– Тарас, – нерешительно сказала она, – если я съеду из общежития, у меня его заберут. А другого жилья у меня нет… Я и в аспирантуру-то пошла, потому что жить негде.

– Ты хочешь сказать…– начал он и замолчал, потому как она приложила пальцы к его губам, не дав договорить.

– Я только хочу сказать, чтобы ты всё взвесил. Переезжая к тебе, я сжигаю все мосты…

Тарас взял телефон и набрал номер.

– Привет! Чип и Дейл ещё спешат на помощь или лимит исчерпан? Что? Всегда рад? Всегда готов? Ну круто! Тут надо человечка с собакой из общаги перевезти со всем скарбом. Да, Серафиму. Какой ты догадливый! Ну, теперь догадайся куда. Ко мне, правильно! Слушай, твоё имя не Шерлок Холмс? Завтра после девяти? Вполне подходит.

Девушка притихла, вслушиваясь в разговор двух мужчин.

– Всё! Мосты сожжены, – отложив телефон, обратился Тарас к Серафиме. – Веру Ивановну я предупрежу. Хотя она и сама обо всём догадывается.

– О чём догадывается?

– Что я к тебе неровно дышу, – признался Тарас и усмехнулся.

Через день Новицкая сдала ключ от общаги и ушла из аспирантуры, озадачив своего научного руководителя.

– Вы простите меня, Николай Николаевич, не создана я для науки! Ну не моё это! Всё-таки я практик: у меня лучше руками работать получается.

* * *

В начале марта Серафима проснулась оттого, что Тарас бредил. Сама врач, она и без градусника поняла: температура под сорок. В сумочке отыскала визитку Корнеева.

Тот быстро взял трубку и скомандовал:

– Звони в скорую, объясняй ситуацию. Пусть везут к нам в областную. Если что, говори, что Остапенко наш пациент.

Новицкая дала жаропонижающее и стала звонить в скорую. Пока ждала неотложку, пыталась разобраться с ситуацией и найти причину – задавала себе вопросы и тут же на них отвечала. Откуда температура?! Он не выходит из дома. Неужели это она принесла «на хвосте» ОРВИ или, ещё хуже, грипп? Да нет, её мохнатики не болеют человеческими болезнями, и среди владельцев животных больных она не замечала. Транспортом она не пользуется – до работы сейчас пятнадцать минут пешком. Это не сезонная простуда. Это что-то другое!

Врачи скорой выдохнули с облегчением, когда узнали, что Остапенко примут в областной больнице, потому как не знали, куда определить такого нестандартного лежачего больного: симптомов вируса не было, горло не воспалено, бронхи и лёгкие чистые.

После крепкого рукопожатия Корнеев хлопнул Остапенко по плечу.

– Ну здравствуй, Тарас! А ты неплохо выглядишь, – похвалил он своего бывшего пациента. – Я серьёзно, все те, что лежали с тобой с таким же диагнозом, скисли. А ты держишься!

– Да у меня дома крутой мотиватор живёт – с ней разве раскиснешь?! – кивнул он на Серафиму. – То массаж, то гимнастика с гантелями, то английский. Сейчас у неё новое изобретение: заставила меня статьи писать – «Подготовка машины к гонкам» и «Основные ошибки гонщика и штурмана на трассе». Пишу…

Игорь Борисович улыбнулся и предложил:

– Ну, раз попал к нам, давай-ка мы тебя обследуем.

Когда результаты МРТ и рентгена были готовы, Корнеев внимательно посмотрел и показал снимки Серафиме.

– Вот, смотрите, Сима, кости срослись. Это радует. Поэтому корсет нужен при занятии гимнастикой, при транспортировке. А так у Тараса у самого хороший мышечный корсет – вполне справится. Теперь глянем спинной мозг. Он, увы, пока без изменений…

– Но что же вызвало температуру? – допытывалась девушка.

– Я думаю, вот что, – начал размышлять Корнеев вслух, – разумеется, это только моя гипотеза. Может быть, нервные волокна стали восстанавливаться? Температура могла быть своеобразной реакцией на это.

– И?.. – спросил внимательно слушающий их беседу Тарас.

– Продолжать! – настоятельно произнёс врач. – И слушать своё тело.

