Как смириться с такой потерей? Забыть прошлое, вычеркнуть из памяти. Стереть все моменты, связанные с ним. Как? А если, эти моменты составляют целую жизнь!
Невозможно! Дышать без него невозможно. Есть, спать и продолжать ходить по земле, зная, что его уже больше не будет. Не увидеть его глаза, не услышать голоса, не притронуться к волосам. Не любить… Невозможно его не любить.
Только сегодня, спустя годы, я все же решилась заглянуть на свою страницу в соцсети. Давно я ее не открывала. Сменила все пароли и номера. Забыла даже, как пользоваться почтой, и как выглядит новый интерфейс.
Три письма от мамы. Давно. Примерно три года назад. Сто сорок три сообщения от Насти. Столько же от подруги из Москвы. Ни одного от папы. Пару писем от Леры. Юра каждый день сообщал мне новости большого города, но после смерти Макса, перестал появляться в сети. Несколько слов от Натальи. В основном, когда я уехала из их дома. Еще письмо от Сан Саныча и его бывшей любовницы Вероники.
Понадобилось несколько часов, чтобы просмотреть все почту. И тут мне попалось сообщение от Алекса.
Первое в день смерти Макса.
«Макса больше нет. Позвони мне, как сможешь»
Второе он прислал на неделю позже.
«Наверное, сойду сума. Очень тяжело. Скучаю»
Третье письмо отправлено три года назад.
«Привет. Знаю, что не прочитаешь, но все же пишу. Сегодня год, как нет брата. До сих пор не могу смириться, с его уходом. Тяжело. Тем более он умер из-за меня. Я настоял на операции. Если бы… Возможно, он бы еще протянул несколько лет. Не знаю. Но, Макс верил в Бога, и ему это помогло пережить все страдания, выпавшие на последний месяц жизни. Он две недели был в коме, потом пришел в сознание и еще две недели лежал в реанимации.
Я приходил к нему каждый день. Он сильный. Много говорил о тебе, о Маше. А в последний день уже не узнавал ни меня, ни родителей. Он умер во сне.
Я так скучаю по тебе, милая. Мне нужна твоя поддержка, твои поцелуи. Я все время думаю о тебе. Хочу рвануть в деревню и забрать свою жену домой, но каждый раз останавливаюсь. Теперь ты чужая жена, и у вас ребенок.
Сегодня мы с Машей уезжаем в Казань. Мне предложили там работу. Пока подписал контракт на три года. Что будет дальше, не знаю.
Напиши мне, если захочешь. В любое время. Я буду ждать. Люблю тебя. Целую»
Любит? Скучает? Странно. Живет с Лерой, а скучает по жене. Лицемер. Я могла бы подумать, что Юля наврала. Но, позже бабуля подтвердила ее слова. И про поездку в Казань я тоже знаю.
Неужели он не видит, с кем живет? До сих пор любит, или просто закрывает глаза на ее подлости? Спустя столько лет и, проговорив с Сергеем о нашей ситуации с Алексом, я наконец-то поняла, что именно Лера была причиной нашего расставания. Она четко продумала план, возвращения бывшего возлюбленного, и делала все, чтобы столкнуть нас лбами. Тот случай с подвалом. Он тоже был подстроен. Она открыла вентиль с горячей водой, а потом позвонила мне и Максу. Тогда никто не стал разбираться, что протечки не было. Все внимание досталось нам.
Как ей хотелось, чтобы Макс сорвался. Нужен был только повод, небольшой толчок. Но, он не оправдал ее надежды и сдержался, даже не прикоснулся ко мне. Не поцеловал.
Потом она выбрала мне то платье. Которое даже Илье показалось вульгарным, и он принял меня за проститутку. А я отправилась в нем на свидание с мужем в дорогой ресторан.
Каждый раз, пусть ненавязчиво, но она внушала мне, что Алекс – монстр, что он избивал ее, что давил на нее. А ведь, я до сих пор даже не знаю, что же на самом деле произошло между ними. Почему он так поступил с ней.
Только сейчас я поняла, как сильно она влияла на мое представление о муже. Он шел навстречу, но потом, как будто, кто-то его останавливал. Я тоже тормозила. И получалось так, что мы делали то, чего хотела от нас Лера.
Но, всем этим я не оправдываю Алекса. Себя – да. А его и всех остальных, кто настроил мою дочь против меня, я не прощу.
