– Анька, не совершай маминой ошибки. Не будь тупой овцой. – Теперь она стала серьезной. И даже повзрослела на десять лет. – Не держись за таких мужчин, как наш отец. Ничего хорошего из такого брака не выйдет. Если, он сейчас не уважает, то уже и не будет. Вспомни, как мы с тобой страдали от их постоянных ссор. Как плакали, прятались по углам. Когда ты сбежала из дома, я тебя не осудила. Наоборот, позавидовала. Думала – молодец, сестренка! Вырвалась из этого ада!

Мне стало обидно.

– Алекс не похож на отца. Он совсем другой, но в тоже время… Не знаю. Я его люблю, уважаю, но… Наверное, боюсь, а он это чувствует и издевается. Всегда вставит какую-нибудь гадость, унизит.

– Тогда не держись за него! Брось и забудь навсегда, как будто его и не было. Еще найдешь себе нормального парня. Не губи жизнь из-за какой-то сопливой любви. Таких еще будет полно!

– Мне не надо много. Достаточно одного.

– Представь, где-то ходит принц и ждет встречи с тобой. Нет! Не ходит! – исправилась она. – Ездит на шикарном белом Мерсе! Так вот. Едет он и зовет: «Где моя куколка!».

– Фу!

– Ладно, не куколка. «Где ты, любовь моя!» – И заметив мое недовольное выражение лица, снова сказала: – Конечно, это слишком банально. Согласна. «Анна Викторовна, будь моей женой!»

– Даже так?

– И это не нравится? А как тебя называет Алекс?

– Сонечка.

Она нахмурила брови, а потом вспомнила.

– Ну, да! Ты же у нас теперь – София.

– Он так ласково произносит мое имя. Сонька, Соня, Сонечка. Мне нравиться.

– Снова ты о своем муже? Забудь ты о нем! Сейчас упустишь время, а принц убежит к другой.

– Где же его найти, этого принца?

– А может он совсем рядом. Стоит в сторонке и ждет, когда твоя глупая голова одумается. Представь, ты поедешь куда-нибудь отдыхать и познакомишься с парнем. Он такой «Хочу познакомиться», а ты ему «Я замужем за козлом». Он испугается и драпанет от страха, куда глаза глядят.

– Мне никто не нужен. Пусть бежит.

– Дурочка. Держишься не за того парня.

– Когда-то Макс сказал, что Алекс послан мне Богом, чтобы искупить мои грехи, а ему самому излечиться.

– От чего излечиться? – не поняла Настя. – Он что болел?

– От высокомерия. Я так думаю.

– Плевать на все! Бог всегда смотрит в другую сторону. Я вот, например, до сих пор не замужем. У тебя уже двое детишек, а у меня ни одного! Разве это справедливо? Скажи? Вот ты хорошо знаешь, нашего отца. Он бы дал мне родить детей от разных мужиков, да еще будучи не замужем?

– А папа здесь причем?

– Как причем? Я пока что живу в его доме.

– Так уезжай в город, сними квартиру. Не думаю, что отец был бы против.

– А как же он? – удивленно спросила она. – Один дома? Нет. После смерти мамы он так и не оправился от шока. Я не смогла бы его бросить.

А я смогла. Даже Настя, со своим ветреным характером, не оставила в беде отца, а я, мало того, что сбежала, так еще не писала ему и не звонила. Полностью вычеркнула из жизни, и сама же забыла.

После ужина я взяла ноутбук, хотела проверить почту, а еще кое-что написать подружке в Москву. Села на кровать, рядом положила плитку горького шоколада и окунулась в бескрайний мир интернета.

И тут, неизвестно откуда и не понятно зачем, выскользнула фотография. Мужчина. Красивый, молодой. Нежно держит рукой блондинку за талию. В их глазах любовь. Она чувствуется в позе, в том, как девушка положила свою изящную ладонь на его сильную грудь, в ее разлетевшихся, на ветру, волосах.

В голове вспыхнули образы. Не мои воспоминая, а то, что происходит ежедневно перед глазами. Вот Илья. Он ушел от своей жены. Сбежал. Потом встретил Настю и окунулся в омут страстей. Растворился в эмоциях, в которых так давно нуждался.

Настя. Она никогда не задумывается о последствиях, идет напролом, а потом наслаждается своими мелкими, незначительными хулиганствами, в душе посмеиваясь над такими как я.

