Сказки по субботам, или Хочешь – верь, а хочешь – нет

– Не знаю, как вам, а мне что-то спать очень хочется! – заявил Женя и направился к примятой соломе.

Остальные подумали-подумали и последовали его примеру. Вскоре камеру наполнило довольное пыхтение и сонное сопение. Только ребёнок может спать спокойно, несмотря на нависшую опасность, только в детстве нас посещают безмятежные, спокойные сны…

Они крепко спали, не задумываясь о том, какие тучи сгущаются над ними…

Разбудил ребят пронзительный скрип открывающейся двери. Они вскочили, как встрёпанные, ожидая опять увидеть бронированное чудище, но вместо этого в дверях камеры появился ярко и богато одетый пожилой мужчина, с гладко выбритым подбородком, но невероятно длинными усами. Одежда на нём была несколько странная, но Маша, которая когда-то изучала историю костюма, усмотрела в нём отдалённое сходство со средневековым французским стилем: пышные короткие шорты, узкие, обтягивающие тонкие ноги панталоны, огромное жабо, берет, украшенный плюмажем. Человек остановился на пороге камеры, принюхался, брезгливо сморщился и поднёс к носу надушенный кружевной платочек.

– Гунар! – недовольно воскликнул он.– Ну, и что ты хотел мне показать?! Это же самые обычные дети!

– Это не обычные дети, повелитель! – возразил из-за двери скрежещущий бас. – Они другие!

Внимательные чёрные глаза осмотрели, как будто ощупали, каждого из детей, и они почувствовали, что их словно вывернули наизнанку, вытряхнули и почистили пылесосом.

– Мда… – задумчиво пробормотал Ампилак и уже совсем другим тоном добавил. – А на основании чего ты сделал такой вывод?

– Они по-другому пахнут, мой повелитель, совсем не так, как жители этой страны!

– Вот как! – ещё более задумался Ампилак, потом резко спросил:

– Кто вы? Что вам нужно в нашем королевстве? Отвечайте!– слова хлестали, как удары кнута, только увернуться от них не было никакой возможности.

– Мы, – дрожащим голосом начала Маша, судорожно пытаясь придумать правдивую легенду. – Мы…

– Мы на самом деле из другой страны! – неожиданно уверенным тоном перебил её Женя.– Из соседней с вашим королевством!

– А как называется ваша страна? – так же резко поинтересовался Ампилак.

– А мы не помним! – пожал плечами Женя.

– Да, мы не помним! – подхватила посмелевшая Маша. – Потому… потому что нас украли совсем маленькими и притащили сюда!

– А кто вас украл? – прищурился на неё Ампилак.

– Цыганы! – воскликнул Даниил.

– Это кто такие – цыганы? – обратился к Гунару Ампилак.

Из-за дверей послышалось скрежетание, и дети поняли, что гигант пожал плечами.

– Это такие люди,– начала объяснять Маша. – У которых нет домов, и они всё время переезжают с места на место.

– А, кочевники! – положил в карман платок Ампилак, уже с интересом смотревший на детей. – И зачем вы были им нужны?

– Они научили нас петь и танцевать и зарабатывали на нас деньги, чтобы не умереть с голоду!– объяснил ему Женя.

– Так вы умеете петь и танцевать? – недоверчиво посмотрел на них Ампилак, особенно на Настю и Даню. – Ну-ка, ну-ка, покажите что-нибудь!

Дети переглянулись, Маша с Даней взялись за руки и, чуть-чуть пошептавшись, отступили назад, а Женя и Настя, наоборот, выступили вперёд.

– Приходила коляда,

Накануне Рождества!

Коляда – Маляда!

Коляда – Маляда! – запели Даня и Маша, конечно, не совсем подходящую к ситуации, но первую вспомнившуюся им песню. Женя сделал несколько раз колесо, встал на руки, потом прошёлся вдоль стен ползунком. Настя тоже исполнила несколько па из выученных ею танцев.

– Ну, что ж, – пробормотал Ампилак.– Это может показаться интересным его величеству. Может, он хоть немного развлечётся.