Они словно оградили меня от воспитания ребенка. Обнесли высоким забором. Я всегда знала, что Маша под присмотром, что ее покормят, сводят на прогулку, заберут из детского сада, уложат спать. Мне давали слишком много свободы, и я ее пользовалась безгранично, не задумываясь, над последствиями. Девочка слишком сильно привязалась к отцу, к бабушке и безумно любила деда. Даже Макс предал меня. Для него она стала родным ребенком. Она часто спала на его большом плече, гуляла, ездила с ним в деревню к бабуле и его друзьям. Она полностью променяла меня на свою любимую няньку и собаку.
Все предали меня, так еще обвинили в том, что я избалованная девчонка. И бабуля тоже так считает. Она даже не сообщила мне о смерти человека, который был дорог мне больше всего на свете. Просто промолчала, а сама поехала на похороны.
Я открыла страничку Алекса. Раньше он никогда не выкладывал фотографии на всеобщее обозрение и был зарегистрирован под чужим именем. Сейчас мало что изменилось. Одна фотография, где он еще студент медицинского университета, а вторая новая. Она сделана год назад. Маша стоит с Сан Санычем и Натальей возле школы. Она пошла в первый класс. Этот снимок сделан в Казани. Видимо они приезжали к ним в гости на первое сентября.
Белая рубашка, черная юбка, туфельки-лодочки. Волосы аккуратно заплетены в косички. Белые банты. В ушах сережки с зелеными камушками. Сразу понятно, кто ей купил их. Только Макс считает, что девочке с рыжими волосами идет зеленый цвет. Она держит букет в руке и даже не улыбается. Взгляд точно такой же, как у отца. Холодный и тяжелый. Алекс вложил в нее свой характер.
Только я зашла на свою страницу, как тут же посыпались сообщения от сестры. Она увидала, что я появилась в сети.
Не хочу. Только не с ней и не сейчас. Я выключила компьютер и пошла, готовить обед. Скоро вернется Сергей, и мы поедем в город.
Пришел Илья. Как обычно в потертых джинсах и черной футболке. Только теперь его одежда стоит не дешево. Не фирма, но тоже качественная. Он так и остался скромным парнем, не будет тратить лишние деньги на тряпки.
– Ты так рано вернулся? – спросила я.
Обычно он работает до вечера, а сейчас еще полдень.
– Сегодня занятия отменили. Сантехники меняют трубы и всю канализацию. Дом старый, давно не делали ремонт. Вот я и распустил ребят по домам.
Он теперь преподает в художественной школе.
– Иру навещал?
– Да. Заехал с утра. Нам сказали, что будет девочка, – гордо сообщил он. – Я так надеялся, что пацан. Но…
– Здорово! – Чмокнула я его в щеку. – Ира, наверное, рада? Как она себя чувствует?
– Уже лучше. Через два дня выпишут.
– Хорошо.
Я налила в бокал красного вина.
– Не рано? – спросил Илья, жалобно взглянув на меня. – Может не надо, София? Сегодня понедельник, рабочий день. Вдруг придется сесть за руль?
– Не-а. Сегодня никуда не поеду.
– Не надо, – снова повторил он. – Зачем тебе это?
– Да, что случилось, Илья? – взорвалась я. – Ты, что будешь следить за мной? Какая тебе разница, что я делаю? Это всего лишь вино. Я выпила пару капель.
Пустая бутылка на полу возле стола сразу же привлекла его внимание. И пустой бокал тоже.
– Эту я выпила вчера.
– Не правда. Ты вчера пила белое. А эту я видел у тебя в руке сегодня с утра, когда ты открывала парник.
– Как ты мог видеть?
– Я как раз проезжал на машине мимо твоего дома. Еще Макс помахал мне рукой, когда Сергей его повел в садик. Ты стояла возле парника и держала бутылку в руке. Ты начала пить уже с семи часов. Как тебе не стыдно? Макс чувствует этот запах. Он всегда у тебя на руках.
– Ты следишь за мной? – обиженно спросила я. – Ты, Илья! Да, как ты можешь? Я столько для тебя сделала, а ты…
– Я помню. Поэтому и слежу. Мне не безразлично, что с тобой происходит. Ты была совсем другой, когда мы познакомились. Чокнутой, но доброй, отзывчивой.
– Вот именно. Я помогла организовать тебе первую выставку. Дала деньги. А ты так говоришь обо мне, как будто я алкашка.
