Как жаль, что вороны в этом мире не разговаривают. Икс подошел ко мне, и мы вместе взглянули на то, что творилось по другую сторону горы. Бесконечные джунгли. Что-то подсказывало мне, что там оседает то, за что я себя ненавижу. Куда мне двигаться теперь? Я достал компас из кармана, он указывал в сторону джунглей. Кто бы сомневался. Пойди я обратно к городу, меня ждали бы зоркие, готовые тут же прикончить. Просто перелететь джунгли не получится, зоркие тут же засекут и перехватят на высоте, они наверняка и так уже вычислили мое примерное местоположение. Если бы это были обыкновенные джунгли, но нет… Это место испытывало человека его самыми жуткими страхами и переживаниями. Не каждый, кто попадал в джунгли, выходил оттуда живым, многие просто сходили с ума.

Я взобрался на Икса, и мы взмыли в небо. Мои пальцы слегка дрожали. В детстве я боялся собственной тени, а взрослые говорили: «Миша, это всего лишь твоя тень, здесь нет ничего такого». Они считали мою боязнь глупой и необоснованной. Кирилл смеялся надо мной, а я сидел в тишине и обижался на всех. Сейчас я боюсь самого себя, и многие скажут, что это глупо. «Миша, ну как себя можно бояться?» А мне страшно, ведь я не понимаю, кто я такой.

Ворон приземлился прямо перед входом в джунгли. Здесь недавно прошел дождь, однако воздух был пронизан духотой. Икс со своими размерами не смог бы пройти через настолько узкие тернистые пути. Я посмотрел на него не как на птицу, а как на лучшего друга.

– Встретимся на той стороне, дружище. Найди меня там.

Я чуть не прослезился, когда прощался с ним. Я не знал, выйду ли из этих джунглей или они станут моей могилой. Передо мной была дорога, окруженная извилистыми деревьями и плющом. Дорога, погружавшая во мрак. Я, наверное, давно бы уже сдался зорким, если бы в моей жизни не было Вики. Мне хотелось увидеть ее снова.

Я вступил на дорогу, которая вела во тьму. Икс следил за тем, как мой силуэт исчезал во мраке. Теперь я остался совсем один, каждый шорох внушал страх. Здесь был кто-то еще, я не знал кто, где он находился и что он будет делать. Мне ничего не оставалось, кроме как идти. В некоторых местах дорога была просторной, в других одежда задевалась за колючки.

Зацепившись за колючий плющ, я упал и порвал футболку, на теле появились раны. Мне некогда было возиться с ними, поэтому я пошел дальше. Шорох мерещился уже повсюду. Каждый раз, когда я наступал на сухую ветку, мне казалось, что кто-то шел за мной. Нужно успокоиться. Мне просто нужно пройти через эти дебри, другого выхода у меня нет.

Здесь очень тихо. Если кто-то притаился, он сразу услышит мои шаги, а у меня даже нет оружия. Я старался создавать как можно меньше шума, но все равно то спотыкался о корни деревьев, то шуршал листвой.

Я остановился в тот момент, когда слева заметил чей-то силуэт. Страх пронесся через все тело. Я не представлял, кто только что посмотрел на меня, и, честно говоря, знать не хотел. Решил ускорить шаг. Впереди колючие плющи перекрыли всю дорогу, я расцарапал все руки, пока пытался пролезть.

Послышались чужие шаги, кто-то тихо ко мне подбирался. Я пролез через колючие заросли и выполз на дорогу. Побежал, когда услышал шорох возле себя. Дорога сужалась, я бежал вперед.

– Папа, это ты? – раздался чей-то голос.

Я обернулся. Позади меня стоял малыш лет трех-четырех. Это был тот мальчик из пустыни, но теперь, со всеми своими воспоминаниями, я понимал кто это, и от одной мысли сердце разрывалось.

– Ты пришел ко мне, папа? Ты теперь будешь рядом? – снова спросил он.

Меня трясло. Он ничего не помнил о прошлой нашей встрече. Нет, это только проекция разума, его здесь нет на самом деле.

– Почему ты не обнимаешь меня? Ты меня не любишь?

