Глава 38
о том, как любовь к математике порой играет горькую службу, когда пытаешься подсчитать подаренные деньги
Вскоре я вышла из отпуска. Около десяти утра к нам в кабинет заглянул Миша Миронов.
– Катя, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет, – сказал он, и я тотчас же поднялась со своего места и отправилась в офис Миронова.
Я знала, зачем он меня позвал, потому что недавно у меня был день рождения, и вот теперь коллеги должны были поздравить меня с этим праздником. И я не ошиблась. Через несколько минут весь наш отдел в неполном составе, поскольку Макаров был в отпуске, а Юля Решетникова болела, прибыл в кабинет Миши Миронова. В руках у Миронова был букет хризантем, а сам он сиял, как новенький доллар, хотя повода для этого у него не было, так как я терпеть не могла эти цветы и регулярно всем об этом напоминала. Но отчего-то когда дело касалось финансовых трат, все начинали дружно страдать провалами в памяти.
– Катя, поздравляем тебя с прошедшим днём рождения! Оставайся такой же милой и красивой девушкой, и пусть у тебя всё будет хорошо! – произнёс Миронов и подошёл ко мне, чтобы вручить букет цветов.
Затем он вынул из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его мне.
– А это тебе небольшой подарок от нашего дружного коллектива!
– Спасибо вам! – сердечно ответила я и в благодарность поцеловала каждого своего коллегу в щёку. – В обеденный перерыв я схожу за тортиком, и мы сможем попить чай, – добавила я.
После этих слов народ разошёлся, и я тоже собиралась уйти, но Миронов окликнул меня.
– Катя, задержись на минутку.
– Да, Миша. Что нужно?
– Поскольку ты была в отпуске, то тебе нужно сдать четыре тысячи рублей.
– На что? – удивлённым голосом спросила я.
– На два дня рождения и ещё двум сотрудникам Корпорации, у которых в этом месяце родились дети.
– Миша, о каких днях рождениях ты говоришь? В этом месяце день рождения только у меня!
– Вот именно! Об этом я и говорю!
– Миша, ты шутишь? Ты предлагаешь мне сдать деньги для самой себя? – не веря услышанному, проговорила я.
– Какие шутки? Я же сдал деньги за тебя, и теперь ты должна мне их вернуть!
– Но я не просила тебя это делать!
– Просила или не просила, теперь неважно. Я деньги сдал, и пожалуйста, верни мне их.
– Ладно. Один день рождения мой, а чей был второй день рождения?
– У Карпова Сергея Мелентьевича – нового заместителя Генерального. У него на прошлой неделе был день рождения, и я сдал деньги за тебя.
– Прости, а этот самый Сергей Мелентьевич сдавал деньги на мой день рождения?
– Разумеется, нет, – тут же сообщил Михаил.
– А почему? – продолжала я вести логическую цепочку.
– Потому что он – руководитель! Как я могу просить его сдать деньги на твой день рождения? Он и знать-то тебя не знает!
– О чём и речь! Ни он меня не знает, ни я его не знаю! Если вы без меня решили его поздравить, то делали бы это от своего имени, а не от моего!
– Мы и поздравили его без тебя, но чтобы собранная сумма была больше, было принято решение сдать и за тех сотрудников, которые отсутствовали!
– Здорово придумано! Вас за ваши деньги, небось, ещё и угостили чем-нибудь, я а-то с какой радости должна тратиться?
– Да, угостили! Но это ничего не меняет! Ты – член нашего коллектива и должна быть как все. Все сдают деньги и ты должна сдать! – продолжал упорствовать Миронов.
– Ладно, поехали дальше, – сказала я, продолжая рассуждать вслух. – А для кого я должна сдать ещё две тысячи?
– У Ивана Фенькина из бухгалтерии и у Юрия Ходырева из технического отдела родились девочки. И я собирал для них деньги.
– Миша, но ведь с других отделов нам сдают по двести рублей! Тогда почему мы должны сдавать им по тысяче?
– Ты же знаешь, в таких делах никто не устанавливает конкретных сумм! Кто-то сдаёт по двести рублей, кто-то по пятьсот, а я сдал по тысяче.
– Миша, ты мог им всю свою зарплату отдать! Это твоё личное дело. Но почему ты распоряжаешься моими финансами? Я, может быть, сдала бы им по двести рублей, как и они мне, когда у меня родился сын. Почему ты меня не спросил, сколько я хочу дать им денег?