– Я благодарен тебе, София. И надеюсь, что ты тоже когда-нибудь оценишь мою помощь. А я хочу тебе помочь. Поверь.
– В чем? Переспишь со мной, или найдешь нового мужа?
Он подошел ко мне и хотел обнять. Но, я оттолкнула его руки.
– Не надо, – тихо проговорил Илья. – Я люблю тебя, София. Не замыкайся. Это уже пора прекратить.
Я прижалась к нему всем телом. Он тоже обнял.
– Хорошо, – смахнув слезу со щеки, сказала я. – Только не бросай меня.
– Дурочка.
Он улыбнулся. Теплые губы прижались к моим волосам.
– За что ты меня любишь?
– Сам не знаю.
Одной рукой он отодвинул бокал с вином в сторону, а второй крепче обнял меня.
Сейчас он не такой худой, как раньше. Тело окрепло, щеки порозовели. Он стал похож на нормального парня, а не на бледного монстра. Каждый год проходит курс лечения в санатории. Стал, есть нормальную пищу. Занимается лечебной зарядкой. А еще он женился и это тоже пошло ему на пользу.
В дверях показался Сергей. С важным видом покрутил светлый ус и недовольным тоном пробурчал:
– Нашли место, чтобы обжиматься. Марш домой к жене! – показал он Илье на выход. – А то чего люди подумают? Муж из дома, а дружок тут как тут. Не стоит подавать лишний повод для сплетен.
Илья пожал ему руку, пока я прятала бокал в шкафчик. Сергей сделал вид, что не заметил. Хотя глаза стали грустными, а усы опустились вниз.
– Я был у Иры в больнице, – сообщил Илья, усаживаясь за стол. – У нас будет девочка.
– Поздравляю!
Сергей еще раз пожал парню руку.
– Я хотел у тебя попросить катер на выходные. Всего на одни сутки.
– А Ирине можно после больницы кататься на катере? Ее не укачает?
– Нет, нет. Ира останется дома. Я хотел прокатить до другого берега своих ребят из школы. Там есть старый монастырь семнадцатого века. Он почти разрушен, но осталось много росписи на стенах. Им будет интересно, прокатится по Ладоге.
– Без проблем. Бери, когда захочешь. Ключи дам, а все остальное ты уже знаешь.
Илья еще раз обсудил с Сергеем свои планы, относительно выходного дня, а потом уехал домой.
– София, я сегодня не смогу отвезти тебя в город. – Сообщил Сергей, когда мы сели обедать. – В магазине опять разбили витрину. С утра вызвал полицию. А сейчас снова побегу в участок, чтобы составить протокол.
– Ничего. Делай свои дела. – Махнула я рукой. – Завтра поедем, или в другой день. Я заберу Макса из сада, а потом сходим к бабуле в гости. Она немного приболела, а Павел уехал к дочери в Финляндию. Даже некому принести бедной старушке лекарства.
– Сходите. Макс давно просился к ней.
Он встал из-за стола, громко отодвинув стул назад. Его огромная фигура нависла надо мной, я подняла голову, и он прижался губами к моей щеке. Мягкие, как пух, усы попали мне в рот.
– Отдыхай, моя девочка. Вечером увидимся.
Он вышел, а я снова осталась дома одна.
Вечером бабуля даже не встала с кровати, чтобы нас встретить. Поднялось давление, и сердечко дало сбой. Макс тут же забрался к ней под одеяло. Он добрый мальчик. Ему всегда жалко людей, когда они болеют.
– Мой ангел.
Бабуля погладила рукой по белоснежным волосам. Мальчик тут же подставил губки для поцелуя.
– Я тебя люблю, – пролепетал Макс тоненьким голоском.
Он часто произносит эти слова, в отличие от своего родного отца, который за всю свою жизнь не признался в любви даже к футболу.
– София, Саша звонил, – сказала бабуля, привстав с кровати. – Он очень хотел поговорить с тобой. Может, ты ему сама позвонишь?
– А зачем он меня искал?
По спине пробежал холодок. Четыре года я не общалась ни с кем их семейства Лапиных. И тут вдруг они вспомнили обо мне.
– Не знаю. Он мне не сказал.
К дому подъехала машина. Бабуля удивленно взглянула на меня.
– Пойди, посмотри кто там. Может Сергей?
