Как мы посадили елки
Надя рассказывает мне разные мистические случаи из жизни своих родственников и знакомых. Мы параллельно квасим капусту, солим свои огурчики или сало, разделываем парную свинину, ну или просто готовим что-нибудь сытное, мясное, шкварчащее, а готовим мы постоянно.
Одна из историй стала для меня предупреждением, а для нее так и осталась страшным совпадением: одна ее клиентка, откуда-то зная о том, что хвойные деревья (ели, сосны, кедры) сажать можно только за оградой, не удержалась и посадила прямо у своего частного дома кедр. В тот же вечер ее муж и сын разбились насмерть. Обезумевшая от горя она вызвала экскаватор и вырвала дерево.
Это сейчас я понимаю, хвойное, еще и из леса, про ритуал, переход, другое пространство. Еловые ветви клали в гроб наши предки. Ель -дерево из иного мира. Березовыми проводили обряды очищения, потом прутья собрались в банный веник. Новогодняя ель адаптирована, но все еще несет сакральный смысл смерти и рождения нового.
Мы переехали в деревню и начали не с самого главного. Мы развели гусей, уток и курочек. Нам привезли на стадо кудрявого юного барашка Пушкина и сразу опытную ему подругу, овцу с тремя будущими невестами в утробе. Еще случились свиньи, индюки и будет коровка. А начинать надо было с забора.
К нам валили соседские быки, жрали и топтали посадки. Собственные бараны и куры портили грядки. А еще Надя первой же влажной ветреной весной потащила меня в лес за еловыми детками. У нас была мечта- свой сад. Яблони, вишни, груши, сливы, все то, что никак не приживалось в нашей туманной низине. Зато прекрасно расползалась малина и уже поуверенней вел себя крыжовник. На этом наш сад и закончился. Но Надя хотела елки. Мы взяли юных деток прямо из леса, не далеко от дома. Отсаживали по науке, по компасу проверяли, куда смотрят ветки, так же и садили, по компасу.
Я негодовала все время. Припоминала ей эту историю с кедровой вдовой. Увещевала. У меня не было еще этого багажа эзотерических знаний и авторитета. Надька только отмахивалась. Елки и точка: Вот смотри, мы посадим, а потом перед ними как раз будет забор. Пока столбы вкопаем, пока железо купим, а елки уже приживутся. Для отвода моих глаз, она накопала еще и дичек. Нагуглила, как их привить яблоней для невероятного аромата и вкуса: Представляешь, какое будет с них повидло?
Она садила, а я ходила за ней по пятам с грязным ведром и размывала весеннюю землю в жижу, продолжая ныть, что это не к добру. Мне было невероятно тревожно. И тревога была везде и в сером ужасно близком грозовом апрельском небе, и в чернильных грачах, и в черной земле. Но Надя зеленела радостными глазами и не верила ни в плохие приметы, ни в кедровую вдову. Будет забор и все тут.
Ее отец крутился рядом и слышал наш разговор.
Он сказал мне что-то вроде: ну помрет, так и лучше будет, порадуешься. Он сказал так про свою дочь, смеясь мне в лицо. Мне было ужасно тошно и холодно все время пока мы садили эти елки. И еще долго после. Они так и не прижились. Надька какое-то время бегала их проверять, а я даже и не смотрела на них. Я надеялась, что лес простит нам наш идиотский поступок. И ее идиота-отца.
Нади не станет через 5 лет. Не придется вызывать экскаватор. Ее отец живет в нашем маленьком доме. Больше нет овечек, нет птиц. Забора как не было, так и нет. А небо там все такое же низкое и тяжелое.
Ромовые бабы
Первые посмертия мне стали сниться после смерти любимой собаки. Мертвым, как я выясню позже, нужен канал связи и чем чувствительнее сердце, тем доступнее канал. Чем трезвее и чище сознание, тем четче связь. Поэтому эзотерик обязан быть трезв. Обязан. Употребляя допинги, будучи обычным человеком, ты наносишь урон только себе и ближнему окружению. Если ты виден в тонком мире и ты слаб духом, твою оболочку легко займут. Подумай, кто это может быть. Высшая каста демонов, низшая бесов. Кому ты можешь быть интересен больше и почему? Вопрос масштаба неосознанных действий человеческой оболочки, нашпигованной знаниями и навыками. Насколько ты осведомлен и энергичен? Чем можешь быть полезен темной силе? Какие у тебя связи? Одержим ли ты властью, молодостью, желанием обладать? Что ты готов отдать самое ценное, какую часть себя? Это всегда заведомо невыгодный обмен, лучше Гете пока про это никто не написал. Ведь даже за высшие знания ты платишь своим наивным юношеским неведением, авантюризмом, искристостью и готовностью действовать просто из импульса. Ты всегда чем-то платишь. И ходит потом такая химера по кладбищам, делает обряды, вещает людям, влияет на судьбы, смотришь, уже в телевизоре сидит, морду отьела.