– Гунар! – воскликнул он.

– Да, мой повелитель! – с готовностью отозвался тот.

– Их надо помыть и переодеть! Я покажу их королю!– с этими словами он махнул рукой, повернулся и пошёл прочь, а в дверном проёме возник с трудом уместившийся в нём Гунар:

– Вы слышали, что сказал господин Ампилак? – проскрежетал он. – Выходите!

Ребята, вцепившись друг в друга, вереницей пошли за начальником стражи, который вывел их из тюрьмы и повёл куда-то, петляя между сараев и пристроек. За ними пристроились четыре стражника с копьями наперевес, следившие, чтобы дети не убежали. Слегка поплутав по задворкам, они подошли к дверям, откуда густыми клубами плыл такой аппетитный запах, что у ребят сразу забурчало в животах.

– Это, наверное, королевская кухня! – шепнула Маша.

Женя, Настя и Даня, одновременно сглотнувшие голодную слюну, согласились с ней.

– Алиния! – рявкнул Гунар. – Иди сюда!

На крыльцо неторопливо вышла полнотелая невысокая женщина в аккуратном чепце, вытиравшая руки о передник. Она небрежно скользнула взглядом по ребятам и вежливо поклонилась чудищу:

– Что вам угодно, пресветлый господин Гунар?

– Не смей называть меня пресветлым! – рассердился он, и детям почудилось, что по губам кухарки скользнула тонкая, тоньше крыла бабочки, улыбка.

– Слушаюсь, господин Гунар! – ответствовала она.

– Видишь этих маленьких жителей? – спросил он.

– Да,– женщина внимательней взглянула на ребят, но тут же отвела глаза в сторону.

– Их нужно как можно быстрее помыть и переодеть! У тебя найдётся одежда их размера?

– Я поищу, мой господин! – пообещала она.

– Это надо сделать очень быстро! Их ждёт сам король! Поняла, Алиния? – проревел Гунар.

– О да, мой господин, мне всё понятно! – кухарка склонилась ещё ниже и не разгибалась, пока топот шагов стражников не затих в отдалении. Тогда только она выпрямилась и пристально посмотрела на ребят светлыми голубыми глазами.

– Кто же вы такие, что вас ожидает к себе принц Анель? – печально сказала она.

– Мы пришли поговорить с ним,– тихо проговорил Женя.

– Мы хотим объяснить ему, что он неправильно ведёт себя, что из-за этого гибнет всё ваше волшебное королевство! – добавила Маша, сразу почувствовавшая к этой невысокой симпатичной женщине доверие и желание всё ей рассказать.

– И вы думаете, что вам это удастся?– покачала она головой. – Заходите, ребятки!

Они вошли внутрь довольно-таки большого помещения, где на плите, источая аппетитные пары, ворчливо побулькивало несколько кастрюль, на полках толпились банки и баночки с разнообразным содержимым, по стенам висели пучки ароматных трав, связки лука, чеснока, ещё каких-то неизвестных ребятам овощей; вдоль стен стояли огромные лари, в которых, вероятно, тоже было что-то съедобное. Учуяв такое количество съестного, их желудки издали столь дружное урчание, что Алиния удивлённо оглянулась:

– Вы не только грязные, но ещё и голодные? Может, сначала поедите?

Желудки в унисон откликнулись на это заманчивое предложение, и через пару минут перед каждым путешественником стояла миска, полная овощной похлёбки с мясным соусом, огромный кусок хлеба и кружка густого молока. Пока ребята с жадностью поглощали завтрак, Алиния, скрестив под накрахмаленным передником руки, с жалостью смотрела на них.

Во время еды дети более-менее связно поведали ей о своей миссии.

– И что же это вы замыслили, глупыши-малыши? – с тяжёлым вздохом произнесла она. – Неужели вы думаете, что никто, кроме вас, не пытался это сделать?!

Четыре пары глаз вопросительно уставились на неё.