Из окна ее комнаты виден только огород, ворота с другой стороны дома. Я вышла на улицу. Возле забора припарковался черный БМВ. Такого нет ни у кого из моих знакомых.
Я открыла калитку.
Сначала показался живот. Потом пухлая нога, а уж следом и все тело.
Сан Саныч расплылся в улыбке и протянул мне руки. Я не сдержалась, хотя следовало бы, и бросилась к нему в объятья.
– Девочка, – прошептал он, сквозь слезы. – Милая. Как же я рад видеть тебя.
– Привет.
Он поцеловал меня в щеку. Запах теплого хлеба ударил в нос. Как давно я его не чувствовала? Как могла забыть эти мягкие руки и ласковый голос. Ногти-пуговки и пухлые губы.
– Как ты изменилась, София! Такая красавица! Я бы не узнал тебя на улице. Прошел бы и не подумал, что это та самая девочка, которая жила в нашем доме. Красавица! – еще раз повторил он.
Я улыбнулась. Как же хорошо, что он приехал. Никто, так нежно не относится ко мне, как он. Никто меня так не любит.
– Пап, ты похудел.
– Немного. Наташа спрятала от меня все сладкое.
– Тебе идет.
– Наверное.
Ему до сих пор не верится, что я стою перед ним. Руки сами по себе гладят мои волосы, а глаза скользят по лицу. Он скучал. Мучился. Не так просто забыть человека, если любишь его всем сердцем.
– Девочка моя, я не просто так приехал, – стараясь сдержать слезы, проговорил он. – Я должен сообщить тебе печальную новость.
– Что опять? – испугалась я.
– Твоя мама.
– Что с ней?
Тут я вспомнила, что даже не прочитала ее сообщения. А она писала, только очень давно.
– Вчера мне позвонил твой отец. Он до сих пор не знает твой номер телефона. Хотя… Он бы не стал с тобой разговаривать. Так вот. О чем я? А, да. Он сообщил, что твоя мама умерла от рака.
– Как это умерла? Когда?
– Два месяца назад.
– Два месяца назад? И он только сейчас сказал об этом? И то не мне, а чужим людям?
– Он жестокий человек. Согласен. Когда ты рассказывала о нем, я не верил. Думал, что ты придумала эти истории. Все дети не довольны своими родителями. Но, такое… Я вижу впервые.
Я уже не услышала его последние слова. Голова пошла кругом. Во рту появился запах страха. Но больше всего – запах ненависти и обиды. Как он мог? Даже не сказал, что мама болела. Не предупредил. Не нашел меня. Разве это отец?
Как я добралась до дома, не помню. Наверное, Макс привел. Сергей что-то говорит, а я не слышу и не вижу ничего. Шум в ушах. И гул. Тихий, монотонный. Только бутылка вина и горячая ванна привели меня в чувство. Пелена с глаз упала, и заработал мозг.
– Тебе нужен отдых, – вынув меня из ванной, словно маленького ребенка, сказал Сергей. – Хочешь, я куплю тебе путевку на море? Или поедешь в санаторий? Там массаж, финская сауна, хорошее питание. Тебя полечат и поставят на ноги.
Я прижалась к его сильному плечу. Усы щекочут нос. Он укутал меня в махровое полотенце, взял на руки и понес в спальную.
– Что ты хочешь, София? – спросил он, когда я залезла под одеяло. – Я все для тебя сделаю. Не могу больше смотреть, как ты мучаешься. Скажи, как помочь тебе?
– Налей мне вина.
– Нет. Больше никакого вина. Ты нужна мне трезвая.
– Зачем? – заплакала я. – Зачем я тебе нужна, если ты даже не дотрагиваешься до меня? Я тебе не нравлюсь, как женщина?
– Не нравишься. Для меня ты – девочка. Я никогда не притронусь к тебе. Мы уже много раз говорили об этом. Мне нужна женщина, а не дочь.
– Но я не ребенок. Ты этого не понимаешь?
– Ты не любишь меня. Остальное все не важно.
– Я люблю тебя.
– Как друга? – усмехнулся в усы он.
– И что? Какая разница? Сколько друзей спят друг с другом. И ничего страшного.
– Я с друзьями не сплю, – жестко ответил он. – Я – мужик, а не извращенец. Мне нужна женщина, которая будет любить меня, а не дружить со мной.
– Но, мне нужен мужчина. Очень нужен.
