Маша бросилась ему на шею. Они любят устраивать разные вечеринки. Но, самая веселая, это когда можно залезть в кровать и взять с собой ведерко мороженного, или вазочку с конфетами. Такое пиршество разрешает устраивать только Макс.

– Я заберу ее.

Макс впервые поцеловал меня в щеку.

– Спасибо.

Они ушли, а я снова припала к бокалу с вином. Попробовала кусочек рыбы, которую мне предлагал Алекс в начале вечера. Осмотрела зал.

Красиво. Праздник удался. Юбиляры счастливы, гости пьяные. Только хмурое лицо младшего Лапина портит настроение.

Пока я следила за Лерой, танцующей с другом Сан Саныча, ко мне за столик перебрался Юра со своим мартини. Сегодня он особенно хорош. Ботинки на высокой платформе, широкие светлые брюки и рубашка а-ля Битлз, с длинным рукавом и вырезом почти до пупа. Недавно он поменял цвет волос, и теперь они не белые как бумага, а приобрели золотистый оттенок.

В подростковом возрасте я тоже часто меняла стили: была готом, потом эму. Одно время красила волосы в зеленый цвет, в восемнадцать лет, по глупости, сделала пирсинг, но во время беременности вынула из пупка серьгу.

– Софи, ты сегодня краа-сотка! – закатив глаза, пропел Юра. – Ходи всегда в коротких юбках. У тебя такие шикарные ножки. Не прячь их.

– Алексу не нравиться, когда я надеваю мини. Он считает, что юбка должна прикрывать зад.

Мы засмеялись.

– Твой зад можно показать. Вот, если…

Он не договорил. Неизвестно откуда появился Алекс, схватил его за шкирку и грубо стащил со стула, как плешивого котенка. Даже не извинился и глазом не моргнул, что Юра старше его по возрасту и является гостем на этом празднике.

– Хватит, – забрав у меня из руки бокал, сухо сказал он. – Ты ведешь себя, как…

– Как кто?

Дерзко взглянув на него, я встала на ноги. Потом пошатнулась и чуть не свалилась на стол. Он вовремя схватил меня за руку, крепко обнял и повел к выходу. Гости даже не обратили внимания на наш небольшой скандал, они переключились на ведущего, который как раз в это время устроил конкурсы.

На улице похолодало, и я мгновенно протрезвела. Даже теплая кофта не согревает и выпитое вино. Я прижалась к Алексу, дрожа всем телом. Он обнял меня, и мы пошли в сторону парка.

Фонари бледно мерцают на фоне серого неба. Они такие высокие, что задевают макушки деревьев. В окнах домов уже темно. Город спит, а мы идем по тротуару, вымощенному брусчаткой, и молчим.

– Я слышала ваш разговор.

От холода перехватило дыханье.

– Какой разговор? – удивился он.

– С Ольгой.

– А! И что?

– Ты меня не бросишь? – взглянув на него с мольбой, спросила я.

Он обнял меня крепче.

– Нет.

– Никогда?

– Никогда. Я обещаю.

– Но, она…

– Не думай об этом. Все будет хорошо.

– Правда?

– Слушайся меня, Сонь. Я никогда не сделаю ничего такого, что навредит тебе или Маше. Вы для меня – все. Я люблю вас больше всего на свете.

– Я буду тебя слушаться.

– Только не так, как сегодня. Ладно?

– Ладно.

Мы прошли еще немного. Подул ледяной ветер.

– Поехали к тебе? – предложила я. – Пьяная я такая веселая.

– Да, уж. – Криво усмехнулся он. – Я заметил.

– Нет, правда! Я могу сделать все, что ты захочешь.

– Осталось только станцевать. Все остальное ты уже сделала.

– Запросто! Станцую.

– Танец живота.

– Живота?

Тут я растерялась. Вот живота у меня нет. Чем тут трясти?

– Ладно, – засмеялся он, – поехали. А то ты надолго зависнешь. В такси подумаешь.

Он накинул пиджак мне на плечи.

После этого праздника я долго не могла смотреть родителям в глаза. Особенно Наталье. Вроде ничего криминального не случилось, но однажды утром, она сказала, как будто случайно, совершенно ни на кого не намекая. Мол, женский алкоголизм не излечим. И как неприятно видеть молодых девушек пьяными. Я приняла все на свой счет, но не обиделась. Она права. Это не красиво. Я вела себя омерзительно, при гостях и при ребенке.

