Остапенко не переставал восхищаться тренировочной базой, домом Натана и машиной, которую он им предоставил. Разместив их с Андреем в гостевых комнатах, Меро показал им, где выход, где кухня, ванная и туалет. И всё равно Тарас, возвращаясь из ванной, ошибся дверью.

«Похоже на кабинет, – подумал Остапенко, бегло переводя взгляд со стола на кресло и солидную библиотеку. – Угораздило ж заблудиться. Надо выбираться!»

Он уже взялся за ручку двери и хотел было выйти, но остолбенел: взгляд его уткнулся в большой портрет Серафимы, написанный маслом, в красивой массивной раме. Он висел сбоку на стене, поэтому Тарас не сразу его заметил. На ладони девушки сидел совёнок, у ног расположился пёс – её верный друг и охранник.

Портрет притягивал и не отпускал… Остапенко подошёл поближе и невольно застыл перед картиной.

«Почему? Почему она?!» – вспышкой пронеслась в его голове внезапная ревность.

– Нравится? – услышал вдруг он за спиной голос Натана.

– Впечатляет…

Потом он повернулся к хозяину дома и посмотрел на него в упор. Меро даже показалось, что Тарас от него потребует ответа. Но тот только ухмыльнулся.

– Хорошая работа, только оригинал всё же лучше, – поддел он Натана и подмигнул. – Ладно, покажи ещё раз мне мою комнату, я в твоём дворце заблудился.

Превосходство, с каким он это сказал, больно ударило Меро. Тарас ясно дал понять, что мечтать и вздыхать о Новицкой может кто угодно, но эта женщина – его и останется с ним, в этом он был полностью уверен. И что он, Остапенко, даже не будет поднимать эту тему. Натан прекрасно понял его.

– Пойдём, – кивнул он и пропустил гостя вперёд.

Гонка прошла замечательно. Уроки Натана не прошли даром – Тарас стал вторым. Лучшее время было только у Меро, и с весомым отрывом: он снова улучшил свой прежний результат.

– Лихо! – присвистнул Тарас и уважительно показал большой палец. – Нет, правда, здорово!

После была вынужденная фотосессия. Пилоты и штурманы позировали у своих машин – участниц гонки. На машине Натана была наклейка с совёнком, сам «напарник» сидел на плече Меро и дремал.

– Привет, старый знакомый. А ты подрос! – улыбнулся подошедший Тарас. Потом обратился к хозяину птицы: – Слушай, Натан! Ты мне вот что скажи: зачем было везти совёнка в Бельгию? Клиника и операцию бы ему сделала, и в питомник пристроила. Столько хлопот из-за этого!

Натан нежно провёл пальцем по пёрышкам, птица не отреагировала – всё так же дремала. Очевидно, совёнок устал.

«Зачем? Хоть что-то у меня осталось от неё… Но вряд ли кому-то нужно об этом знать», – подумал он про себя. А вслух сказал:

– А хороший пиар-ход получился, ты не находишь? Людям нравятся сентиментальные истории. Вся пресса гудит и интернет, журналисты в очередь за интервью становятся – мы с Лу очень востребованы.

– Видел-видел, – улыбнулся Тарас. – Я даже статью Серафиме показывал.

– И что она? – тут же оживился Меро.

– Ну что-что? Порадовалась, конечно, за своего протеже. Ты же знаешь, она за всякую живность переживает.

– Знаю, – тихо ответил Натан.

На прощание Меро свозил их на море и, хотя было немного прохладно, устроил небольшую морскую прогулку на яхте. Расстались в аэропорту хорошими друзьями, с сожалением пожимая друг другу руки.

– Спасибо за всё, Натан! Теперь когда увидимся? Только на мартовском этапе чемпионата Европы?

– Да, в Чехии, – подтвердил Меро. – Но если захочешь в гости, хоть один, хоть с командой, – звони, я вызов сделаю.

– Мы тебя тоже всегда ждём!

* * *

По возращении Тарас был неприятно удивлён толпой народа в зале прилёта и обилием журналистов с камерами и без. То, что все они по его душу, он понял по тому, как толпа пришла в движение, лишь только они с Косовым, получив багаж, направились к выходу.