Температура держалась три дня, правда уже невысокая. Потом и вовсе пришла в норму.

* * *

После случая с температурой Серафима решилась поговорить с Ярыгиным.

– Аркадий Ильич, вы говорили, если что, обращаться к вам. Вот, пришла…

– Ты всё-таки больна?! – встревожился тот.

– Нет, – поспешила успокоить она своего начальника. – Но болен дорогой мне человек, а кроме меня, ему помочь некому. Разрешите ли вы мне остаться в клинике на полставки? Я понимаю, это невыгодно для клиники… Ещё могу предложить подругу, она сейчас пишет диплом, защита в мае – без пяти минут доктор. Да вы её, наверное, видели – она иногда со мной дежурила.

– Это светленькая? Маша?

– Да.

– Приводи. Давай так: месяц вы работаете вместе, потом ставку делите пополам. Но ты всегда на телефоне. Сложный случай – и прибегаешь ты! И для неё практика, и мне спокойнее.

– Спасибо, – радовалась Новицкая невероятной удаче. – Это самый замечательный вариант.

– Завтра и выходите обе, – подытожил Ярыгин.

Теперь Серафима могла прибегать на обед и третий раз работать с Тарасом, Маша была на подстраховке.

Остапенко не понимал:

– Зачем третий-то раз?! Пожалей свои руки!

Серафима не отвечала ему. Она боялась упустить время, а значит, и шанс пробудить мозг к жизни. Девушка доверяла только одному: своей интуиции.

– Надо будет, и на четыре раза перейдём!

Тарас смотрел на неё и не понимал: откуда у неё, хрупкой девочки, столько силы и одержимости?! Ни толики сомнения! И как ни неприятно ему было осознавать, он честно признавался себе: это она заражает его своей верой. Один бы он точно сдался…

В апреле Серафима работала уже до двух часов. Пару раз ей приходилось срываться в клинику, в остальных случаях Маша прекрасно справлялась сама: мартовская стажировка у подруги не прошла даром.

Жизнь текла в обычном режиме. Тарас уже чаще сидел, чем лежал в кровати. Друзья по его просьбе поменяли гантели: приволокли большего веса, а старые забрали. Обе статьи были напечатаны в журнале в разделе «Автоспорт» и имели успех у определённой аудитории. Иногда после девяти вечера друзья Тараса заезжали к нему, делились новостями, советовались. Рассказали, что руководство Battle Skill пыталось найти замену Остапенко. Но на тестах новые пилоты показывали весьма средние результаты, так что пока вместо него в заездах участвовал его штурман Андрей Косов. Он и приходил, и советовался чаще других.

– Слушай! Давай, Остапенко, уже скорее в строй. Ну нет у меня твоей реакции! Мне на штурманском кресле гораздо удобнее!

– Ничего, Андрюха, побудешь в моей шкуре – глядишь, косячить перестанешь, – добродушно подстёбывал друга Тарас.

Только два человека не появлялись в квартире больного гонщика: Бородин и Забелин.

– Что у вас со Стасом? Какая кошка между вами пробежала? – недоумевали штурманы и механики обеих команд.

– Породистая, – отрезал Тарас, и его взгляд стал жёстким, а добродушное лицо сделалось непроницаемой маской.

От тех же мужиков Остапенко узнал, что именно Стаса Забелин готовит на июль в Прибалтику. На командной «субару». И что тот уже достал Антона Соболева улучшать и переделывать машину. Антон как-то в сердцах не выдержал: «Может, ему переделать мозги? или вообще заменить? Вернее будет».

Встретив Серафиму у Остапенко дома, все вначале отнеслись к ней как к очередной игрушке Тараса. Но приглядевшись повнимательнее, друзья заметили, что эта девушка прочно вошла в его жизнь и занимает далеко не последнее, а, пожалуй, одно из первых мест.

Серафима обычно во время их визита не мешала: сразу уходила в дальнюю комнату. Появлялась, только когда приносила чай, и тут же исчезала. Вот и на этот раз, поставив поднос с чашками и печеньем на стол, она пошла было к выходу, но Тарас остановил её, взяв за руку:

– Посиди, выпей с нами чаю!