Алекс попытался меня успокоить, и выставить все как шутку. Но мне было не смешно.

Только Макс никак не отреагировал на новую сплетню, разлетевшуюся мгновенно по всем нашим пекарням, по знакомым. Он привык к тому, что о нем тоже много говорят, осуждают, преувеличивают. Привык быть тем, кем не является на самом деле. А еще привык не обращать внимания на злые языки и разговоры за спиной.

Наступила осень. Она принесла неожиданное тепло. Солнце уже не такое горячее, как летом, но немного согревает. И, к нашему удивлению, не идет дождь. Вот уже две недели небо чистое.

– Когда ты переедешь ко мне? – спросил Алекс.

Ему надоело жить на два дома. На буднях мы видимся редко, а в выходные дни всегда появляются неотложные дела.

– Твоя квартира слишком маленькая для нас.

– Давай купим больше.

– Давай, – согласилась я. – Вот когда купим, тогда и будем жить вместе.

Он хорошо понимает, что я тяну время. Пока мы продадим его квартиру, пока купим другую, пройдет не один месяц.

– Ты не хочешь? Скажи прямо, что тебя пугает? – Снова появилась складочка на переносице. – Мы знаем друг друга давно. Любим. Что тебе еще нужно?

– Я хочу! Но, мы не сможем жить в одной комнате с ребенком. А ты не хочешь жить в доме с родителями. Мы часто видимся, ходим к твоим друзьям на праздники, даже покупки делаем совместные.

– Этого мало.

В его глазах проскользнула печаль.

– Что же ты хочешь? Я и так твоя.

– Не моя. Сейчас ты живешь не в моем доме. Не со мной.

– Какая разница?

– Я хочу просыпаться с тобой в одной постели. Хочу, готовить тебе завтраки. Хочу, чтобы у нас родился еще ребенок. Все хочу! Но ты этого не понимаешь!

Ребенок? Мы ни разу не говорили про детей.

– Я пока не готова к детям, – честно произнесла я.

– Почему?

От удивления, брови взлетели вверх. Он не ожидал такого ответа.

– Я очень хочу еще ребенка, – быстро исправилась я, – но чуть позже. Может через год, или два.

Он резко встал с кровати.

Сегодня мы никуда не пошли, а остались дома. Родители уехали к друзьям на дачу, отмечать новоселье. Маша долго просилась с ним, но я была против. Там соберутся взрослые люди, будут пить водку. Кто присмотрит за ней? Снова Наталья не расслабиться.

Тогда Макс сжалился над ребенком и забрал ее с собой в деревню к бабушке Марго. Он часто ее навещает.

– Макс ходил на прием к врачу? – спросила я, наблюдая за тем, как Алекс надевает брюки.

– Ходил – сухо ответил он.

Пытаясь застегнуть пуговки на рубашке, он снова нахмурил брови. Скоро эта складка насовсем останется на его лице.

– Что ему сказали?

– Ничего.

– Почему ты злишься?

Его раздражение передалось мне, и настроение резко ухудшилось. А все начиналось так хорошо.

– Макс! Макс! Нам, что больше не о чем разговаривать? Если тебе интересно, спроси его сама?

– Что случилось, Алекс? Вы поссорились?

– Хватит, София! – справившись с рубашкой, грубо сказал он. – Ты, как Маша. Задаешь много вопросов.

Накрывшись одеялом, я спряталась от него. Пусть дальше орет.

Дверь хлопнула. Значит ушел. Я протянула руку к тумбочке и взяла телефон. Еще не поздно, чтобы позвонить дочери. В десять часов она обычно еще не спит.

– Да, – бодро ответил Макс.

На заднем фоне послышался голос Маши. Она что-то поет, а бабуля ругается.

– Привет. Что у вас происходит?

– Маруська не хочет спать, а Марго заставляет. Знаешь сама, какая она строгая.

– Понятно. Маша не хочет со мной поговорить?

– Манька! – крикнул он так громко, что у меня зазвенело в ухе. – Мама хочет, пожелать тебе спокойной ночи.

Девочка что-то ответила.

– Она занята, – сказал Макс.

– Ладно. Пусть ложиться спать. Уже поздно.

– У тебя все хорошо?

– Почти.

– Алекс с тобой?

– Да.

– Не ссорьтесь. Ладно?

– Обещаю.

– Пока.