– Я тебе не запрещаю, встречаться с мужчинами. Только не в нашем поселке. Езжай в город и оттянись там на полную катушку. Думаешь, я не понимаю, что с тобой происходит? Все я вижу. Тебе нужно заняться сексом, хотя бы для здоровья. Молодая девчонка, а заперла себя в келье и целыми днями хлещешь вино, да ковыряешься в огороде. Так нельзя, София. Нужно уметь расслабляться.
Вот он умеет. Каждую пятницу Сергей уезжает с друзьями в город и возвращается домой в субботу утром. Довольный и полностью удовлетворенный.
А у меня не было ни одного мужчины после Макса. Даже ни с кем не целовалась, кроме как с Сергеем в щечку. После того как родился сын, Илья пару раз пытался подкатить ко мне с комплиментами. Я даже растаяла и позволила себе, представить эту картину. Но, когда дошло до дела, мы оба испугались и даже не стали пробовать.
На следующий день Сан Саныч снова приехал ко мне. Я только отвела сына в детский сад, как увидела у своего дома его машину. На сей раз, мы уже поговорили в спокойной обстановке. Я пригласила его на чашку кофе, и он с радостью согласился.
– Большой у вас дом.
Пройдясь по первому этажу, он заглянул даже в сауну. Там еще есть бассейн и комната отдыха с бильярдным столом.
– Сколько Сергею лет? – без всякого стеснения, спросил Сан Саныч.
– Сорок девять.
– Ого! Огромная разница. А сыну?
– Три.
– Он ходит в детский сад?
– Да.
Мы идем по дому и бросаем друг другу случайные вопросы. Открываем двери, заглядываем в каждый угол. Огромная кладовка больше всего заинтересовала его.
– Кто солит огурцы? Неужели сама?
Бесчисленные полки, упирающиеся под самый потолок, заставлены разноцветными банками. Тут и огурцы, и помидоры, лечо, хреновая закуска, компоты из разных ягод и фруктов, маринованные грибы.
– Сама, – гордо ответила я. – Меня Сергей научил.
– Ты всегда была хозяйственной девушкой. Помню, как ты привела нашу квартиру в порядок. Сколько там было ненужных вещей. Одна комната полностью превратилась в склад, а на балконе невозможно было поставить ногу. Все завалено под потолок, а потом сыпалось на голову.
Я так отвыкла от него, что даже сначала опешила от такого напора. В нем столько энергии, столько темперамента и любопытства. Как будто разговариваешь с подростком, а не с мужчиной солидного возраста.
– У меня есть хороший кофе, – напомнила я ему. – Может по чашечки?
– О! Милая, ты заешь, чем меня обрадовать! – воскликнул он. – А конфеты есть?
У него даже слюни потекли от предвкушения сладенького.
– Есть. Только много не дам. Сын обидеться, если не останется ему.
– Согласен.
Мы зашли на кухню. Через тонкие шторы проникло солнце. Оно залило светом все пространство и отразилось в зеркальной плитке на стене.
– Хорошо у вас, – удобно усевшись на мягкий стул, сказал Сан Саныч. – Светло, тепло. Сразу видно, что хорошая хозяйка в доме. Цветочки на окнах, салфеточки. Ты многое переняла из нашей пекарни. Даже скатерть красная и посуда такого же цвета.
– Мне нравился там дизайн.
– Мы сейчас все переделали. – Махнул он рукой. – Наняли одного бездарного художника, якобы дизайнера по образованию, и он нам такое натворил!
– Что плохо?
– Нет. Замечательно! Я всегда поддерживал молодые таланты. Старые они уже работают по одной схеме, а новые создают шедевры. Вот приезжай к нам в пекарню и увидишь. Там такая красота. Даже Алексу понравилось. Хотя у него очень странный вкус.
Я налила кофе и достала вазочку с конфетами.
– Он уже приехал?
– Все контракт закончился. Устал, вымотался. А сейчас снова вернулся в свою больницу и уже вторую неделю работает.
– Почему он не остался в Казани?
– А чего там делать? Он хотел, но мать стала бить на жалость. Ей плохо одной. Никого же больше не осталось.
– Как она?
– Да как сказать?
В голосе грусть, но глаза светятся. Он все еще никак не успокоится от нахлынувших эмоций. Ему было плохо без меня, а сейчас не может нарадоваться.
– Я слышала, вы…
– Да. Было.
