Вера училась в моей школе, я случайно об этом узнал. Мы улыбнулись друг другу, когда встретились в коридоре. Хоть моя душа разрывалась из-за чувств к Кристине, я даже не надеялся, что мне с ней что-то светит. Я старался вести себя с ней крайне отстраненно, но в мечтах представлял нас вместе. Если бы она не встречалась с Пашей, все было бы гораздо проще. У меня не было никаких шансов, поэтому я занялся уничтожением своих чувств. Я запрещал себе думать о Кристине, подавлял эмоции, заталкивал как можно глубже и постепенно уничтожал.

Иногда мне даже казалось, что я вовсе ее не люблю, но все рушилось в тот момент, если она подходила ко мне и мы о чем-то коротко говорили. Я понимал, что все чувства возрождаются, и мне снова предстоит серьезная работа, чтобы все заново уничтожить. Я проклинал это паршивое чувство, ненавидел его, меня жутко злило, что кто-то лишил меня свободы. Я хотел разорвать эти цепи, меня выводила из себя мысль, что я не могу это сделать.

От всех мыслей отвлекала работа над играми и тренировки. Первые игры были простенькими и не получили должной популярности, зато в последующие люди начали залипать. Мы в тайне от учителей устанавливали их на школьные компы и телефоны. Многим ребятам они понравились, и так наши игры распространились за пределами нашей школы. Порой незнакомые мне люди подходили ко мне на перемене и спрашивали, как пройти тот или иной уровень. Я тогда удивлялся, что вдруг резко стал пользоваться популярностью, хотя совсем недавно на меня косо смотрели.

Скоро в школе прознали про наши тренировки, и теперь парни хотели заниматься у нас. Саня взял на себя поиск помещения, не мог же я теперь всех приводить домой. Я начал брать плату со своих новых учеников. Разработка игр, тренировки – все это отнимало много времени, но Кирилл здорово мне помогал, за что ему огромное спасибо. С другой стороны, мне нравилась эта загруженность, нравилось, что я был чем-то так сильно увлечен.

Помимо прочего, мы с Верой начали встречаться. Саня недоумевал, что я такого нашел в ней, ведь у нее до меня было много парней. На тот момент меня это мало волновало, я не собирался на ней жениться, мне просто она нравилась.

Вера была единственной, у кого получалось хоть как-то приглушить мысли о Кристине. Мне нравилось проводить время с ней не только в постели, с Верой было о чем поговорить. Я помню теплый осенний день, когда мы выбрались погулять в парк, долго бродили, могли болтать до бесконечности. Она обожала английский, и мы часто разговаривали на иностранном языке. Конечно, это было неидеально, она часто запиналась, но я поддерживал ее в такие моменты. Вера всегда старалась меня понять, когда я что-то рассказывал ей, не перебивала, даже если это были разговоры об играх и компах.

Прогуливаясь с ней в тот день, я вдруг осознал, насколько прекрасен этот момент моей жизни. Никогда не останавливался, чтобы вдохнуть полной грудью, восхититься красотой пролетающих над головой облаков. Можно измениться всего за пару минут, это некое откровение, как глоток свежего воздуха. Я видел те же эпизоды своей жизни совершенно другими глазами, даже на мгновение забыл, что нахожусь не в том мире, в котором мне следует находиться. Взглянув на Веру, я постарался вернуться к себе и продолжил разговор:

– О чем ты мечтаешь?

Она посмотрела на меня своими блестящими глазами и ответила:

– Летать. Мечтаю летать.

Мы шли медленно. Молчали. Сейчас нам хотелось немного насладиться тишиной. Вера никогда не приглашала меня к себе домой и не объясняла причины. Она не хотела говорить о своем прошлом, а я все хотел узнать, что она так тщательно скрывала от меня. И однажды я все увидел своими глазами.

№10

Я узнал ее адрес и решил прийти неожиданно. Начало холодать, ветер срывал все больше и больше ослабших листьев. Я поднялся к ее квартире и позвонил в дверь. В эту же секунду в моей голове возникла мысль, правильно ли я поступаю, что прихожу так неожиданно? Вера вышла ко мне. На ней были короткие шорты и черная майка, волосы немного взлохмачены, а глаза выглядели уставшими.

– Ты чего пришел?