Я убрала телефон снова на тумбочку. В коридоре послышались шаги, а потом в комнату вошел Алекс.

Значит все-таки не ушел. Хотя лицо все еще хмурое.

– Скажи, – прижавшись спиной к двери, проговорил он, – у вас с Максом что-нибудь было? Раньше… Когда я был в отъезде.

Даже часы на стене замолкли. Они тоже удивились.

Я подошла к нему. Одеяло упало на пол, волосы тонкой вуалью прикрыли мои голые плечи.

– Алекс, я только твоя.

Не успела я моргнуть глазом, как он схватил меня на руки и повалил на кровать.

Утром Макс привез Машу домой.

Они вернулись раньше, потому, что у девочки поднялась температура. К вечеру появился кашель. Глухой, изматывающий. Пришел врач, посмотрел и прописал жаропонижающие препараты.

– Обычная простуда, – равнодушно проговорил он себе под нос. – Пейте как можно больше жидкости и постельный режим. На прием ко мне через неделю.

Он выписал рецепт.

Через два дня девочке стало хуже. Наталья посоветовала, погреть ее, но Алекс запретил. Сказал, что это может быть пневмония. На сей раз, мы вызвали скорую. Температура снова поползла вверх, а еще я заметила, что у нее трясутся ручки. Появились судороги.

Скорая приехала быстро. Молодая женщина врач осмотрела Машу и подтвердила опасения Алекса. Воспаление легких. Причем в запущенной форме.

– Сделаем укол. Иначе не сможем сбить температуру.

Медсестра вынула шприц и ампулу с прозрачной жидкостью. Маша не поняла, что ей собираются делать. Она не знает, что такое уколы. Я прижала девочку к себе. Тело горит, лоб, словно раскаленная сковорода. Ручки настолько ослабли, что еле обхватили мою шею, а потом повисли, как тряпочки.

Врач воткнула иглу в тело ребенка слишком быстро. Маша сначала даже не испугалась, но потом закричала так громко, что даже Сан Саныч с Натальей прибежали из соседней комнаты. У ребенка началась истерика, она стукнула меня рукой, а потом завизжала еще сильнее. Бабушка с дедом как могли, старались ее успокоить. Но, она словно оглохла от страха.

В двери показался Макс. Оттолкнул в сторону врача и выхватил у меня из рук Машу. Она уткнулась ему в шею носом, а потом громко заплакала.

Я ушла с врачом на кухню. Девушка сама не ожидала, что у ребенка будет такая реакция на укол.

– Сколько ей лет? – спросила она, вынув из сумки блокнот.

– Три с половиной, – ответила я, все еще дрожа от волнения. – Мне нужно идти к ней.

– Подождите, мамочка. С ней куча нянек. Давайте, обсудим состояние вашей дочери?

– А что тут обсуждать?

На кухню зашла Наталья. В таком же состоянии, что и я. Она никогда не слышала, чтобы Маша так кричала.

– Что с ней? – напала она на врача. – Почему ребенок так плачет? Неужели вас не учили, как нужно делать уколы детям? Для вас они просто мясо!

– Успокойтесь, – тихо проговорила девушка. – Она лишь испугалась. И все. Это обычное жаропонижающее средство. Но, дело не в уколе. Вам нужно срочно ложиться с ней в больницу. Дома с таким заболеванием не справиться.

Наталья села на стул. Ей нечего возразить. Девочка действительно испугалась, поэтому закатила истерику.

– А нельзя остаться дома? – спросила я. – У нас папа – врач. Он сам сделает уколы.

– Нельзя. Ей нужны прогревания и постоянный присмотр педиатра. Вы сами не боитесь, что у нее начнутся осложнения?

Я зашла в комнату. Маша так и сидит на руках у Макса. Он даже не дышит, стараясь снова ее не напугать.

– Они хотят положить нас в больницу.

– В больницу? – испуганно взглянул на ребенка Макс. – Все так серьезно?

– Я не смогу больше этого пережить. Там будут делать укола, а я… Нет. Нет.

Девочка при слове «уколы» снова заплакала. Маленькое тельце забилось в истерике. Макс снова прижал ее груди, нежно погладил по волосам и шепнул на ушко:

– Не бойся, милая. Ты же смелая девочка. Я буду с тобой рядом и не дам в обиду. Хорошо?

Но, Маша его не услышала. Кашель и слезы заглушили все.

– Что же делать?