– А как сейчас?
– Когда Макс умер, мы снова с Наташей сошлись. Горе сближает людей, София.
– Я до сих пор не верю, что его нет.
Впервые за долгие годы я заговорила о Максе. Старалась не думать о нем, запретила горевать и плакать. А сейчас, словно прорвало. Слезы подступили к глазам, а голос пропал.
– Да, дочка. Тяжело. Нужно уметь, отпускать близких. Но, не у всех это получается. Вот они квадратные углы.
– У меня где-то хранится его крестик. – Вспомнила я. – Он подарил мне его, когда приезжал сюда. Я его ни разу не надевала. Храню в шкатулке, вместе с украшениями.
– Он приезжал к тебе?
Рука с конфетой застыла в воздухе.
– Один раз. Очень давно.
– А мы-то все думали, куда делся его крестик. Алекс всю больницу поднял на уши. Думал, что медсестры сняли перед операцией и потеряли. Долго он переживал. Макс его носил с самого детства.
– А как он умер?
– Во сне. Тихо, спокойно. Просто закрыл глаза и все.
Пухлые пальчики вздрогнули, а потом снова схватились за горячую кружку.
– Ты видел его перед…
Я даже не смогла выговорить это слово. Слишком часто мы слышим его в последнее время.
– Он спрашивал о тебе.
Украдкой взглянув на меня, он тоже заплакал. Тихо. Как маленький ребенок, когда не хочет, чтобы увидели его слезы.
– Я так долго не могла смириться с этим. Пыталась забыть. А теперь еще мама. Я даже не попрощалась с ними.
– Нужно уметь об этом говорить, София. Иначе так сойдешь сума. Говори, девочка. Говори.
Так мы просидели несколько часов. Обнявшись и проливая слезы.
Утром я проводила Сергея на работу, а потом спустилась в погреб. Здесь у нас хранится вино. В прошлом году мы ездили во Францию и привезли несколько бутылок чудесного розового напитка, а еще бренди и коньяк. Сергей предпочитает пить виски, а я люблю все, что дурманит голову и заставляет забыть о проблемах.
Я открыла бутылку белого вина. Португальское сухое. Нет. Слишком слабое. Потом под руку попался портвейн. Вот он пошел хорошо. В голове стало пусто, а в ногах слабость.
Первая. Вторая. Потом ночь. Только чувствую, как холод поднимается по телу. Потолок кружится, а стены движутся в разные стороны.
– Поднимите ее.
Чужой голос вывел меня из транса. Кто-то схватил под руки и положил на что-то жесткое, колючее. Снова темнота. А потом вспышка света.
Я открыла глаза. В вену воткнули капельницу, руки привязаны к кровати. Вокруг ходят люди в белых халатах, и никто не обращает на меня внимание. Я попыталась пошевелить ногами. Они тоже привязаны.
– Кто вы? – спросила я женщину с ножницами в руке.
Она взглянула на меня, а потом вышла из палаты. Все вдруг тоже пошли на выход.
Через пять минут появился Сергей.
– Ну, как ты? – спросил он, присев ко мне на кровать. – Вид у тебя ужасный.
– Прости меня, – еле выговорила я.
Губы сухие, а в глазах песок.
– Сколько же можно, – вздохнул он. – Ты сама себя губишь. Макса напугала.
– Знаю.
– Хочешь, вместе съездим на могилу твоей мамы? Простимся, по-человечески помянем.
– Не хочу.
– Так нельзя, София. Нужно, уметь отпускать людей. Иначе так и будешь, всю жизнь мучится. С Максом не простилась. Теперь с мамой.
Он повторил слова Сан Саныча.
– Там есть, кому плакать по ней. Они даже не сообщили, что она болела.
– Ты сама порвала все связи с семьей.
– Дело не в этом. Это она не хотела, чтобы я знала.
– Почему ты так думаешь?
– Мы всегда были чужими людьми. Она жила только отцом. Ей наплевать на мои чувства.
– Хорошо. А Макс? Ты ни разу не была на его могиле.
– Я боюсь туда идти. – Голос задрожал, и слеза скатилась по щеке. – Он так и не признался мне в любви. Ни разу не произнес это слово.
– Его уже нет. Нужно смириться с этим.
– Не сейчас. Дай мне еще немного времени.
– Как хочешь.
Он махнул рукой.
– Ты меня оставишь здесь?