– Потому что ты была в отпуске! – повышая голос, ответил Миронов, которому явно не нравился этот спор.
– Ну и что? Телефон у меня включён круглые сутки! Ты мог со мной связаться в любое время. Например, Воронова это делала каждый день!
– Катя, ну что ты сейчас со мной споришь? Всё это – дело прошлое! Давай не будем выяснять, что я должен был сделать, а что – нет. Просто отдай мне те деньги, которые я потратил.
– Хорошо, я отдам тебе эту сумму, но только впредь больше так не делай. Если меня нет на работе, значит, позвони мне и выясни, кому я хочу сдавать деньги и сколько.
Я положила букет хризантем на стол и открыла подаренный мне конверт, чтобы вынуть оттуда четыре тысячи рублей, но увидев содержимое конверта, новая волна возмущения захлестнула меня. Я протянула Миронову четыре тысячи рублей, которые он тут же убрал в кошелёк.
– Здесь же только шесть тысяч! – воскликнула я, не сдержав неприятного изумления.
– И что тебя в этом удивляет? – непонимающим тоном спросил Миронов.
– У нас в отделе работает десять человек! Так почему же здесь было всего шесть тысяч рублей, если все сдали по тысяче, исключая меня? Причём, как я поняла, за меня ты тоже сдал.
– Ну, во-первых, Макаров не сдавал, – начал оправдываться Миронов.
– А почему? – тут же спросила я.
– Он же в отпуске! – ответил Михаил.
– Я тоже была в отпуске, но почему-то с меня эти деньги удержали!
– Сравнила! Макаров – начальник! Как я могу распоряжаться его деньгами за его спиной?
– А за моей спиной можно? У меня, если ты не забыл, вообще-то двое детей!
– Но на поездку к морю ты деньги нашла? Вот и на то, чтобы сдать деньги своим товарищам тоже найдёшь!
– Миша, ты тоже был на море, но я в твой кошелёк не заглядываю! И не указываю, как и на что тебе тратить свою зарплату! И ты мне тоже не указывай!
– А никто тебе и не указывает! Просто раздай долги и делай со своей зарплатой всё, что хочешь!
Говоря это, Михаил начал выходить из себя, и я поняла, что стоит придержать коней, если я не хочу поссориться с Мироновым. Но беда была в том, что мне очень этого хотелось.
– Ладно. Минус тысяча. Должно быть девять.
– Решетникова болеет, – продолжал рассуждать Миронов.
– Подожди. Если Юлька на больничном, то почему за неё никто не сдал деньги? Она ведь не начальник!
– Да, но за тебя я могу спокойно сдать деньги, потому что знаю, что ты мне их вернёшь, а за Юльку Решетникову я, например, сдавать деньги не хочу, потому что она никогда долгов не возвращает!
– А я-то почему должна страдать из-за этого? Когда у Юльки был день рождения, а мой сын болел, ты сдал ей за меня тысячу рублей и даже не сказал мне об этом, а когда я вышла на работу, просто потребовал с меня эти деньги!
– Я же тебе уже сказал, что сдал за тебя потому, что знаю, что ты всегда отдаёшь долги!
– И именно поэтому меня можно обдирать как липку? – возмущалась я, не выбирая слов. – Знаешь, Миша, что-то здесь неправильно. Так нельзя поступать!
– А мне непонятно одно, – нервно произнёс Миронов. – Зачем ты сейчас затеяла это выяснение отношений? Мы просто хотели тебя поздравить, а ты вместо благодарности начала упрекать нас за то, что мы мало собрали денег!
– Потому что хочу разобраться, – рассудительно проговорила я. – Понимаешь ли, математика всегда была моим любимым предметом. И когда уравнение не сходится, я должна выяснить, почему. Поэтому я продолжу свои вычисления, – сказала я, продолжая искать пропавшие деньги. – От десяти тысяч отнять две. Получается восемь, а в конверте всего шесть тысяч. Миша, опять не сходится. Кто не сдал деньги?
– Все сдали! – прокричал Миронов. – Можешь проверить!
– И проверю, не сомневайся, – сказала я. – Но может быть, ты упростишь мои поиски и скажешь сразу, кто не захотел сдавать деньги на мой день рождения?
