понимаешь, судимость в нашей стране – вещь малоприятная. И кто тебя потом возьмёт на работу? Да и долг никто не спишет. И в очень скором времени ты окажешься на улице вместе со своим детьми без денег, без работы и без всякой перспективы. А тебе это нужно? Зачем доводить нас до крайностей, когда всё можно легко решить прямо сейчас! Просто поставь свою подпись там, где тебе укажут, и можешь с чистой душой возвращаться на своё рабочее место и продолжать зарабатывать хорошие деньги, которые тебе платят в Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Ты видимо, даже не понимаешь, как сильно тебе повезло работать в таком месте! Цени это и постарайся не потерять то, что имеешь!
Байратукова говорила, не повышая голоса, вкрадчивым и даже доверительным тоном, но от этого слушать её было ещё страшнее, чем крики Вороновой. Во время её речи я пыталась включить диктофон на своём телефоне, но мои руки предательски дрожали, и сенсорная кнопка не желала реагировать на прикосновение моих ледяных пальцев. В итоге, я так ничего не записала и теперь у меня не было никаких доказательств услышанных угроз. И почему Мытников не принял никаких мер, чтобы пресечь это беззаконие?
– Я не буду подписывать пустые листы! – в очередной раз повторила я, не собираясь поддаваться на провокации двух начальствующих особ.
Услышанные угрозы ещё больше убедили меня в том, что здесь дело нечисто. Меня собирались подставить по полной программе, и было уже неважно, подпишу я эти пустые бланки или нет, моё дело – труба. И в том и в другом случае я потеряю работу и наживу себе неприятности. И единственное, что я могу сделать для своего спасения – это минимизировать объём сыпавшихся на меня неприятностей. Увольняться нужно прямо сейчас, пока я ещё могла это сделать по собственному желанию, а не по отрицательной статье Трудового кодекса и после предъявленного иска о взыскании мнимого ущерба. Но для начала нужно ещё раз поговорить с Мытниковым. Вдруг он всё же заступится за меня?
– Мещерякова, ты что себе позволяешь? – тем временем взяла слово Воронова. – Карина Казбековна с тобой по-человечески разговаривает, просит не делать глупостей ради твоего же блага, а ты ей грубишь! Быстро взяла ручку и подписала всё, что тебе приказывают!
– Наталья Николаевна, я же не единственный юрист в нашей Корпорации! Любой может согласовать эту сделку, даже Вы! – попыталась я попробовать ещё один способ скинуть с себя неприятные обязанности. – Поручите согласование этих документов кому-то другому!
– Ты опять вздумала со мной спорить? – продолжила кричать на меня Воронова. Не тебе указывать мне, что делать! Я в последний раз приказываю тебе подписать эти документы, если не хочешь нажить себе ещё больших проблем!
– Я не буду подписывать пустые бланки! – наверное, в сотый раз повторила я и, не дожидаясь продолжения гневных тирад от начальства, выскочила из кабинета.
Я снова побежала к Мытникову.
– Сергей Леонидович! – запыхавшись, обратилась я к нему. – Воронова снова заставляет меня подписывать пустые листы и даже грозится тюрьмой и многомиллионным иском, который мне предъявят, если я не подпишу их! С ней Байратукова. И обе они мне угрожают!
Высказав это, я ждала, что Мытников тут же предложит мне успокоиться, потому что он уже всё разрулил, поговорив с руководством Корпорации, и мне нечего опасаться. Но выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Сергей Леонидович даже не посмотрел на меня, а только отвёл взгляд в сторону, что выглядело крайне странно, учитывая, как он выглядел. Всегда странно видеть здоровых парней с огромными мышцами, которые выглядят как потерянные щенки.
– Катя, после нашего с тобой разговора я сходил к Генеральному, чтобы прояснить ситуацию, – проговорил Сергей Леонидович и начал теребить руки словно школьница, не знающая урок. – В общем, тебе придётся подписать эти документы, – после паузы добавил он, а я не могла поверить услышанному.
