– Ну.
– Ты шутишь?
– Нет. Ты сама предложила.
Оглянувшись по сторонам, она задрожала. Все окна заняты. Свободных мест нет. Публика ждет, а актеры все еще за кулисами. Сверху за нами наблюдает мама. В другом окне появилось любопытное личико Маши.
Взявшись руками за брюки, Лера медленно опустилась на колени. Подняла гордо голову и спросила:
– Так?
– А дальше?
– Прости меня. Я совершила ошибку.
– Какую?
– Я изменяла тебе.
– Сколько раз?
– Не помню. Много.
– Дальше.
– Я не была беременна.
– Придумала?
– Да.
– Зачем?
– Ревновала к Софии. Ты бы вернулся к ней, если бы я…
– Дальше.
– А что еще?
– С кем ты спала?
Смахнув слезу со щеки, она жалобно взглянула на меня.
– Со многими.
– С кем конкретно?
– Это было давно, Алекс. Я не помню.
– А сейчас?
– Сейчас у меня никого нет. Я люблю только тебя.
– Ты никого не любишь.
– Неправда, и ты это знаешь. Моя жизнь принадлежит только тебе. Я унижаюсь на глазах у своих подчиненных. Ползаю на коленях. Этого мало?
– Ты сама этого захотела. Я не заставлял.
Ее черные глаза блеснули из-под длинных ресниц. Я хорошо знаю этот взгляд.
– Заставь меня, Алекс. – Томным голосом проговорила она. – Я буду целовать твои ноги, облизывать каждый пальчик, стонать от наслаждения.
Гадюка. Даже сейчас пытается соблазнить меня.
В голове вспыхнули образы: кожаное белье, красные простыни, чулки в сеточку.
– Папа! – крикнула Маша в окно. – Мне спускаться?
Я махнул рукой.
– Нет, Алекс! – Лера вскочила на ноги. – Не уезжай! Прости меня. Я не хотела.
Брюки на коленях намокли. Так получилось, что она встала прямо в лужу.
– Мне надоели твои дешевые выходки! – Я схватил ее за руку и оттащил в сторону, подальше от любопытных глаз. – Хватит. Забудь обо мне. Я никогда тебя не прощу.
– А ее ты простил?
– Кого?
– Софию!
Глупая. Если бы она знала, о чем говорит. София больше не моя. И я больше ничей.
Простил! Я никому не прощаю измену. Ни друзьям, ни родственникам, ни женщинам. Не забываю. Не могу смиренно опустить голову, как Макс. Если уж люблю, то всем сердцем. Если – моя, то полностью: и душой, и телом. Не отдам никому, даже родному брату, близкому другу, отцу.
В понедельник утром я вышел на работу.
После обеда навестил Сергея. Поговорили немного. А ближе к вечеру мне позвонила София, и мы встретились у входа в мое отделение.
Сегодня она выглядит необычно. Повзрослела, хотя я не видел ее всего три дня. На щеках появился румянец. Прическа странная, слишком строгая. И яркая помада на губах.
– Только что был у Сергея, – сказал я, стараясь не смотреть на нее. – Он уже ходит.
Мы встали в стороне, чтобы никому не мешать. В это ранее время больница похожа на дурдом. Шумно, и много людей.
– Вчера он немного приуныл. Даже выгнал меня домой.
– Ему сейчас нелегко. Не обижайся на него.
Она улыбнулась, но получилась лишь кислая мина с губами растянутыми до ушей.
– Ты сегодня работаешь?
– Первый день, и уже поставили в ночь.
– На сутки?
– Как обычно.
– Понятно. Тогда не буду тебя отвлекать.
Она хотела зайти в палату, но я ее остановил.
– Пока не ходи к нему. Там пришла женщина.
– Какая женщина?
Я ее ни разу не видел. Но это не простая женщина. Красивая. В возрасте, но очень ухоженная. Сразу видно, что умная, с образованием.
Сергей удивился, когда увидел ее и спросил:
– Ты? Зачем, Лара?
Больше я ничего не слышал. Вышел из палаты, оставив их наедине.
– Может, из вашего поселка. – Ответил я Софии. – У вас много работает людей.
– Скорее всего, пришла Елена Сергеевна. Она у нас администратор в кафе. Совсем недавно, когда я была в офисе, она говорила, что собирается навестить Сергея.
Пусть будет – Елена Сергеевна. Только администраторы кафе так не одеваются. Лара. Странное имя.
– Не хочешь, выпить со мной кофе? – спросил я. – У меня как раз образовалось окно.