Почему?

Я часто задаю себе этот вопрос? Почему я не могу жить так, как они? Расслабиться и получить удовольствие. Скинуть груз, забыть о проблемах и перечеркнуть прошлое. Почему?

Давно я не думала о сексе, а тут попалась эта дурацкая фотография в интернете и понеслось… Тело отреагировало мгновенно. Щеки вспыхнули огнем, а внутри живота разлилась прохлада. Ноги трясутся. В голове странные мысли.

Пальцы скользнули по губам, и я тут же просунула руку под коленку. Зажала. Только бы больше не трогать лицо. Шею. Не позволить ничего лишнего. Хотя… Мне дано пора позволить себе лишнего.

В этот момент в комнату заглянул Илья. Не постучал как обычно, а просто открыл дверь и вошел.

Я взглянула на него и не смогла оторвать взгляд.

Тонкие трикотажные штаны серого цвета обтянули длинные ноги. Рубашка расстегнута до пупа, и видна смуглая кожа на груди. Шея длинная. Пальцы на руках и ногах изящные. А в глазах испуг.

Еще бы! Таращусь, словно впервые увидела мужика! Смущаю парня.

В этот момент я бы переспала даже с бомжом, с пьяницей из мусорного бачка, со стриптизером из дешевого ночного клуба. Но, с Ильей… Не могу. Рассматриваю, а прикоснуться, или поцеловать – не хватает мужества.

– Что с тобой? – спросил он, заметив мое странное поведение.

Специально для меня он встал боком возле стола, одна нога выдвинулась чуть вперед, плечи расправлены, грудь колесом. Штанишки, которые и так не скрывают его прелестей, натянулись на коленке.

– Ты что-то хотел? – еле выговорила я. В горле застрял ком.

– Того же, что и ты.

Взгляд фиолетовых глаз скользнул по моей голой ноге. Я быстро одернула одеяло, прикрылась, а потом прижалась к спинке кровати.

– Иди, Илья.

– София…

– Иди, – почти шепотом повторила я.

Только бы он не ушел.

– Можно, я останусь?

– Нет.

Пусть лучше уйдет. Мне не нужны приключения на мягкое место.

Он вышел за дверь и даже не обернулся. Обиделся.

Я взглянула на часы. Девять. Не смогу заснуть, пока не успокоюсь. Нервы на пределе, а руки трясутся. Сначала – ноги, а теперь пошла цепная реакция.

Со мной и раньше было такое, особенно, когда жила у Сергея. Много лет ложилась в пустую кровать и плакала в подушку. Тело горело, а ничего не происходило. Помогали только холодный душ и бутылка крепкого вина. Другие радости были не доступны.

Ключи от машины я нашла в сумке. Накинула на плечи куртку, сунула ноги в сапоги и вышла из дома. На улице уже темно, но фонари хорошо освещают дорогу.

Я села в машину.

Р-ррр!

И понеслась по трассе в сторону города.

Я постучала в дверь.

Иван только что принял душ и предстал передо мной совершенно голым, в одном только полотенце на бедрах.

– Аня, – отступив назад, сказал он. – Ты?

– Можно войти?

– Да.

Ему даже некуда спрятаться, комната настолько мала, что мы встали чуть ли ни нос к носу. Он не смутился, не стал прикрывать полотенцем грудь, только выпрямил спину, а руками смахнул с лысины капли воды.

– Чай будешь?

– Нет.

– Зачем, ты приехала?

Я замешкалась. Нет бы, схватил в охапку, да повалил на кровать. А он предлагает чай!

– Ань, ты зря это делаешь? – мягко сказал он, заметив мои трясущиеся губы.

– Ты не хочешь меня?

Стало обидно.

– Хочу. Ты сама видишь.

Я махнула головой. Вижу.

– Мне нельзя. Пойми.

– Почему? Кто тебе запрещает?

– Я сам себе запретил.

– Почему?

– Ты хоть понимаешь – кто ты для меня?

– Я? Не понимаю.

– Ты для меня – все! А это только секс.

– Но, мне нужен секс!

– А мне нужна ты.

– Вот я. Твоя.

Он сделал шаг вперед, и наши руки сплелись. Никаких разговоров, никаких лишних вздохов, никакой прелюдии. Через пару секунд мы оказались в его постели.