В ее голосе был скорее испуг, нежели удивление. Она смотрела на меня в упор, рука немного задрожала, то ли от холода, то ли от чего-то еще. Мы застыли на несколько мгновений, я пытался подобрать слова, чтобы правильно выразить свою мысль. Ее обескураженный вид сбил меня с толку.

– Может, пригласишь меня? – предложил я.

– Сейчас не лучшее время.

– Почему?

Я настаивал на своем, и она с неохотой впустила меня. В квартире я увидел старые пожелтевшие обои, на потолке висела одинокая лампочка, линолеум был в каких-то пятнах. Часы очень громко тикали, их перебивал пьяный мужской голос.

– Это отец, не обращай внимание. Пойдем в мою комнату, – сказала Вера.

– Вера, кто там? Кто звонил? – послышался голос ее отца.

– Пап, спи!

Он пробурчал что-то невнятное, и мы зашли в комнату Веры. На стенах висело много плакатов зарубежных рок-исполнителей, среди них я заметил свою любимую группу «Nirvana». Вера закрыла дверь на защелку, и мы сели на кровать. В другой части комнаты я заприметил монитор компьютера, на котором отображалась заставка из фильма «Реквием по мечте», что слегка удивило, зная всю подноготную этой драмы. Я занервничал, когда отец Веры снова что-то начал кричать ей. Она попыталась его успокоить, и в конце концов он заперся в гостиной.

– Я не ожидала, что ты придешь, – сказала она.

– Прости, что так неожиданно, но на все мои просьбы к тебе прийти, ты умело уворачивалась.

– Я просто не хотела, чтобы ты видел, как я живу. Ну и… что мой отец постоянно пьет.

– А мама? – спросил я.

– Она умерла.

– Как и моя, – с тяжестью на душе сказал я. Мы взглянули друг на друга, и я взял ее за руку. В этот момент я почувствовал в Вере родственную душу и искренне полагал, что

она достойна лучшего, нежели жизнь в этой старой квартире, пропахшей алкоголем и сигаретами, вместе со своим отцом.

– Со сколькими парнями ты спала до меня?

Вера убрала свою руку от меня. Боже, какой стыд, каким я был идиотом, чтобы такое спросить у девушки. Уже в который раз жалею, что не могу изменить прошлое. Понимаю, что тогда к Вере у меня появились кое-какие чувства, и я стал интересоваться ею, но этот вопрос… Сотрите мне память, я хочу забыть этот позор.

– Зачем ты это спрашиваешь?

– Ответь мне.

Она колебалась, этот вопрос злил ее, ей хотелось избежать всего, что связано с прошлым. Вера резко поднялась с кровати и яростно ответила мне:

– Какого хрена ты спрашиваешь? Неужели это так важно?!

– Если я спрашиваю, значит, важно.

– Я не помню! Их было так много, что я не помню! А теперь давай, скажи, какая я шлюха! Унижай меня! Вы же это так любите!

Я встал со стула. Вера начала бить меня руками, я тут же обнял ее, но она не успокаивалась. Тогда я начал страстно целовать ее, силой прижимать к себе и залезать руками под майку. Я больше не чувствовал удары, теперь Вера вцепилась в меня, ее обуяли страсть и желание. Я перестал целовать ее, посмотрел в глаза и сказал:

– Я хочу, чтобы с этого дня ты продолжила заниматься английским. Чтобы ты пошла учиться в университет, получила диплом, уехала из этой квартиры в новую, без желтых обоев. Я хочу, чтобы с этого дня, что бы ни случилось, ты бы не стала больше спать со всеми подряд. Ты меня поняла?

– Да… – тихо сказала она. На ее щеках я заметил слезы. Никогда я не видел Веру плачущей. Наверное, поэтому она всегда смеялась, чтобы скрыть боль в душе.

№11

Прошла осень, уже три месяца я был заложником своего разума. Наступил декабрь, снег кое-где лежал на земле. Я, как обычно, сидел в своей комнате и думал насчет новой игры. Внезапно в доме раздался женский голос, из любопытства я вышел посмотреть, кто пришел. Меня не покидала уверенность, что это Кирилл привел в дом очередную девчонку, но я был крайне удивлен, когда заметил отца вместе с какой-то незнакомкой. Они целовались и что-то шептали друг другу на ухо. И хотя с момента гибели мамы прошло много времени, я никогда не видел отца с женщинами. Возможно, они были в его жизни, но он никогда не приводил их в дом. Этот факт ударил по больному, мне хотелось скорее скрыться, убежать, лишь бы меня никто не заметил.