– Откуда их принесло?! – страдальческим голосом произнёс Остапенко. – Поездка носила частный характер!

– Привыкай, – хлопнул по плечу друга Косов, подмигнув Тарасу. – Так сказать, начинаешь пожинать плоды своей славы.

– Чтоб её… – раздражённо бросил тот.

Интервью Тарас постарался уложить в три минуты, и это ему удалось.

Друзья ускоренным шагом добрались до машины встречающего Соболева и с облегчением выдохнули:

– Домой!

Весь вечер Новицкая ощущала изучающие взгляды Остапенко на себе. Он смотрел на неё, как будто видел впервые. О поездке, к огорчению Серафимы, Тарас рассказывал мало – немного про соревнования, про Бельгию, про поездку к морю. О доме Меро и её портрете в кабинете Натана он умолчал.

– Про совёнка расскажи! – попросила она.

– Что рассказать… Как вернулись, ему операцию на крыло сделали. Жив-здоров, летает. Ручной совсем.

– Здорово!

– Тебе привет передавал.

– Кто? Совёнок?! – засмеялась Сима.

– Ну, и не только он… – ответил Тарас и внимательно посмотрел на неё.

Серафима с прежней улыбкой обняла его и прошептала:

– Как хорошо, что ты приехал!

– В марте в Чехию со мной поедешь?

– Поеду.

* * *

– Он же у нас звезда европейского уровня! – открыто, в лицо Остапенко, язвил Бородин. – Зачем ему какое-то там Подмосковье?!

Забелин, собравший обе команды в ноябре, попытался смягчить агрессию Стаса:

– И правда, Тарас, на тебя не похоже. Почему в этом году ты пропускаешь соревнования?

– Дмитрий Николаевич, мы с Соболевым намерены технически ещё усовершенствовать мою машину. На своей я бы не взял второе место в Бельгии, там была машина Меро. А потом, вы же знаете, сколько нужно времени на притирку после переделки – успеть бы до марта. Менеджер команды одобрил. А в Подмосковье пусть едет Стас. Я уверен, он хорошо выступит.

Ответ вызвал одобрение, все закивали. Видно было, что и Бородину было приятно. На том и сошлись: Battle Skill готовится к Чехии и Прибалтике, Fervor – к Подмосковью и тоже Прибалтике.

Впервые Тарас озвучил свои планы и Серафиме за ужином.

– Жаль, мне понравилось в прошлом году под Волоколамском, там было атмосферно, – с сожалением вздохнула она. – Опять мы с Машей вас только к ночи видеть будем!

– Привыкай! Быть женой гонщика нелегко!

С этими словами он достал из кармана небольшую коробочку и поставил перед ней.

– Что там? – вдруг перехватило дыхание у Серафимы.

– Открывай! – загадочно улыбнулся Тарас.

Серафима открыла коробочку – кольцо! Она медленно подняла на него счастливые глаза, в которых стояли слёзы.

– Извини, я не мастак делать предложение, – стушевался он от её реакции, – надо было, наверное, по-другому, торжественно, что ли. Но ты же знаешь, пафос – это не моё…

Сима подошла и села к нему на колени.

– К чёрту пафос! Я и так самая счастливая женщина в мире! – прошептала она.

– Вот и отлично! Пока мы занимаемся железками, вы занимаетесь платьем. Свадьба в Чехии, ты не против?

– Хоть на Камчатке, – вытирая слёзы, смеялась она.

* * *

По возвращении с отдыха в аэропорту Нгурах-Рай к Лике Ликанцевой и её подруге Елене подошёл китаец в добротном летнем костюме. Его намётанный глаз сразу выцепил девушек-моделей из общей массы туристов. Господин Вэй Шэнь был хозяином рекламного агентства и только прилетел на отдых. Они разговорились.

Случайная встреча в аэропорту стала судьбоносной для Лики: через месяц, в феврале, она подписала контракт на работу в качестве модели на полтора года в Китае. Хозяйка «Глобуса» была не против её командировки даже без отступных. То, что их девушек приглашают работать за границу, благотворно влияло на репутацию агентства и весьма подстёгивало его рейтинг. Кареглазая брюнетка Елена осталась за бортом, кусала локти и злилась: ей мягко намекнули, что им требуются только блондинки.