Я похоронила любимого человека, полностью убрала седативные препараты, алкоголь и стала видеть совсем другие сны. Раньше это были темные сырые катакомбы, с дырами в деревянных полах, пещеры без выхода и входа, открытое безлюдное ночное пространство без неба, сейчас это те же посмертия, но я не чувствую страха, тоски, опасности и там теперь есть другие. Этим другим всегда нужна от меня помощь – откуп. Я подозреваю, какого рода статус я имею по неприкаянным: обращаются души погибших в дороге, в пожаре, хирурги, слепые, властные токсичные мужчины другой национальности. Много энергии Марса, а он и управляет моим 8м домом, домом мертвых и эзотерики. Я астролог и у меня есть самый точный инструмент определить, кто приходит и зачем, но дальше я всегда делаю выбор в неизвестность. Договор с мертвыми подразумевает обоюдную выгоду и обоюдное продвижение. Они продвигаются дальше в свои уровни, о которых я имею все еще очень приблизительное представление. Я двигаюсь в сторону своего духовного роста. Всегда. Я закладываю эти балансы сама. Рост всегда болезненен как для мышц, так и для духа. Ключ в тренировке, а это дисциплина и баланс. Каждую минуту.
И да, я могу попросить денег и секса, но, знаете, у меня так не работает. Я прошу финансового благополучия и мне указывают аспекты моей инфантильности. Я прошу больше клиентов по эзотерике и меня сталкивают с неосознанными, токсичными людьми, показать насколько я сама уязвима и как необходимо усиливаться. Я прошу секса и тут же выскакивает Тот Самый, уже весь в пыли и плесени, а с ним приходят ужасная тревога, страх снова быть невыбранной и брошенной и безумное желание снять плесень, стереть пыль, спасти, отдать всю свою силу и залюбить до смерти. Какой тут секс. Тут надо долго разбираться. И я разбираюсь.
И еще они приходят целыми группами и коллективами, что не так уж странно, души воплощаются в массе, так же как и мы стоят в бесконечной очереди в своих инфернальных инстанциях-преходах, только вместо СНИЛСа и паспорта целая твоя корявая всякая разная жизнь и сколько же предстоит опять тебе работы разгребать весь этот бардак, который ты наворотил.
Почему я так в этом уверена, спросите вы. Да ни в чем я не уверена, я точно так же просыпаюсь утром абсолютно не отдохнувшая и думаю: да нет, это просто баба в нутриевой шапке в Аэропорту, наверное, я просто там работала в кофейне в 2004 году и поэтому мне и приснилась недовольная, уставшая женщина, которая все никак не может пройти нудный досмотр и раздраженно требует стакан кофе или чая и маффин какой-нибудь.
Но потом я в свой выходной все-таки еду в Толмачево, заранее покупаю чай, виноград, уже на территории, в гостинице беру 2 ромовые бабы, почему-то единственное, что в этой Чашке есть из готовых десертов и иду искать место, куда положить дары. В аэропорту Толмачево, блядь, в самый момент усиления досмотра. Я иду к самолету-монументу, но поворачиваю голову влево и вижу еловый пятачок возле взлетки, мне кажется странным наличие этого лесочка с елями здесь и я меняю курс прямо на него.
Ели густо растут около какого-то административного здания, рядом пост охраны и вокруг забор, но я иду с пакетом ромовых баб к воротам и захожу туда. Ко мне тут же подбегает сиамский кот, это проводник, мне о таких рассказывал Игорь, они живут в сакральных пространствах, встречают и провожают гостей, но никогда не покидают это место. Кот, который бежит ко мне как к родной на еловом пятаке в Аэропорту… Да я могу рассуждать и так: ну подумаешь, в ельничке, в Толмачево выскочил ласковый такой кот, он всегда встречает людей с пакетами, случайно зашедших в абсолютно закрытое здание хуйзнает какой организации. Но я знаю, Что я делаю и я иду раскладывать дары, куда мне показывает кот. Потом я решаю уйти, не возвращаясь в те же ворота, а пойти по кругу и выйти в другие прямо к взлетке, но кот начинает беспокоиться, бежать рядом. Навстречу мне уже идет недовольный пузатый мужик с прямым вопросом: вы вообще кто такая и что здесь делаете? Я включаю Красную Шапочку, растерянно улыбаюсь и валю обратно в ту же калитку, кот снова рядом, он провожает меня до дверей и я несусь к своему автобусу со снежинкой на дрожащих ногах. Что бы я обьясняла безопасности аэропорта, сложись все по-другому, я просто не представляю. Лучшей версией была бы правда: я принесла дары одной вашей зависшей мертвой пассажирке, она правда голодна и очень устала, можно я пойду домой, дяденька, да и ваш Проводник вон уже волнуется.
Пока я раскладывала дары прямо передо мной рванул в небо самолет и я чувствовала радость, волнение и свое невероятное какое-то будущее, где я не боюсь летать, где я свободна и путешествую по всему миру. По миру живых тоже.