Мои ноги окаменели, я не мог пошевелиться. Мне нужно было уходить отсюда, но я не мог его оставить. Он смотрел на меня такими разочарованными глазами, в них было так много вопросов. Я попытался сделать шаг, но он вдруг подошел ко мне.

– Почему ты бросил меня? Мне так одиноко здесь одному.

– Я не бросал тебя.

Я нагнулся к нему и обнял трясущимися руками. Почувствовал его хрупкое тело, тихое дыхание. Его кожа была холодной. Своими малюсенькими ручонками он погладил меня по спине.

– Я построил здесь шалаш. Хочешь посмотреть?

Мне нужно было уходить, но я не смог, слепо отправился за ним. Он передвигал своими маленькими ножками по мертвой земле. Я смотрел на то, как он открывал шатающуюся дверь шалаша. Он взглянул на меня, и больше всего на свете мне хотелось пойти за ним. Чувства затуманили разум. У меня было дикое желание остаться здесь с ним, научить его тому, что я умел и знал. Я понимал, что это всего лишь мое сознание, моя душа, он ненастоящий, но все равно хотел здесь остаться.

Он ждал. Я сдерживал крик, который норовил вырваться наружу.

– Заходи первым, я сейчас приду, – сказал я.

Он зашел в шалаш. Я остановился перед входом, взглянул на своего сына последний раз и захлопнул дверь.

– Папа, что ты делаешь? Мне страшно, тут темно!

Он кричал. Я вцепился в свои волосы, его крик острым лезвием вонзался в меня. Я заорал, схватился со всей силой за колючую ветку, отчего полилась кровь. Меня разрывало изнутри, я сходил с ума. Крики стали сильнее, кровь облила всю ветку, в которую я вцепился. Я горел, сгорал, умирал, но нашел силы отойти от шалаша и побежать прочь.

Происходящее сводило с ума. Мой сын ненастоящий, это мое подсознание. Он хочет, чтобы я здесь остался. Возможно, мне стоит умереть рядом с ним? Может, пора закончить эту борьбу за жизнь? Если Бог думал, что я вынесу это, то он ошибался. Я так больше не могу.

Я остановился. Мой сын кричал в шалаше, я не мог его бросить, поэтому пошел обратно, зная, что больше не вернусь. Возможно, в этом шалаше сидел сам дьявол в образе моего покойного сына. Возможно, это моя самая большая ошибка в жизни, но сейчас я готов был сдаться.

Моя рука потянулась к двери шалаша. Мальчик перестал кричать, он читал детское стихотворение, я не сдержался, больше не мог таить в себе слезы. Моя рука схватилась за ручку двери.

Но в ту же секунду, когда я пошел на верную смерть, в моей голове всплыл образ Вики. Ведь она сейчас жива, ждет меня, надеется, что я буду бороться.

Есть ли хоть капля мужества в моих поступках?

Мои руки сжали ручку двери сильнее, я практически открыл ее. Но передумал, одернул руку. Мне дорога Вика, дорого мое настоящее, я не могу сейчас так легко проиграть.

Шалаш растворился в воздухе. Я остался один, из моих ран сочилась кровь, но это было не так важно, как состояние моей души. Мне нужно идти дальше, если не ради себя, то хотя бы ради той, что ждет меня по ту сторону реальности.

Глава 38

Я шел дальше, оставляя на дороге капли крови и все меньше обращая внимание на колючий плющ. Эпизод с сыном меня уничтожил, стало страшно от одной мысли, что же будет дальше. Дыхание остановилось, когда я увидел на своем пути мою маму. Поначалу я растерялся, а потом отпрянул, вспомнил, что она умерла, хотя на несколько секунд подумал, что это не так. Ее кожа была кипенно-белой, а карие глаза наполнены печалью. Я очень сильно скучал по ней, оттого контролировать себя стало сложнее.

– Это ты убил Сережу. Ты виноват, – первое, что она сказала мне. Ощущение, словно накинули удавку на шею. На ее лице я не увидел улыбки, как это было раньше, голос не казался мне нежным и успокаивающим, а волосы выглядели слишком светлыми в то время, когда всю свою жизнь я помнил их черными, как смоль.