Мгновение. И он взял меня сразу же. Как будто ждал всю жизнь, а теперь не может остановиться. Губы, нежный язык, его большие руки и мое хрупкое тело, полностью подчинившееся нашим желаниям. Ласки уже не нужны, так же как и его шепот.

Еще мгновение. Но этого мало. Он не может насладиться, и начинается все сначала. Снова без слов и снова без притворства. Остались только наши чувства, да изголодавшиеся по ласке тела.

Ближе к полуночи мы добрались до кровати. Легли и моментально заснули.

Утром меня разбудили лучи весеннего солнца. Они прокрались так тихо, что даже не задели легкие шторы на окне, струны на гитаре, припрятанной за шкафом, не прошлись по книгам, не проникли к нам под одеяло. Только слепят глаза и отражаются в люстре на потолке.

Иван тоже проснулся и сразу обнял меня огромной рукой, притянул к груди и нежно поцеловал в губы.

– Как ты спала?

– Отлично.

Мое довольное лицо развеселило его. А еще сонные глаза и лохматые волосы, рассыпанные по подушке. Он поправил их рукой, а потом снова поцеловал.

– Хочешь, приготовлю кофе?

– Не-а. Хочу весь день лежать с тобой в постели.

– Ладно.

– Давай не пойдем на работу?

– Сегодня суббота. Какая работа?

Он улыбнулся.

– Еще, – попросила я.

– Что еще?

– Улыбнись.

Я легла на него сверху. Такая малюсенькая на огромной горе мышц. Провела рукой по лысине. Она вовсе не гладкая.

– Какие у тебя волосы?

– Обычные.

– Темные?

– Светлые.

Маринка ошиблась. Он блондин с ярко-синими глазами.

– Почему ты их сбрил? Ты же не лысый.

Я снова потрогала его голову. Светлые. Их даже не видно, только ощущаешь кончиками пальцев.

– Так проще. Не надо думать о прическе, о шампуне, о парикмахерской. С моей работой некогда заниматься внешностью.

– Ты и так хорош. Мне нравится твоя блестящая голова.

– А мне нравятся они.

Он приподнял мои длинные волосы, и они скользнули между его пальцев. Словно шелк, окутали руку.

– Твои такие же? – спросила я.

– Почти. Только не вьются.

На мой телефон пришла смска. Звук я отключила еще вчера, когда выехала из дома. Поэтому так тихо, и никто нас не беспокоит.

Я прочитала сообщение.

– Сергей забронировал мне билет на самолет.

– Твой муж?

– У меня нет мужа.

Он не стал уточнять кто такой Сергей, а просто обнял и прошептал на ухо:

– Не уезжай.

Сердце замерло.

– У меня там дети. Я не могу.

Он понял и только махнул головой.

Странный мужчина. Мучается, но молчит. Не просит, не жалуется на свое одиночество, не плачет, не падает на колени. Только смотрит в глаза и ждет ответа. А ответа нет.

– Скажи, что я тебе нужна.

– Ты мне нужна, – повторил он.

– Как сильно?

– Я жить без тебя не могу.

Пять дней. Мы знаем друг друга всего каких-то пять дней. А кажется, что всю жизнь. Жизнь, которая в этом городе остановилась, свернула в сторону и растянулась до бесконечности.

Пролетел еще час, и мы снова упали на кровать.

Солнце уже поднялось над крышами домов, спряталось, а потом отразилось в зеркале на стене. Тихо гудит холодильник. Не слышно соседей за стеной, зато слышно, как сильно стучит большое сердце Ивана.

Мой взгляд случайно упал на тумбочку возле кровати. Лежит упаковка презервативов, так и не распечатанная. Мы не использовали их ночью и сейчас забыли.

– Они нам не нужны, – заверил меня Иван.

– Почему?

– Я был осторожен.

Он серьезно? Осторожен! Два раза ночью и один раз сейчас. Пар из-под колес, с мощным звуком: Р-ррр! И в нем тоже не меньше двухсот лошадиных сил, как и в моем Мустанге.

– У меня давно не было месячных. – Вдруг вспомнила я. – Перерыв уже больше сорока дней. Зимой я потеряла ребенка, и после этого все никак не восстановлюсь. Наверное, сбой пошел, или это нервы.