Потихоньку я спустился по лестнице и пошел к выходу. Горничная что-то спросила, я тогда не разобрал, но сейчас расслышал, она уточняла, что подать к ужину. Я, как и в тот раз, ничего не ответил и выбежал из дома. Мне хотелось поговорить с Кириллом, но он до сих пор не вернулся со своего свидания. Саня был моим другом, но вряд ли бы он понял то, что я хотел сказать, а телефон Виталика был выключен.

Я остался наедине со своими мыслями, которыми не с кем было поделиться. Не мог поверить в то, что однажды в наш дом придет девушка, и крайне сомневался, что она влюблена в моего стареющего отца, никто не полюбит его сильнее мамы. Мне хотелось вышвырнуть эту девку на улицу, никто меня так сильно не раздражал.

Я шел по многолюдным улицам, все вокруг казалось тесным и удушающим. Шел к заброшенным домам, чтобы никто не смог меня потревожить. Потом не выдержал и побежал. Холодный ветер врезался в лицо и охлаждал капли пота на лбу. Мое тело пылало, я несся изо всех сил.

Грудь будто разрывало из-за учащенного дыхания, внезапно зазвонил телефон, но я не ответил. Отвлеченность от реального мира достала до самых глубин моей души. Я подошел к заброшенному дому и поднялся по лестнице. Забравшись на третий этаж, остановился и сел возле недостроенного окна. Помню, как в мыслях высказал все, что думал о своей жизни. Я ненавидел Бога за то, что он так рано забрал маму, что теперь у отца новая девушка.

Сейчас я заново посмотрел на эти стены, совершенно иначе взглянул на светлое небо, заметил что-то новое в проходящих мимо людях, в звуках, которыми был пронизан этот мир. У меня оставалось около пяти минут, прежде чем она придет. Я высунул голову через окно, сделал глубокий вдох и закрыл глаза, ощущая полную свободу.

Именно сейчас я увидел то, чего никогда не замечал прежде. Моя душа будто оторвалась от земли, все стало таким крошечным. Судьбы случайных прохожих, их жизнь проносились и укладывались в моей голове за несколько секунд. Все это было похоже на огромную паутину, удивительно, что мой мозг мог воспринимать эту информацию. Будто кто-то открыл мне глаза на мир.

Я был поражен, видел не лучшие судьбы, знал исход каждой из них. И вдруг меня осенило: изменив их судьбу к лучшему, изменится все. Это цепочка, которую нельзя прервать. В толпе людей я заметил свою маму. В ту же секунду я перестал заглядывать в чужие судьбы и решил посмотреть, что бы произошло, если бы она осталась жива. И то, что передо мной открылось, было самым ужасным зрелищем в моей жизни. Я видел, как она сходит с ума из-за смерти Сережи, как ее лечат в лечебнице, как она проклинает жизнь, как ее глаза навсегда теряют блеск. Я закричал. Мне стало так плохо, что захотелось вернуться, открыть глаза и забыть об этом. Я пришел в себя и с невероятной жадностью сделал глоток свежего воздуха.

Мне показали лишь малую часть того, что видит Бог из всей этой паутины человеческих судеб. Мама рано умерла, но, по крайней мере, я не видел худший вариант развития ее судьбы, которая сильно повлияла бы на нас с Кириллом. Но что было бы, если бы Сережа тоже остался жив? Как ни странно, в его смерти виноват не Бог, а я. И, возможно, если бы я не допустил самую чудовищную ошибку в своей жизни, Сережа был бы жив, а мама продолжала бы улыбаться мне каждое утро.

Я вдруг услышал шаги. Прошли те пять минут, это были ее глаза, мы встретились очень неожиданно.

№12

Ее растрепанные волосы тогда будоражили все мое существо. Я будто увидел ангела, а не человека. Ее лицо выражало растерянность, мне тогда казалось, что прекраснее глаз я больше никогда не увижу. Я забыл о холодном ветре, который продувал мне спину. Несколько снежинок залетели в помещение.