Потом посадил рядом с собой и отдал свою чашку. Мужики переглянулись и без слов поняли: она – не случайная гостья, она – хозяйка этого дома и его девушка. И именно Серафима держит их друга на плаву: слишком хорошо помнили они состояние Тараса в первый свой приход. Тогда её рядом с ним не было…

* * *

Первого мая клиника не работала: законные выходные как-никак. И Серафима с Машей отправились по салонам для новобрачных выбирать невесте платье. Свадьба была назначена на конец июня, после защиты диплома.

Антон сказал, что не станет заморачиваться, что костюм у него есть: им на команду были пошиты элегантные костюмы для презентаций и приёмов из тёмно-синего сукна – глаз не отвести! Единственное, о чём попросила Маша своего Соболева, так это надеть костюм и дать себя сфотографировать в нём, чтобы подобрать по стилю свадебное платье.

Костюм впечатлял. Теперь перед девушками стояла задача не из лёгких – найти платье ничуть не хуже. Серафима даже отменила Тарасу дневной сеанс.

– Извини, отдыхай пока – у меня дела. Я займусь тобой позже, например ночью.

– Это я займусь тобой ночью, – нахально произнёс Тарас и подмигнул.

Девушка смутилась, порозовев, закусила губу и ответила только уже выходя из комнаты с сумкой:

– Ладно, лежебока, английский тоже отменился – считай, что у тебя выходной.

Тарас остался в комнате вдвоём с Волчком. Где-то в недрах квартиры занималась своими делами Вера Ивановна. Он взял книгу фэнтези – отдыхать так отдыхать! – и погрузился в чтение. Прочитав первую главу, Остапенко уже хотел приступить ко второй, как вдруг почувствовал, что его мочевой пузырь переполнен и ему срочно надо в туалет. Рука тут же потянулась к звонку, но внимательный пёс заметил и залаял.

Вера Ивановна тут же появилась на пороге:

– Что, Тарас? Что-то нужно?

– Вера Ивановна, – с волнением в голосе произнёс он. – Вы можете подать мне судно?

– Конечно, вот, возьми.

Она наклонилась, достала из-под кровати судно, подала и ушла, плотно закрыв дверь.

Ему не показалось! Он сам мог контролировать мочеиспускание: прерывать струю и снова продолжать процесс. То, чего он не замечал, будучи здоровым, теперь приводило в восторг.

– Вера Ивановна! У меня получилось! Я его чувствую, мочевой пузырь. Я – не овощ!

Глаза его лихорадочно горели.

– Слава богу! – крестилась и плакала сиделка. – Слава богу! Значит, на поправку идёшь. Ай да Сима!

Волчок словно что-то понял, бегал и громко лаял – радовался по-своему. Воодушевлённый Остапенко, отбросив книгу в сторону, взялся за гантели и резиновые жгуты. И, забыв о том, что хотел сегодня утром забить на гимнастику, упражнялся дольше обычного. Вернувшись домой, Серафима застала его мокрым от пота и счастливым.

– Что?! Что?! – не понимала она причины внезапной радости.

– Не зря! – выдохнул он. – То, что ты делаешь, – не зря!..

Сумочка выпала из её рук, услужливый Волчок уже поднял её, держал в зубах и предлагал своей любимой хозяйке.

Тарас ждал ночи и ждал чуда. Чуда не произошло. Он лежал напряжённый, с открытыми глазами и глядел в потолок. Серафима чувствовала, насколько он подавлен.

Она дотронулась губами до его плеча и прошептала:

– Не всё сразу… Наберись терпения. Всё придёт.

Он только обнял и вздохнул:

– Конечно…

То, о чём так сокрушался и чего так ждал Тарас, произошло через неделю. Случайно. Серафима потянулась за упавшим одеялом, вернула его на место и лишь потом заметила соскользнувшую с плеча бретельку ночной сорочки. Как оказалось, заметила бретельку не только она: Тарас смотрел на неё и загадочно улыбался.

– Ага?.. – догадалась Серафима по его довольной физиономии.

– А то! – и добавил: – Не верится, что я снова мужик.

Она повела себя неожиданно странно: вылезла из постели и подошла к окну.

– Очень за тебя рада.