– Не переживай, – спокойно ответил он, повернувшись ко мне боком. – Завтра начнутся.

– Ты так думаешь?

– Я точно знаю.

– Было бы хорошо.

Да уж! Мне бы не хотелось, родить еще одного ребенка. Во всяком случае, не сейчас.

В двенадцать часов мы приехали в хоспис.

Сегодня выходной, и в коридорах много людей. Кто-то пришел целыми семьями, а некоторые справляется с горем в одиночку. Здесь не самое веселое место, но дети все равно смеются.

– Все хорошо? – спросил Иван, когда почувствовал дрожь в моих руках.

– Да. Только холодно и хочется есть.

Он удивился, но ничего не сказал, взял меня за руку и повел в палату.

Папа встретил нас с улыбкой.

– Я рад, что вы здесь, – сказал он очень тихо. После завтрака силы совсем иссякли. – Мне нужно поговорить с тобой, Ваня. А ты, дочка, сходи в кафе и выпей кофе. У нас будет долгий разговор.

Иван сел на стул возле кровати, а я вышла в коридор.

Кафе находится на первом этаже в другом крыле здания. Далеко. Я туда не пошла, а села на кожаный диван возле палаты и позвонила Сергею.

– Привет! – обрадовался он. – Как дела? Ты давно не звонила.

– Работы много, – пожаловалась я. – Папа взвалил на меня непосильный груз. Не представляю, как я справлюсь со всем этим.

– Бедная моя девочка. Как же тебе тяжело.

Он пожалел, а я чуть не расплакалась. Так приятно слышать его родной голос.

– Сереж, я хотела тебе кое-что сказать, – промямли я в трубку. – Одну важную вещь.

– Интересно, какую важную вещь ты мне скажешь?

– Я влюбилась.

Тишина. Он сначала подумал, что ослышался.

– Влюбилась? – на всякий случай переспросил он.

– Да… кажется…

– Почему кажется? Ты не уверена?

– Он очень хороший.

– София, ты в Самаре всего пять дней, – напомнил он. – И вдруг говоришь, что влюбилась?

– Я здесь уже так давно, что не помню, как жила в Питере.

– Даже?

Я представила, как сейчас он крутит ус пальцем, хмурит брови, но улыбается. Радуется за меня.

– Завтра я буду дома, тогда и поговорим.

– Хорошо, милая. Я встречу тебя в аэропорту.

– Пока.

– Целую.

Через час из палаты вышел Иван.

– Пойдем. Он уснул.

Он потащил меня за руку в сторону лифта.

– О чем вы говорили?

– О работе. Он хочет, чтобы я взял все гаражи.

– А ты?

– Я не осилю шесть сервисов. Они огромные, и работы много. Мне придется забросить все и заниматься только административной волокитой.

– Пусть Игорь занимается, а ты работай как прежде. Чини свои машины и только подписывай бумаги.

Он резко остановился посреди широкого коридора.

– Я не хочу ничего подписывать. Как ты этого не понимаешь? Это не мое! Я – механик, а не бухгалтер! Твой отец загнал меня в угол. Я не могу отказать, но и принять не могу.

– Так что же делать?

Мы снова пошли к лифту.

– Не знаю. Посоветуюсь с Игорем. А ты что сама думаешь?

– Я? – выпучив глаза, переспросила я.

– Это теперь твой бизнес.

– Ужас!

Схватившись за голову, я снова остановилась и, от безысходности, чуть не расплакалась. Это – тупик. Иван прав. Нас загнали в угол. Особенно, меня!

– Ань, ты чего? Не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем.

Он обнял меня, и я прижалась носом к его груди.

– Мне так сложно одной справиться со всем этим. Я – девушка. Обычная, не слишком умная. Мне даже в магазине трудно вести учет товара. Трудно посчитать прибыль с одной точки. А тут целый бизнес, столько работников, непонятные накладные, закупки. Как разобраться с этими дибильными запчастями, маслом, инструментами? Как высчитать зарплату людям? И как проследить за всеми сервисами, если они находятся в разных частях города?

– Ань…

– Нет. – Я махнула рукой и быстро пошла в сторону лестницы. – Мне все это надоело. Я уеду в Питер и отдам все в твои руки. Разбирайся сам. Ты больше в этом понимаешь, чем я.