– Были-были храбрецы, сумевшие прорваться к принцу, но все они сложили головы на плахе. Ни одному из них не удалось пробиться к его сердцу: слишком толстой скорлупой злобы оно окружено. Наш пресветлый принц Анель уже начал превращаться в чудовище, – на глаза её навернулись слёзы, и она вытерла их концом фартука.

– И вы, малыши, – она потрепала по взъерошенным кудрям Даню, погладила косы Насти, – думаете, что вам удастся выполнить то, что не смогли сделать взрослые?!

– Мы должны попытаться, ведь для этого мы сюда и пришли, – спокойно ответил Женя.

– Ну, что ж, да помогут вам высшие силы, а я тоже буду молиться за вас, – грустно ответила Алиния.

– Тётя Алиния, – несмело обратилась к ней Настя, на чьей голове она всё ещё держала свою ладонь. – Вы сказали, что принц начал превращаться в чудовище, как это?

– Люди, которые допускают в свои сердца злобу, ненависть, зависть,– поглаживая Настю по макушке, начала Алиния, – постепенно превращаются в чудовищ и начинают служить Ампилаку.

– Это как стражники, которые нас привели?

– Совершенно верно, – согласилась она.– Люди, чистые сердцем, как учитель Аквилон, вынуждены прятаться от них, чтобы не сложить голову на плахе или в застенках Ампилака. Но кое-кого они оставляют в живых, например меня, – она невесело улыбнулась,– потому что принц ест еду, приготовленную только мной, или некоторых очень близких слуг, которые ухаживают за ним, но… это до поры до времени! Очень скоро он станет совсем как Гунар, который когда-то ухаживал за мной, и перестанет есть человеческую пищу, а станет высасывать наши чувства, эмоции, и меня тоже убьют, как и всех остальных…– она опять вытерла набежавшие слёзы. – Поэтому, малыши-глупыши, бегите, спасайтесь, а мне всё равно погибать, рано или поздно! – она распахнула маленькую неприметную дверку в одном из углов кухни, и дети увидели лаз, пропадающий в темноте.

– Нет, тётя Алиния, – тихо сказал Женя. – Мы слишком издалека пришли сюда, чтобы вот так сбежать, даже не попытавшись что-то сделать!

– Это будет просто нечестно! – добавила Маша.

– Поэтому нам надо скорее помыться и переодеться: ведь за нами уже идут! – добавила Настя.

Алиния проводила детей в умывальню, где они быстренько ополоснулись тёплой водой, сначала мальчики, потом девочки. Кухарка принесла им целый ворох разноцветной одежды, и они переоделись, предпочитая не спрашивать, откуда у неё столько детской вещей, причесались и были готовы предстать перед принцем Анелем.

Гунар в сопровождении четырёх солдат опять повёл их задворками, но на сей раз они вышли к парадному входу во дворец: огромные ажурные двери, словно отлитые целиком из золота, были украшены драгоценными камнями и сверкали так, что было больно глазам.

– Вы готовы?– послышался резкий голос Ампилака, и дети опять почувствовали, как будто их подвергают сканированию.

– Ну, что ж, неплохо, неплохо!– отметил он. – В таком виде вас можно показать его величеству! Идите за мной!

Огромные двери распахнулись, и «бродячие артисты» вступили под своды красивейшего дворца!

О! Когда-то это был один из самых прекраснейших дворцов мира! Под его крышей целыми днями раздавался весёлый смех самого принца и его друзей, игравших в прятки среди многочисленных комнат; иногда к ним присоединялись король с королевой, и тогда шуткам и розыгрышам не было конца!

На королевской кухне готовились целые тонны еды, потому что каждый день король и королева принимали гостей из других стран и из отдалённых уголков своего королевства! Кто только не приходил к ним во дворец! Люди самых разных сословий и национальностей! Кто-нибудь другой мог бы сказать, что это не дворец, а проходной двор, но принц Анель и не представлял себе другой жизни! Казалось, весь мир создан только для радости и счастью нет конца!