Когда контракт подошёл к концу, Ликанцева пробовала искать работу сама. Но это оказалось не так просто, и, помыкавшись ещё три месяца, в начале ноября девушка вернулась в родной город. Каково же было её удивление, когда она узнала, что навечно прикованный к кровати, как она считала, Остапенко не только встал на ноги, но и отобрался на чемпионат Европы. Весь город был оклеен плакатами с его портретом. Местное телевидение, не жалея эфира, освещало в подробностях его первое место в Прибалтике и второе место в Бельгии, причём на всех городских каналах.

– Неожиданно… – задумчиво протянула Лика, выключая телевизор. – Кто бы мог подумать!

Она отметила, что за полтора года Тарас не только прибавил во внешней привлекательности, но и стал увереннее держаться. В нём чувствовалась сила.

«Очень интересно», – загорелись глаза у девушки, и в голове появился новый проект – «Тарас Остапенко». План по возращению Тараса и стал повесткой встречи двух подруг в их любимом ресторане «Виктория».

– Ну и как мне ему объяснить своё отсутствие почти два года? – с усмешкой спросила Лика подругу.

– Скажи, что ты по всему Китаю искала чудо-врача для него, консультировалась.

– Лена, ты в своём уме? Ты его за дебила держишь?

– Тогда не знаю. Скажи просто, что работала по контракту, мужчины с пониманием относятся, когда у женщины своя активная жизнь, – обиделась подруга.

– Ладно, не бери в голову. Я, кажется, придумала.

* * *

Они «случайно» встретились на тренировочной базе. Лика ни разу здесь не была, поэтому встала, не зная, куда идти.

– Лика?! Что ты тут делаешь?

– Тарас?!

Девушка выглядела удивлённой и смущённой.

– Я… Я ищу здесь одного человека.

– И кого же? – с насмешкой спросил Остапенко.

– Того, второго гонщика, с которым у нас была фотосессия, как же его… Сейчас!

Она достала из сумочки блокнот.

– Вот… Бородин. Станислав Бородин.

Тарас смотрел на Лику. Она изменилась – ещё больше похорошела, загорела, и загар очень ей шёл. Ненависти и презрения, как раньше, к ней уже не было. Абсолютно ровное чувство. Конечно, ему приятно было на неё смотреть, как на всё красивое: как на изящную статуэтку, иномарку хорошего дизайна, произведение искусства, роскошную мебель. Но не более.

– Зачем тебе Бородин?

– Я только из Китая приехала. Мой контракт закончился, пока работы мало, вот подруга с телевидения и попросила взять интервью, как идёт подготовка к декабрьским соревнованиям, кажется под Волоколамском.

– Понятно. Тогда тебе туда, – сказал он и махнул рукой в стороны соседнего бокса. – Он или там, или на трассе. В любом случае тебе подскажут. Удачи!

Он повернулся и, не оглядываясь, пошёл к своим. Девушка посмотрела ему вслед, вздохнула и пошла искать Бородина.

Видимо, интервью прошло очень плодотворно. Через неделю мужики в курилке обсуждали новость: у Бородина появилась подруга. Старый плакат Лики и Стаса на фоне его машины теперь красовался на стене бокса Fervor. Бородина теперь было не узнать, он словно очнулся от спячки, в глазах появился азарт, зачастил в качалку и выкладывался на трассе. Забелин спокойно наблюдал за этим преображением, не комментируя.

Наблюдал и Тарас, с привкусом досады, не понимая, что Лика нашла в Бородине. В начале декабря команда Стаса отправилась в Подмосковье. Лика поехала с ним. Через три дня позвонил Крайнов: Fervor взяла бронзу.

– Вот она, сила любви, – хмыкнул Тарас, подавая стакан горячего чаю лежащему под машиной Антону.

– Если ты это о Лике, то там игра в одни ворота, – отозвался из-под машины Соболев. – А вот Стасян, похоже, об этом не подозревает. Как думаешь, стоит предупредить?

– Бесполезно, не послушает. Воспримет как личное оскорбление, тем более от нас.