– На улице так резко похолодало. Даже странно, что пошел снег, – сказала Кристина. Она сделала в точности как в моих воспоминаниях – подошла к окну и поймала рукой несколько снежинок, которые тут же растаяли на ее ладони. Вдруг меня озарило, я сильно был влюблен в нее, но практически ничего о ней не знал. Я не знал ее истинного лица, ее секретов, ее сокровенных мыслей, видел лишь ту оболочку, которую она всем показывала. Она была лидером, девушкой-оторвой. Ее не пугали трудности, она была непоколебимой, и именно это мне в ней нравилось, ее внутренняя сила.

– Как ты здесь оказалась?

Она взглянула на меня, в ее глазах отражалась печаль. Мне тогда было интересно, что происходило у нее в душе, но я бы никогда не осмелился задать такой вопрос напрямую.

– Так же, как и ты.

Кристина улыбнулась, и это немного согрело мою душу. Крис вдруг подошла ко мне ближе и посмотрела в глаза. Ее резкость всегда меня удивляла, тогда я еле стоял на ногах от неожиданности.

– Может, прогуляемся? – спросила она.

– Конечно, – тут же выпалил я.

И мы вышли из заброшенного дома, чтобы очутиться в плену снежных хлопьев. Я тогда подумал о том, как же удачно все совпало, но тут же решил, что не может быть настолько идеальных совпадений. В разговоре с Кристиной я не ощущал неловких пауз, наоборот, темы для беседы не иссякали.

Вернувшись домой, я почувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Уже и забыл про девушку отца, меня переполняли эмоции, поэтому я прямиком направился в комнату брата. Кирилл сидел за компьютером, едва открыв дверь, я выпалил:

– Я только что гулял с Кристиной. Представляешь, мы случайно встретились! У нас с ней столько общего…

– Замолчи! – резко выкрикнул Кирилл. Его ошарашенные глаза уставились на меня. Я несколько секунд был в недоумении, пока не посмотрел налево и не увидел Веру. Она сидела поодаль от Кирилла на диванчике, держа в руках какой-то журнал. Нависла тишина, Вера так сильно сжала журнал, что на нем стали появляться складки. Я случайно прокусил губу, и ровно в тот момент, когда капля крови покатилась вниз, Вера встала с дивана. Проходя мимо меня, она смотрела в сторону и судорожно пихнула журнал мне в руки. Я стоял на месте и задумался, стоит ли мне идти за ней. Меня мутило от нахлынувших чувств, Кирилл подошел ко мне и стал что-то говорить, но я не слышал. Со мной было такое впервые, человек едва ли не кричал, а я не мог ничего разобрать. В ушах был какой-то ультразвук. Когда Кирилл схватил меня за рубашку и начал трясти, я пришел в чувства.

– Долго ты будешь стоять на месте с этим идиотским журналом?

Я не стал ничего отвечать, бросил журнал и побежал за Верой. Чувствовал себя полным уродом, знал, что могу еще ее догнать. В домашних тапках выбежал на мороз, горничная пыталась отдать мне куртку, но я проигнорировал этот жест. Вера успела выйти за ворота, я побежал за ней.

– Да хватит тебе! Стой! – закричал я.

Я схватил ее за руку, но она ловко вырвалась. Прохожие глазели на нас недоумевающе, но сейчас мне было не до этого.

– Что тебе нужно теперь? Зачем дальше что-то тянуть? И так ясно, что встречался ты со мной просто так.

– Как будто ты меня любила!

Ее глаза наполнились слезами. Я не знал, что она в самом деле испытывала ко мне что-то серьезное, иначе бы в жизни ей такого не сказал. Вера отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– Хватит с меня… – сказала она.

– Нет, я теперь хочу договорить и все выяснить.

– А что тут выяснять? Что ты спал со мной и представлял ее лицо? Думаешь, я не видела, как ты на нее смотришь? На меня ты так никогда не смотрел.

– Слушай…

– Нет, это ты послушай! Думаешь, я с тобой встречалась ради денег? Ты был единственным, из кого я не вытаскивала деньги, но теперь жалею. Надо было вытереть об тебя ноги, как ты их вытер об меня. Так было бы проще. А теперь все.

Каким же козлом я был, даже тогда я понимал это, а сейчас вдвойне тошно это осознавать. Она ушла, а я остался стоять посреди тротуара и наблюдал за тем, как ее силуэт скрывался в толпе.