Полная или почти полная луна серебристыми струями заливала подоконник, пол возле окна и силуэт девушки, проступавший через полупрозрачную ткань сорочки.

– Почему я не художник?! – любуясь этим зрелищем, восхищённо выдохнул Тарас. – Иди ко мне.

Сима покачала головой.

– Теперь я… не готова.

– Почему, странная ты женщина?! – засмеялся он.

– В том-то и дело: я – не женщина. Я девушка…

Она подошла к стулу, взяла свои вещи.

– Сима! Ты куда?! – ничего не понимал Тарас.

Серафима ничего не ответила, вышла, наскоро оделась, взяла поводок. Остапенко услышал только радостную возню собаки в коридоре да хлопок входной двери. Вернулась она через два часа и заснула в гостиной на диване. Утром, как ни в чём не бывало, сварила кофе и принесла Тарасу завтрак.

– Я вчера тебя чем-то обидел? – спросил он и взял её руки в свои.

– Нет, – тихо ответила она, опустив глаза.

– Сим! Я с ума схожу, скажи мне что-нибудь!

– Дело не в тебе… Ладно, завтракаем и начинаем массаж.

– Ты вчера ушла, я места себе не находил! Хорошо, что Волчок рядом был! – Потом добавил: – Если ты не хочешь, ничего не будет, я обещаю. Просто не уходи в другую комнату. Я так привык, что ты рядом…

Она вздохнула и, стараясь не смотреть в его глаза, призналась:

– Я сама до конца не поняла, что вчера было. Кажется, я струсила…

«Иди ко мне!» – чуть не сорвалось у него с губ. Он успел вовремя прикусить язык. Потом молча привлёк её к себе и поцеловал в лоб.

– Ничего не бойся.

* * *

Девятого мая Серафима проминала ему стопы при включённом телевизоре. Шла трансляция парада на Красной площади, Тарас не отрываясь, заворожённый, смотрел, как проезжает военная техника по брусчатке.

– Вот на этой машинке я бы прокатился. Красавец! А мощь какая! – кивнул он на танк новейшей разработки. – Ой, больно! У тебя там маникюр что ли?!

– Что ты сказал? – переспросила Серафима.

– Кольнуло что-то. Вот ещё, только теперь в районе пятки.

– А сейчас?

– Мизинец.

– Можешь пошевелить пальцами ног? – с волнением произнесла девушка.

– Не могу. Но я их чувствую! – воскликнул он, радуясь, как ребёнок, стал руками ощупывать свои ступни.

Одиннадцатого мая Тараса вновь обследовали в областной больнице, временно поместив в одну из палат. Корнеев не вошёл – ворвался, размахивая результатами МРТ.

– Мозг! Мозг почти восстановился! Пойду главврачу покажу: ведь не поверит без снимков.

И он быстро вышел, почти выбежал. В глазах Серафимы стояли слёзы радости. Вскоре зашёл главврач, чтобы самому посмотреть на Тараса. Тот улыбался, сидя в кровати, крепко пожал руку вошедшему.

– Здравствуйте! Вот, снова у вас гощу!

– Да вижу, вижу. Ну, Тарас, ну порадовал! Сейчас тебе нужна грамотная реабилитация. Что-то сможешь делать у нас бесплатно, я договорюсь. А остальное – в специализированных центрах, и не дёшево, – вздохнул он. – Но главное: колоссальные подвижки, просто чудо какое-то, ведь шансов не было, я сам слышал.

– Про реабилитацию я понял. Спасибо!

– Ещё, Тарас, я позвонил нейрохирургу Шляхтеру, профессору из Москвы, ты его должен помнить. Он мне в течение часа скинет самую новейшую программу по реабилитации, разработанную их институтом, и адрес их реабилитационного центра. Он очень рад за тебя и передаёт привет. В этот центр очередь, но тебя, он сказал, примут сразу.

– Это замечательно! То, что надо! – обрадовалась Серафима и в порыве обняла Тараса.

Дома план реабилитации она повесила над кроватью. Тарас долго смотрел на листок, потом взял калькулятор, бумагу, ручку, стал что-то записывать. Серафима ему не мешала.

– Наверное, придётся продать машину, – задумчиво произнёс он.