Я взял попавшийся под руку камень и бросил в ее сторону. Камень пролетел сквозь нее, это вызвало во мне ярость. Кто-то играл на моих чувствах, очень низко и подло.

– Ты не моя мама.

– Миш, остановись…

– Хватит! Ты умерла! Тебя нет здесь!

Не нужно поддаваться на уловки этого места, не нужно разбрасываться своим доверием.

– Я выбрала смерть, чтобы спасти его. А ты все равно его убил…

– Я его не убивал.

– Напрямую нет, но косвенно ты послужил причиной произошедшего.

Здесь она была права. Я и сам не мог простить себя.

– Прекрати использовать ее образ и пытаться меня запутать.

Всю важность тех моментов, проведенных с ней, я осознал только тогда, когда она умерла. Она умела сделать обыкновенную сказку безумно интересной, читала с интонацией и даже иногда подыгрывала. Она всегда поддерживала меня, когда я попадал в трудную ситуацию, всегда была на моей стороне.

Я хотел вырваться из этого кошмара, закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Ее голос был то громким, а то затихал. Я не реагировал, молчал и ждал, когда это прекратится.

Случилось. Наступила тишина, я медленно открыл глаза, и теперь ее не было рядом. С одной стороны, я понимал, это и не была она, но с другой, был так счастлив увидеть хотя бы такой ее образ, пусть и ненастоящий. Я ощутил ноющую боль в сердце, когда снова потерял маму.

Из носа вдруг пошла кровь. Я вытер ее изорванной футболкой и двинулся дальше. Это проклятое место продолжало дальше терзать меня, посылало шепот мертвецов, которые повторяли: «Ты виноват в их смерти». Сначала я держался духом, но когда голоса стали об этом кричать, не выдержал и побежал в надежде скорее выбраться отсюда. Я споткнулся и упал на землю. Мое тело было изранено, футболка промокла от крови, изнуряющая боль пульсировала в висках.

Я поднял голову и увидел его. Сережа стоял прямо передо мной, мое сердце сильнее сжалось от боли, как только я его увидел. Он выглядел так же, как и в тот день перед своей смертью. Я уже не знал, это проекция моего сознания или все мои близкие действительно ко мне приходили. Он сделал шаг, я больше не шевелился. Холод пробежал по спине, в горле пересохло. Мои руки онемели, я хотел что-то сказать, но он прислонил указательный палец к губам, чтобы я молчал.

– Ты выглядишь так, будто заболел. Почему ты перестал искать меня? – спросил он.

– О чем ты?

– Ну, мы же договорились, что будем играть в прятки. Ты снова перестал искать меня? Мне уже надоело прятаться.

Сережа смотрел на меня такими глазами, будто ничего не произошло. У меня затряслись руки.

– Так нечестно. Давай снова води, а я побегу прятаться. И не думай снова меня обмануть, – сказал он.

– Я не хочу играть в прятки.

– Миша, хватит! Почему ты так поступил? – воскликнул Сережа, смотря в мои глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Я живу с мамой и папой, а ты уехал жить отдельно, да еще и не навещаешь нас. Они соскучились по тебе. Пойдем со мной, они тебя ждут.

– Мама не будет мне рада.

– Она наругалась на тебя, потому что ты не приходишь к нам. Она расстроилась. Мы ждем тебя, пойдем с нами.

Мне показалось, что сердце остановилось. Я так давно не видел этого наивного взгляда, боль пронзила меня так, что я едва мог дышать. Меня пробрала дрожь, капли холодного пота стекали по лбу, воздух казался ледяным.

– Пойдем со мной, – сказал Сережа и подошел к арке, искрящейся от света. Казалось, этот путь вел в рай. Его лучи ослепляли, моя кровавая рука потянулась к свету.

Сотни мыслей вились в голове, но мне тяжело было выудить и слово. Меня выворачивало наизнанку, когда я смотрел Сереже в глаза. Чувства топтали рациональность, я стал поддаваться безумным мыслям. Разум покидал меня.