Через 2 недели после ритуала я неожиданно снова начну переписываться с парнем, с которым уже знакомилась и разругалась в Тиндере, интересным красивым, работящим, с собственным миллионным бизнесом и психикой, требующей миллионного же лечения. Он обвинит меня в «ебать какой токсичности» и пошлет нахуй. И во многом я с ним, кстати, согласна. Я начну диалоги с ним с чистого листа, заволоку его за сутки переписки в свою черную бездну и он придет ко мне домой. С двумя мокрыми приплюснутыми ромовыми бабами в пакетике и двумя конфетками пуэра. С первого взгляда на него я пойму, что секса не будет. Он покажется мне жадным, замученным, потрепанным и нересурсным. Меня накроет его антидепрессантами. Мне не понравится его наркоманский смех, его цинизм, его гражданская равнодушная ублюдская позиция. И еще, блять, бабы эти 2 ромовые зачем-то. Мой мозг мне все про него быстро обьяснит, мой «бородатый парень» напомнит ему наш диалог, посоветует так больше не разговаривать с девушками и вызывать такси. Андрей выскочит от меня не прощаясь, не оборачиваясь, спеша и падая в ужасный минус своего биполярного расстройства. А я вернусь на кухню, выброшу свою ромовую бабу и буду рассказывать другу историю еще одного несуразного моего свидания. Я буду думать, что аэропорт это про мою любовь на расстоянии, про эти сотни тысяч километров, про другие города и страны. А эти ромовые бабы мертвой пассажирки я соединю с двумя приплюснутыми бабами Андрея только сейчас, в момент написания этой главы. Но так уж вышло. Мертвые как всегда хотели для меня лучшего, но я все еще «ебать какая токсичная.»
Крест
Я захожу в темное двухуровневое пространство. В одном работает тренер слепых детей, он учит их ориентироваться через жесты рук, особенный шаг, странные нелогичные на первый взгляд движения, ход. Я с интересом и восхищением наблюдаю за его методикой и иду дальше. Там лежат почти на полу тяжелые слепые, сверху еще доски, так что нельзя даже встать. Они не двигаются, они в каком-то долгом статичном переходе, они злятся, мне к ним нельзя. Меня поспешно уводят и я просыпаюсь.
Я не сразу понимаю, куда и к кому именно мне нужно идти. И, главное, с чем. Я просто живу дальше, сижу в полной темноте в наушниках и сканирую свою карту. Транзитный Меркурий приближается к моей козерожьей одинокой Луне в четвертом и мне очень комфортно дома в моем электронном отшельничестве. Потом я найду в поисковике новосибирский интернат для слепых детей, двухэтажку на левом берегу в самых ебенях и 1-го января, пока весь город отсыпается, поеду туда. По пути к слепым большой Троицкий сквер, а в нем Владимирский Собор. И конечно я прохожу весь квадрат, усыпая каждую из сторон мелочью. Я остановлюсь у церкви, меня будет тянуть к ней и куда-то рядом, но я не войду. Я буду стоять вся в черном, в наушниках с депрессивной альтернативой, один на один с огромной силой, и понимать, что я не частица Этого, что есть Это и есть Я и меня очень ждут те, кто как и я не идет в храм. По разным своим причинам. Может не готов еще, может пока не время, может поздно уже, а может и нельзя. Я ухожу из сквера и иду к слепым. Десятки перекресточков, серые игрушечные кубики с окнами, одинаковые, как в компьютерной игре. Когда я подхожу к нужному, нарастает знакомое волнение, пространство начинает гудеть, меня уже ждут. Я разливаю молоко и кидаю мелочь, рву и рву денежные знаки. Это как-то поможет детям с такими недетскими задачами, как в жизни, так и после смерти.
Потом я напишу Игорю, расскажу ему про ритуал и про то, как я стояла у храма, понимая, что не смогу в него войти. «Это же та самая церковь, я же к ней надькин крест отнес». Надя уже после смерти попросит отнести к церкви ее крест и он отнесет его именно к этому храму. «Она такая, знаешь, вся яблочная, светлая», будет рассказывать мне он, но я соединю эти кончики одной нити только в день откупа слепым детям. Я буду кричать ему, что это точно не просто сон! Что это же Надька значит договорилась! Она и там всем опять помогает! Опять всем соседям! Я ходила радостная, верила и не верила. А если бы я не расшифровала, а если бы подумала, что это просто сон.
Через полгода я буду топтать в трансдинамическом ходе с шаманом, ступать с закрытыми глазами, учиться видеть босыми ногами и сердцем. Нас будет учить этому человек, переживший потерю зрения, знающий цену свету и тьме. Я уверена, это их мне подарок. Огромный. Стоящий гораздо больше пакета молока и горстки мелочи. И я буду идти дальше. Я буду смотреть. И сердцем тоже.