– Да уж, я у него как любимая мозоль. А ты, Остапенко, вообще как красная тряпка, – подтвердил Антон, вылезая. – Всё, я на сегодня закончил. Принимай работу.

Бородин вернулся героем. Всю команду с цветами встретили у поезда, интервью с ним и штурманом Крайновым показали в эфире, правда в разделе спортивных новостей. По инициативе Забелина в честь победы для обеих команд был организован банкет.

– Маш, ты иди, проветрись. Сделай мужу приятное, – уговаривала подругу Серафима. – Мишку с родителями Антона оставь, они внуку только рады будут.

– И правда, давно мы с ним никуда не выбирались… А ты?

– А я на дежурство ночное выхожу: двое врачей заболели, вообще работать некому.

– Тарас знает?

– Да, отнёсся с пониманием.

* * *

Настоящим сюрпризом было появление на празднике Ильи Дружинина. Попал на торжество он случайно: приехал на неделю по делам – забрать медицинскую карту матери, закрыть ИП в налоговой, чтобы затем открыть уже в Крыму, закупить необходимые запчасти и ещё куча мелких дел. Остановился у Андрея Косова, тот одолжил ему костюм и привёл с собой.

Никто не слушал ведущего – все сразу обступили Илью, жали ему руки, по-дружески теребили его, приставали с расспросами. О Бородине все забыли. Потом всё же распорядитель торжества настоял, чтобы присутствующие выпили за успех команды Fervor и за Бородина с Крайновым. На этом официальная часть закончилась, и праздник перешёл на самотёк.

Кроме Дружинина и Остапенко, все привели с собой спутниц. Даже Забелин пришёл с эффектной красавицей-брюнеткой, очевидно взятой напрокат. Поэтому во время медленных танцев Тарас с Ильёй душевно беседовали, уютно устроившись у барной стойки, потягивая хороший коньяк.

Бородин ни на минуту не отпускал Лику от себя, ему было важно, чтобы все видели: это его женщина. Ликанцева пыталась избавиться от его назойливой руки на своей талии – куда там! Она была его трофеем и предметом гордости. Яркая блондинка в коктейльном бирюзовом платье и бежевых лодочках на шпильках, она действительно притягивала всеобщее внимание, как магнит.

Однако старалась Ликанцева ради одного человека в этом зале, который, увы, был занят разговором. Конечно, в самом начале вечера на входе он заметил её, окинул взглядом и сделал комплимент: «Шикарно выглядишь!» Но ей этого было мало.

Бородин всё чаще наливал вина ей и себе. Девушка отказывалась, Стас не настаивал и пил один. Кончилось это тем, что его развезло и потянуло на подвиги. Взяв за руку спутницу, он направился к барной стойке.

– Стас, я устала, отвези меня домой, – взмолилась девушка, но Бородин словно её не слышал.

Подойдя к беседующим Остапенко и Дружинину, пьяный Стас обратился к Тарасу:

– Ну и где твоя девушка? Почему она не пришла?

– О! Стас, да ты пьян, давай мы тебя проводим, – предложил Илья.

– Я нормальный! – хорохорился тот.

Тарас видел, как Лике стыдно и неловко за своего кавалера, она была беспомощна и подавлена.

– Ну?! Ответь мне! – не унимался Бородин.

– У Серафимы дежурство в клинике, – спокойно ответил Тарас. – А теперь можно мы с Ильёй поговорим?

– Её здесь нет, потому что она ушла от тебя. И Лика тоже ушла от тебя! Все ушли, и правильно сделали! С тобой же невозможно жить! – уже несло пьяного Стаса.

Остапенко улыбнулся и переглянулся с Дружининым. Лика пыталась вырвать свою руку из руки пьяного Бородина, но тот держал крепко. На глазах девушки показались слёзы отчаяния, этого Тарас выдержать уже не мог.

– Отпусти руку девушки, – потребовал он.

– За-зачем?! Лика со мной, – возразил горе-кавалер.

– Рад за тебя, руку её отпусти, – ещё раз повторил Тарас.

– А ты чего это раскомандовался? Думаешь, ты ей интересен?! А давай её спросим.

Скандал разгорался, всё больше людей поворачивались к ним. Бородин отпустил её руку, но не дал при этом уйти.