– Все сдали! – снова прокричал Миронов. – У меня всё записано, – добавил он, доставая из нижнего ящика стола скомканную бумажку. – Вот, читай. Миронов – тысяча рублей. Воронова – тысяча рублей. Веников – тысяча рублей. Жарикова – тысяча рублей. Мещерякова – тысяча рублей. Буроватых – пятьсот рублей. Щипачёв – пятьсот рублей.
– Подожди-ка, – прервала я Мишино чтение. – А Фёдор? Почему его нет в списке?
– Потому что у него не было с собой денег! – ответил Миронов. – Сколько ещё тебе можно объяснять?
– А почему Буроватых и Щипачёв сдали по пятьсот рублей?
– Потому что у них больше не было.
– Ну и что? Они могли занять нужную сумму!
– Значит, не захотели.
– Мало ли что они не хотели! Я тоже, может быть, не хотела бы сдавать им по тысяче рублей, но ведь моего мнения никто не спрашивал!
– Но ты же сдала! Зачем снова поднимать этот вопрос?
– Потому что мне непонятно. Почему молодые сотрудники, которые живут вместе с родителями, сдают по пятьсот рублей, а я, семейная женщина, мать двоих детей, у которой каждая копейка на счету, должна отдавать последние деньги на общественные нужды, лишая своих малолетних детей последнего куска хлеба?
– Опять ты всё преувеличиваешь! Никто у твоих детей последний кусок хлеба не отбирает!
– Миша, это – оборот речи! Да, может быть, мои дети и не умрут с голоду после всех этих поборов, но при этом они могут лишиться того, что принадлежит им по праву! Может быть, этих четырёх тысяч, которые ты сейчас забрал у меня, мне не хватит, чтобы сходить с ними в кафе или на какую-нибудь интересную выставку. Я и так их почти не вижу, просиживая до ночи на работе! Могу я хоть в выходной день нормально пообщаться со своей семьёй?
И тут Миша психанул. Он вынул из кошелька четыре тысячи, которые я ему отдала несколько минут назад, и начал размахивать ими, крича:
– Можешь забрать свои деньги обратно! Я как-нибудь переживу их потерю!
– Миша, я не собираюсь забирать эти деньги, я просто хочу выяснить, отчего происходит такая несправедливость по отношению ко мне! Ведь получается, что я в течение года сдала девять тысяч на дни рождения своих коллег, а точнее десять, учитывая, что с меня удержали даже за мой собственный день рождения. И эта же сумма должна была ко мне вернуться сегодня. А вместо этого ты вручил мне только шесть тысяч, из которых четыре забрал обратно. То есть получается, что я в течение года должна была потратить только две тысячи рублей, которые осталась у меня в конверте.
– А я тебе отвечаю, что мне надоели твои вычисления! Забери свои деньги и уходи отсюда! – продолжал психовать Миронов.
– Не волнуйся, уйду. А деньги оставлю тебе, чтобы ты впредь лишний раз подумал, прежде чем забирать у меня последнее, – сказала я и, схватив со стола букет хризантем, поспешила покинуть кабинет Миронова, пока его гнев не принял более угрожающую форму.
После всех этих вычислений и неприятных открытий мне вообще не хотелось организовывать чай для своих коллег. Но я напомнила себе, что некоторые из ребят всё же поступили честно по отношению ко мне, поэтому ради них стоит купить торт и организовать небольшое чаепитие, коль на большой стол денег у меня всё равно не хватит. Что я и сделала, только вот радости от этого не получила никакой.
Глава 39
о том, как Андрей Полюшкин решает взять себе новую фамилию и против воли позволяет мне узнать о своих тайных страхах
– Вот, Александр Михайлович, я наконец-то выбрал фамилию, которую мне следует взять, – неожиданно начал разговор Андрей Полюшкин в один из наших рабочих дней.
Услышав эту фразу, я отвлеклась от документов, над которыми работала, и навострила уши. Я и подумать не могла, что моего коллегу не устраивает его фамилия, и потому удивилась затеянному разговору, который, вероятно, возникал у моих товарищей не в первый раз.
– И что это за фамилия? – поинтересовался Уколов.
– Пердяш, – торжественно объявил Полюшкин. – Теперь я буду Андрей Борисович Пердяш.
Не сдержав эмоций, мы с Уколовым прыснули.