– Нет! – он побежал за мной. – Не делай этого.

– Ты умный мужчина. Справишься.

– Не справлюсь. Остановись!

Я резко встала, но не обернулась. Упрямо нависла над самой лестницей. Пусть разговаривает со спиной, раз ему так хочется.

– Посмотри на меня.

– Вань, отстань.

– Не отстану.

Он обошел вокруг меня и оказался на одну ступень ниже. Теперь наши лица стали ближе, но все равно он выше меня.

– Я тебе помогу. Только не бойся.

– Чем ты мне поможешь?

– Всем.

Демонстративно закатив глаза кверху, я задумалась. Неужели отец действительно хочет, чтобы я возглавила его бизнес? Может Иван, что-то не так понял?

– Мне надо поговорить с отцом, – развернувшись на сто восемьдесят градусов, сказала я и быстро направилась в сторону палаты.

– Подожди! Он спит. Давай приедем завтра с утра?

Он догнал меня уже около двери.

– Вань, у меня завтра самолет. Ты забыл?

– Так он только в двенадцать!

– Нет! Я лечу утренним рейсом. В девять!

Он застыл на месте, а я дернула за дверную ручку и вошла в палату, чтобы не видеть его расстроенные глаза.

Отец спит. Я села на стул возле кровати.

– Пап.

Глаза закрыты, но он услышал меня. Веки встрепенулись.

– Поговори со мной.

Мой жалобный тон и тихие всхлипы, вытянули его из сонного состояния. В руке капельница, датчики все отключены и больше не мигают разноцветными огоньками.

Ему колют обезболивающие, а еще снотворное и витамины.

– Аня?

– Да, это я, пап. Ты можешь говорить?

– Не кричи. Я не глухой. – Он открыл глаза. – Где Ваня?

– Он курит внизу.

– А-а. Пусть курит. Мы уже с ним все обсудили.

А со мной? Что будет со мной?

Но я задала совсем другой вопрос. Не тот, который крутился в голове. А тот, который крутится на языке.

– Почему ты мне не сказал, что мама больна?

– Что? – удивленно, переспросил он.

– Ты сообщил о ее смерти только через две недели. И то не мне, а Сан Санычу. Почему, пап? Неужели я так сильно тебя обидела?

– Это мама не хотела. Она просила ничего не говорить.

– Почему?

– Ты сбежала из дома, не писала, не звонила, общалась только с Настей. А нас вычеркнула из жизни.

– Я писала маме. Даже отправляла фотографии Маши.

– Когда это было?

Он прав. После того, как я сбежала от Алекса, мама писала, а я даже не читала ее сообщения. Исчезла на четыре года и больше ни разу не общалась с ней.

– Она пыталась тебя найти, – продолжил отец, заметив слезы у меня на глазах. – Но, ты исчезла. Только Лапины общались с ней, рассказывали, где ты и что делаешь.

– И она обиделась?

На душе стало тяжело. Моя родная мать на меня обиделась?

– А ты сама как думаешь? – сухо сказал он, взглянув на меня. – Если бы твой ребенок отказался от тебя – чтобы ты сделала?

И тут меня словно кипятком окатило.

Я сама точно так же поступила со своей маленькой дочерью. Маше было всего четыре года, когда я сбежала от нее. Обиделась на слова ребенка и дулась несколько лет. Не появлялась, не звонила, не интересовалась. Даже бабуле запрещала рассказывать мне о ней.

Я сбежала не от Алекса, не от Сан Саныча, не от Леры. Они взрослые люди, и им свойственны человеческие пороки. На них я не обиделась.

А вот Маше досталось. И теперь, она всю жизнь будет ненавидеть меня, помнить каждую секунду, проведенную вдали от родной матери, не простит предательства.

Я оставила отца одного в палате и спустилась на лифте на первый этаж.

– Как он? – спросил Иван, докуриваю очередную сигарету.

Из кармана торчит почти пустая пачка. Значит, он курит давно и много.

– Устал. Поговорили десять минут, а у него уже глаза закрываются. Сил совсем нет. Ты заметил, как он сильно похудел?

– Сильно.

Ответил он и повел меня к машине.

Сегодня мы поехали на его Форде. Огромный джип черного цвета, с литыми дисками. Странно, что он купил себе новую машину, а не как отец, отреставрировал какой-нибудь раритет, годов семидесятых, или восьмидесятых.