– Вы же сами знаете, как опасно подписывать пустые бланки! – в сердцах выдохнула я. – Это незаконно! К тому же после угроз в свой адрес, которые я только что услышала, я ещё больше убедилась в том, что это – не техническая ошибка, когда люди просто забыли распечатать нужные документы, а прямой умысел на совершение преступления! Они что-то задумали, что-то связанное с большими деньгами, и им нужна страховка в виде человека, который за всё ответит, когда мошенничество вскроется! Это же очевидно! И я не хочу быть этим самым козлом отпущения, на которого посыплются все шишки! У меня семья! Дети! У меня даже нет никакого имущества, которое можно было бы продать, если вдруг понадобятся деньги!
– Катя, ничего личного, – скорбным голосом произнёс Мытников. – Это просто бизнес.
И в этот миг я поняла, что осталась одна на целом свете. Понурив голову, я вышла из кабинета начальника и задумалась.
Мне было чего опасаться. Такое уже случалось в нашей Корпорации, и народ предпочитал говорить о таких случаях шёпотом и с оглядкой, чтобы не услышали чужие уши.
Бывало, наши подчинённые подразделения дурили, выкинув какой-нибудь незаконный фортель, например, осуществив рейдерский захват какого-нибудь здания или заключив договор за бешенные деньги на оказание услуг охраны с какой-нибудь сомнительной организацией, которая даже не имела права осуществлять охранную деятельность. И как только эти нарушения вскрывались, а они вскрывались всегда, просто иногда раньше, а иногда позже, и на пороге появлялись представители Прокуратуры, Счётной палаты, Следственного комитета или других уполномоченных организаций, наши подчинённые подразделения доставали из загашников какую-нибудь бумажечку, написанную на официальном бланке нашей Корпорации и подписанную соответствующими должностными лицами, дающую добро на эти самые действия. И хотя главной подписью на этих документах всегда стояла подпись нашего Генерального директора, ему всегда удавалось выйти сухим из воды, так как он заявлял, что за день подписывает десятки, а то и сотни бумаг, и не имеет физической возможности прочитывать их все и вникать в каждую из них, потому что для этой цели у него существует целый штат подчинённых сотрудников! Целая Корпорация, состоящая из более сотни человек! Специалистов всех уровней с высшим образованием и даже с учёными степенями! Вот они-то и прочитывают каждую бумажечку и дают своё экспертное заключение, ставя свою подпись на каждом проверенном листе! Вот с них, горемычных, и спрашивайте!
И с них спрашивали. Вызывали на допросы, предъявляли претензии, заводили уголовные дела.
Таких случаев было мало. Не чаще, чем раз в два-три года. Но если подобное случалось, всегда кого-то наказывали по полной программе: с увольнением по отрицательной статье и предъявлением уголовного обвинения. И как бы потом этот бедолага не пытался восстановить своё честное имя, заявляя, что выполнял приказ, у него ничего не получалось. Я же юрист, я знала. Самой однажды пришлось идти в суд, когда один из наших бывших сотрудников пытался обжаловать незаконность увольнения. Но наш отдел кадров провёл всё очень чисто, не к чему было придраться. Это дело было выиграно Корпорацией в два заседания, а человек лишился работы и получил условный срок за халатность. Он говорил, что его подставили, а я ничего не могла сделать, чтобы помочь ему, так как сама была одним из винтиков огромной машины, которая перемелет любого, кто встанет на её пути. Если бы я отказалась участвовать в судебном процессе, меня бы просто заменили, и на заседание пошёл бы другой сотрудник, и Корпорация всё равно бы выиграла. Но теперь настала моя очередь оказаться по другую сторону баррикад. Меня собирались бросить на амбразуру, потому что кому-то очень захотелось заработать большие деньги по-лёгкому, и потому что я не нравилась Вороновой, и у неё появился отличный способ от меня избавиться.
За что мне всё это? За что?