В полной уверенности в своей победе, он повернулся к Ликанцевой и потребовал:

– Ну, скажи ему в лицо, кого бы ты выбрала?

Лика посмотрела Тарасу в глаза, потом перевела взгляд на Бородина.

– Я бы выбрала Тараса Остапенко, – громко сказала она, повернулась и медленно направилась к выходу.

Бородин, не ожидавший такого ответа, пребывал в шоке, на него было жалко смотреть. Дружинин молчал, Тарас тоже на знал, как на это реагировать.

– Стас, я сейчас её верну, – сказал он и вышел за Ликой.

Она уже успела одеться и стояла на улице. Началась метель, снег летел крупными хлопьями.

– Лика, ты что творишь?!

Она повернула к нему лицо со снежинками на ресницах.

– Он спросил, я ответила. Что не так?!

– Но ты ответила, что…

– Неужели ты думаешь, что я бы предпочла его тебе, Остапенко?! Ты действительно не понимаешь или прикидываешься? – в сердцах бросила она и расплакалась.

Тарас подошёл и обнял её.

– Дурочка, он же живой!

– Я тоже живая! – пробормотала она сквозь слёзы и подставила губы для поцелуя.

* * *

Она ждала напрасно, поцелуя не последовало.

– Тебе куда? На старую квартиру?

– Нет, мы сейчас с подругой на двоих снимаем.

– Говори адрес, я такси вызову, – сказал он и стал отряхивать её шубку от снега.

– Тарас!

– Что?

– Ты когда-нибудь простишь меня?

– Уже простил. Просто ты не из тех, кто отвлекается на чужие жизни. Я ожидал от тебя другого, и это было моей ошибкой.

– Значит, не простил… – поникла девушка.

– Я прошлое оставил в прошлом, Лик!

– Это хорошо, потому что есть настоящее и будущее, – отчётливо произнесла она и многозначительно посмотрела на Тараса.

Видимо, она заказала такси заранее. Потому что, когда рядом остановилась машина, Лика уверенно направилась к ней.

– Я не хочу с тобой прощаться, Остапенко! – услышал он её голос, затем дверца захлопнулась, и машина исчезла в снежном хороводе.

Вышедший вслед за Тарасом Дружинин застал только эффектный отъезд Лики.

– А тут, смотрю, весело у вас! – задумчиво протянул он. – Хоть приглашай оператора и кино снимай.

– Как там Бородин? – помолчав, спросил Тарас.

– В отключке: догнался водкой, и она сделала своё дело. Мужики обещали транспортировать тело…

На следующий день Бородина на базе Тарас не увидел. Зато встретил Забелина. Тот внимательно, изучающе посмотрел на него, правда ничего не сказал. Где-то в уголках губ появилась и тут же исчезла улыбка, от которой Остапенко вдруг стало не по себе.

* * *

Ликанцева была вне себя: Тарас ускользал. Её «роман» с Бородиным не впечатлил его, или он в него не поверил. Надо было придумать что-нибудь посильнее. Проблема была ещё в том, что мест, где бы они могли «случайно» встретиться, практически не было. Только тренировочная база.

«Что ж, пока есть хоть капля надежды, я буду действовать!»

Спустя два дня после праздника она собрала личные вещи Стаса, оставленные у неё, и утром поехала к нему. Бородин смутно помнил окончание того злополучного вечера. Очнулся утром в своей квартире (спасибо мужикам) и отходил потом целый день. Зная, что накосячил, он сразу стал звонить Лике – бесполезно: девушка перестала брать трубку. Стас запаниковал. Лика была подарком судьбы, его счастливым билетом, его музой. Стасу до этого не сильно фартило с девушками, а здесь – первая красавица города и стремительно закрутившийся роман.

Он пытался аккуратно разузнать у своих подробности вечеринки – мужики отмалчивались. Стас забеспокоился ещё больше. Тогда он поехал в кафе и попросил видеозапись с камеры наблюдения. Охрана удивилась, но запись предоставила. Сначала Бородин не увидел ничего криминального. Ну танцует с девушкой, ну тесно прижимает к себе. Но потом пошли кадры его разговора с Остапенко. О чём они говорили? Почему так демонстративно ушла Лика? Камера не писала звук, но девушка явно выглядела расстроенной.