Я пополз к арке, у меня почти не оставалось сил, но я тащил свое тело по земле. Я был потухающей свечой, моего огня перестало хватать даже на то, чтобы разглядеть собственные пальцы. Я на дне с мертвецами, но почему-то еще живой.

Внезапно чья-то рука коснулась моего плеча, я узнал ее по морщинам. Он был за моей спиной, я не хотел поворачивать головы. Мой взгляд устремился на Сережу и искрящуюся от света арку.

– Один мальчик очень хотел стать великим. Он пытался многим доказать что-то, а те не желали его слушать. Но мальчик не сдавался, он упорно работал, его жажда оставить свой след в истории была неутолима. Однажды у него получилось создать монстра. Посыпались осуждения, упреки, необратимые последствия. Я должен считать тебя виноватым, но это не так. Ты просто мой сын, который ошибся, сын, которого я люблю.

Я повернул голову и увидел своего отца. Он выглядел словно живой. Отец обнял меня, в этот момент я будто провалился в свои мечты. Здесь было так тепло, мне показалось, что светит солнце. Нет, оно и правда светило. На какое-то мгновение все стало ярким, передо мной мелькали образы из прошлого: лето, дом, сад, смех, веселье. Когда отец отпустил меня и стал уходить, я, паникуя, спросил:

– Ты куда?

– Мне пора.

– Я хочу к вам. Я так устал от всего.

– Слишком рано, еще не время.

Отец обнял Сережу, и они стали исчезать. Я нашел в себе силы подняться, побежал к ним в надежде успеть, но они растворились прежде, чем я смог что-либо сделать. Это была последняя капля, я окончательно попал под влияние ненависти, горечи и отчаяния. Я издал истошный крик, пытаясь высвободить весь негатив и оставить только пустоту. Но это не помогло, мне по-прежнему было чертовски плохо. Я снова упал на землю, каждая частичка моего тела пульсировала болью, ноги перестали слушаться.

Послышался шорох. Я посмотрел на дорогу и заметил, как зашевелились плющи. Дорога расчистилась, стала свободнее. Появилась надежда на спасение, всего несколько метров разделяли меня от выхода из этого ада. Но позади послышались топот и голоса, это были зоркие. Выследили, твари. Их голоса становились громче, они кричали: «Он должен быть здесь, возьмите его!».

И в тот момент, когда я был в нескольких метрах от спасения, я лежал на земле и едва мог пошевелиться. Морально и физически я был окончательно истощен. И было бы сейчас хоть что-то, за что можно было зацепиться…

– Миш, что ты делаешь? – послышался женский голос. Я взглянул наверх и увидел расплывчатое лицо девушки-звезды.

– Вика? – я вправду был удивлен ее появлением. – Прости меня. Видимо, я все-таки не вернусь.

– Не нужно говорить так. Я ведь тебя жду, только тебя одного. Ты гораздо сильнее, чем тебе кажется.

В тот момент, когда я уже сдался, она протянула мне руку. Ее энергия, тепло и забота развеяли мои страхи и поселили надежду на спасение. Вика словно подарила мне второе дыхание, все в точности как в тот день, когда она впервые зашла в мой дом. Я переборол свою усталость и стал ползти. Медленно, неумело, но не сдавался, потом даже встал на четвереньки и пополз быстрее. Осталось всего три метра, но зоркие были уже за моей спиной. Все происходило так быстро, я едва успевал осознавать. Два метра. Тело утопало в грязи, которая проникала в раны.

Один метр. Тень одного из зорких упала на меня. Полметра. Его рука потянулась к моей ноге, я сделал рывок и коснулся порога храма. Всего одним указательным пальцем мне удалось это сделать. Я обернулся и увидел стоящих по бокам от меня Спектра и Одуванчика. Спектр схватил зоркого за его черную руку. Тот когтями хотел впиться в Спектра, но он оказался сильнее. Зоркого отбросило волной света к остальным.

– Он теперь на нашей территории, вы не имеете права, – сказал Спектр. Зоркие посмотрели на меня так, как смотрит голодающая собака на кусок мяса, и ушли. Я лежал на пороге храма, Спектр и Одуванчик помогли мне подняться.