– Так кафе уже закрыто.
– У меня все есть в кабинете. И чайник, и кружки.
Засуетилась. И хочется, и колется. Прячет красивые глаза, а губы дрожат.
– Ладно. Только на пять минут.
Мы пошли в мой кабинет. Она впереди, я сзади.
Снова похудела, щеки бледные, руки совсем прозрачные. Плохо ест и, скорее всего, совсем не спит по ночам.
В коридоре встретился врач из гинекологии. Мы давно не виделись, поэтому он остановился, сказал пару слов, а потом попрощался. София встала в сторонке и все смотрит на свой телефон. Ждет чего-то.
– Пойдем.
Я взял ее под руку, и она послушно пошла за мной.
– Когда Сергея выпишут?
– Скоро. Думаю, что на этой недели.
– А потом?
Я открыл дверь ключом.
– Сонь, еще долго. Ему назначат химию.
Пока я наливал в чайник воду, она села на стул возле окна. Телефон все так же в руке. А сумочку поставила на подоконник.
Сегодня она надела блузку. Верх прозрачный, и виднеется кружевной лифчик.
– А после химии ему станет лучше? – наивно спросила она.
– Химиятерапия – вещь тяжелая. Особенно для мужчины.
– Почему? Чем отличаются женщины от мужчин?
– Она бьет по многим органам. И в том числе по мужским. А еще будут мучить рвота, головокружение. Начнется затяжная дипрессия.
– Ужас!
Чайник отключился. Я налил в кружку кипяток.
– Прости, у меня только растворимый кофе.
– Ничего.
Она взяла кружку тонкими пальчиками, поднесла к губам и сморщилась. Горячий.
Я уставился на ее грудь.
– И как долго все это продлиться?
– Что?
Трудно смотреть ей в глаза, когда блузка прозрачная.
– Лечение.
– А! Не знаю. Месяц-два. Как врач назначит.
Красивая. Какая же она красивая. Нежная, слабая. А еще грудь! Высокая. Так и хочется прикоснуться. И не только руками.
– Алекс! – окликнула она меня. – Ты слышишь?
– Что?
– О чем ты задумался?
– Я?
– Да, ты!
– Я думал о тебе.
Поставив кружку на стол, она медленно встала, убрала телефон в сумочку. Я тоже вскочил с кресла. Все как во сне. Она снова уходит, а я не могу пошевелиться.
– Сонь.
– Мне пора.
– Не уходи, не бросай меня.
– Алекс…
– Пожалуйста! Я жить без тебя не могу.
В синих глазах блеснули слезы. Ну, вот сейчас снова расплачется. Секунда, и она сдержалась, спрятала слезу в длинных ресницах и пошла к двери.
– Он любил тебя, – тихо сказал я, снова оказавшись в кресле.
Она остановилась. Стоит ко мне спиной и не дышит.
– Макс говорил о тебе. О своих чувствах. Открыто… Он любил тебя и Машу. А я ревновал. Только теперь понимаю, если бы не толкнул тебя к нему, ничего бы не случилось.
Плечи вздрогнули. Она прижалась лбом к металлической двери.
– А ты?
Ее тихий голосок растворился в воздухе.
Она спрашивает, а я не могу произнести вслух. Сказать «люблю», обнять, прижаться к ее губам. Прилип намертво к креслу и только и думаю о ее кружевном лифчике.
Она обернулась, взглянула. Увидела, что хотела, и вышла за дверь.
Первый день на работе пролетел очень быстро. Больше времени я потратил на заполнение документов, медицинских карт. Еще каждый человек из отделения заходит, посидит пару минут, расспросит об отдыхе, о дочке. Я отвечаю, а сам не свожу взгляд от телефона. Вдруг позвонит.
Вечером, почти в десять часов, я не сдержался. Набрал ее номер, секунду подождал, а потом скинул вызов и написал сообщение.
«Прости меня»
Она ответила только утром, когда я уже отвел Машу в школу.
«Нам надо поговорить о дочери»
О Маше? Странно. Я уже несколько раз озвучивал свою позицию, а она все равно на что-то надеется.
Тогда я снова позвонил ей.
– Алекс.
– Я тебе ее не отдам.
Тишина. Только проснулась и не понимает, о чем я говорю.
– Алекс?
Послышался ее испуганный голос.
– Нет. Приезжай сюда два раза в месяц и встречайся с ней. Больше никак. Мы уже обсуждали этот вопрос.
Она шмыгнула носом. Снова плачет.