Хотя такая машина ему подходит. Она большая и мощная, как сам хозяин. С простым интерфейсом и легкая в управлении.

– Куда теперь? – спросила я, сев в машину.

– Давай пообедаем? Я жутко голоден.

Сегодня завтрак был оригинальный. Секс и кружка горячего натурального кофе. У Ивана – еще сигарета на десерт, а мне достался поцелуй с запахом табака.

Мы проехали в центр города. Тут много кафе и несколько небольших ресторанчиков.

– В какой хочешь? – спросил он. – Есть итальянский, японская кухня, кавказская.

– Терпеть не могу рыбу. – Скривила я лицо, а потом увидела вывеску над кафе. – О! Пицца!

– Отлично! Я тоже люблю пиццу.

Мы вышли из машины. Мелкий весенний дождик внезапно догнал нас уже около кафе. Иван открыл дверь и пропустил меня вперед, нежно дотронулся рукой до спины, когда я прошла внутрь.

– Ты промокла, – сняв с меня куртку, сказал он. – Садись вот здесь, а я попрошу, чтобы нам принесли горячий чай.

Я села за столик. Здесь уютно. Пахнет сдобным тестом и специями, хорошо знакомыми моему носу. Точно такие же ароматы витают в пекарне Лапиных с самого утра, когда еще только привозят выпечку с производства.

Ваня вернулся с довольным выражением лица. Даже избавился от своей чудной шапочки и снял куртку.

– Сейчас принесут. Тут работает моя одноклассница. Она обещала накормить нас чем-то особенным.

В зале показалась женщина в фартуке с фирменной наклейкой на груди. Огляделась опытным взглядом, а когда заметила широкую спину Ивана, тут же двинулась в нашу сторону.

– Ванечка, вы чего так далеко сели, – сказала она звонким голоском. – Там есть столик возле окна. Пойдемте туда.

Она показала в другой конец зала. Иван взял наши куртки, снова дотронулся до моей спины рукой и пошел за своей знакомой.

Мы устроились на уютных диванчиках возле окна.

– Значит, ты завтра уезжаешь? – внимательно разглядывая меню, спросил Иван.

– Рано утром.

– Я могу отвезти тебя в аэропорт.

– Хорошо. Только я не одна. С Ильей.

– Это тот пацан?

– Да. Мы вместе приехали и уедем вместе. Ему пора на работу, отгулы закончились.

– А как же твой отец?

Он убрал меню в сторону.

– Вань, я уеду всего на несколько дней. А потом вернусь и уже буду с ним до конца. Мне нужно съездить к детям. Макс соскучился. А у Маши скоро каникулы, и они с отцом уедут на две недели в Тайланд. Мне нужно дать Алексу доверенность на ребенка, иначе он не провезет ее через границу.

– Алекс – это твой бывший муж?

– Да.

– А почему дочка живет с ним, а не с тобой? Он же ей не родной?

– Это долгая история. Я тебе потом расскажу.

Я отмахнулась, а сама даже вспотела от напряжения.

Как мне ему рассказать правду? Что я отвратительная мать, что сбежала от ребенка и оставила ее чужим людям. Как он воспримет такую информацию? И сможет ли понять?

Для Ивана семья – святое. Он даже не женился только из-за того, что до сих пор помогает своей матери содержать больных девочек. Купил им дом в коттеджном поселке, а сам живет в десятиметровой коммуналке, без особых удобств, в самом дешевом районе города.

Нам принесли чай. Горячий, с мятой и лимоном, нарезанным тонкими ломтиками.

– Вань, как там младшая? – спросила бывшая одноклассница. – Все так же поет?

– Поет, – мрачно ответил Иван, даже не взглянув в сторону женщины. – Она умница. Ты же ее знаешь.

Она улыбнулась.

– Карина чудесный ребенок. Солнечный человечек. Передавай маме привет. Хорошо? А я постараюсь к ним заехать на следующей неделе. Мне привезли домашних кур целый ящик. Кое-что отдам дочери, немного оставлю себе с мужем и твоим пяток отнесу. Куры жирные, как раз на бульон.

– Спасибо, Наташ.

– Да, не за что. Скоро будет готова пицца. Приятного аппетита.