– Андрей Борисович, что за странная фантазия взбрела тебе в голову? – спросила я у Полюшкина.
– А что? Хорошая фамилия! Подходящая, я бы сказал, – без тени иронии ответил мой коллега.
– Это ж надо было постараться, чтобы выдумать такую фамилию! – сказала я.
– Ничего я не выдумывал! – насупившись, сообщил мне Полюшкин. – Вот, сама посмотри!
И он протянул мне письмо одного из наших низовых подразделений, подписанное его начальником. И к моему величайшему изумлению, фамилия этого самого начальника была действительно Пердяш. Но я всё равно не могла поверить увиденному и потому подняла листок вверх, чтобы посмотреть на просвет. Вдруг какая-то буква не пропечаталась? Но нет. Все буквы были на месте, и оставалось признать, что у какого-то начальника и в самом деле фамилия Пердяш, и он нисколько этого не стесняется.
А тем временем Александр Уколов тоже захотел посмотреть на диковинную фамилию и тоже не мог поверить своим глазам.
– Я, конечно, всё понимаю, – комментируя новость, сказала я, – но если бы у меня была такая фамилия, я бы её сменила. Или уж, во всяком случае, постаралась устроиться на работу, где мне не нужно было бы каждый день её называть либо выставлять на всеобщее обозрение.
– Люди бывают разные, Екатерина Ивановна! – ответил мне Андрей Борисович, забирая у Уколова письмо, подписанное человеком с удивительной и немного неприличной фамилией Пердяш, а я подумала про себя, что зря Полюшкин не доволен своей фамилией, которая лично мне очень даже нравится.
Однако после столь веселой истории рабочее настроение у нас пропало, и мы продолжили болтать на отвлечённые темы, и Александр Михайлович решил поделиться со мной одним занятным эпизодом, свидетелем которому он стал, пока работал с Андреем Полюшкиным.
– Однажды затеяли мы перестановку в нашем кабинете, – начал Уколов свой рассказ. – Стали двигать столы, и тут из-под урны с мусором выбежал таракан. Не успел я и глазом моргнуть, как Андрей Борисович тут же запрыгнул на стол. Я даже не понял, как это произошло, а он уже стоит на столе и показывает пальцем на таракана.
Слушая рассказ Уколова, я живо представила себе эту сцену и не могла удержаться от смеха. Крупный, грузный Андрей Борисович, стоящий на небольшом деревянном офисном столе, – картина поистине комичная.
– Я даже не думал, что наш Андрей Борисович может так лихо запрыгивать на стол! – продолжал тем временем Александр Михайлович. – И главное, стол его выдержал!
– И чем всё закончилось? – поинтересовалась я.
– Ну, он отказывался слезть со стола, пока я не уберу таракана, – поведал Уколов. – Причём таракана нужно было непременно выбросить в окно, иначе Андрей Борисович отказывался спускаться на пол.
– И как? Ты выкинул таракана в окно? – продолжила я выведывать подробности этого забавного происшествия.
– Вообще-то я не хотел этого делать, так как мне было интересно узнать, как долго Андрей Борисович сможет провести, стоя на столе. Но потом зашёл наш начальник, и пришлось выкинуть таракана в окно, чтобы Андрей Борисович смог спуститься на землю.
Всё это время Полюшкин сидел с непроницаемым лицом, словно разговор его вообще не касался, а мы с Уколовым вдосталь насмеялись. Никто из нас и не думал упрекать Андрея Борисовича в том, что он боится тараканов. Нам просто была интересна сама ситуация, когда большой дяденька, словно лёгкая серна, запрыгивает на мебель, чтобы избежать встречи с крошечным насекомым, который заведомо не причинит ему никакого вреда.
Глава 40
о том, как я пытаюсь спланировать свои новогодние каникулы, и что из этого выходит
На дворе стоял октябрь, и следовало уже начать решать вопрос с новогодними каникулами. Признаться, для меня это очень животрепещущая тема, потому что официально эти дни являются выходными, и, по идее, никаких проблем с планами на этот период времени у людей быть не должно. Но это только в теории всё так замечательно, потому что на практике мне уже приходилось работать и 31 декабря до десяти часов вечера, и 1 января с девяти часов утра до поздней ночи, и в другие январские дни. Потому что конец года всегда предвещает огромный объём работы, с которым невозможно справиться, если свалить весь его на одного человека в последний предпраздничный день года. И к сожалению, этим несчастным энтузиастом, проводящим все праздничные дни на работе, всё время оказывалась я, благодаря особому вниманию руководства к моей скромной персоне. Так что в моей жизни уже были сорванные новогодние ёлки и пропавшие билеты на новогодние представления, на которые я должна была пойти вместе с детьми, но на которые ни мне, ни детям так и не удалось попасть. Поэтому я стала хитрить.