Я метнулась к шкафу. Достала сумку, сложила одежду дочери. Пижама, запасные носки, трусики, взяла на всякий случай полотенце и ее любимую маленькую подушку.

Макс помог мне переодеть ее.

– Я поеду с вами.

Он ушел в свою комнату за телефоном. Наталья к этому времени уже позвонила Алексу и предупредила, что нас привезут в больницу на машине скорой помощи.

Мы ехали долго. Город погряз в огромных пробках, хотя еще не самый час-пик. На одном перекрестке сломался светофор, на другом – авария.

У входа в приемный покой, я увидела фигуру Алекса. На улице холод, а он стоит в одном белом халате и синих тонких брюках.

Он сразу же взял Машу на руки, как только открылась дверь.

– Что случилось? Почему она дрожит? – он вытер слезы на ее щеках. – Доченька, у тебя что-то болит?

Мы зашли в помещение. Врач ушла в кабинет приемного покоя с нашими документами.

– Папочка… папочка…

Маша снова задрожала всем телом.

– Да, что произошло?! – теряя терпения, воскликнул Алекс. Он посмотрел сначала на меня, потом на брата.

– Ей сделали укол, – пояснил Макс, пока я пыталась раздеть Машу. – Она очень испугалась.

Все еще крепко держать за папин халат, дочка снова начала кричать. Она стукнула меня по руке, а потом взглянула, как на врага народа.

Из кабинета вышел старичок. В таком же халате, как на Алексе.

– Ну-с, кто у нас тут Маша?

– Виктор Сергеевич, – вскочил на ноги Алекс, – это моя дочка. Можно ее положить в вашу палату?

– Конечно можно, дружок. Для вас, Александр Александрович, все, что угодно.

– Спасибо.

– Пусть мамочка переобувается, а потом проводите свою семью в сто пятую палату. Я через час осмотрю девочку.

Доктор скрылся за дверью.

– София, ты взяла обувь? – спросил Алекс.

– Нет.

Пока он рылся в пакете, чтобы достать Машины тапочки, Макс забрал у него девочку. Она снова уткнулась носом в его дракона на шее.

– Почему ты не взяла? Как ты пойдешь в палату? – Строго взглянув на меня, Алекс махнул рукой. – Ладно. Принесу тебе бахилы, а там уж возьмем дома что-нибудь.

– Нам надо поговорить.

– Что?

– Поговорить.

– Сейчас? Но, София… как же …

Макс тактично отошел в сторону. Забрал у брата пакет, вынул оттуда тапочки, а потом сел на лавку и переобул девочку. Машенька снова начала дрожать. То ли от холода, то ли от страха. Хотя, с Максом она ничего не боится.

– Что ты хочешь мне сказать? – спросил Алекс, взяв меня под руку.

Его огромные зеленые глаза на миг застыли.

– Алекс, я не могу… прости, но не могу. Она боится уколов. Если бы ты слышал, как она кричала. У нее была истерика.

– Она маленький ребенок. Это нормально. Все дети боятся уколов.

– Она даже не идет ко мне на руки. Только к тебе и к Максу. Может, ты поговоришь с врачом, и он отпустит нас домой? А? Ты сам можешь делать ей уколы.

– Дело не в этом. У нее запущенная пневмония. Ей будут делать определенные процедуры, которые не заменишь ничем. Чего ты боишься, Соня? Это всего лишь на семь или десять дней. Не больше.

– Десять дней? – переспросила я. – Так долго?

– Это не долго.

– Я не смогу. Прости. Но, может ты все же поговоришь с…

– София, я буду рядом. Только вы на первом этаже, а я на третьем. Хочешь, я буду оставаться с ней ночевать, а ты будешь уходить домой? Или Макс заменит тебя на несколько часов в день?

– Вы поможете мне? – обрадовалась я. – А то я одна не справлюсь.

– Конечно, любимая.

Он обнял меня, но когда увидел глаза дочери, тут же передумал.

– Пожалуй, сегодня я останусь с ней. Она все еще не в настроении.

– Ты уверен?

– Да.

Маша даже не попрощалась со мной. Она крепко вцепилась руками в шею отца и снова заплакала.

Мы вышли из больницы. Оба расстроенные. У Макса глаза покраснели от слез, а меня пробил озноб. Мало того, что нервы на пределе, так еще на улице резко похолодало. Колючий ветер толкает в спину, как будто гонит подальше от этого места. Я не должна быть здесь. И моя дочь тоже.