Так было когда-то… Сейчас дворец был полон мрачного, навевающего ужас великолепия. Не бегать и смеяться хотелось в его анфиладой уходящих вдаль комнатах, а притулиться где-нибудь в уголке и лелеять тёмные планы нападения на дружелюбных соседей или измышлять новые мучительства для своих близких…

Печальный, нахмуренный, бродил юный принц по роскошным сумрачным апартаментам своего дворца, нервно обрывал и комкал лепестки с цветка розы, зажатого в кулаке, и думал о многом. Странные мысли посетили его сегодня… Он вдруг вспомнил, как маленьким мальчиком бегал по этим комнатам, по саду, наполненному благоуханием цветов, вспомнил всех своих подруг и друзей детства, с которыми так было весело играть и смеяться… Потом мысли его переметнулись к родителям, заточённым в одну из тёмных башен дворца, к отцу, на которого он, бывало, сердился, когда тот поругивал принца за какие-то мелкие шалости, к маме, всегда и за всё прощающей… И Анель почувствовал сосущую тоску на сердце. Подобного не случалось уже очень давно, с тех пор как он стал единовластным повелителем своего королевства и мог делать абсолютно всё, что ему вздумается, под чутким руководством своего мудрого наставника Ампилака, который всегда знал, что и как лучше сделать.

– Могущественный принц Анель! – прошептал он, подойдя к зеркалу и приняв перед ним величественную позу.

Равнодушное стекло отразило высокого стройного юношу лет пятнадцати, одетого в чёрный с позолотой камзол, такие же штаны и золотую рубашку. Сбоку висели ножны со шпагой.

Он был очень красив, юный правитель великой страны Амальгар! Мужественные черты лица, густые блестящие волосы цвета золотого мёда, яркие зелёные глаза, благородная осанка – любой бы сразу признал в нём принца! Но… что-то неуловимое начинало проступать на его лице, что-то такое, отчего оно вместо прекрасного казалось неприятным и внушало желание отвернуться… Чистая кожа начала грубеть и черстветь, и заметно было её расслоение на отдельные чешуйки, так что в недалёком будущем Анель должен был стать похожим на злобного ящера; то, что поселилось в нём и полонило его душу и сердце, готовилось завладеть им полностью.

В общем, ему это нравилось, но сегодня… сегодня он почему-то с сожалением вспомнил о том, что раньше все зеркала в его стране были волшебными, за каждым из них скрывался таинственный мир, полный приключений и тайн! И так сладко было тайком от родителей сбегать туда и возвращаться обратно, хотя бы на время утолив жажду приключений, которая живёт абсолютно в каждом мальчишке!

Сейчас же зеркала были обычными стёклами, покрытыми серебром, и никаких тайн в себе не хранили, не манили окунуться в свой особый, зазеркальный мир…

– Волшебство уходит из моей страны, – пробормотал принц, дотронувшись рукой до гладкой поверхности холодного стекла.

Да, волшебство пропадало, истончалось, поглощалось густой атмосферой зла и ненависти, окутавшей некогда весёлую страну. Сначала из неё ушли все волшебные существа, затем люди, в чьих душах жил злобный и маленький червячок зависти, постепенно потеряли своё человеческое обличье и переметнулись на службу Ампилаку. Все остальные спрятались под землю, уподобившись кротам, и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы выследить их и заставить работать на себя или уничтожить!

– Аквилон! – сказал принц, глядя в зеркало. – Где ты? Если я найду тебя, власть моя станет совершенной и безграничной!

Зеркало неожиданно затуманилось, и в нём возник Аквилон, с печалью глядевший на юного принца.

– Ты многое приобрёл, мой дорогой ученик, – тихо сказал он. – Но не слишком ли высокую цену тебе пришлось заплатить за обладание этим?

– Я ни о чём не жалею! – жёстко сказал Анель. – Я вполне доволен собой!

– Это неправда! – мягко возразил Аквилон. – Иначе тебя не посещали бы грустные мысли и воспоминания о прошлом! Ты о многом сожалеешь! Ещё не поздно повернуть всё назад!