– Как это возможно? – удивился я. Они сняли плащи, и на спине показались светлые крылья.

– Мы не могли тебя бросить и готовы были временно лишиться памяти, чтобы тебе помочь, – сказал Спектр.

– Но почему? Я ведь не достоин этого, я бы и сам себя не простил.

– Любовь выше гордости. Любовь – это милосердие, – ответил Одуванчик. Меня поразило одно лишь существование мысли о том, что такой человек, как я, может быть прощен.

Послышался скрип. Двери открылись, передо мной появился темный длинный коридор, который был освещен свечами. Я глубоко вздохнул, поднялся, испытав невиданный прилив сил, и зашел внутрь.

Глава 39

Я чувствовал тяжесть в ногах и едва держался, чтобы не упасть. Голова кружилась, тело практически не слушалось. Мы подошли к алтарю, с меня падали куски грязи с кровью. Я попросил Спектра и Одуванчика отпустить меня. От бессилия упал на колени и склонил голову, ощутив присутствие светлого, благодатного, божественного. Я осознал, что здесь был Он.

– Все эти годы я думал, что ты меня ненавидишь, – начал я, голос отдавался эхом. – В семь лет умерла мама, потом близкие уходили одни за другими. Я разочаровался в тебе, смеялся над тобой, ты и сам это знаешь. Потом окончательно потерял смысл жизни, утопал в алкоголе и беспорядочных связях. Я думал, что мне станет легче, но легче не стало. Я настолько опустился, полностью себя потерял, думал, что смогу вылечиться одними лишь таблетками, полностью забив на все остальное. Мне столько людей говорили, что нужно обратиться к себе, найти причину, а не пытаться заглушить следствие одними лишь таблетками. А я не верил, продолжал надеяться, что само все пройдет. Возможно, если бы я послушал, всего бы этого не было, не было бы зорких, этой лживой никчемной власти над этим миром. Я сожалею, что из-за меня этот мир претерпел столько страданий. Скажи, а ты хоть немного когда-нибудь меня любил?

– Да, – Он ответил почти сразу, без раздумий. – Я все это время ждал, когда ты вернешься ко мне.

Мой голос задрожал, мне действительно было важно от Него это услышать:

– Я правда до конца не могу поверить в то, что сейчас говорю с Тобой. Мне кажется, это чем-то нереальным. Я бы хотел исправить свои ошибки, но не знаю, как.

– Я думал, какой вариант для тебя возможен. Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Я бы хотел упростить тебе задачу, но тогда ты не сможешь вернуться домой. Я нашел единственно возможный путь. А теперь слушай внимательно и решай, пойдешь ли ты на это. Ты попадешь в свое прошлое и должен будешь прожить его заново в точности, как это было раньше. Это прошлое находится внутри твоей души, это еще более глубокий уровень погружения, в реальности ты все также будешь без сознания. Ты не должен что-то менять в своем прошлом, чтобы этого не получилось случайно, ты будешь помнить все. Каждую секунду, слово, фразу, к тебе полностью вернется память.

Я поднял голову и посмотрел на Спектра и Оди. Их лица устремились кверху, а меня озарило. Моя душа… за столько лет я впервые вновь к ней прикоснулся. Мне казалось, что я давно ее потерял, а теперь это чувство вновь вернулось ко мне, и я был до невозможности удивлен, ощущая свою душу каждой клеткой моего израненного тела. Я словно родился заново.

Что может быть лучше дома? И о каком именно доме Он говорил? Неважно, я хотел вернуться туда, где меня ждут, вновь почувствовать вкус жизни, желание творить и создавать, общаться и быть счастливым. Я хотел вернуть себя и готов был пройти этот путь прошлого еще раз, чтобы разобрать все свои ошибки и сделать новые выводы.

– Я согласен.

– Пусть будет так.

Началось землетрясение. Неведомая сила стала выталкивать меня из этого мира, я взглянул на своих друзей, Одуванчик наклонился ко мне и сказал:

– Не меняй прошлое, есть риск, что твой разум не выдержит, и ты умрешь.