Бесит. Каждый раз пытается меня разжалобить.
– Сонь, ну, хватит. Я не хотел так грубо. Прости.
Разжалобила. Сердце не выдержало.
– Ты меня совсем не любишь.
– Неправда.
– Тогда, разреши Маше приезжать ко мне на каникулы.
– Ну, вот! Опять! То говоришь о любви, то рвешь сердце на части.
– Это моя дочь! – повысила она голос.
– И моя тоже! – заорал я.
Бросил трубку.
Надоела. Пусть мотает в свою Самару и больше не появляется мне на глаза.
В обед я зашел к Сергею. Он уже сам встает и даже доходит до туалета.
– О! Друг мой! – обрадовался он, когда я открыл дверь в палату. – Заходи. Как хорошо, что ты пришел.
– Что случилось?
Его приподнятое настроение передалось и мне.
– Ничего, просто рад тебя видеть. Ты уже вышел на работу?
– Да, отпуск пролетел быстро. А ты хорошо ходишь. Молодец.
– Какой там. – Махнул он рукой. – Ползаю. Все болит, а лежать уже не могу.
– Хватит лежать. Скоро выпишут домой.
– Николай Петрович сказал, что в пятницу.
– Уже? – удивился я. – Быстро тебя заштопали.
– Он – волшебник! Спасибо тебе, Алекс.
– За что?
– Ты помог мне.
Я даже смутился. Не ожидал, что когда-нибудь, стану другом Сергея.
Он мне нравится. Позитивный, добрый. Даже мама его полюбила. И Машка всегда просится к ним в гости. Больше из-за Ильи, но Сергей хорошо к ней относится.
– А София сегодня приедет в город?
– Не знаю. Пока не звонила. – Он посмотрел на часы. – Так она записалась сегодня к врачу. Значит, приедет.
– К какому врачу?
– К Ольге.
– У нее проблемы по гинекологии?
– Я такие вещи не спрашиваю. Раз записалась – значит, надо. У них, у женщин, всегда проблемы с этим делом.
Странно, что Ольга ничего мне не сказала. Только вчера звонила, а про Софию умолчала.
Я попрощался с Сергеем, вышел из палаты и сразу же набрал номер Ольги.
– Придет, – заявила она, как только услышала мое недовольное сопение в трубке. – Через два часа. Записалась только вчера. Поэтому я не успела тебе сказать.
Отчиталась. Умница.
– Что у нее болит?
– Да, ничего, Алекс. Она давно не была у меня, не проверялась. А всего несколько месяцев назад у нее была операция. Помнишь? Так вот, я возьму анализы и отпущу ее домой. Успокойся.
Я успокоился, но решил все же проверить. Подойти через два часа и убедиться, что с ней действительно все в порядке.
Хотел, но не получилось. Вызвали в операционную. Поступил тяжелый ребенок, совсем маленький, так еще сирота.
В конце дня подошла Валентина Игоревна, заведующая отделением.
– Александр Александрович, миленький! Выручай!
– Что случилось? – без эмоций спросил я.
– Нужно в среду выйти в ночную.
– Это не моя смена.
– Знаю, мой хороший. Но, Сиротин заболел. Кому-то придется его заменить.
– Почему я?
– А кто еще? – жалобно проговорила она. – Алекс, ты же не откажешь мне? А тебе премию выпишу.
Премия – это хорошо. А работать сутки – не очень.
Но, делать нечего. Она права. Не могу я отказать такой женщине. И дело не в том, что она красивая и является моей начальницей. А в том, что она очень похожа на одну женщину, которую я знал в Казани.
Почти три года я жил в чужом городе один. Лера приезжала раз в месяц, а иногда и реже. Я много работал, Маша училась в школе, а на каникулы родители забирали ее в Питер. Сначала я встречался с одной медсестрой. Пару раз пригласил на свидание и пару раз затащил к себе домой. Еще была странная девушка без имени. Не помню, где я ее подобрал, но помню ее глупый вопрос: «У тебя везде волосы белые, как на голове?» На этом закончили. Пропал интерес. Терпеть не могу вульгарных девиц.
Потом я познакомился с Моной. Она бурятка, вышла замуж за татарина и переехала в Казань. В первый день, когда мы оказались вместе с ней в ночную смену, она накормила меня домашними пельменями, а я напоил ее растворимым кофе. Посидели, поговорили. Она рассказала мне про мужа, про своих сыновей. Я поделился своим горем. Во второй раз мы уже были знакомы на столько, что позволил себе дружеский поцелуй. В третий раз она снова накормила меня пельменями, и я сдался. Растаял и оказался в ее нежных объятьях.