Прежде чем сесть на автобус, мы решили зайти в кафе, согреться и немного успокоиться.

– Почему Маша ко мне так относиться? – обхватив замерзшими пальцами кружку с горячим какао, спросила я. – В чем я провинилась?

Макс уныло взглянул на свои руки. Ему так же, как и мне, не понятно поведение девочки. Мы живем уже столько лет вместе. Она выросла на его глазах.

– Что-то ей не нравиться. Но, что? – он задумался. – Может, вы слишком часто ругаетесь?

– Но, почему она приняла не мою сторону? Я же – мать.

– Дети всегда чувствуют сильного. В вашей паре Алекс – главный. Я тоже, когда был маленький, всегда был на стороне отца. Маму жалел, но папа был – вожак. Лидер. Он не мог быть не прав.

– Значит, Алекс берет силой?

– Он берет другим.

– Чем? – удивилась я.

– Ты сама знаешь ответ на этот вопрос.

Любовь. Он говорит о ней. Только не может произнести вслух. Для него слово «любовь» имеет другой смысл, нежели для нас. Любовь к Родине, к людям, к животным, к растениям. Он мыслит глобально.

Если Маша спрашивает его – любит ли он ее? Он отвечает «да». Футбол обожает. Рыбалка заводит. Друзей ценит. Родителей уважает. Братом гордится. И так далее. Только бы не употребить слово «люблю».

Мы вернулись домой к ужину. Вечером позвонил Алекс и сообщил, что у Маши температура упала. Ей сделали еще один укол, и теперь он тоже стал таким же врагом, как и я.

– Теперь очередь Макса, – пошутил он. – Потом отправим деда и бабушку.

– Я думала, что она только меня так не любит.

– Она тебя любит. Так же, как и я.

В голосе проскользнули нежные нотки. Все-таки, он замечательный. Ни один мужчина не согласился бы лежать с ребенком в больнице. На это способен только Алекс. Или как там его назвал врач? Александр Александрович.

– Значит, тебя зовут Александр?

– По паспорту я – Алекс. Но, в больнице все называют Александр Александрович. А если проще, то – Сан Саныч.

– Как отца?

– Да.

– Мне больше нравиться твое имя.

– А мне нравиться твое.

Но, меня зовут не София. Он этого не знает, а Макс не выдаст мою тайну.

Утром я приехала в больницу рано. Алекс встретил меня при входе в отделение, с опухшими от недосыпа глазами. Целый день на работе, а потом ночевать в больнице на неудобной кровати – это тяжело. А сейчас ему снова нужно идти к маленьким пациентам.

– Где Маша? – спросила я.

– Ты меня даже не поцелуешь?

– От тебя невкусно пахнет.

– За то от тебя пахнет кофе и сладкой булочкой.

Он прильнул к моим губам. Всего день не вместе, а я уже соскучилась.

– Я принесла тебе зубную пасту и щетку, – протянув ему пакет, сказала я. – Здесь бутерброды с сыром, еще йогурт и сок.

– Сонечка, у меня все это есть. Я часто ночую в больнице. Щетка, паста, полотенце, шампунь и всякая прочая ерунда. Я даже принес сюда из дома пижаму и халат.

– Тогда почисти зубы.

– Язва, – улыбнулся он. – Посмотрю, как ты будешь пахнуть завтра утром.

– От меня будет пахнуть хлоркой, а еще больничной кашей, сваренной на воде.

Взявшись за руки, мы прошли в палату. Маша еще спит. Она снова плакала после укола, и все силы иссякли. Из-под одеяла видны только розовые щечки, да масса кудрявых волос. Так она спряталась от папы и от злого доктора.

– Я пойду, – сказал Алекс. – В обед спущусь к вам. Мама обещала сварить куриный бульон и передать через Макса.

– Почему ты мне не сказал? Я бы сама сварила.

Стало стыдно. Как я сама не додумалась до этого?

– Милая, не переживай. На то она и бабушка, чтобы баловать внучку.

– Алекс, – позвала я, когда он уже собрался уйти, – я хотела сказать… Спасибо.

– За что?

Я подошла ближе. Его теплые руки сразу же проникли ко мне под кофту.

– Люблю тебя.

– Я тоже.

– Правда?

– Очень.

– И я тебя очень.

Мы еще долго не могли распрощаться. И если бы не Маша, которая все же вылезла из-под одеяла, Алекс опоздал бы на работу. Он еще раз чмокнул меня в губы, потом поцеловал дочку, и вышел из палаты.