Стас досмотрел запись до конца. Тарас вышел за Ликой, больше в зал они не вернулись… Поблагодарив охранника, Бородин, мрачнее тучи, вернулся на тренировочную базу. Он откровенно не знал, что делать. Поэтому, когда девушка вошла в их бокс, он обрадовался.

– Лика!

Красавица огляделась кругом и обратилась к мужчинам:

– Могу я попросить оставить нас со Стасом вдвоём? Нам нужно поговорить. Это не займёт много времени.

Крайнов, Авдеев и Максим Богачёв, новый механик Стаса, отложили инструмент и пошли к выходу.

– Мы к соседям, – предупредил Иван, проходя мимо Бородина.

– Спасибо, ребята! – поблагодарила Лика.

Как только закрылась дверь, Стас заключил девушку в объятья.

– Прости меня, я вёл себя как последний алкаш. Я редко пью, а тут…

Лика мягко отстранилась.

– Стас, я приехала, чтобы проститься, и привезла твои вещи.

А вот это было для него неожиданностью. Её слова больно ударили по самолюбию.

– Вот, значит, как! – вспыхнул он. – То есть у меня вообще нет права на ошибку?!

– Стас, давай мы не будем выяснять отношения, ладно?! Просто разбежимся.

– Как у тебя всё просто! – всё больше распалялся он. – Наигралась? Новую игрушку хочется?!

– Ну, знаешь!

Лика бросила к его ногам свёрток и уверенно направилась к выходу. Бородин поймал её за рукав и притянул к себе.

– Лика, Лика, подожди, – уже мягко просил он, сменив тактику. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Не могу я тебя отпустить. Ты нужна мне!

Он попытался её поцеловать, но Ликанцева его оттолкнула.

– Не трогай меня, пожалуйста!

– Что, опять к Остапенко потянуло? – вернулся он к прежнему тону.

– А вот это тебя не касается! – с вызовом бросила она ему в лицо.

– Шлюха!

Она скривила губы в презрительной усмешке:

– Неудачник!

И отшатнулась, потому что поняла, что сейчас он ударит её. Он наступал.

– Не подходи ко мне! – прошептала она, пятясь назад.

Потом резко попыталась бежать. Стас, преграждая путь, толкнул Лику в глубь бокса. Сзади оказался железный стеллаж с инструментами, она влетела в него, ударившись головой, и сползла на пол. На спутанных белокурых волосах проступало пятно крови.

* * *

Обсуждая свидание в боксе Fervor, Соболев, как всегда, ввернул в тему анекдот про блондинок, и мужики ржали, как ненормальные.

Смех резко оборвался, когда влетел белый как мел Бородин с руками, перепачканными кровью, и прошептал:

– Лика…

Тарас рванул первым, за ним выскочил Косов. Подбежав к девушке, Остапенко расстегнул застёжки шубки и прильнул ухом к груди.

– Живая!

Девушка застонала.

– Звони, Андрюха, в скорую, – скомандовал запыхавшийся Соболев.

– Не факт! Долго ждать придётся: пока нашу базу найдут, пока доберутся… – возразил Тарас. – Антон, на твоей повезём, раскладывай задние сиденья!

– Понял.

Антон пулей выскочил из бокса, Царёв вместе с ним – помогать. Лика открыла глаза.

– Лика! Я не хотел! – подошёл было Стас.

Лика дёрнулась, закрываясь руками.

– Выйди! – рявкнул Остапенко. – Не видишь, она боится тебя!

Потом он снял серую шубку и бросил её Косову:

– Держи, а то кровью заляпаем.

Он осторожно взял девушку на руки и понёс к выходу. Так же осторожно положил на заднее сиденье и сел рядом.

– Антон, поехали. Постарайся не гнать, вдруг у неё сотрясение. – Потом обратился к Крайнову: – Бородина караульте, как бы не учудил чего…

Антон и правда старался, чтобы машину не трясло. Но её всё равно раскачивало. Тогда Тарас снова взял Лику на руки, придерживая голову. Девушка открыла глаза, слабо улыбнулась ему и снова закрыла их.

– Спасибо, что возишься со мной, – услышал он её шёпот.