Мона. Странное имя. Хотя, если вспомнить свое, то не такое уж и странное. Она была старше меня на пару лет. Красивая, молчаливая. Домашняя курочка, нуждающаяся в ласке. Таких женщин редко встретишь. Обычно они рано выходят замуж и рожают много детей. Чтят семью, родителей, соблюдают национальные традиции. Никогда не пожалуются, никогда не устают.
Пару раз Мона призналась мне в любви. Только сказала без эмоций, сухо, а ночью доказала свои скромные, но страстные чувства. Огненная. Только так я вспоминаю о ней. С виду – тонкая, дисциплинированная. Внутри – дикарка, познавшая то, чего я еще за свои тридцать девять лет так и не познал.
Два года мы жили в больнице. Сначала работали, а ночью становились «семьей». Она приносила еду из дома, а я отдавал ей свое тело. Душа, как и прежде, принадлежала Софии, но Моне этого было достаточно.
Я уехал, а она осталась. Ни разу больше не позвонила, не написала сообщения. Я напросился к ней в друзья в соцсети, но она отклонила мою заявку. Больше я не стал ее домогаться, но воспоминания сохранил.
Первое время я хотел вернуться в Казань. Работа хорошая и город красивый. Но родители встали стеной. Они остались совсем одни, кроме меня с Машей у них никого нет. Я не стал сопротивляться и снова вернулся в свою больницу.
Иногда я наблюдаю за Моной через инстаграм. Знаю, что она стала бабушкой, сын подарил ей чудесную внучку. Я не ставлю лайки, не пишу комментарии, просто рассматриваю фотографии и молча, завидую. В апреле у меня бы тоже родилась дочка. Если бы…
В такие моменты я начинаю верить в Бога и вспоминаю слова Макса. Он всегда мне говорил, что в жизни ничего не происходит просто так. И люди на нашем пути встречаются не случайно. Вот и Маша дана мне не за грехи, а скорее всего, за заслуги; за то, что я помогаю другим детям, что стараюсь жить по законам. Человеческим законам.
Пройдут года, и когда-нибудь мы встретимся с Моной. Пойдем по улице и случайно увидим. «Привет» – кажет мне она. И я поведу ее в кафе. Посидим, посмеемся, и как добрые друзья, вспомним о прошлом.
После смены я приполз домой только утром. Разбитый в доску, и с головной болью. Мама проводила Машу в школу. Бернар остался у родителей. Приняв холодный душ, я свалился на кровать, прямо на покрывало. Только закрыл глаза, как сразу же провалился в сон.
Где-то вдалеке послышался шум. Я кое-как открыл глаза. Голова раскалывается, и боль отдается даже в спине. Это звонит телефон. Я взглянул на часы. Уже вечер.
Протянул руку, пошарил по тумбочке. Не нашел. А потом вспомнил, что оставил телефон в коридоре в кармане куртки. Пришлось встать.
Звонок все еще идет. Настойчиво и тревожно.
– Да, – прохрипел я в трубку.
– Пап, ты где? – громко крикнула Маша. – Еще спишь?
– Сплю. А ты уже закончила?
– Меня мама забрала из школы. Я у бабушки.
Я тут же проснулся.
– Она сейчас там?
– Бабушка?
– Мама.
– Они с Максом только что уехали.
– Куда?
– Домой! Не тупи, пап. Ты меня заберешь?
– Да. Только умоюсь и приеду.
– Ладно. Только не торопись, я еще с дедушкой сделаю уроки.
– Ага. Тогда еще часок вздремну.
Сказал, а уже через минуту упал в кровать.
В пятницу после обеда Виктор привез меня в аэропорт, посадил на самолет, а еще дал ценный совет.
– Не кричи, говори спокойно, как будто ничего не знаешь про их отношения. Самое главное, не распускай руки.
Я выслушал наставления друга и лишь улыбнулся. Правила. Кто их соблюдает? Если придется, то набью морду. И буду кричать.
Самолет приземлился почти ночью.
В Самаре я был несколько раз. Давно, еще в студенческие годы, приезжал на свадьбу друга. Потом был по работе. Город знаю не очень хорошо, но не заблужусь. Еще поможет Алиса. Она всегда находится у меня в кармане.
Только я сел в такси, как позвонил Николай. Он тоже за меня переживает.
– Как ты найдешь этот автосервис? – спросил он. – Ты знаешь название, или адрес?
