В обществе обычных психически здоровых людей психушка – это самое дикое место, которое только можно представить. Я когда-то тоже так считала, но теперь поменяла свое мнение. Внешне отделение, в которое я попала, выглядело как обычная больница с приемлемыми условиями.

Уже утром следующего дня родители привезли мне одежду и прочие необходимые принадлежности. После: прием назначенных таблеток, встреча с врачом. Телефон здесь выдавали раз в день на час, мыслей о смерти стало значительно меньше.

– Теперь нас отсюда не выпустят, пока не придут результаты тестов, – сказала Рита. Она больше всех волновалась, что попала сюда, постоянно расспрашивала медсестер, поставят ли нас на учет, корила себя за то, что не вышла на работу, а сама поехала в больницу. Ей не сиделось на месте и постоянно хотелось выйти из палаты любыми способами. Ее гиперактивность веселила нас с Алисой.

Время тянулось ужасно медленно. Я не могла перестать думать о Нате, о том мире, куда раньше проваливалась, но теперь не получалось туда вернуться. Да, времени на обдумывание своей жизни было предостаточно.

На пути в туалет я рассматривала в коридоре других пациентов, многие из них были под сильными таблетками и ходили очень медленно, будто находились в аморфном состоянии. Целый день мы сидели в палате, то разговаривали, то ели, то спали. Благо мне еще принесли почитать газету, иначе бы я тут со скуки сдохла. Мне начали сниться довольно длинные и яркие сны, но ни в одном из них не было того самого мира.

Первое время я удивлялась, что нахожусь в психушке, просыпалась и не понимала, что здесь делаю. Потом начала относиться к этому проще, мне стало интересно разузнать какие-нибудь истории про здешних пациентов, а с Ритой это задача оказалась простой. Она была такой общительной девчонкой, что даже на изоляции, пока мы ждали результаты анализов, умудрилась со всеми подружиться.

Одна девушка мне здесь запомнилась. Ее звали Лена, у нее зеленые волосы, косоглазие и заторможенная речь. Недавно она передала Рите свою тетрадь со стихами, которые мне даже понравились. Основная тема ее творчества касалась безумия, что мир вокруг неидеален, и все в таком духе. Когда я была у врача, она выразила предположение, что у меня циклотимия – это более облегченная форма биполярного расстройства личности.

«Если это облегченная форма, то что же чувствуют люди с биполяркой», – в ужасе подумала я.

Если честно, с одной стороны, мне хотелось домой, может, даже работать, но с другой, все равно ощущала груз в душе, нежелание думать о будущем. Жизнь такая серая и мрачная штука, особенно в этой больнице, хотя в какой-то степени я даже рада, что сюда попала. Может, здесь мне станет лучше.

Четвертый день в психушке.

Наконец пришли долгожданные результаты анализов, и нас перевели в общие палаты. Рита попросилась, чтобы ее положили с Юлей, это девушка, которая раньше болела анорексией и оставила предсмертную записку. Они очень сдружились и часто проводили время вместе, но немногим позже к ним присоединилась и я. Меня же положили в палату с Алисой, где мы оставались пока что вдвоем.

Любопытно, но коридор этой больницы был похож на картинную галерею, здесь повсюду висели работы одного художника, который раньше лежал здесь. Я часто останавливалась возле этих картин, чтобы лучше рассмотреть краски.

Самым главным минусом психушки было то, что нас не выпускали гулять, максимум разрешали выходить на балкон, где я высовывала голову через решетки. Другие пациенты рассказывали, что раньше в этом плане было проще, ходили на улицу, встречались с родными, даже домой ненадолго отпускали. Теперь же правила поменяли, и мы сидели в четырех стенах, и это очень давило.

Ночью я никак не могла заснуть, поскольку продумывала план по устройству на новую работу. В офисе оставаться уже не было сил, но теперь меня еще волновал и другой вопрос, смогу ли я вообще где-то работать? Потом я ушла от негативных мыслей, и настроение повысилось, но утром произошел явный «скачок вниз»: упадок сил, нежелание что-либо делать, опустошение. Я не сдержала слез и еле уговорила себя встать, чтобы обратиться к врачу. Та меня успокоила и сообщила, что добавит еще одно лекарство. Мне стало полегче, но из палаты не хотелось выходить.

Еще в этот день была встреча с психологом, это был долгий разговор, параллельно я делала различные задания на память, мышление и другие параметры. После она дала мне тест на четыреста вопросов, в которых я отмечала, что все плохо и в принципе жить не очень хочется. Это был день спада, я это понимала, завтра будет получше.

Пятый день в психушке.

От тоски меня спасала Рита и игра с ней в карты. Сегодня я узнала, что лежать мне тут не меньше месяца, этот срок казался бесконечным. Без интернета довольно скучно, можно сказать, ломка. Пока я не решила, что делать дальше со своей жизнью, понимаю, что мое заболевание не лечится за неделю, но все же хочется поскорее от него избавиться. Устала. С одной стороны, хочется домой, а с другой – не знаю, что меня там ждет. Возможно, этот месяц в психушке и правда что-то изменит во мне, но, черт его знает, так ли это. Я уже ничего не жду от жизни, не боюсь смерти, может, даже жду, когда она придет за мной.