– Угу, – сухо буркнул он себе под нос.

Она тронула его за руку, а потом пошла к кассе, медленно покачивая широкими бедрами, отдала наш заказ официантке и скрылась за дверью. Только после ее ухода Иван превратился в прежнего человека. Нежного, с улыбкой в глазах.

Вот так он общается с другими людьми. Хмуро, через силу. Даже если хорошо знает, то все равно не расшибется в любезностях, не будет сплетничать, или делится новостями.

– Она говорила про твою сестру? – тут же полюбопытствовала я.

– Про младшенькую. Она у нас поет. Вернее учиться петь. Но это так забавно! Встанет посреди комнаты, поднимет подбородок кверху, кашлянет для привлечения внимания – мол, смотрите только на меня – а потом начинает мычать. Но мотив узнаваем. Можно даже разобрать некоторые слова.

– Здорово!

Когда он говорит про своих сестер, его лицо меняется. Становится молодым, жизнерадостным. Руки начинают описывать в воздухе огромные круги, а в глазах зажигаются звезды.

И почему я ни разу не спрашивала его про семью? Он моей интересуется, а впервые, задала вопрос о его сестре.

Только принесли пиццу, и мы взялись за вилки с ножами, как мой телефон ожил.

Алекс. Я повертела в руках телефон и уже хотела убрать его в сумочку.

– Ты не ответишь? – спросил Иван. – Может что-то важное? Это не из больницы?

– Нет. Это мой муж, – ответила я и быстро добавила: – Бывший.

Звонок прекратился, а через несколько секунд пришло сообщение: «Где ты? Возьми трубку».

– Снова он?

– Угу. Ищет меня.

– Зачем?

– Не знаю.

Алекс позвонил еще раз.

Я не стала прятаться от Ивана, не ушла на улицу, а решила поговорить здесь. При нем.

– Где ты шлялась всю ночь?

Голос Алекса прозвучал так громко, что даже Иван услышал, хотя в зале играет музыка и шумят люди за соседними столами.

– Чего ты орешь? Я не глухая.

– Маша весь день пытается дозвониться до тебя. Я вчера звонил. Ночью… Как обычно.

– Я была у отца. Мне сейчас некогда отвечать на ваши звонки. Ты хоть можешь меня понять? Один-то раз в жизни!

– В двенадцать часов ночи ты тоже была у отца? – раздраженно спросил он. – Так и скажи, что тебе наплевать на всех. Ладно, на меня, но с дочерью можно поговорить? Хотя бы смску написать? Жива, здорова.

– Алекс…

– Хватит, придумывать истории на ходу. Телефон всегда рядом, ты видишь все звонки, все сообщения. Неужели трудно набрать пару слов? Это твоя дочь, София! Сейчас ты поступаешь так, а потом будешь лить слезы и обвинять меня в том, что я не даю тебе видеться с ней?

Снова это ощущение. Мороз по коже, и трясутся руки. Всегда, когда Алекс начинает кричать, я теряюсь, не знаю, как ответить на грубость, как защитится.

Иван только жалостно взглянул на меня, но вмешиваться не стал. Отложил вилку в сторону и слушает наш разговор.

– Я завтра приеду, тогда и…

– Во сколько? – грубо перебил меня Алекс.

– Вылет в девять с копейками.

– Я понял. Встречу в аэропорту и поговорим.

– За мной приедет Сергей.

– И что? Он не даст нам перекинуться парой слов?

– Я не одна, Алекс. Илья…

– Черт! С тобой это мальчишка! Я совсем забыл. Ладно, потом увидимся.

– Что-то случилось?

Почему он так торопиться увидеть меня? То не нужна, то теперь готов ехать за мной в аэропорт.

– Ты уже ничего не помнишь? Да?

Снова он говорит со мной как с тупой. Растягивает слова, проговаривает каждую букву.

– Не помню.

– У тебя с головой все в порядке?

– Да. Она не болит, – растерянно ответила я.

– София! Это риторический вопрос.

– Какой?

– Ладно, проехали. – Он смягчился. Видимо мои вопросы развеселили его. – Как твой отец?

– Нормально.

– Это хорошо, – усмехнулся он, – что «нормально».

Только когда я убрала телефон в сумочку, Иван выдохнул, снова взял вилку и принялся поглощать ароматную пиццу, которую приготовили специально для нас, со свежим базиликом и пармской ветчиной.