№13

Только я пришел в школу, как меня схватили за шиворот и прижали к стенке. Я никогда не чувствовал столько злости в одном взгляде. Его руки тряслись от желания убить меня, не иначе. Паша держал кулак над моим лицом и резким движением ударил в стену. Я даже не моргнул, так как не боялся его и понимал, что он загнан в угол.

Он чувствовал, что не может отыграться на мне, как раньше. Ненависть между нами нарастала, как лава в бушующем вулкане. Друзья Паши окружили нас и следили, чтобы учителя ничего не увидели. В глубине души я хотел ударить его, но начинать драку в школе было бы глупо.

– Никто не смеет гулять с моей девушкой, а тем более ты. Сегодня после школы встречаемся. Не придешь – все узнают, какая ты размазня, и вряд ли после этого кто-то будет ходить на твои ущербные курсы по борьбе.

– Училка идет, – сказал один из друзей Паши. Тот тут же отпрянул от меня и пошел прочь. Меня дико разозлила его выходка, отступать я и не думал, но и один идти не собирался. Вокруг Паши наверняка соберется целая толпа, которая будет защищать его, поэтому я не хотел стоять в одиночестве и быть мальчиком для битья. Я был полон решимости, у меня всего лишь день, чтобы решить эту проблему, а точнее, шесть уроков.

До звонка оставалось около пяти минут, я зашел в класс и сел к Виталику. Рассказал ему все, потом к нам присоединился Кирилл, и я поведал ему вкратце обо всем. Виталик согласился пойти со мной, он повел себя как настоящий друг. Мы весь урок проговорили о сложившейся ситуации, на перемене встретили Саню. Меня напрягало, что в школе не было Кристины. Мои чувства перемешались, я переживал за Крис, ненавидел себя из-за того, как поступил с Верой, а еще предстояло выстоять против Паши.

Как только закончился шестой урок, ко мне подошел один из парней Паши и передал записку со словами: «Возле заброшенных домов». Это было как раз то место, где Кирилл прострелил ногу одному из козлов, что хотел меня убить.

Я вышел из школы и был крайне удивлен, меня ждало около двадцати человек, когда я рассчитывал максимум на десятерых. Здесь были не только те, кого я тренировал, но и еще несколько парней, которые ненавидели Пашу. Мне даже было неловко вести такую толпу за собой, к такому в своей жизни я не привык. Но они все верили в меня, и я решил, что должен взять себя в руки и сказать свое слово:

– Если кто-то хочет уйти, сейчас самое время.

Никто не сдвинулся с места, тогда меня это поразило до глубины души. Но если бы я знал, чем закончится эта бессмысленная бойня, забил бы на гордость, честь, вообще на все и предотвратил бы это. Но сейчас мне предстояло пережить это снова. Мы направились в сторону заброшек, Саня, Кирилл и Виталик были неподалеку от меня. Пока я шел к уговоренному месту, в голове вертелось много разных мыслей. Я отчетливо помню свою злость, ненависть, желание всем доказать свою правду. Теперь все выглядит совершенно иначе, то, что раньше мне казалось важным, сейчас не имеет никакого смысла.

Я запомнил на всю свою жизнь каждую деталь этого дня. Скрип снега несколько лет доносился эхом в моей голове, я помнил наизусть, каким хмурым было небо над головой и лица людей, идущих со мной бок о бок. Скоро мы добрались до места, нас уже ждали. Паша стоял в центре, смотрел на нас исподлобья. Он собрал примерно то же количество людей, что и мы. Когда мы остановились, Паша выплюнул жвачку.

– Опаздываешь, как девчонка, – сказал он. – Я уже думал, что ты струсил, а ты с собой целую толпу привел. Интересно… Всего несколько месяцев назад до тебя не было никому дела.

– Долго трепаться будешь? – перебил Саня. Паша презрительно на него взглянул.

– Зря ты, Сань, вышел сюда, не с теми связался, – выкрикнул один из толпы Пашиных друзей.

– И в самом деле зря, – добавил Паша. Я удивился, что Саня пошел со мной, ведь он терял деньги. Но, как потом оказалось, Саня давно ненавидел Пашу, у них была своя давняя история, которую они замяли на время ради общего дела.

– Да пошел ты! – выкрикнул Саня.

– Не думай, что ты имеешь право затыкать мне рот! – ответил Паша. Его глаза заливались кровью от злости, он сделал шаг навстречу.