– Продай «мазду», – предложила девушка. – Восстановишься – подберёшь что-нибудь себе. Тебе, конечно, решать…

– Я тоже думаю, «мазда» мне пока без надобности.

Он внимательно посмотрел на Серафиму.

– Я списался с центром в Подмосковье. Они меня ждут…

В глазах его была надежда и немая просьба.

– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? – догадалась Сима.

Тарас грустно кивнул.

– Конечно же, я очень хочу поехать, но у меня две проблемы: деньги и Волчок.

– Первая проблема – вообще не проблема! В центре предусмотрено, что больные приезжают с помощником. А Волчок… Я позвоню в центр. Может, там пустят с собакой?

* * *

Ярыгин отпустил Серафиму на два месяца и оформил ей два отпуска. Один оплачиваемый, другой – за свой счёт. Волчка разрешили взять с собой. Новицкая пританцовывала, обнимая то Тараса, то собаку. С Машей они доверительно пошушукались, и Серафима обещала, что приедет на девичник, а на свадьбе будет свидетельницей.

Вера Ивановна закончила работать с Тарасом, её ждал следующий тяжёлый пациент.

– Будьте счастливы, ребята, – тепло обняла она по очереди Тараса и Серафиму.

Потом подошла к Остапенко, наклонилась к самому уху и прошептала:

– Береги Симу! У неё, кроме тебя, никого нет. Золотое сердце у этой девочки. Если встанешь на ноги – это её заслуга! Помни об этом! И – удачи тебе!

Двадцатого мая их встретил специализированный восстановительный центр «Дубрава». Сотрудники пересадили Тараса в инвалидное кресло, выгрузили их с Серафимой вещи, донесли до номера. Волчок чинно шёл на поводке, изображая смирную собаку.

Их заселили в номер, и Тарас огляделся. Для больных с заболеванием опорно-двигательного аппарата было предусмотрено всё: регулируемая кровать, разные приспособления, специальные туалет и душевая. Почему-то навалилась тоска: «Если не встану на ноги, вот такая жизнь меня ждёт…»

В их новом жилище было чисто, но неуютно.

«Хорошо, что Серафима здесь со мной!» – тепло подумал он и тут же услышал её негромкое пение.

Девушка разбирала чемоданы и обживала пространство, Волчок помогал.

– Отнеси ко входу мои тапки. Умница!

Постепенно комната преобразилась. Последнее, что достала Сима из пакета, был комнатный цветок.

– Цветок-то зачем взяла?! – развеселился Остапенко.

– Ну а куда его?! Он же живой, со мной с общаги живёт. Кстати, в твоей квартире живёт ещё одно живое существо, но он без нас отлично справится.

Тарас вопросительно поднял бровь.

– Паук Кузьмич, – пояснила она. – Он на кухне обитает, в углу.

– Ку… Кузьмич? – зашёлся от хохота Тарас и, просмеявшись, добавил: – Ну, Сима, с тобой не соскучишься!

Он ждал её, слушал, как шумит вода в душе, ждал, когда она оденется и выйдет, когда расчешет свои шелковистые каштановые волосы. Кровать для помощника стояла в специально отведённом закутке за ширмой-перегородкой. Но она уверенно нырнула к нему под одеяло. Тарас облегчённо вздохнул: спать, обнимая её, стало его потребностью. Он хотел большего: дарить ласки и поцелуи…

Она уже засыпала, свернувшись клубочком рядышком. Тогда он наклонился к ней, поцеловал в закрытые веки и прошептал:

– Спи, мой ангел!

* * *

Утром началось генеральное наступление на болезнь: анализы, физиопроцедуры, ванны, массаж, гимнастика – и так по кругу! И неизменных три «сеанса» с Серафимой. Теперь он отлично чувствовал её ладони. От руки шло тепло и покалывание – будто сотни маленьких иголок касались его кожи. После её лечения он отключался и спал минут пятнадцать. Отключалась и она: было видно, что это отнимает у неё много сил.

За месяц, проведённый в «Дубраве», чувствительность у Тараса улучшилась в разы. Благодаря массажам Серафимы мышцы ног хоть и ослабли, но не атрофировались. Ему казалось, ещё чуть-чуть, и он сможет шевелить ногами, но они пока не слушались.