Они стали растворяться, все исчезало из-под ног. Мне вдруг пришла в голову одна мысль, и я так перепугался, что не успею ее озвучить, что закричал:

– Прошу, верните меня на один день к маме! Пусть это будет единственное воспоминание, которое мне будет позволено изменить! Умоляю!

Храм, джунгли, безумный город – все исчезло. Я начал терять сознание, меня погружало в сон. Вокруг была только темнота, она преследовала меня до тех пор, пока я не проснулся.

№1

По легкому, теплому дуновению ветерка из форточки я понял, что на улице лето. Я поднялся с постели и подошел к зеркалу. Мне было очень непривычно видеть себя в возрасте семи лет, уже и забыл, каково это – быть ребенком. Я не стал задерживаться возле зеркала и побежал в ванную, быстро умылся, а после поспешил на кухню. В те годы мы жили в Москве в огромной квартире, которая занимала целый этаж, тогда в моей жизни еще не было Икса.

Я подошел к кухне и увидел там маму, она сидела за столом и ела салат. Я спрятался и наблюдал со стороны, чтобы она меня не заметила. В груди все затрепетало, я впервые увидел ее настоящую и не мог оторвать от нее взгляд: волосы были немного растрепаны, халат обтягивал огромный живот, на тот момент она была беременна Сережей. Все тот же светлый взгляд, все та же добродушная улыбка. Мама… как же мне тебя не хватает.

– Миша, ты что там спрятался? Иди сюда.

Я зашел на кухню и увидел ее карие глаза. Я был готов расплакаться в ту же секунду, когда услышал ее голос. Мне так часто снились сны, но в них все было не по-настоящему, а сейчас она и правда была передо мной. От одной мысли об этом сердце разрывалось, губы задрожали. После ее смерти мир стал таким пустым и картонным, без ее ласкового голоса, звонкого смеха и совместных игр в прятки. Я не стал терять время, подошел и обнял ее так крепко, как никогда не обнимал. Этого не было в воспоминаниях, но я мечтал это сделать. Второго такого шанса у меня уже не будет.

– Миша, что с тобой? – спросила она.

– Я просто очень сильно тебя люблю. Прости, что редко это говорил.

На ее глазах появились слезы. Оставались минуты до схваток. Мне дорога была каждая секунда. Если кто-то однажды скажет, что мгновения ничего не значат, что минута – это ничто, я смело плюну в лицо этому человеку. Сейчас, охваченный солнечными лучами, стоящий на грани ужасного события, я понимаю это. Я не отрывал взгляда от мамы, хотел смотреть на нее как можно дольше. Мое сердце начинало биться сильнее с каждым ударом секундной стрелки. Никогда я не ценил время так, как сейчас.

Начались схватки, и маму повезли в больницу. Я, Кирилл и отец ждали ее в больнице. На их лицах было волнение, которое вскоре сменилось ужасом. В ту ночь я плакал во второй раз над событием, которое не мог исправить. Я обнимал своего старого кота Джерри, чтобы хоть немного унять боль. У меня появился брат, но я лишился матери. Тогда я возненавидел этот мир. В ту ночь я съежился в комок, сжимая в руках одеяло. Мне было холодно, тело дрожало, я не мог согреться.

– Миш…

Я повернул голову и увидел Кирилла. Он тихо сел на мою кровать, мы так и просидели молча, пока оба не заснули. Для нашей семьи смерть мамы была самым сложным периодом. Без нее дом погрузился во мрак, нам тяжело было принять Сережу, но все же он не виноват. Только через год отец постепенно начнет приходить в себя.

На похоронах мы с Кириллом плакали, даже отец не сдержался. В тот день я испытал дикий страх, не мог поверить, что все это действительно происходит со мной. После церемонии я хотел куда-нибудь убежать, но повсюду были люди, машины, шум, вырывающий меня из моей вселенной. Я хотел побыть наедине, суета разбивала мои мечты. Бабушка тоже была на похоронах, я попросился к ней на время, и отец разрешил, мы с Кириллом отправились в ее особняк.

Солнечные лучи начали блекнуть, земля стала уходить из-под ног, птицы пели все тише и тише. Я исчезал. Мне снова предстояло где-то проснуться. Я – заложник собственного разума, иду дальше.