Седьмой день в психушке.

За неделю пребывания здесь я услышала еще несколько историй о пациентах. Одной девушке, что лежала здесь, поставили диагноз шизофрения, потому что врачу не хотелось разбираться в ее болезни, и он просто переписал в карточку заболевание ее отца. Когда я спросила, из-за чего она сюда попала на самом деле, она ответила, что из-за депрессии.

Ненавижу тех, кто романтизирует депрессию, биполярное расстройство и другие заболевания. Некоторым кажется, что это ерунда, мол, что такого может быть от депрессии? Плохое настроение? Нет, депрессия – это когда не хочется жить и желание только одно – сдохнуть прямо сейчас, потому что терпеть больше нет сил. Это постоянные нервные срывы, таблетки, психиатры. Это по-настоящему страшно.

Восьмой день в психушке.

Не знаю, что это, необоснованный подъем или нормализация состояния, но впервые мне не хочется умереть, и кажется, я начала принимать жизнь, появились позитивные мысли по поводу будущего. Я так давно этого не ощущала, что это кажется даже немного странным. Однако я искренне надеюсь, что это не ложное чувство подъема и что я действительно начинаю справляться со своим состоянием. С этой мыслью я уснула.

Девятый и десятый день в психушке.

Я обдумала свое состояние, которое случилось на восьмой день пребывания здесь, и сделала вывод, что это был период подъема. После него на девятый день последовал спад, но продолжался он недолго, положительных мыслей стало больше, радует, что они вообще появились. С другими девочками мы часто обсуждаем то, что с нами произошло, и становится легче. Еще мне здесь очень помог психолог, он раскрыл глаза на мою сторону личности: мне необходимо признание, общее внимание, быть обычным серым статистом в офисе – это не мое. Однако где ж найти такую работу, чтобы там я ощущала бы собственную значимость?

Но пока не об этом. Мы тут обсудили еще одну тему. Люди, находящиеся за стенами психбольницы, думают (я была в их числе), что психушка – это полная жесть. Тут только конкретные психи и шизики, которые говорят о Наполеоне. Да, такое есть, зависит от степени тяжести заболевания, но есть и такие диагнозы, которые не так страшны. Мы здесь спокойно передвигаемся по коридору, общаемся, играем в карты, домино и теннис, пьем таблетки и пытаемся вылечиться. У нас здесь свой мир, который другим кажется чем-то ужасным. Если сказать в обществе: «Я лежала с гастритом», на это никто не обратит внимания. Но стоит сказать: «Я лежала в психбольнице», пойдут косые взгляды, от тебя многие будут шарахаться, ведь ты больше «не свой», ты не в мире «нормальных» людей, большинству из которых самим стоило бы подлечиться.

Глава 22. Возвращение

«Очередное утро в больнице», – подумала я и открыла глаза, но… Где я нахожусь? Куда подевались койки? Где Алиса? Что это за место, похожее на шатер? Меня что, ночью переместили в отдельное помещение? Но почему я этого не помню? Я захотела подняться, но тело меня просто не послушалось, не хватало сил, чтобы встать. Меня до черта это напугало, я закричала:

– Кто-нибудь! Помогите мне встать!

В шатер зашла медсестра.

– Виктор Николаевич! Пациентка пришла в себя, – воскликнула медсестра, и на ее зов пришел врач.

«Что значит, пришла в себя? Что они со мной сделали?», – не понимала я.

– Скажите, как ваше самочувствие? – спросил подошедший мужчина.

– Я не могу встать с кровати, еще вчера я спокойно ходила по отделению, а сегодня даже рукой с трудом могу пошевелить, – пожаловалась я. Врач и медсестра с удивлением переглянулись.

– Не волнуйтесь, Кира, сейчас я вас осмотрю и сообщу о прогнозах.

– ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ? – у меня перехватило дыхание. – Как вы меня назвали? Повторите мое имя.

Врач старался вести себя максимально деликатно и не выражать никаких эмоций:

– Вас зовут Кира. Кира Мирова. Скажите, вы помните, как подключались с вашей одноклассницей Наташей к аппарату «Энергетика»?

Неужели я вернулась? Спустя столько времени. Эмоции меня переполняли, голос задрожал, я отбросила одеяло и попыталась поползти из шатра.

– Кира, стойте, вы полгода лежали без сознания, вам нельзя сейчас делать резких движений.

– СКОЛЬКО? – я выпучила глаза.

Здесь прошло полгода? Я думала, если вернусь, то в этом мире пройдет не больше недели. Полгода. Господи. Здесь прошло полгода…

– Где Ната? Наташа? Где она? Она жива? С ней все хорошо? – мой голос дрожал, у меня нарастала истерика, я не могла сдержать переполнявшие меня чувства.