Врач «Дубравы», прочитав историю болезни Остапенко, был немало удивлён:

– Вы самый сложный из пациентов и самый прогрессирующий. За то время, что вы здесь, никто не продвинулся больше, чем вы. И стараетесь, как никто другой.

– Я не хочу остаться инвалидом, – просто ответил Тарас.

Самыми любимыми были прогулки. Серафима выкатывала кресло с Тарасом и спускала Волчка с поводка. Кресло мерно катилось по аллее, а пёс нарезал вокруг них круги, приносил брошенную хозяйкой палку, гонял воробьёв. Волчка полюбили все пациенты «Дубравы», особенно дети. Когда пришло время Новицкой уезжать, от желающих выгуливать собаку в её отсутствие не было отбоя.

Она стояла на пороге с небольшой сумкой.

– Через четыре дня я вернусь, ты и соскучиться не успеешь.

– Ладно, поезжай уже! Маше с Антоном мои поздравления! Подарок от нас принесёт курьер, я уже всё оплатил: и подарок, и доставку.

Она вздохнула и вышла: её ждало такси, красивый праздник, любимая подруга и четыре дня без забот.

* * *

Девичник прошёл просто замечательно: душевно посидели в их родной комнате в общежитии. Рита, новая соседка Маши, и остальные девочки, затаив дыхание, слушали, как Серафима впервые познакомилась с Машей, как судьба тесно сплела жизни Волчка, Симы, Маши, Тараса и Антона. Потом ещё раз за чаем проговорили план выкупа женихом невесты: кто где стоит, чтобы тот не прорвался с чёрного хода, кто за что отвечает, смеялись, предвкушая завтрашнюю свадьбу. Потом разошлись, так как нужно было всем выспаться перед хлопотным днём.

Серафима вызвала такси и продиктовала адрес Остапенко. Квартира встретила её непривычной тишиной: не было возни Волчка в коридоре, шаркающего звука тапочек Веры Ивановны, спешащей к входной двери, негромкой музыки из комнаты Тараса. Серафима села на пустую кровать и поняла, как ей не хватает его… Потом переоделась, включила ночник, немного поворочалась и заснула.

Утром, захватив взятое напрокат в салоне платье, она уже сидела перед стилисткой, приехавшей к ним в общежитие, чтобы подготовить невесту и её свидетельницу к свадебной церемонии. Общежитие тоже уже не спало – жужжало, как пчелиный рой. Хлопали двери, развешивались плакаты, лестничные пролёты украшались лентами, цветами и шариками. Все были в радостном предвкушении весёлого праздника.

Поддержка у жениха была что надо: штурманы, механики, менеджеры и персонал обеих команд. Он пригласил на свадьбу всё их гоночное братство, человек двенадцать. Не было только Остапенко да Бородина. С Бородиным в последнее время они не очень ладили – откровенно терпели друг друга. Тарас лечился в Подмосковье. Вместо Остапенко приехала Серафима, но она была со стороны невесты. Забелин сказал, что приедет сразу в ЗАГС.

Свидетель жениха, штурман команды Fervor Иван Крайнов, заметно нервничал:

– Антон, а мне как свидетелю что делать-то?!

– Ну ты чего?! Представь, что трасса незнакомая, а ехать надо… Как всегда: работаем по ситуации! – успокоил его невозмутимый Соболев.

– То трасса – там я в своей тарелке, а тут свадьба… – пробормотал Иван.

– Да расслабься ты! Всё пройдёт замечательно! Я же женюсь – не ты! – хлопнул его по плечу Соболев.

– Вот это только и радует.

Эскорт из семи автомобилей был заметен ещё издалека. Все семь машин были украшены в одном стиле и с большим вкусом.

– Едут! – закричали девчонки у входа, и началась праздничная суматоха.

Серафима глянула в окно.

– Машка! Сейчас наши барышни с ума сойдут: Антон всех своих собрал!

– Сим, может, ну его, этот выкуп?! Может, не надо мучить пацанов? – робко спросила невеста.

– Ну а как?! Ты у нас девушка видная, что, за просто так отдавать? – ободрила подругу Новицкая. – Пусть Соболев заслужит красоту такую!