Поскольку руководство никогда не позволяло мне отгулять весь отпуск целиком, то я специально стала оставлять несколько дней заслуженного отдыха на конец года и оформлять остатки своего отпуска на новогодние праздники.
На работе меня никто не понимал. Все утверждали, что эти дни и так считаются выходными, и глупо брать отпуск в это время. Может быть, кому-то и в самом деле это было невыгодно, но только не мне, потому что благодаря этому манёвру я могла спокойно встретить Новый год дома со своей семьёй, могла посетить все новогодние ёлки, на которые удавалось достать билеты, могла, в конце концов, выспаться без опасения, что меня неожиданно вызовут на работу доделывать чей-то отчёт.
Правда, эта хитрость спасала меня только в первое время. С появлением в нашем коллективе Вороновой мои трудовые права стали попираться на каждом шагу. Для неё отпуск не был святым правом человека на отдых. Она стала постоянно вызывать меня на работу и в выходные дни и в отпускные. Поэтому мне пришлось пойти на новую хитрость. Конечно, это могло влететь мне в копеечку, но зато результат того стоил. Я решила проводить отпуск за границей. Причём выбирать те страны и те маршруты, куда сложно было добраться и, соответственно, вернуться, чтобы у начальства не возникло искушения вызвать меня из отпуска. Именно поэтому такие страны как Турция, Египет, Таиланд и даже Финляндия не рассматривались мной в принципе, потому что самолёты туда летают несколько раз в день.
В нашей Корпорации уже бывали подобные прецеденты, когда одного сотрудника вернули из Финляндии, потому что потребовалось его срочное присутствие на работе, а другого – из Турции. Причём никакой компенсации за пропавшие путёвки им не заплатили. И если вы думаете, что это были действительно экстраординарные случаи, которые грозили плачевными последствиями, если бы эти люди так быстро не вышли на работу, то вы ошибаетесь. Просто их начальникам было лень перепоручать эту работу другим сотрудникам. Из-за этой неправильной политики в распределении должностных обязанностей получалось, что по факту всего лишь несколько сотрудников Корпорации «Делай то, что не делают другие!» выполняли всю работу, а остальные лишь перебирали бумажки да получали зарплату. И беда была в том, что каким-то невероятным образом я попала в число этих самых бедолаг, на которых всё наваливалось, но которые всегда всё разгребали. Причём делали это быстро и в лучшем виде.
Воронова даже сама как-то обмолвилась, что специально поручает всю работу мне, потому что за мной не нужно проверять и следить, чтобы я сделала работу в срок. С другими сотрудниками юридического отдела это не проходит, так как любой из них мог в последний момент завалить самое ответственное дело и умудриться напортачить даже там, где это невозможно сделать в принципе. Я же была безупречным работником с высокой исполнительской дисциплиной. А если иногда и позволяла себе спорить с начальством, так эту проблему Воронова решала оскорблениями в мой адрес и угрозами выгнать с работы. Все знали, что молодым мамочкам сложно найти себе высокооплачиваемую работу, вот начальство этим и пользовалось. Но обращаясь со мной подобным образом, они не хотели думать, что любому, даже ангельскому терпению приходит конец. И когда он наступит, мне будет плевать на все их угрозы, потому что я сама предпочту уйти, чем буду продолжать терпеть все эти издевательства, которым меня подвергают в этой Корпорации.
И вот, пораскинув мозгами, я подумала, что наилучшим решением для отдыха в новогодние праздники будет речной круиз по Европе. В таких путешествиях и со связью могут быть проблемы, да и возвращаться в столицу из какой-нибудь провинциальной европейской деревушки будет сложновато, если Вороновой или какому-нибудь другому руководителю вздумается срочно вызвать меня на работу.