– Сам закрой свой рот, урод, – крикнул я.

Паша бросился с кулаками на меня. Началась драка. Никогда не видел такого месива в своей жизни. Я не мог позволить Паше победить, под крики толпы бился с ним не на жизнь, а на смерть. Сейчас я снова ощутил эту дикую боль, удар в живот, в челюсть, в плечо.

Снег становился красным из-за нашей крови. Я повалил Пашу на землю и стал бить по лицу со всей силой. Сначала я разбил ему нос, потом губу, но вдруг на меня кто-то напал сзади и спихнул на снег. Этот парень стал душить меня, он не бил, он хотел убить. Я выпучил глаза из-за нехватки воздуха. Когда я почти потерял сознание, он перестал и стал дубасить по лицу. Я чувствовал сумасшедшую боль, которая распространялась по всему телу. Меня спас Саня, ударив того парня сзади. С трудом я поднялся и хотел найти Пашу, но на глаза попадались только дерущиеся ребята. Я оглянулся и увидел, как Пашу тащат от места бойни двое парней. Я ринулся за ними, чтобы покончить со всем.

Мое лицо горело от боли, а душа – от ненависти. Сейчас я думаю над тем, мог ли я что-то тогда изменить, чтобы ничего из этого не произошло? Возможно, все бы пошло иначе, если бы с самого начала я вел себя по-другому. А может, и нет.

– Миша!

Я остановился и обернулся под чей-то душераздирающий крик. Ребята Паши стремительно убегали, я заметил возле Виталика особенно много крови. Перепугавшись, я побежал к нему. В тот момент я не поверил своим глазам, увидев окровавленный живот моего друга. Саня помогал ему придерживать рану.

– Один из этих ублюдков проткнул его ножом, – сказал Кирилл.

– Где Паша? – спросил Виталик.

– Плевать на него, – сказал я. – Живо несите его отсюда!

– Черт, что нам делать?! – запаниковал кто-то из толпы.

– Хватит ныть, помогите мне!

У меня тряслись руки даже сильнее, чем тогда. Я взял Виталика за подмышки и потащил, но вдруг заметил, что никто не помогает мне. Все смотрели на меня с ошарашенным выражением лица.

– Какого х** вы там стоите? – разозлился я.

– Он, кажется, умер, – сказал Кирилл. Меня чуть не хватил удар. Я положил Виталика, проверил его пульс в нескольких местах, но везде было безрезультатно. С каждой новой попыткой мне становилось все страшнее и страшнее, но я не хотел в это верить. Я проверял пульс снова, тряс за его куртку, давил на грудную клетку, кричал, матерился, умолял его очнуться. Я снова и снова пробовал его вернуть, кровь с моей разбитой губы капала на его одежду и лицо, снег все больше становился красным. Я встал и потащил Виталика, чтобы спасти.

– Он не умер, это может быть кома, что угодно, мы не врачи. Мы можем его спасти. Он ведь только что говорил со мной, он не мог так быстро умереть. Твою мать, помогите мне! Хватит стоять! – кричал я.

Несколько ребят подошли ко мне и стали помогать вытаскивать Виталика. Я чувствовал сумасшедший страх, до умопомрачения боялся потерять своего лучшего друга. Руки окоченели от холода, я был весь избит и еле двигался, но на адреналине тащил парня, который уже был мертв.

В юности смерть кажется чем-то далеким, тем, что случается с кем-то другим, но не с нами. Мы уверены, что все обойдется, что все из нас окончат школу, создадут семьи, построят большой дом и заведут собаку. Я потерял маму, но был уверен, что на ближайшие годы это моя единственная потеря. Мысль о том, что я могу потерять близкого друга, да еще и таким чудовищным способом, не укладывалась в голове.

– Потерпи немного, мы доберемся до больницы, – сказал я. Я думал лишь о том, каким был придурком, что вообще позвал его сюда. Он ведь просто обычный парень, который любил играть в компьютерные игры, ненавидел учебу, мечтал купить однажды мотоцикл и уехать из этого города навсегда. Я сломал жизнь человека из-за собственных амбиций, пытаясь доказать… что? Что я хотел доказать этим?