И даже сейчас, бледная, с запёкшейся кровью в спутанных волосах, она была удивительно красива. Смесь жалости и нежности вдруг накатила на него. И ещё Тарас вспомнил, как она по утрам, запустив в будильник своей подушкой, оккупировала его, и он пододвигался, уступая половину своей. Вспомнил и улыбнулся.

Голова болела и кружилась, но Лика всё равно была довольна: он держал её на руках и звонил знакомому врачу, что оперировал его. Она была ему небезразлична!

* * *

Платье Серафима заказала по каталогу, элегантное и сравнительно недорогое. С размером она не боялась ошибиться. Похожее в салоне дали примерить – село замечательно. Привезти обещали к концу января. Как она и предполагала, Тарас сутками пропадал на базе. Маша тоже своего Соболева не видела.

В воскресенье Антон часто забрасывал Машу с Мишкой в гости в дом Остапенко, где начиналось веселье. Отлично ползающий семимесячный Мишаня пытался догнать Волчка. Иногда, уцепившись руками за густую шерсть, малыш вставал на ножки и стоял, держась за собаку. Умный пёс не шевелился, ждал, пока малец не устанет и не опустится на пол. После гонки на четвереньках продолжались.

Мужики раздобыли где-то большие просторные санки, в которые помещались Серафима или Маша с Мишкой на руках. В санки впрягали Волчка, и довольная собака катала по очереди девушек. Приближался Новый год. Маша и Сима потихоньку пытали своих мужчин, где они будут справлять праздник. Мужики загадочно молчали – видимо, готовили сюрприз…

Двадцать шестого декабря Серафима проснулась разбитая. Болела голова, тело было как ватное. Душ не принёс облегчения, а вот обезболивающая таблетка помогла. Пока готовила завтрак, ей стало легче, даже погуляла с Волчком минут на пять дольше обычного, хотя мороз был минус двадцать.

И Тарас за завтраком ничего не заметил. Прогрел машину, забросил её в клинику и поцеловал:

– До вечера! Постараюсь пораньше освободиться.

Проблемы начались на работе. Как назло, в клинике был предновогодний аврал, и клиентов было много. Резко заболела голова, всё тело стало ломить, наверняка действие таблетки закончилось. Когда Сима заполняла рецептурный бланк или историю болезни, строчки расплывались. А тут ещё начался озноб такой, что зубы застучали.

Внимательная клиентка, чей питомец постоянно наблюдался у Новицкой, спросила:

– С вами всё хорошо, Серафима Георгиевна?

Серафима кивнула и отпустила женщину:

– С наступающим! Лекарство заранее купите!

Через минуту к ней заглянул Аркадий Ильич:

– Так, голубушка, ну-ка посмотри на меня.

– Клиентка нажаловалась?

– Не нажаловалась, а проявила бдительность. И кажется, небезосновательно… Чему ты удивляешься, тебя здесь все любят!

С этими словами он положил ладонь ей на лоб.

– Мать моя! Так у тебя температура в районе тридцати девяти – точнее градусник покажет. Дома лекарства есть?

– Были, – слабым голосом отозвалась она.

– А ну, марш домой. Сейчас такси вызову.

– Хорошо, я сейчас Маше позвоню. Может, сможет подменить…

К счастью, у Маши гостила её мама, и с Мишкой было кому посидеть. Новицкая, несмотря на уговоры, дождалась её в клинике, передала пациентов и только потом согласилась, чтобы ей вызвали такси. Температура на термометре уже приближалась к отметке тридцать девять и четыре. Шатаясь, Серафима села в такси и назвала адрес.

* * *

Дверь почему-то не была закрыта на ключ.

«Грабители?» – сразу возникла в голове глупая мысль. Глупая, потому что в доме собака, она бы точно никого не пустила. По тому, как Волчок радостно вилял хвостом, было понятно: ложная тревога!

«Вот дурында, сама, наверное, не закрыла… Точно – не в себе! Утром уже больная была, легко могла забыть!»