– Нет. Тебя прокапают немного, а потом отпустят домой. Я подожду в коридоре.
Я дернулась, но ремни на руках и ногах приковали меня к кровати.
– Не уходи! – заплакала я еще сильнее. – Пожалуйста, Сережа. Не оставляй меня одну.
– Хорошо. Давай договоримся, – строго сказал он и снова сел на кровать. – Это случилось в последний раз. Пообещай, что ты перестанешь пить. И тогда я останусь с тобой.
– Я не пила. Просто голова закружилась и…
Он резко встал и пошел к выходу. Я вцепилась пальцами в металлическую арматуру и закричала:
– Хорошо! Обещаю!
Через час мы уже были дома.
Макс еще в детском саду. Сергей утром съездил на работу, а сейчас остался со мной. Запер погреб на ключ и строго настрого запретил мне туда спускаться.
Я поднялась в свою комнату. Хочется принять душ и залезть в теплую постельку. Когда я зашла в ванную и увидела свое отражение в зеркале, то ужаснулась. Страшная женщина, лет сорока, с синяками под глазами и мочалкой на голове. Ужас! Как Сергей все это терпит?
Я приняла душ. Как следует, промыла волосы, намазала увлажняющим маслом. Потом привела в порядок лицо, с помощью питательной маски. Накрасила ногти лаком.
На телефон пришло сообщение. Это Ира написала, что завтра ее выписывают из больницы. Я порадовалась за нее и написала ответ. Еще пришло сообщение из банка, и пролезла ненужная информация от медицинского центра, которая предлагает лечение от алкоголизма.
Я пролистала телефонную книжку. Номеров много, а звонят только несколько человек. На глаза попался номер Алекса. Я не удалила его из старого телефона, а потом переписала в новый. На всякий случай.
Интересно, он сменил номер, или оставил прежний? Я нажала на вызов, в надежде на то, что он не ответит. Прошло столько лет. Тем более три года он прожил в Казане. Зачем ему старая симка? Сейчас в любом случае он купил себе новую. С другим тарифом и новомодными опциями.
Но, он взял трубку.
– Да.
Его глухой голос заставил меня вздрогнуть. Вот уж не думала, что после стольких лет, так сильно отреагирую на него.
Что мне сказать ему? Зачем я вообще позвонила? Дура! Я тут же отключилась. Через минуту мне позвонили с другого номера, и я смело ответила.
– Слушаю.
– Вы мне звонили?
Снова он. Я испугалась, но деваться некуда.
– Алекс, это я.
Тишина. Через пару секунд он заговорил.
– София?
– Да. Прости, что беспокою. Но, мне… Ну…
Глупо. Даже сказать нечего.
– Я видел, что ты прочитала мое сообщение. Прошло столько времени. У тебя все в порядке?
– Да. Все хорошо. А ты как?
– Все так же.
– Отец приезжал ко мне.
– Твой? – удивился он.
– Нет, твой. Сан Саныч. Я просто по привычке… Ну, ты понимаешь?
– Он мне не говорил.
– Да? Странно.
– Я тут думал.
– О чем? – встрепенулась я.
– Я слышал, ты живешь с Сергеем. У вас сын.
– Да, – осела я.
– Может, тогда подадим на развод? Как ты считаешь?
Внутри все упало и разбилось вдребезги. Я с силой втянула воздух в легкие. Получилось громко.
– София, ты плачешь? – как-то слишком живо спросил он.
– Не-е. У меня насморк.
– А? Понятно. Тогда, выздоравливай. Потом созвонимся.
– Ладно.
– Пока.
– Пока.
И все. Как будто мы не были близкими людьми. Пара слов, и разговор окончен. Я даже не спросила про Машу, а он не узнал, как я живу.
Утром только мы с Максом открыли глаза, снова позвонил Алекс.
– Я тебя не разбудил? – спросил он уставшим голосом.
– Алекс, что случилось? Сейчас всего восемь часов.
– Правда? Прости. Я на дежурстве. Всю ночь не спал, вот и потерялся во времени.
– Ты хоть поел?
– Еще не успел.
– Снова тяжелый пациент?
– Одному ребенку стало хуже. Пришлось несколько часов простоять за операционным столом.
– Все хорошо?
Не веселый голос встревожил меня.
– Нет. Я не смог ему помочь.
– Мне жаль.
Я крепко обняла Макса.