– Нет!– уже в бешенстве воскликнул принц и топнул ногой. – Не смей меня поучать! Ты уже давно не мой учитель! Я всё решаю сам!

– За тебя всё решает Ампилак! И когда он завладеет тобой полностью, он уничтожит тебя и поработит всю страну!

– Это ложь! Я не буду слушать тебя! – Анель с размаху ударил по стеклу и разбил его, порезав руку. Из глубокой раны закапала кровь, заливая маленькие треугольные осколки зеркала…

– Мой повелитель!– в комнату торопливо вошёл Ампилак. – Зачем вы поранили себя?!

– Не волнуйся, Ампилак, уже всё прошло, – пробормотал принц, глядя на порез, затягивавшийся новой кожей прямо на глазах.

«Как хвост у ящерицы», – подумал он, но отогнал эти мысли и повернулся к своему учителю:

– Зачем ты нарушил моё уединение? Я не звал тебя.

– О, мой повелитель! – согнулся перед ним Ампилак. – Вы грустите уже второй день! Почему вы не захотели, как обычно, охотиться на соловьёв? Птицы давно по вашему приказу привязаны за лапки к ветвям дерева!

– Что-то не хочется, – медленно ответил принц, снова разглядывая руку, на которой не было уже никакого намёка на недавнее ранение.

«Так регенерируют только ящерицы», – вновь подумал он, вспомнив страницы учебника «Живой мир».

– А как же ваши удавы? – продолжал мягкий, но настойчивый допрос Ампилак.– Они тоскуют без пищи! Белая крольчиха как раз принесла потомство – девятнадцать прекрасных, розовых и гладких крольчат!

– Покорми удавов сам! – не глядя на колдуна, ответил Анель.

– А ваши любимы собачки? Порви, Задави, Разорви и Кусай? Как же они? Им необходимо тренироваться, чтобы всегда быть в форме!

– Не хочу, Ампилак… – пробормотал принц. – Что-то мне не по себе!

– Мой государь! – подошёл к нему ближе советник.– У меня есть что-то, что может развеять печаль и грусть в ваших глазах!

– И что же это? – буркнул, не поднимая головы, принц.

– Дети! – хищно улыбаясь, промолвил колдун, и глаза его плотоядно сверкнули. – Маленькие дети, которые смогут усладить слух вашего величества песнями и танцами! А если нет – мы… скормим их собакам и славно повеселимся!

– Дети? – с удивлением, наконец, вскинул на него глаза Анель. – Дети в моей стране давно разучились петь и танцевать! Это, наверное, какие-то чужеземцы, верно?

– Да, повелитель! Они из соседней с Амальгаром страны, их украли кочевники и привели с собой сюда, – слово в слово повторил Ампилак легенду, придуманную Женей и Машей.

– Ну, что ж, веди их сюда! – принц подошёл к огромному трону, стоявшему в центре залы под пышным балдахином, и с величественным видом взобрался на него.

– Заводи!– воскликнул Ампилак и уселся на соседний, меньший по размеру трон, предназначавшийся, по-видимому, матери Анеля, королеве Алее.

Дети, держась за руки и озираясь, робко вошли в огромное помещение и не сразу заметили принца.

– Эй, вы! – крикнул он. – Подойдите сюда!

Всё также держась за руки ребята подошли поближе к трону и уставились на принца. Девочкам, особенно Маше, он сразу понравился, мальчикам же было всё равно.

– Вы кто и что умеете делать? – так же резко спросил Анель.

– Мы – бродячие артисты! – выступил вперёд Женя. – И можем развеселить тебя, король!

Пока они ждали за дверью, у них была прекрасная возможность посовещаться, и кое-какой план действий они всё же выработали…

– Хорошо, – со скучающим видом согласился принц.– Попытайтесь! Если получится – я вас по-королевски награжу, а если нет – то пеняйте на себя!

При этих словах зрачки его глаз резко сузились и стали похожи на вертикальные щёлочки, из которых проглянуло что-то настолько страшное и злобное, совершенно нечеловеческое, что детей мороз продрал по коже… Но отступать уже было некуда.