И я нашла очень интересный тур. Речной круиз по Рейну в период с 30 декабря по 5 января. Круизная компания предлагала за это время посетить четыре страны: Швейцарию, Францию, Германию и Нидерланды. В общем, не тур, а мечта. И если мы хотели всё это увидеть, то следовало забронировать этот тур, не откладывая дела в долгий ящик. Но для этого простого дела существовала одна маленькая, но неприятная засада в лице Натальи Николаевны Вороновой. И засада состояла в том, что она никогда не подписывала мне заявление на отпуск заранее. Только впритык.
Однако в этом прекрасном туре всё обстояло не так просто. Во-первых, места на теплоход разбирались очень быстро, и в последний момент их могло не остаться вовсе. А во-вторых, для этого тура требовалась немецкая мультивиза, а из всех европейских государств Германия является страной с самым строгим визовым режимом. Сотрудники немецкого посольства всегда очень долго и тщательно изучают кандидатуру каждого въезжающего в их страну туриста. Для них требуется масса дополнительных документов, которые призваны убедить их в благонадёжности и финансовой состоятельности всех туристов. Поэтому если я поздно подам документы на визу, то, вероятнее всего, я её не получу. Так что нужно было решать этот вопрос, не откладывая. А для этого следовало поговорить с Вороновой о своём новогоднем отпуске, чтобы хоть попытаться заручиться её устным согласием. Выбрав момент, когда Воронова была в более или менее благодушном настроении, я обратилась к ней с вопросом.
– Наталья Николаевна, я хотела бы у Вас кое-что спросить, – аккуратно произнесла я, чтобы посмотреть на реакцию, которую произведут на неё мои слова.
И поскольку она сразу же не выгнала меня из кабинета и не наорала, осыпав оскорблениями, я решила продолжить.
– Может быть, Вы помните, что у меня остались неиспользованные дни от отпуска, и я хотела бы использовать их во время новогодних праздников.
Воронова посмотрела на меня как на полоумную, а затем повернула голову в сторону календаря, висевшего у неё за спиной.
– Мещерякова, на дворе октябрь! Зачем ты сейчас ко мне пришла?
– Понимаете, Наталья Николаевна, я хотела бы в этот период вместе с семьёй поехать в речной круиз по Европе. Бронировать тур нужно сейчас. Потом я могу не успеть собрать необходимый пакет документов для оформления визы.
– А я здесь при чём? – снова спросила Воронова.
– Дело в том, что этот тур довольно-таки дорогой, и мне хотелось бы иметь гарантию того, что заплатив эти деньги, я их не потеряю, потому что меня не отпустят в отпуск. И хотя практически все дни этого тура попадают на выходные, 30 декабря является рабочим днём. Правда, в прошлом году Генеральный директор нашей Корпорации разрешил всем женщинам не приходить в этот день, но я всё равно хотела сейчас у Вас попросить разрешения оформить отпуск с 30 декабря.
– Мещерякова, ты совсем совесть потеряла? – тут же рявкнула Воронова. – Ты собираешься указывать мне, когда я должна отпускать своих подчинённых, а когда нет? Если я считаю, что подчинённый не справляется со своей работой, то я заставляю его отрабатывать в выходной день, потому что никто не должен класть зарплату в свой карман за просто так! И если я прикажу, то ты будешь работать все праздники и даже в новогоднюю ночь, если потребуется! Ишь, куда она собралась! Европу, видите ли, посмотреть! Единственное место, куда тебе нужно смотреть, это твой рабочий компьютер! В отпуск ей, видите ли, захотелось! К твоему сведению, ко мне сегодня уже несколько человек подходили с просьбами отпустить их в отпуск на Новый год! И с кем прикажешь мне работать в это время? Одной? Я и так одна за вас пашу, пока вы по заграницам разъезжаете! Пошла вон из моего кабинета! Не будет тебе никакого отпуска!
«Вот и поговорили!» – подумала я, выбегая из кабинета Вороновой. И хотя я не надеялась, что начальница сразу же подпишет мне заявление на отпуск, но я не ожидала с её стороны такого откровенного хамства и вранья, к которому всё никак не могла привыкнуть.