Быть свидетелем ссоры, в которой ты ничего не понял, не очень приятное занятие. Особенно, когда грызутся бывшие супруги.

Но, он промолчал. Только тихо вздохнул, от переизбытка эмоций.

– И когда ты вернешься? – через какое-то время спросил он.

– Теперь уже скоро.

Мой хмурый вид, не испортил ему аппетит. Расстроил, но кушать хочется.

– Твой отец не вытянет долго.

– Знаю, Вань! Я приеду через пару дней! – не выдержала я и взорвалась. – Доволен?

Отодвинув пустую тарелку в сторону, он нахмурил брови и спокойно сказал:

– Ты не ко мне едешь. Так чем я должен быть доволен?

– Тогда зачем спрашиваешь? Как приеду, так и сообщу! Какое тебе дело до меня и моего отца?

– Никакого.

Я посмотрела в окно.

Шумный город. Все куда спешат, бегут. Одни разговаривают по телефону, другие просто гуляют, кто-то идет на работу, а мы сидим в кафе и смотрим в окно на прохожих. Вот она квадратная жизнь. Все четыре стороны, углы. Замкнутая цепь, которую так легко разорвать.

Теплая рука накрыла мою ладонь.

– Ты устала, Ань?

– Немного. Прости, – виновато сказала я. – Каждый раз, когда он мне звонит, происходит одно и то же. Он орет, а я сразу тупеют, теряю суть разговора, а потом долго прихожу в себя. Сама не понимаю, что происходит? Как я могла выйти за него замуж?

– Это тоже чувства.

Я удивленно взглянула на него.

– Какие?

– Раздражение. Если человек безразличен, то ничего не чувствуешь.

– Мне не понятны его чувства. Как раз это, и раздражает.

– Он беспокоится за тебя.

– А зачем кричит?

– Люди, обычно, кричат, если их не слышат. Или если человек психически не здоровый. Твой муж больной на голову?

– Нет.

– Тогда остается только одно. Ты его не слышишь.

За окном снова зашумел дождь, и тут же светит солнце, проникая лучами сквозь плотные облака. С неба льется вода, а люди, не замечая прозрачные лужи под ногами, как шли по своим делам, так и идут. Смотрят вперед, но видят только чужие спины.

– Почему я так злюсь?

– Это к месячным, – заверил меня Иван.

– Ты думаешь? – обрадовалась я.

– Скорее всего. А от чего еще?

– Когда я голодная, то тоже бываю злая.

– Тогда ешь.

Он придвинул ко мне тарелку с огромным куском пиццы.

После обеда Иван снова привез меня к себе домой. Не спрашивая, хочу я или нет, открыл дверцу машины, довез, затем завел в тесную комнатку, и мы оказались все в той же постели, что покинули сегодня утром.

Белье еще сохранило запах его дезодоранта и моих французских духов, которые я вчера, перед выходом из дома, вылила на себя чуть ли не целый флакон. Еще были крема для тела, для рук, для лица, лосьон после эпиляции и ароматное масло по уходу за волосами, но они быстро впитались в кожу и не успели оставить следы на измятой ткани.

Удобно устроившись на его плече, я стала наблюдать, как он медленно выпускает колечки дыма изо рта. Сигарета в руке, а глаза закрыты. Он устал, так же как и я. У меня давно не было секса и у него тоже.

– Почему ты никогда не приезжала сюда? – спросил он, выкинув окурок в пепельницу. – Все знали, что у Виктора Михайловича две дочери, но тебя я ни разу не видел. Настя тоже редко появлялась в автосервисе, но я ее все же знаю. Хотя бы видел у вас дома на похоронах Валентины. Потом часто встречал в больницы, когда твоего отца положили на операцию.

– Ты был на похоронах моей мамы? – увильнула я от ответа.

– Конечно. Я хорошо ее знал. И, боссу нужна была помощь. А вот где ты была в это время? Она очень долго болела, больше года моталась по больницам, по реабилитационным центрам. Три раза побывала на операционном столе, потом химия, долгое восстановление. Ужас! Как вспомню, сколько на бедную голову твоего отца выпало испытаний, так плохо становится. Я тоже многое пережил со своими сестрами, он они хоть живы. А тут…