И вот Даня смело шагнул вперёд и громко, с выражением прочитал:

– В доме, добрыми делами занята,

Ходит-бродит по квартире доброта!

Утро доброе у нас,

Добрый день и добрый час!

И откуда, спросишь ты,

В доме столько доброты,

Что от этой доброты

Распускаются цветы

И заводятся коты,

Рыбки, ёжики, щенки?

Я тебе отвечу прямо:

Это мама, мама, мама!

Потом он отступил назад и взял за руку Машу. Принц, слушая стихотворение, помрачнел ещё больше и опустил ладонь на эфес шпаги. А Маша с Даней запели песню «Улыбка»:

От улыбки станет мир светлей…

Настя и Женя начали танцевать и танцевали так, словно на карту была поставлена их жизнь, да, в общем-то, так оно и было! Настя порхала над скользким блестящим полом, как потомственная балерина в восьмом поколении, лицо её было отрешённым и сосредоточенным одновременно. Женя уснастил свою партию всевозможными трюками, и хотя они танцевали совершенно по-разному, танец производил впечатление неразрывности и цельности – настолько органично партнёры дополняли друг друга…

Потом Настя запыхалась и уступила место Жене, а Маша и Даня запели песню мамонтёнка:

По синему морю к далёкой земле…

Принц сидел неподвижно, как скала, по его мрачному лицу ничего невозможно было прочитать, лишь крепко сжатые губы указывали на то, что в груди его бушуют какие-то чувства… Но вот какие?

Ампилак тоже с тревогой поглядывал на юношу, его, казалось, что-то беспокоило, но остановить артистов он пока не решался.

И вот во время одного из трюков Женя поскользнулся и упал! Пол был очень скользкий и отполированный ногами сотен тысяч людей, побывавших здесь. Упал очень неудачно, на спину, не успев сгруппироваться, и громко ударился затылком об блестящий пол.

Анель закатился в неожиданном приступе оглушительного смеха. Он хохотал, показывая пальцем на упавшего Женю, который, морщась, потирал ушибленный затылок; он топал ногами и подпрыгивал на своём королевском троне, он сгибался пополам, придерживая одной рукой шпагу. Ампилак с изумлением посмотрел на своего господина; любопытные стражники просунули бронированные морды в двери и воззрились на своего короля, покатывавшегося со смеху.

Дети на какое-то мгновение ошеломлёно застыли, потом Настя подскочила к брату и обняла его, а Даня гневно крикнул:

– Нельзя смеяться над тем, кто упал! Ему больно! Его нужно пожалеть, мне мама так говорила! А твоя мама, что, не научила тебя этому?!

Внезапный смех принца так же неожиданно оборвался, замерев на каком-то тонком всхлипе:

– Мама? – что-то отдалённо напоминавшее сострадание на мгновение промелькнуло в глазах принца.

– Да, мама! – подтвердила Настя. – У тебя тоже есть мама и папа!

– И они тебя очень любят! – добавил по-прежнему сидевший на полу Женя.

– А ты заточил их в темницу, где они могут умереть! Как тебе не стыдно! – подхватила Маша.

– Ты никого не любишь и сам превращаешься в чудовище! – заключил Даня.

Принц ошеломлёно молчал и не сводил глаз с детей. Он совсем не ожидал от безобидных бродячих побирушек такого нападения! Они тоже выжидающе смотрели на него, ожидая хоть какого-то эффекта от своих слов.

Первым опомнился Ампилак.

– Стража!– рявкнул он, и стражники, гремя и скрежеща латами, ввалились в залу.

– Схватить их и бросить в самую глубокую темницу! – приказал Ампилак.

В самой глубокой темнице было холодно и сыро. Ни один луч света не проникал сюда, потому что никакого, даже самого маленького и зарешёченного окна в ней не было. Сбежать отсюда не было никакой возможности, но этого Ампилаку и его верному прислужнику Гунару показалось мало, и они приказали заковать детей в кандалы…

И так они тихо и печально сидели в каменном мешке. Щиколотку каждого из них охватывало железное кольцо, цепь от которого уходила прямо в стену. Только Настю приковали за талию, потому что у кузнеца не нашлось кандалов её по ноге.