– Узнаю. Сейчас заеду в гостиницу, а потом буду искать.
– Надо было мне поехать с тобой.
– Зачем?
– А вдруг этот громила полезет драться?
Мне стало смешно. Коротышка Колька защитит меня своей хрупкой фигуркой от здорового мужика, весом в сто килограмм.
В трубке послушался громкий голос Виктора.
– А ты его бей по яйцам. Они, качки, не очень расторопные. Пока подумает, пока размахнется.
– Я не собираюсь с ним драться.
– И правильно, – снова заговорил Николай. – Надо мирно решать вопросы. Тем более, когда дело касается женщины.
– Любимой женщины, – дополнил Виктор.
– Разве Алекс ее любит?
Теперь уже появилась Вика.
– Уйди! – крикнули мужики.
– Ладно, – сказал я. – Хватит там перемывать мне кости. Я уже приехал. Потом позвоню.
– Подожди, – остановил меня Виктор. – Как ты найдешь его? Уже поздно, сервис не работает. А завтра суббота.
– С утра съезжу туда. Может кто-нибудь будет в гараже и подскажет мне адрес Ивана.
– Кто скажет чужому человеку домашний адрес директора? Сам подумай, Алекс. Тебя никто не знает.
– Игорь Петрович знает. Мы вместе ехали на машине с кладбища. И мужики меня видели. Скажу, что я муж Софии. Вернее, Анны.
– Тогда ладно. Может и скажут.
– А как ты узнаешь, где находится гараж? – спросил Колька.
– У меня есть Алиса. Она все знает.
– Ты с ней не заигрывай. Она девушка серьезная, шуток не понимает.
В трубке послышался хохот. Все помнят, как я пьяный приставал к ней с неприличными вопросами.
– Да, пошли вы.
Я убрал телефон в куртку.
Рано утром меня разбудило солнце. В номере тихо, и слышно, как за окном поют птицы.
Я встал, умылся. Хотел избавиться от щетины, но вспомнил, что забыл бритву дома. Почистил зубы. Сразу же отключил телефон, чтобы не звонил, не отвлекал.
Ровно в десять часов такси подъехало к гаражу.
– Триста восемьдесят рублей.
Молодой водитель взглянул на меня в зеркало заднего вида.
Я дал пятьсот и дождался сдачи. Потом вышел из машины.
Дверь в гараж закрыта, но внутри горит свет. Я нажал на кнопку. Резкий звонок прорезал тишину. Послышались шаги, и я отступил назад.
Иван вышел через ворота. Зажмурил глаза от яркого солнца, оглянулся и, заметив меня у двери, хмуро спросил:
– Вам чего?
Я растерялся. Не ожидал, что так сразу его найду.
– Здравствуйте. Вы меня не помните? Я Алекс.
Он пригляделся и побледнел.
– Помню.
– Я хотел с вами поговорить.
– Со мной?
– Да. Я вчера прилетел из Питера.
Он не отвел, только махнул рукой и снова скрылся за железными воротами. Я пошел за ним.
Пусто. Никого нет. Тихо и, как ни странно, чисто. Не пахнет соляркой.
Мы прошли в небольшую комнатку. Тут диван, два стула, стол и холодильник. На стене висит большой плазменный телевизор.
Приподняв брюки на коленях, Иван сел на стул, а мне указал на диван.
– О чем нам говорить? – спросил он. – Только давайте быстро. У меня мало времени.
Голос грубый, а глаза добрые. Сам огромный, больше шкафа, что стоит в углу комнаты. Голова полностью лысая, блестит при свете яркой лампы.
Зачем я здесь? Что говорить, о чем спросить? Человек незнакомый. Сидит, дергается, не знает, чего ждать от меня. Я и сам не знаю. Приперся, как идиот, и унижаюсь. Противно.
– Я пойду. Извините, что отнял у вас время.
Только я встал с дивана, как Иван остановил меня.
– С ней все в порядке?
– С кем?
– С Аней.
– Все хорошо.
– Это она вас прислала сюда?
– Нет. Она не знает, что я в Самаре.
– А.
– Не говорите ей.
– Не скажу. Так зачем вы приехали?
– Сам не знаю.
– Это не в вашем характере, Алекс.
Не в моем. Как он узнал?
– Иногда я веду себя, как придурок.
– Мы все мужики становимся придурками, когда речь идет о женщине.
Огромные пальцы теребят мятую сигарету. Он сморит на мои руки, а я на его.
– Ладно, мне пора.
– Угу, – промычал он. – Выход найдете?