Внезапно я осознал, что мир вокруг меня начал исчезать, а люди – пропадать. Все рассыпалось на кучу маленьких частиц, превращаясь в черную бездну. Стало безумно страшно, все так стремительно менялось. Что происходит? Я единственный, кто уцелел, и вдруг оказался в темной комнате, где горела единственная лампочка на потолке. Оказавшись наедине с собой в этой пустоте, я от отчаяния закричал:

– Я больше не могу проходить это снова, видеть еще раз, как мой друг умирает у меня на руках! Убейте меня! Хватит так издеваться! Неужели недостаточно? Можете отправить меня в ад, только остановите это!

– Ты очень долго винил себя незаслуженно.

Я повернулся на этот голос. От удивления на несколько секунд дыхание застыло. Это был Виталик, он стоял передо мной, будто живой. Я приблизился к нему, ничто в нем не изменилось с тех пор, как я видел его последний раз.

– Прости меня, прости… – все, что я смог выдавить из себя. Мне хотелось сказать гораздо больше, но словно ком в горле застрял. Слезы хлынули градом, когда я снова увидел его в настоящем. Виталик положил свою руку мне на плечо и сказал:

– Я должен был умереть в тот день, так было предначертано, это тебе никак не исправить. Так должно было случиться. Понимаешь, не все в этом мире мы можем предотвратить и не во всем виноваты именно мы. Может казаться, что здесь есть и твоя вина, я прошу тебя, перестань так думать. Я с твердой уверенностью тебе заявляю, что здесь нет твоей вины.

Я не сдержался и зарыдал просто взахлеб, до истерики. Меня колотило, словно вдарила температура под сорок. Еще никогда мне не было одновременно так паршиво и так легко от его слов. Его спокойствие и умиротворение поражали. В то время, когда я готов был сойти с ума, он сдерживал мое безумие, просто по-дружески обняв.

– Я попросил, чтобы тебя перенесли из этого отрывка твоей жизни, чтобы ты вновь не тащил мое тело по снегу до самого края этого поля. Тебя переместят в более позднее время.

– Спасибо… Спасибо, что даже там помнишь обо мне.

– Ты идиот, уже достал страдать по мне.

Я слегка рассмеялся.

– Легко тебе говорить, оставил меня тут, а сам свалил.

– Не переживай, встретимся еще, только не сейчас. Тебе пока еще рано.

Виталик отошел от меня чуть подальше и добавил:

– Мне пора.

Я был не готов, хотел еще многое обсудить, но Виталик начал исчезать вместе с черной комнатой. Все, что я успел, – это крикнуть ему:

– Ты был моим лучшим другом!

Он улыбнулся, все вокруг затряслось. Меня выдернули из черной комнаты и протащили кубарем через множество воспоминаний и чьих-то голосов. Я думал, моя голова вот-вот взорвется от такого потока информации, я видел свою жизнь со стороны, переживания, сомнения, боль.

Вдруг я едва не ослеп из-за яркой вспышки света. На мгновение перестал чувствовать собственное тело, но вдруг ощущения стремительно вернулись. Я оказался на своей постели, открыл глаза и понял, что с момента смерти Виталика прошел месяц. За это время много чего произошло, «Бойцовский клуб» развалился, мы прошли через обвинения в убийстве, через суд. Отец все это время был в бешенстве, из-за случившегося за нами теперь пристально следила его охрана, что жутко раздражало.

В итоге виновного в убийстве Виталика посадили в колонию. В ходе расследования нашлась запись с телефона, один из ребят в тот день умудрился снять драку на видео. Паша после случившегося сменил школу, Кристина переехала. Я пытался ее найти, связаться, но она оборвала все связи. Никто не знал, куда она уехала. Крис бросила всех, ничего не сказала ни одному из своих друзей, которые вскоре забыли про нее. Помнил лишь я.

Первое время меня тянуло к ней, я просыпался с надеждой, что однажды увижу на улице или в школе. Я ненавидел себя за свою трусость, за то, что не признался в чувствах ей раньше. Теперь было слишком поздно. Я так больше никогда ее и не увижу.

Начались дни бесконечной депрессии. Случай с Виталиком изменил нас, мы застряли в том дне, в кошмарах по ночам. Все это продолжалось около месяца. Моя успеваемость здорово скатилась, мы с Кириллом погрязли в двойках. Чтение я бросил, как и решение логических задач, стал увлекаться алкоголем. Это могло продолжаться еще долгое время, пока я не узнал новость, которая изменила мой мир навсегда.