– Ну и что? – мрачно спросил Женя, обхвативший согнутые колени руками и оперевшийся на них подбородком.

– Что ты имеешь в виду? – переспросила Маша.

– Что из того, что мы добрались до принца, сказали ему всё, что хотели? Что?! – слегка нервно повторил мальчик.

– Я не знаю, – растерянно пробормотала Маша.

– Он должен был расколдоваться,– добавил Даня.

– И стать снова хорошим!– и Настя подала голос.

– А всё осталось так, как есть,– упавшим голосом подвела итог Маша. – Но мы сделали всё, что могли!

– И что теперь? – опять спросил Женя.

– Я не знаю!

– Что с нами будет?– задал волновавший всех вопрос Данил.

– Я хочу домой, к маме! – дрожащими губами прошептала еле удерживавшаяся от слёз Настя.

Даня посмотрел на неё, и губы его затряслись.

– Мне кажется, они ничего нам не сделают! – прошептала Маша, сама не верившая своим словам.

– Да уж! – тряхнул ногой, закованной в кандалы Женя. – Они не выпустят нас отсюда!

– И мы будем сидеть тут всё время? – заплакала Настя.

Женя и Маша переглянулись, и мальчик, обняв рыдавшую сестрёнку, сказал ей:

– Нет, Настя, наскоро отпустят!

– И мы пойдём домой к маме? – всхлипывая, спросила она.

– Конечно!– убедительно ответил старший брат, поглаживая её по растрепавшимся косам.

– И мы? – с надеждой воззрился голубыми глазами Даня на Машу, пододвигаясь поближе к ней.

– Думаю, да! – ласково ответила она, и они тоже обнялись.

Время текло медленно… Да и двигалось ли они? В этой камере без окна было совершенно непонятно, день сейчас или ночь, пора вставать или, наоборот, ложиться спать.

Дети дремали, разговаривали; несколько раз им приносили воду и хлеб, и они съедали всё, честно деля поровну немудрёную пищу. О том, что с ними будет, они не разговаривали: старшим не хотелось думать о самом плохом, а малыши попросту надеялись на скорое освобождение и предпочитали мечтать об этом.

Лишь один раз, когда Настя и Даня задремали, Маша обратилась к другу:

– Жень, как ты думаешь, они нас отпустят?

– Думаю, нет, – помолчав, ответил мальчик. – Ты видела, какие они! Зачем им нас отпускать?!

– А… а что они с нами сделают?

– Мне кажется, ничего хорошего, – мрачно проворчал Женя.

– Убьют?! – со слезами в голосе сказала Маша.

– Знаешь, Маша, мне кажется, если они нас просто убьют, нам ещё повезёт! – тихо прошептал мальчик. – Ты видела плётку Гунара?!

Девочка покивала головой, и воцарилось напряжённое молчание.

– Маму с папой жалко,– немного погодя произнесла Маша.

– И дедушек с бабушками,– со вздохом согласился Женя.

– А ещё знаешь кого? Алена, – вспомнила о друге Мария. – Мы хотя бы здесь все вместе, а он один, на рудниках…

– Или камни ломает!– добавил Женя.

– Но всё-таки это неправильно! – чуть повысила голос девочка.

– Что?

– Мы не должны умереть!

– Почему это?

– Во-первых, это волшебная сказка и должно случиться что-то волшебное!

– Ага, как в твоём любимом «Гарри Поттере»! – опять напомнил Женя.

– О нём человек написал, а мы-то есть на самом деле, и эту сказку мы сами сочиняем!– предположила Маша.

Женя недоверчиво покачал головой.

– А во-вторых, мы не живём в этом мире, поэтому и умереть здесь не можем! – энергично заключила девочка.