Ближе к обеду я позвонила Максу, чтобы узнать, когда он придет.

– Я немного задержусь, – ответил он невнятно. – Стою в чертовой пробке. На мосту жуткая авария. Здесь перевернулся автобус, и люди… не могу. Я должен помочь. Потом перезвоню.

– Макс! – крикнула я в трубку.

Снова он лезет не в свое дело. Там, наверное, полиция и скорая помощь. А ему обязательно нужно сунуть свой нос, как будто без него не разберутся. Не может он спокойно пройти мимо чужого горя.

Только через два часа, когда уже Маша легла спать, он приехал в больницу.

– Заходи, – сказала я. – Только говори тихо.

Выглядит он хорошо. Глаза не опухшие. Улыбается.

– Извини, что так поздно. Бульон уже остыл. У вас есть, где разогреть?

– Есть. Расскажи, что случилось? Ты снова…

– Все нормально, принцесса. Не забивай голову чужими проблемами. – Он поставил пакет на тумбочку. – Лера сварила. Он был горячий, когда я его забирал.

– Лера? А разве не мама готовила бульон? – удивилась я.

– Мама свалилась с давлением. Поэтому, Алекс попросил Леру.

– Когда?

– Утром.

– Почему он мне не сказал? Я бы сварила. Все равно ехала из дома.

– Тебя уже не было дома, а я не умею его готовить. Вот он и позвонил Лерке. А в чем проблема?

Я махнула рукой. Нет проблем. Бывшая невеста моего мужа, готовит нам суп. Замечательно!

Макс сел на стул, нервно теребя пуговицу на рубашке. Сегодня он побрился и выглядит, как школьник перед экзаменом. Лощеный и хорошо пахнет. Только темные круги под глазами смущают меня.

– Ты ходил к врачу, которого тебе посоветовал Алекс?

– Почему ты ревнуешь его? – быстро сменил он тему.

– Кого? Алекса?

Такой неожиданный вопрос, сбил меня с мысли. Мы говорим о здоровье, или о моих отношениях с мужем?

– Они расстались давно.

– Но, все равно продолжают общаться.

Эта тема меня всегда заводит. Ни Наталья, ни Сан Саныч, ни сам Алекс – не видят в этой ситуации ничего плохого. Лера дружит со всей семьей. Только один Макс холоден к ней.

– Я пойду, – засуетился он, увидев мое недовольное лицо. – Мама попросила, заехать в магазин за продуктами.

В палату зашел Алекс. У него начался обеденный перерыв, и он сразу же спустился к нам, вместо того, чтобы пойти в столовую.

– Макс! – обрадовался он. – Хорошо, что ты приехал. А то мои девочки тут умрут с голоду.

– Здесь хорошо кормят, – сказала я. – Маша даже картошку поела, которую терпеть не может. А мне понравился салат с кальмарами и свежими помидорами. Раньше я в таких больницах не лежала.

– Может, мне с Манькой остаться здесь? А вы будете работать, – предложил Макс. – Дадут больничный на неделю, так еще и поживу за счет государственных харчей. Будем с ней валяться в постели целый день, кушать салат с кальмарами, читать веселые книжки.

Алекс похлопал брата по плечу.

– Ага. Размечтался. Здесь стоимость за сутки, как в хорошем пятизвездочном отеле. Думаю, тебе не хватит зарплаты даже на три дня.

– Ужас. Тогда я лучше поеду домой. Мама приготовит борщ, а еще напечет пироги. И все бесплатно.

Макс поцеловал, спящую Машу в лоб. Она даже не шевельнулась, и наши разговоры ей не мешают.

Алекс обхватил меня рукой за талию, а второй застегнул на рубашке верхнюю пуговицу.

– Мне жарко, – возмутилась я и снова расстегнула ее.

Он опять застегнул. Макс непроизвольно уставился на мою грудь.

В палате душно, а я взяла из дома только фланелевую теплую рубашку. Окно не откроешь, пока Маша спит. Дверь тоже закрыта, потому, что в коридоре постоянно ходят люди, и врачи громко разговаривают.

Я снова расстегнула пуговицу, не смотря на его хмурый вид.

– Пожалуйста, застегни.

Теперь он уже злится. Глаза обдали холодом, но голос еще спокойный.