– Мам, – жалобно проговорил малыш, пытаясь вырваться из тисков. – Мне больно. Отпусти.
– Это твой сын? – спросил Алекс.
– Да. Его зовут Макс. Мы назвали его в честь деда.
Так совпало, что у Сергея отца действительно звали Максимом.
– Сколько ему?
– Три с половиной года. Он уже большой.
– Да. Дети растут быстро.
– Алекс, я хотела, тебя попросить.
– О чем?
– Можно мне увидеть Машу? Я соскучилась.
Он замялся. Слышно, как люди, проходящие мимо, о чем-то говорят. По коридору катят что-то тяжелое, скрипучее. Я представила, как он стоит в сторонке, прижавшись плечом к холодной стене. Уставший. Брови сдвинуты к переносице. После бессонной ночи лицо помято, как и его белый халат.
В телефоне послышался тяжелый вздох.
– Конечно, можно. Она будет рада, увидеть тебя.
На сердце отлегло. Я даже от радости вскочила с кровати.
– Ты так думаешь? Она захочет со мной разговаривать?
– Я ее спрошу.
– А когда?
– Сегодня приду вечером домой и поговорю с ней. Завтра позвоню тебе.
– Ага. Только не забудь.
– Я не забуду, София. – Усмехнулся он. – В какое время тебе лучше звонить?
– В любое.
– А твой муж…
– Не беспокойся, – перебила я его. – Все в порядке. Я просыпаюсь рано. У меня рядом лежит будильник, который только открывает глаза, так сразу поднимается весь дом.
Он усмехнулся.
– Тогда позвоню завтра утром. В это же время. Хорошо?
– Хорошо!
Я снова упала на кровать. Макс удивленно взглянул на меня, а потом снова переключил свое внимание на солнечных зайчиков на стене.
Ближе к обеду мы с Ильей поехали в город, забирать Иру из больницы. Сегодня мой друг преобразился. Надел белые брюки из тонкого хлопка и ярко-голубую рубашку с коротким рукавом.
Черные кудри так отросли, что теперь спускаются тонкими спиральками на лицо. Кожа смуглая, как у испанца. Яркие фиолетовые глаза светятся от счастья.
Он не так давно купил машину, поэтому водит пока не решительно, но аккуратно. Джип огромный и привыкнуть к нему сложно. За то отпала проблема с поездками на работу. На такси разоришься, а в автобусе душно и не комфортно.
– Хорошо, что ее выписывают, – сказал он, лихо вырулив на оживленную трассу. – Я устал поливать ее помидоры. И дома одному скучно.
– За то никто не пилит.
Пошутила я. Они часто ругаются.
– Все было бы хорошо, только жрать дома нечего. Ты хоть на нее повлияй, София. Вы же подруги.
– Я ей говорила много раз.
– И что? Она все равно ест только какую-то дрянь из магазина. Для чего выращивает овощи? Не понятно. Все гниет и выкидывается на мусорку.
– Она не хочет стоять у плиты.
– А кушать хочет. Вон как уплетает твои соления. Только откроет банку с овощами и за секунду съедает все. Даже мне не остается.
– Я не буду ссориться с ней из-за ваших семейных проблем. Заставляй, ругайся. Она твоя жена, а я только подруга. Что я скажу ей? Она и так ревнует тебя ко мне. А тут я полезу со своими нравоучениями.
Ира встретила нас у входа в больницу. С большой сумкой в руке и пирожком во рту.
– Опять жует, – недовольно пробурчал Илья, заглушив мотор. – Она скоро в машину не влезет.
Она действительно сильно располнела во время беременности. Срок небольшой, а вес подбирается к восьмидесяти килограммам.
Закинув сумку на заднее сидение, она недовольно взглянула на меня. Впереди должна сидеть жена, а не подруга. Я махнула рукой и улыбнулась, как будто не заметила ее недовольной мины.
– Садись, – сказал Илья, открыв ей заднюю дверку. – И выброси эту дрянь в урну. Все руки жирные. Испачкаешь мне сиденье.
Запихнув пирог целиком в рот, Ира обтерла грязные руки об платье. Илья сморщил нос, но промолчал. Лучше сейчас не связывать с ней, а то можно нарваться на неприятности, а потом еще окажешься виноватым.
Когда мы вернулись в поселок, Илья высадил меня возле дома.
– Приходите на ужин, – предложила я. – Сергей приготовит шашлык.