К слову сказать, девушка-стилистка расстаралась на славу: всегда симпатичная Маша сегодня выглядела вообще редкостной красавицей. Белоснежное платье, причёска, вуаль создавали неповторимый образ хрупкого, нежного цветка, рядом с которым дыхание останавливается. Да и Серафима в платье цвета шампанского была под стать невесте: этакое неземное существо, бесплотное и обворожительное. То ли фея, то ли нимфа. Кто угодно, только не человек!

Тем временем внизу уже начались манёвры: мужчины вышли из машин с пакетами и с букетами цветов – явно подготовились к выкупу. Центральный вход в общежитие им загородили Машины однокурсницы. Мужики посмотрели на миловидных девушек и переглянулись: план штурма явно не годился.

– Зачем пожаловали? – спросила одна девушка в голубом нарядном платье, явно заводила.

– У вас в общежитии невеста моя проживает, – начал Антон. – Пропустите, а, девчонки!

– Мы бы пропустили, – ехидно продолжила та же девица, – да комендант у нас больно строгий: пускает только тех, кто имеет отношение к ветеринарии.

– Ну или хотя бы животных любит… – пожалела парней стоящая рядом с ней девушка в жёлтом.

– Нет, леди, к ветеринарии мы никакого отношения не имеем – у нас другая профессия. Но животных любим! – ответил за всех Иван.

Девчонки одобрительно заулыбались – ответ понравился.

– Ах, любите?! – продолжили они диалог. – Это легко проверить. А ну-ка, девочки, наденьте на этих двоих халаты и завяжите им глаза. А остальным не помогать!

Подруги с хохотом окружили Антона и Ивана, надели на них медицинские халаты и завязали глаза.

– Это ещё зачем? – пытался сопротивляться Крайнов.

– А это чтобы наши пациенты вас, красавцев, не измуслякали.

– Ка… какие пациенты?! – задёргался Иван, ибо ситуация вышла из-под его контроля.

– Смирись, Ванька, – улыбался Антон. – С женщинами лучше не спорить…

Вся остальная их братия томилась в ожидании, что же придумали проказливые девчонки.

– Вот какое небольшое испытание вам предстоит: сейчас вам выведут собачек, и вы не глядя, на ощупь, должны определить породу собаки. Но только по шерсти! Морду, лапы, хвост не трогать!

– Угадаете – забирайте Машу. Не угадаете – не отдадим, – озвучила условия подруга в жёлтом платье.

– Вот подстава… Ты породы собак знаешь? – тихо спросил жених свидетеля.

– Ну, вроде не совсем дурак. Справимся! – тихо ответил Иван. – Давайте ваших собак.

– Да они уже здесь, перед вами сидят, – смеялась их главная мучительница.

Их подвели к первой собаке и повторили условие:

– Помните, определяем только по шерсти!

Антон погладил собаку по спине, затем потрогал собаку Иван.

– Кажется, пуделёк, – высказал предположение Соболев. – Как думаешь?

– Да вроде. Чё? Говорим? – И Иван громко объявил: – Первая собака – пудель.

По общему ликованию испытуемые поняли, что не промахнулись.

– Немецкая овчарка… Чау-чау… Колли… Терьер какой-то, точнее сказать не можем…– старались угадывать изо всех сил мужики.

Перед последней собакой наступила гробовая тишина. Рука Антона скользила по длинной шелковистой шерсти.

– Блин… Как эту породу называют, у них шерсть почти до пола свисает? – силился вспомнить он.

Иван тоже мучительно перебирал в голове всё, что знал. И вдруг…

– Да! Точно! Это – афганская борзая!

Всеобщий хохот оглушил обоих, мужчины стянули повязки с глаз: на четвереньках перед ними стояла худенькая блондинка в джинсах с роскошными длинными волосами. Соболев понял, что Машу им не отдадут, подал невидимый знак Крайнову, и молодые люди, воспользовавшись всеобщей эйфорией, подхватили на руки девушек, что преграждали им дорогу, потом быстро поставили их на место уже за своими спинами и рванули по лестнице.

– Куда?! – опомнились девчонки, но было уже поздно.