– Найду.
В воскресенье утром я уже сидел на кухне у Виктора.
– Он ее любит.
– Признался?
– Нет. Мы даже не поговорили.
– И как ты узнал?
– Это было видно.
– По глазам? – усмехнулся он.
– Зря смеешься. Там все серьезно.
– Насколько?
– Не знаю. Но, он ее ждет.
– Ты думаешь, они уже переспали?
– Нет! Ты что! Они знакомы всего десять дней.
– Ну, целовались?
– Что за вопросы? Я не знаю!
– Так спроси ее.
– Как?
– Просто. Спроси и все.
– Унижаться?
– Куда уж больше! Ты и так весь пол протер пузом. Блестящая дорожка тянется от твоего дома до ее поселка. Не заблудишься.
– Я?
– Да, ладно тебе, Алекс. Все знают, что она вьет из тебя веревки. Признай это.
– И что? Она моя жена! Имеет право!
– Не заводись. Она – «бывшая». Но право ты ей дал пожизненное.
– Это мое дело!
– Знаю. Поэтому и не вмешиваюсь. Только уж люби открыто. Не надо строить из себя крутого мужика.
– Я никого не люблю.
– Тогда, какого черта, ты поперся в Самару?
– Это ты меня уговорил.
– Ах, теперь я виноват?
– А кто?
– Да, иди ты… Домой.
Сразу от Виктора я поехал за Машей. Полил дождь. И не просто дождь, а ливень. Стеной. Даже дороги не видно и светофоров. Машины сразу же исчезли, и город опустел. Поток грязной воды течет вдоль тротуаров.
Проехав пару кварталов, я остановился на пешеходном переходе. На обочине стоит черный внедорожник. Именно такой я хотел купить в прошлом году, когда встретился с Софией после Сочи. Недорогая модель, но удобная.
Из-за джипа показалась тонкая фигура Ильи. Лопнуло правое переднее колесо. Он стоит под дождем раздетый: в футболке и джинсах. На улице холод, а он бегает вокруг машины весь мокрый, продрогший.
Я уже собрался проехать мимо, но руки сами повернули руль вправо. Остановился.
Дождь пошел еще сильнее, и над домом сверкнула молния. Парень вжал голову в плечи и снова попытался открутить винт ключом. Я застегнул куртку до самого подбородка, взял зонт и вышел из машины.
– Что случилось?
Пришлось крикнуть, чтобы он меня услышал.
– Ой, здасьте. Да, вот… колесо.
Изо рта валит пар, руки трясутся, футболка прилипла к телу.
– Я вижу. А чего раздетый? Закаляешься?
– Куртку забыл на работе, – все еще дрожа, еле проговорил он. – Винт никак не отвинчивается. Заржавел.
Я нагнулся и взглянул на колесо.
– У меня в багажнике лежит нормальный ключ. Иди и возьми. А еще там есть кофта в сумке.
Не сказав ни слова, парень рванул к моей машине, сначала надел теплую толстовку, а уж потом вынул из ящичка ключ.
– Вот, – нырнув ко мне под зонт, сказал он. – Этот?
– Этот.
С его черных кудрей вода капает на руку. Он прижался к моему плечу, как к родному, и снова задрожал всем телом.
Я отдал ему зонт, накинул капюшон на голову и взял ключ.
– Я вам помогу.
– Подними чуть выше домкрат. У тебя колесо стоит на земле.
– Хорошо!
Пока он возился с домкратом, а одной рукой придерживал зонт, я кое-как открутил болт. У парня просто не хватило сил. Мы достали из багажника запаску и уже через пять минут поменяли колесо.
– Спасибо вам огромное, – пытаясь улыбнуться, сказал Илья. – Кофту сейчас отдать?
Я махнул рукой и пошел к машине. Холодно. Куртка промокла насквозь.
– Я ее вам верну! – крикнул он мне в спину. – Спасибо!
Спасибо. То же мне – друг. Сморчок сушеный, а ездит на таком джипе.
Пока я ехал до дома родителей, позвонила Юля. Та самая, что работает в автосалоне. Я сбросил вызов, тогда она прислала сообщение.
«Вы от меня прячетесь? Или на работе? Позвоните, я буду ждать»
Дура. Неужели она думает, что я играю с ней в прятки?
Через десять минут я открыл дверь в квартиру. Не стал снимать куртку, скинул только кроссовки у коврика и сразу же прошел в ванную.
Дома тепло. Слышно, как Маша кричит на собаку. Отец с Максом, громко смеясь, во что-то играют. Мама на кухне гремит посудой.