Сил дотянуться до вешалки не было, она поставила на столик сумку, сняла сапоги и, бросив пальто на полу в прихожей, побрела в спальню. «Минутки три отлежусь, потом на кухню, за лекарствами…»

Серафима, держась за стену, дошла до спальни, распахнула дверь да так и осталась стоять. От того, что она увидела, остановилось сердце. Мужчина и женщина наслаждались друг другом. Это был Тарас… В женщине она узнала ту самую блондинку с рекламных плакатов, с которой она столкнулась однажды на награждении. Белокурые волосы девушки ниспадали с края постели. Она заметила Серафиму первой. Тарас увидел её не сразу: он склонился над обнажённой девушкой, губы его прильнули к её шее в поцелуе. У него было красивое и, ей показалось, счастливое лицо… Потом он повернул голову.

– Сима?!

Дальше говорить что-либо было бессмысленно. Она смотрела на него своими большими бархатными глазами, в которых в агонии билась раненая душа. Потом опустила глаза, и её лицо застыло, словно кто-то потушил внутренний свет…

Тарас сел на кровати, растирая рукой шею сзади, как будто она у него ломила.

– Простите… – сказала Сима, тихо вышла из спальни и затворила за собой дверь.

Дальше было всё как в тумане. Она больше не могла здесь оставаться: дом резко стал чужим. Волчок крутился рядом и с тревогой заглядывал в лицо.

– Не сейчас! Прости, милый, мне надо побыть одной… Я вернусь за тобой! Я обязательно вернусь! Серафима оделась, взяла варежки и шапку и шагнула за порог. Она не понимала, куда идёт, ей было всё равно. Её мир рухнул, вот так, одномоментно… Ноги несли куда-то: дома, дворы, остановки, снова дома. Слёзы могли бы помочь, но они где-то задерживались… А в груди росла огромная зияющая пустота.

Что-то сломалось в ней навсегда, хрупкое и бесконечно важное, придающее смысл её жизни. Она оказалась не готова, что её могут вот так взять и растоптать, и не знала, как собрать себя… Ей хотелось одного: исчезнуть, чтобы не было этой ноющей душевной боли, превратиться в бесчувственный камень, в дерево, в фонарный столб. Она интуитивно чувствовала: чтобы не сойти с ума, нужно что-то делать, и самое простое – идти. И она шла. Просто так. В никуда. Чтобы сохранить хоть толику рассудка.

Земля раскачивалась под ногами. Всё плыло перед глазами, тело колотило в ознобе. Дома закончились, показались разлапистые заснеженные деревья. Похоже, она забрела в парк. Серафима присела на скамейку, прислонившись к спинке скамьи, забылась, потеряв ощущение времени. Её даже запорошило снегом. Потом девушка очнулась: ей показалось, будто кто-то потряс её за плечо. Она с трудом встала и побрела, уходя всё дальше и дальше…

* * *

Её телефон разрывался в сумочке. Наконец Тарас не выдержал и достал его. Звонила Маша.

– Сим, ты чего трубку не берёшь?! Здесь вся клиника волнуется! Или ты всё же поспала?

– Это не Сима, это Тарас, – тихо произнёс он бесцветным голосом.

– О! Привет! А Серафима спит? – И, не дождавшись ответа, продолжила: – Тогда хорошо, не буди её.

– Симы нет дома…

– Она что, не доехала?! – не на шутку разволновалась девушка. – Мы же её из клиники на такси отправили. У неё температура под сорок! Стоп! А телефон тогда что дома делает?!

– Она заходила и ушла… Сумку дома забыла.

– Тарас, куда она могла пойти?! Ты понимаешь, что она где угодно отключиться может, а на улице уже минус двадцать два.

– Я искал, в радиусе трёх кварталов её нет.

Телефон замолчал. Волчок принялся скулить и царапать дверь.

– Ты хоть с ума не сходи! – с раздражением бросил он собаке.

Остапенко был зол, и в основном на себя. Вот почему ему показалось, что он – самый умный и что ему удастся, как другим мужчинам, завести лёгкую интрижку на стороне, чтобы любимая женщина не прознала?! Конечно, он сразу выпроводил Лику из квартиры, потом с полчаса искал Серафиму по округе. Тщетно. Звонок на её номер ничего не дал: весёлая трель телефона из её сумки звучала как насмешка. «Вот дурак!.. Где же теперь её искать?!»