Ах, если бы я работала в каком-нибудь другом отделе, или хотя бы начальником у меня была не Воронова, то никаких проблем у меня сейчас совсем бы не было, потому что Генеральный директор нашей Корпорации, проявляя человечность, всегда отпускал женщин в предпраздничные дни домой. И та же Воронова пользовалась этой льготой. Её никогда не бывало на рабочем месте в предпраздничные дни. Но своих подчинённых она всегда лишала возможности лишний день побыть с семьёй. Накануне она всегда строго-настрого приказывала нам быть на следующий день на работе во избежание наказания с её стороны. Из-за этого я постоянно попадала в неловкие ситуации, когда кто-то из руководства Корпорации видел меня в неурочный день и час на работе, приходилось придумывать какие-то нелепые отговорки по поводу неожиданных и срочных документов, требующих моего немедленного присутствия на рабочем месте. А один раз Вороновой даже чуть не попало из-за этого.
Как раз в канун 9 Мая один из заместителей Генерального директора нашей Корпорации увидел меня в предпраздничный день в коридоре с пачкой документов и, естественно, поинтересовался, что я здесь делаю.
В ответ я пролепетала старую песню о срочных и неотложных документах и поспешила скрыться с глаз долой, но этого оказалось недостаточно. Руководитель не стал церемониться и позвонил лично Вороновой, чтобы узнать её мнение по поводу того, что сотрудница её отдела делает на работе в нарушение распоряжения самого Генерального директора. И что вы думаете? Конечно же, Воронова всё свалила на меня, заявив, что я слёзно умоляла её разрешить мне выйти в предпраздничный день на работу, чтобы исправить свои ошибки, которые я допустила накануне.
В итоге Вороновой всё сошло с рук, а я узнала об этом от своего товарища Полюшкина, который лично присутствовал при этом телефонном разговоре заместителя Генерального директора с моей начальницей.
Как же всё это мерзко, когда твой непосредственный начальник сначала подставляет тебя, а потом за твою же спину и прячется!
Но как бы то ни было, я не собиралась отказываться от своих новогодних планов. Если не получилось поступить по-честному, придётся хитрить. Но для этого нужно было сначала выяснить, сколько человек планирует отправиться в отпуск на Новый год, потому что если эта цифра действительно внушительная, то, возможно, мне придётся подкорректировать свои планы. Хотя, сомневаюсь, чтобы таких энтузиастов было много, ведь в большинстве своём народ никогда не использует свой отпуск в праздничные дни, потому что мало кого заставляют работать по выходным. Это только мне так везло. Но, судя по словам Вороновой, по какой-то неведомой причине в этом году очень многие сотрудники решили пойти по моим стопам, и я решила выяснить, кто же именно это был, чтобы, так сказать, знать в лицо своих конкурентов.
И я обошла всех без исключения. И ни один из моих коллег не сказал мне, что желает использовать свой отпуск в новогодние праздники, которые и без того являются выходными. И это означало лишь одно: Воронова в очередной раз обманула меня только для того, чтобы навредить мне и лишить возможности сбежать от неё хоть на короткое время, помешав моей поездке.
И за что она так на меня взъелась? Неужели ей завидно от того, что я собралась поехать границу? Так кто ей мешает поступать так же? Ведь в наше время это не проблема! Пошёл в туристическую фирму, и там за тебя всё сделали. Нужно лишь поднять свою попу и дотащить её до самолёта в нужное время. А на месте тебя уже подхватят представители туристической фирмы и будут возить тебя повсюду, повторяя фразу: «Посмотрите направо, посмотрите налево!». Но, по-видимому, даже эти минимальные телодвижения являются для моей начальницы непосильными, потому что Воронова любит кичиться тем, что никогда не была за границей и у неё никогда не было заграничного паспорта. Нашла чем бравировать! В наше время люди стараются скрыть этот факт, а она, наоборот, выставляет свою лень напоказ! Но если это её выбор, так зачем же мне завидовать? Не понимаю. И, наверное, никогда не пойму.
И я решила не отказываться от своих планов. И поскольку теперь Воронова ни за что не отпустит меня в поездку 30 декабря, я решила отправиться в круиз по Рейну в другие дни. А именно с 3 по 10 января. А отпуск буду оформлять именно 30 декабря, когда Воронова будет дома бока отлёживать. Подойду к Макарову и объясню ему всю ситуацию. Надеюсь, он мне не откажет, хотя и несомненно отчитает за то, что я прыгаю через голову своего непосредственного начальника.
Впрочем, от Вороновой мне тоже достанется. Но это будет потом, когда я вернусь из круиза, и мне будет уже всё равно, что она думает по этому поводу.