На лестницах готовился ещё один пикет, но никто не ждал их внезапного появления. Оба в хорошей физической форме, они легко подтянулись и перепрыгнули через перила. Девчонки только ахнули. Дальше проход был свободным. Антон подлетел к знакомой двери и распахнул её, следом вбежал Иван. У окна стояла Маша и смотрела вниз.

– Антон! – загорелись от счастья её глаза. – Как же ты?..

А он стоял как вкопанный и, не отрывая глаз, смотрел на самую желанную в миру женщину. Когда ступор прошёл, он медленно подошёл к любимой и взял на руки.

– Маша, Сима, они прорва… – забежав, воскликнула неудачливая пикетчица в голубом платье и замолчала, наблюдая долгий и нежный поцелуй двух людей, соскучившихся друг по другу.

Иван деликатно отвёл взгляд в сторону и только теперь заметил Серафиму.

– Добрый… – только и смог он выдавить, потому как во рту вдруг всё пересохло.

– А, здравствуй, Иван! – улыбнулась она, поняв, что старания её не прошли даром и что свидетель жениха по достоинству оценил её наряд и причёску. – Рада тебя видеть!

А внизу мужчины галантно утешали и угощали конфетами и шампанским разочарованных подружек невесты и пытались загладить вину вероломного жениха цветами.

* * *

Конечно, в ЗАГС отправились не все: у Маши оказалось всего две лучшие подруги, Серафима и Женя, да двоюродная сестра. Она хотела собрать не толпу, а по-настоящему близких ей людей. Перед тем как сесть в машину, Маша ещё раз обернулась на общежитие, понимая, что больше сюда не вернётся, что ещё одна страница её жизни закрывается навсегда…

Жених с невестой были в разных машинах. За рулём машины невесты был Андрей Косов, штурман из команды Battle Skill. Серафима его узнала сразу: он как-то отвозил их с Волчком по просьбе Тараса. Он тоже узнал её, отчего-то грустно улыбнулся и вздохнул.

– Андрюшенька, пожалуйста, только не быстро, – взмолилась она. – Хочется целыми и без нервного тика в ЗАГС попасть.

– Тебя что, Тарас с ветерком не катал? – посмотрев на неё, усмехнулся Косов.

– В том-то и дело, что катал… – вспомнила она свой обморок.

– Ладно. Только если эти, – и он кивнул на машину жениха, – гнать не будут.

В машине жениха, где собрались одни мужики, за руль сел штурман команды Fervor Иван Крайнов.

Антон открыл окно и крикнул:

– Слышь, Андрей Иванович! За девочек отвечаешь!

– Не боись, Соболев! Довезу, как хрусталь!

– Ну-ну…

Сначала свадебный поезд ехал спокойно, но привычка взяла своё. Кто-то немного прибавил скорость, кто-то воспринял это как вызов… И через несколько минут город уже лицезрел потрясающую гонку свадебных машин.

– Мамочка! Он нас грохнет! – заорала Женька.

– Не грохнет! – как могла успокаивала её Маша. – Это у них считается нормой. Они все так катаются.

Серафима просто зажмурила глаза, уже жалея, что села на переднее сиденье. Возле Дворца бракосочетания машина лихо развернулась.

– Ну всё, мы на месте. И мы – первые!

Рядом резко затормозила вторая машина, затем третья. К ним бежали Антон и Иван.

– Девчонки, как вы?!

Маша и Женя выбрались сами. Серафиме явно было нехорошо: ноги её не держали, так что из машины её достал Иван Крайнов и с негодованием посмотрел на Андрея: «Совсем не соображаешь, да?!»

– Да нормально всё, слегка укачало, – подала слабый голос Новицкая. – Ещё немного, и я отойду.

Крайнов бережно взял её на руки, она обвила его шею, чтобы тому было легче её нести. Так и вошли во Дворец бракосочетания: невеста на руках жениха – по обычаю, свидетельница на руках – по дурости одного из друзей жениха.

– Здравствуйте, роскошная женщина! Мужчины не спускают вас с рук?! – услышала Серафима голос Забелина совсем рядом.

Он стоял чуть в стороне, у колонны, и смотрел на неё своим загадочным взглядом, которого она никогда не понимала.