– Эх, Машка, как бы это было хорошо! – вздохнул Женя, и опять в темнице повисла обречённая тишина.

Тем временем во дворце юный принц беспокойно спал, ворочаясь на своей огромной кровати: им овладели беспокойные, тревожные видения. Он метался, сбивая вручную расшитые простыни, спихивая на пол пуховые подушки в шёлковых наволочках, на лице его выступил пот, из-под крепко сжатых ресниц блестели слёзы.

– Скоро это всё закончится, мой юный и неосмотрительный принц! – пробормотал стоявший около его постели Ампилак.

– Скоро я буду единовластным повелителем этого маленького и аппетитного королевства, и тогда всему хорошему и доброму придёт конец! – он воздел руки вверх и беззвучно захохотал. Злобная радость отразилась на его лице, он оскалил зубы, со свистом пробормотал несколько слов, контуры тела его заколебались, и через мгновение Ампилак превратился в огромное многоногое коричнево-розовое чудовище, напоминавшее мокрицу. Оно, покачиваясь, ещё некоторое время постояло возле кровати принца, потом плюхнулось на пол и уползло, с омерзительным чавканьем перебирая розовыми ногами и оставляя за собой тёмно-зелёный слизистый след.

Назавтра на главной городской площади уже с раннего утра начали собираться зрители… Весь предыдущий день глашатаи доводили до сведения горожан, что сегодня произойдёт страшная казнь четырёх мятежников с целью устрашения жителей королевства и для услаждения повелителя волшебной страны.

В центре площади, огороженной цепью, возвышался помост с позорным столбом и плахой, почерневшей от пролитой на неё крови. Палач, вот уже много месяцев трудившийся не покладая рук, стоял рядом с атрибутами своей профессии, мрачно скрестив на груди руки: сегодня его мастерство не потребовалось, и он был весьма недоволен этим.

Вдоль цепи толпились горожане, напирая друг на друга, толкаясь и переговариваясь: некоторые из них уже мало походили на людей, а кто-то ещё не совсем расстался с человеческим обликом. Жители королевства, остававшиеся людьми, предпочитали не показываться на свет божий и смотрели на всё с чердаков, с крыш своих домов, спрятавшись за дымовые трубы, из-за слегка приоткрытых дверей. Слишком страшно было попасться на глаза палачу и приспешникам Ампилака!

Но вот толпа загудела и подалась вперёд: на площадь вывели преступников.

– Да это маленькие дети! – в ужасе пробормотали сохранившие человечность горожане, и сердца их сжались от тоски.

Стражники подвели подволакивавших ноги ребят к лобному месту, но затаскивать на него не стали: они лишь прикрепили цепи, тянувшиеся от щиколоток детей, к железным кольцам, в изобилии торчавшим по краям помоста, и удалились.

Маша, Женя, Настя и Даня стояли молча: они договорились, что не заплачут, даже если будет очень страшно. Малыши вообще не совсем понимали, что происходит, но Маша и Женя осознавали всё, и им стоило огромного труда удержаться от слёз и крика. В конце концов, это было совсем не похоже на то, что было с ними когда-то раньше, в другой жизни, в которой самое страшное, что могло случиться, – это очередная прививка или поход к стоматологу.

Обнявшись, они замерли в ожидании своей судьбы.

– Ну что, мой повелитель, начнём?– склонился к Анелю Ампилак, сидевший рядом с ним на открытом балконе, откуда просматривался великолепный вид на всё происходящее.

Принц, необыкновенно бледный и осунувшийся, понуро молчал. Ампилак внимательно посмотрел на него и, приняв молчание за согласие, отдал приказ о начале казни.

Гунар, неторопливо поднявшийся на помост, проревел приговор, и толпа зашевелилась и расступилась, образовав живой коридор: из королевской псарни вывели любимых собак принца – Порви, Задави, Разорви и Кусая. Это были огромные, достигавшие до середины груди взрослому человеку мохнатые псы, настоящие натренированные на убийство монстры. Их специально не кормили целый день, чтобы они стали ещё злее, чем обычно.