Макс тут же слинял из палаты, зная, что будет дальше. Он обычно не лезет в чужие ссоры и никогда не дает советы, особенно когда это касается брата. Алекс – по его мнению – всегда прав.

– Пока, ребята, – только и произнес он, быстро исчезнув за дверью.

Когда мы остались одни, Алекс снова повторил свою просьбу. Сквозь зубы, но тактично.

– Застегни, пожалуйста. И давай не будем из-за этого ссориться. Хорошо? Просто сделай так, как я сказал.

В этот момент помещение вдруг стало маленьким и тесным. Воздух пропитался сыростью. Трудно дышать, а в глазах завертелись разноцветные круги. Голова перестала соображать. Такое же состояние у меня было, когда отец ругался с мамой. А мы с сестрой прятались на чердаке, потому, что боялись, показаться им на глаза.

– Но, почему? – тихо проговорила я.

– Тебе нужно объяснить, или сама догадаешься?

Издевательский тон, еще больше сбил меня с толку.

– Мы здесь одни. Почему я не могу расстегнуть рубашку?

– А Макс? Его ты не стесняешься?

– Алекс, ничего же не видно.

– Прекрати, София. Почему ты все время споришь со мной? Неужели трудно, хоть раз, выполнить мою просьбу без скандала? Мне не нравиться, когда моя жена демонстрирует свою грудь перед чужим мужчиной. Тем более, здесь маленький ребенок. Какой пример ты ей подаешь? Ты – мать и замужняя женщина. Не забывай об этом. И брось свои замашки взбалмошной девчонки. Пора уже повзрослеть.

– Я никому не демонстрирую свою грудь! – Перешла я на повышенные тона. – Это всего лишь рубашка. Под ней я тоже не голая.

– Она расстегнута до пупа!

– Не правда!

– Хватит, София!

– Ты сам ведешь себя, как…

– Как?

– Наглец! – бросила я ему в лицо. – Просишь свою бывшую любовницу, сварить бульон.

– Какую еще любовницу? Лера мне не любовница.

– Бывшая.

– Так – бывшая. Какие могут быть претензии? Я жил с ней четыре года. А ты? Как долго ты знала своего бывшего любовника?

Мои щеки вспыхнули огнем. Значит, пришло время для выяснения отношений?

– Он не мой любовник.

– Да?! – злобно усмехнулся Алекс. У него даже губы побелели от напряжения. – Ты пришла в наш дом с огромным животом. Он, что взялся не известно откуда? Или ветром надуло? Нет. Ты переспала с мужиком, которого даже фамилии не знала.

– Я знала его фамилию.

– Так сколько раз вы виделись, прежде чем ты сбежала от него? Два, три, а может больше? Сколько?

Я отвернулась от него. Мне нечего ответить на эти вопросы.

– Не суди других, если у самой рыльце в пуху.

– Я была глупой. К тому же он старше меня и опытней.

Я произнесла это так тихо, что даже сама половину слов не расслышала. Силы кончились. Спорить бесполезно, он все равно окажется прав.

– Ладно.

Махнув рукой, он подошел ко мне. Хотел обнять, но почему-то передумал и снова спросил:

– Сколько раз ты с ним виделась?

– Пять. Из них: три раза ходили на свидание, а два раза были в отеле в его номере.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – снова разошлась я. Пусть знает, на ком женился. – Да! Я такая! Непутевая, ветреная. Но, он был первым моим мужчиной. До него я ни разу…

– Мне это не интересно, – сквозь зубы прошипел он, а потом схватил меня за плечи. – Достаточно того, что ты рассказала. Мне все равно, с кем ты спала и сколько раз.

– Ты судишь по себе. Твоя мать говорила, что ты менял женщин, как перчатки. Кобель!

– Ты спутала меня с Максом.

Точно. Это был Макс, а не он.

– Все равно ты…

Пока мы грызли друг другу глотки, проснулась Маша. Она тихо лежит под одеялом и слушает не понятный для нее диалог. Потом, когда Алекс уже подошел к двери, она вскочила с кровати и босиком бросилась к его ногам.

– Папочка!

Он поднял ее с пола.

– Привет, доченька. Как ты поспала?

– Почему мама тебя ругает?

Я протянула к ней руку, но она только злобно взглянула в мою сторону и уткнулась лбом в папино плечо.

– Я не ругала его. Что ты, солнышко? Мы просто разговаривали.

– Нет, – упрямо пробурчала Маша, так и не взглянув на меня. – Ты – злая!