Я бросил мокрую куртку в ванную, снял рубашку, прямо через голову, не расстегивая пуговицы. Потом джинсы, трусы.
– Это где же ты так промок?! – воскликнула мама, когда зашла в ванную.
Забыл закрыть дверь. Стою в одних носках.
– На улице дождь.
Она достала из шкафа большое махровое полотенце и протянула мне.
– Иди под горячий душ, а то простынешь. Я посушу твою одежду.
Я нырнул в душевую кабину. Горячая вода тут же обожгла кожу. Сначала плечи, потом грудь.
Мама повесила мою куртку на сушилку, а остальную одежду бросила в стиральную машину. В этом доме всегда есть запасные вещи, и от Макса осталось много барахла, которое давно пора выкинуть, но рука не поднимается. Хорошо, у нас один размер.
– Тебе дать спортивный костюм, или пока наденешь халат? – спросила мама, заглянув ко мне в кабинку.
– Все равно.
Тактично выпроводив ее, я закрыл дверку.
Она даже в детстве меня не мыла. Этим всегда занимался отец.
Ее выгнал, как тут же появился еще один любопытный.
– А что ты тут делаешь?
Показалось смешное личико Макса.
– Моюсь.
– А! – сморщив нос, сказал он. – Ты расскажешь мне сказку?
– Расскажу. Только сейчас выйду из ванной и расскажу. Идет?
– Идет!
Он убежал, а я, наконец-то, смог выйти из душа. Вытерся полотенцем и надел теплый халат.
На кухне уже накрыт стол. Только я сел, как мама тут же поставила тарелку с горячим супом.
– Сынок.
Зашел отец.
– Привет, пап.
Макс залез ко мне на колени, а Бернар лег на ногу. Маша даже не вышла из своей комнаты. Мама что-то варит на плите.
Хорошо дома. Здесь всегда уютно и пахнет свежей выпечкой.
Маленькая ручка сразу же потянулась к вазочке с печеньем.
– Бабуля испекла пухляшки, – радостно сообщил мальчик. – Ты любишь пухляшки?
Он чуть ли не залез мне в рот, чтобы услышать ответ.
– Угу, – промычал я.
Сластена. Весь в деда. Макс не любил выпечку, иногда ел конфеты, но очень редко. А этот не может жить без сладкого.
Острые коленки воткнулись мне в живот. Потом он развернулся к столу, откинул голову назад, протянул руку и потрогал мой нос.
– Макс, – одернул его дед. – Дай Алекс поест.
Избаловали.
– Расскажи мне сказку.
Он снова повернулся ко мне лицом.
Черные глазки. И личико, как у Софии, круглое, с веснушками на носу.
Снова вспомнил о ней, и аппетит пропал.
А как не вспомнить? Если все дети в этом доме ее. И кружка на сушилке осталась с тех пор, как она жила здесь месяц. В ванной стоит крем для рук. Пастель до сих пор пахнет сладкими духами.
– Какую ты хочешь сказку?
– Интересную.
– Про смелого зайку?
– Да. И про его папу.
– А у зайки был папа? – удивилась бабушка.
– У всех детей есть папа.
Вступил в разговор дед. Тут прибежала Маша, даже не поцеловала, не поздоровалась. Прилипла к тарелке с печением и уставилась в телевизор.
Только я успел сунуть ложку в рот, как Макс снова стал вертеться у меня на коленях.
– Расскажи про папу.
– Какого папу? – ожила Маша. – Про моего?
– Нет, – надул губы мальчик, – про моего.
– А где твой папа?
– Мама сказала, он живет далеко. Мы скоро к нему полетим на самолете.
Папа подавился чаем, а у мамы упала ложка в раковину.
– Твой папа не может быть далеко, – сумничала Маша. – Ты – мой брат. У нас одна мама, значит, и папа должен быть один. Скажи, дедушка!
– Ну, да. Ну, да. Наверное.
Макс удивленно взглянул на меня. Его карие глаза так близко, что кажутся огромными и круглыми. Крошечные пальчики трогают щетину на подбородке, а потом он нежно погладил меня по щеке.
Больше я не смог проглотить ни куска.
Как объяснить четырехлетнему мальчику, что у сестры с братом могут быть разные отцы? Дед и бабушка одни. И мама.
В эту ночь спали все, кроме меня. Город уснул и транспорт. А я все лежал в кровати и вспоминал его взгляд.
