Скромно промолчим о педагогических способностях нашей Нэнси, лучше-ка попросим Искусственный Интеллект по имени Справка выдать нам – уж простите! – справку за любой день обучения Дэна. Приятный голос незамедлительно сообщит следующее:
«Дата: 338 год, 29 марта, урок по временным аномалиям и подпространственным петлям. Нэнси опять мешала Дэну на уроке, пытаясь проиллюстрировать понятие времени вазой с цветами, нарисованной на Листе Мебиуса. Просьба капитану обратить внимание и удалить Нэнси из класса навсегда. Хотите видео?».
Видео капитан не хотел. И Нэнси почему-то не удаляли. Ниоткуда и никогда. В мире, где во всем царил исключительный порядок, а от четкости соблюдения инструкций зависела жизнь не только твоя, но и всех, кто на корабле, Нэнси, видимо, была тем, в чем этот упорядоченный мир нуждался: она была той самой соринкой в стерильной комнате, которая в общем-то и означала жизнь.
Справедливости ради надо признать, что обучению Дэна мешала не только Нэнси.
***
333 год, 7 июля
– Вы обследовали Дэна? – Хавэр зашел к первому помощнику капитана и доктору Микэр.
– Да, капитан. Все показатели в пределах нормы. Только… – замешкавшись на секунду, добавила Микэр.
– Что-то не так? – Хавэр с интересом посмотрел на своего помощника: раньше он не замечал за ней проявления и тени смущения.
– Мы не можем сказать, в какой науке развивать мальчика. Наша технология сканирования мозга для определения склонностей ребенка способна дать точный ответ, если сканирование произведено до года. Если оно произведено позднее, то наложение дополнительных шумов при образовании новых нейронных связей мешает нам получить точный ответ на вопрос: в какой науке развивать мальчика, – глядя прямо в глаза капитану, отчеканила Микэр.
Хавэр с удивлением отметил про себя, что ответ ее, четкий и на этот раз без единой запинки, его покоробил. Почему-то захотелось проверить сообщение от Веси.
– Думаю, это нестрашно, разберемся.
– Я бы не была столь оптимистична. 5 лет – поздний возраст для развития ребенка. Он никогда не догонит сверстников.
***
На следующий день Дэн стал посещать школу. Спустя полгода Хавэру стало ясно – не догонит. Пятилетние Стэлла, Брэд, Стэрк – все они чуть ли не с рождения имели индивидуальных наставников, как роботов, так и людей, прицельно развивающих ребят в той области, к которой они, «согласно результатам сканирования», были склонны. Стэлла была хороша в математике, Брэд – в космологии, а Стэрк все силы отдавал изучению управления кораблем. Дэн не пропускал ни одного урока, но везде плелся в хвосте, несмотря на усердие.
– Ты разве не видишь, что здесь нужна теорема Виета? – недоуменно пожимала плечами Стэлла.
– Виета? Смешное слово. А почему она так называется? Что такое Виета? – спрашивал Дэн, но в ответ только слышал:
– Ну какая разница? Как это поможет тебе решить задачу? – нетерпеливо махала рукой Стэлла и принималась расписывать уравнение.
На уроке по управлению кораблем Дэн интересовался:
– Как получилось сделать систему искусственной гравитации? Кто это придумал?
– Запроси у капитана дополнительную справку, если мы отклонимся от урока, то не успеем пройти материал, – безупречно вежливо отвечал робот-преподаватель по имени Умник.
С умниками не поспоришь, и Дэн после уроков возвращался в свою каюту. Даже не опустошенным, а просто – пустым. Будучи волею судьбы эдаким сыном полка, он всегда чувствовал потребность в поиске: себя, корней, шут его знает чего еще… На корабле его любили, он знал это, но никто не понимал мучающих его вопросов: как? откуда? почему? Никто. Кроме бабушки Нэнси.