Алекс взял рукой ее за подбородок, приподнял лицо и строго сказал:

– Нельзя так с мамой разговаривать. Попроси прощение.

– Нет, – снова повторила она.

– Тогда, я обижусь.

Маша сжалась вся, словно воробушек. Она думала, что он заступиться за нее, а не за меня. Так было всегда. Но, сегодня, он поступил иначе.

Когда папа ругал меня или сестру, мама всегда поддерживала его. Никогда не заступалась за нас. То же самое делал и отец. Они не разбирались кто прав, кто виноват. Для них были всегда виноваты только мы. Мама, скорее всего, боялась перечить отцу, а он не хотел наживать себе врага в лице собственной жены. Когда ссорились родители, мы убегали. Это был сущий кошмар. Крик, оскорбления, слезы, иногда драки. Мама меньше папы в два раза, но это не давало ей преимущества. Он издевался над ней: указывал, как правильно готовить еду, мыть полы, воспитывать детей. Ему нравилось, когда она была одета как монашка: юбка в пол, ни грамма косметики на лице, волосы убраны в хвост. Но, от нас он этого не требовал.

«Пусть вами мужья командуют» – говорил он.

Пролетели годы, и я нашла себе мужа, точно такого же, как мой отец.

Несколько дней Алекс со мной не разговаривал. Приходил к дочери, а в мою сторону даже не смотрел. Последние два дня до выписки, меня заменила Наталья. Она сама изъявила желание, побыть с внучкой в больнице.

Этот факт не остался без комментариев со стороны моего мужа.

– Ты должна быть с Машей, а не бабушка. Она и так работала за тебя, так еще и помогает здесь. Не стыдно?

Стыдно. Но, когда я об этом заговорила на работе, то получила поддержку. Неожиданную, но приятную.

– Гусь! – возмутился Юра. – Что он из себя корчит? Всезнайка проклятый. Только и учит всех, а сам – тот еще козел. До сих пор бегает за Леркой. Скучает.

– А он скучает? – удивилась я.

Юра аж подпрыгнул на стуле, как ему захотелось поговорить об этом. И как раз Лера ушла в торговый зал.

– Вчера он ей звонил, – трусливо оглянувшись на дверь, прошептал он. – Сообщил, что Наталья Васильевна осталась с Машей в больнице. Еще о том, как ему не повезло с женой.

– Он так и сказал?

По спине побежали мурашки.

– Может не тааа-к, – жеманно сложив руки на коленях, загадочно произнес он. – Но, я в курсе ваших проблем. И догадайся откуда? Только Алекс мог об этом рассказать Лере.

Теперь замерзли кончики пальцев.

– Она сама тебе рассказала, или ты слышал, как Алекс звонил?

– Я не слышал их разговор. Это мне Лера рааа-ссказала.

И он меня еще упрекает? Теперь я знаю, как дать ему отпор.

В пятницу в обед мы с Сан Санычем забрали Машу и Наталью домой. Нам выписали еще уколы на три дня, и принимать микстуру от кашля, а так же кучу таблеток.

После работы приехал Алекс. Теперь ему придется самому делать уколы дочери.

– Ты же не боишься? Смотри, какой он красивый.

Алекс объездил весь город, пока не нашел в одной аптеке разноцветные шприцы.

– Можно я сделаю укол своей кукле? – наивно спросила девочка.

– Конечно. Я дам один. Но, сначала сделаем тебе. Хорошо?

Маша скривила губы. Она бы начала капризничать, но тогда папа не даст ей красивый шприц. А он ей нужен. Такой игрушки в ее коллекции еще нет. Разнообразные баночки из-под микстур, пластыри с детскими рисунками, одноразовые палочки, вата – это все Алекс приносит ей для игр. Еще есть детский градусник и ненастоящие таблетки, которыми она лечит кукол.

– Пусть мамочка отвернется, – сказала Маша. – А то ей будет страшно.

Я отвернулась, а она смело спустила трусики вниз. Алекс аккуратно сделал укол, а потом дал ей новый шприц без иголки. Девочка даже забыла про боль, когда в ее ручках оказалась заветная игрушка.

– Как легко ее купить, – засмеялся Алекс. – Она готова на все ради конфетки, или новой раскраски. Теперь даже согласилась на шприц.

– Мы все любим внимание.

Алекс обнял меня. Его обида прошла, а я не стала раздувать огонь.