Макс. Старший брат. С самого детства он был для меня другом, а еще защитником. Мама баловала его, а он меня. Папа ругал обоих, а он всегда брал вину на себя. В школу ходили вместе, дрались с мальчишками за гаражами, курили одну сигарету на балконе. Потом он ушел в армию и вернулся домой только через пять лет. Я поступил в институт. Повзрослели, выбрали профессию. Пути разошлись, стали жить в разных квартирах. Но, продолжали быть братьями. Выручали друг друга в трудные минуты, стояли горой, перед родителями.
До сих помню, как разговаривал с ним в тот злосчастный день. Последний день его жизни. Макс…
Около трех часов утра я вскочил с кровати. Не могу больше лежать, не могу думать. Пошел на кухню и выпил две таблетки снотворного. Снова лег, а сон все равно не идет. Глаза смотрят в потолок, а в голове мысли.
София. Я протянул руку и взял с тумбочки телефон.
– Привет, Алекс! – сказал Сергей бодрым голосом. – Тоже не спиться?
– Я набрал не тот номер?
– Тот. Просто София забыла свой телефон на кухне. А я вот сижу и смотрю телевизор.
– Она спит?
– Давно.
– А ты почему не спишь? Три часа.
– Я выспался в больнице. Больше не могу. А еще показывают фильм про войну в Афганистане. Уже шестая серия. Как тут уснуть?
– Как ты себя чувствуешь?
– Сносно. Было и лучше.
– А она?
– Она устала. Целый день копалась в огороде и в восемь часов упала в кровать.
– София?
Не могу представить ее с лопатой в руке.
– Да, да. Она великолепный садовод. Выращивает такие помидоры! Ты что! Весь поселок ходит к ней за советами. А какие она маринует грибы! Закачаешься!
Даже думать об этом страшно.
– Видимо она действительно тронулась головой.
– Это так Маргарита Францевна считает. Хотя… Одно время она…
– Что?
– Была не в себе. После смерти твоего брата. Даже пить начала.
– Илья сказал, что она пила из-за меня.
– Может и так. Кто ее знает? Она всегда улыбается, а потом раз и находишь ее на полу, в лежачем состоянии.
– Она сейчас не пьет?
– Нет.
– Это хорошо.
– Она изменилась. Повзрослела.
– Давно пора.
Я говорю, а у самого язык заплетается. Глаза спят, а мозг все еще работает. Таблетки начали действовать.
– Вот она уедет, кто будет ухаживать за огородом? – разошелся Сергей. Нашел собеседника и трещит без умолку. – Я не справлюсь. Если только мама приедет. Но, она старенькая… А потом груши цветут. Красиво. Ты когда-нибудь был в Ереване? А я там служил… Так и пошло, поехало. Купил себе лыжи, а ботинки брат дал. Тогда денег не было… Первая машина была Жигули, а уж потом… И в Ташкенте бывает снег. Однажды, я приехал…
– Эта женщина, – сквозь сон пробубнил я, – кто тебе?
– Какая?
– Та, что приходила в больницу. Лара.
– Ах, Лара. Ты про нее говорил Софии?
– Нет. А что?
– Не говори.
– Почему?
– Она… Ну, ты понимаешь? У всех есть секреты.
– Понимаю. У мужиков их много.
– Нет, ты не о том подумал. Она…
Снова я выпал из жизни. Секунда, и мозг заработал.
– Почему София не должна знать?
– А зачем? Лара замужем, и дети есть.
– И давно вы встречаетесь?
– Давно. Мы были знакомы еще в юности. А потом я ушел в армию, а она уехала в Москву.
– Она не из Питера?
– Нет. Она так и живет в Москве, а сюда приезжает каждую пятницу.
Каждую пятницу. Вот так люди живут. В разных городах и видятся только по определенным дням. У каждого семья, работа.
Сергей еще что-то сказал, но я уже не расслышал. Закрыл глаза и провалился в сон.
На майские праздники меня снова поставили в ночную смену. Вся страна отдыхает, а дети продолжают болеть.
Утром я привез Машу к родителям, а Бернар остался дома.
Во дворе нас встретил отец.
– Все взяли? – спросил он.
– Все, – ответила дочка. Схватила свой рюкзак и побежала к машине деда.
Из парадной вышла мама с сумкой в руке. За ней семенит Макс в теплой куртке и резиновых сапогах.
– Алекс, ты справишься без нас?
– Вас не будет всего три дня.
Мама успокоилась.
Они уезжают в Карелию к своим давним друзьям. Там большой дом и озеро, а еще шикарная природа и чистый воздух.