Неожиданно в шатер ворвался Влад. Он так изменился, повзрослел, на нем был костюм военного: зеленая рубаха, фуражка со звездой в центре и камуфляжные штаны. Его глаза округлились от удивления. Влад так сильно загорел. Отчего солнце стало палить так сильно?

– Кира! – он бросился ко мне и прижал изо всех сил, но потом немного смягчил объятия, понимая, что мое тело едва способно сдержать такую силу.

– Влад, это ты? – меня бросило в лихорадку.

– Господи, Кира, я уже думал, что ты не проснешься. Боже мой.

Значит, этот мир реален. Значит, все же это не сон, не галлюцинация, не безумие. Параллельный мир на самом деле существует, такая колоссальная разница между снами и бредом. Так все явственно. Значит, все они реальны.

– Кира, здесь столько всего произошло, – сказал он.

– Молодой человек, девушка еще совсем слаба, – перебил врач.

– Нет, пусть он мне расскажет, иначе я не смогу успокоиться. Пожалуйста, дайте нам поговорить, – попросила я. Врач и медсестра откликнулись на мою просьбу и оставили меня и Влада.

– Влад, расскажи мне все.

Он сел рядом со мной, тяжело вздохнул и начал речь:

– За эти полгода произошли изменения в окружающей нас обстановке. Вода исчезла, теперь мир не затоплен. Сначала мы были рады тому, что вода мельчает, что смогли вернуться на землю, но потом радость быстро прошла. Началась сильная засуха, и вода осталась лишь в нескольких участках земли. Вместе с другими экипажами корабля мы объединились и начали осваивать территорию возле воды. Поначалу все было неплохо, мы начинали продумывать план, как нам действовать дальше. Но в один момент мы столкнулись с сильным врагом. Мы назвали его скриты. Это черные вытянутые существа с длинными ногами и руками. Скриты бывают разных размеров и достигают высоты в пятиэтажный дом. Они напоминают кузнечиков с удлиненными лапами, тонким вытянутым туловищем, головой в форме круга и острыми зубами, будто у пираньи. Нам пришлось вводить военное положение, этих тварей очень сложно победить. Мы потеряли уже очень много людей, и, боюсь, что эту войну мы можем проиграть. Несколько разведчиков отправились на поиск других территорий, где можно жить, но пока безуспешно. Мы не можем покинуть источник воды на большое расстояние, но и тут оставаться опасно. Сейчас активно работают воздушные и наземные гики.

– В голове не укладывается, не могу в это поверить, – прошептала я. – Хочу увидеть своими глазами, что ты не врешь.

Влад попытался помочь мне встать, но это было невозможно, поэтому он поднял меня на руки и вынес из шатра. Я была шокирована. Вокруг не было морских волн и вообще воды на горизонте. Я обнаружила перед собой песок, потом посмотрела прямо и увидела суетливо бегающих людей. Кое-где росли пальмы, кусты и прочая скудная растительность. Но самое главное, что я заметила – это бескрайняя пустыня, простиравшаяся до самого горизонта. Огненно-красное солнце уходило в закат, отдавая таким ярким отливом, будто на небе пролилось много крови. Это зрелище показалось мне скорее пугающим, нежели чем-то прекрасным.

– О, Боже, это просто безумие, – все, что смогла вымолвить я. Влад отнес меня обратно в шатер и дал фляжку с водой, так как мне дико хотелось пить.

– Скажи, а что с Натой? Где она? – спросила я.

Его глаза поникли.

– В тот вечер полгода назад она исчезла. Нет никаких следов, ровно как и в тот день, когда украли нескольких гиков. Полиция занимается расследованием, но пока безуспешно.

– Это худшее, что я могла от тебя услышать, – я едва сдерживалась, чтобы не закричать. Не знаю, откуда я взяла в себе силы не свихнуться в ту же секунду. Влад, увидев мое состояние, тут же сказал:

– Послушай, если она пропала, это не значит, что она мертва. Пока мы не найдем ее, нельзя делать никаких выводов. Тем более теперь ты вышла из комы, вдвоем мы сможем что-нибудь придумать, чтобы разыскать ее. Слышишь?

Я молчала.

– Ты слышишь меня?

Я взглянула в его глаза.

– Да. Я слышу. Мы ее найдем. Все будет хорошо, – говорила я, задыхаясь.

– Повтори, – потребовал он.

– Ната не умерла, мы ее найдем. Все будет хорошо.

– Я попробую уговорить полицейских, чтобы они подключили тебя к аппарату. Ничего не могу обещать, но я попытаюсь добиться этого.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Спасибо.

– Мы ведь друзья, мы с тобой сделаем все, чтобы Ната вернулась. Мы снова будем втроем, слышишь? Вы будете смеяться, а я делать вам замечания, как раньше. Понятно?

– Да, – я расплакалась, и Влад погладил меня по голове. Мы сидели так какое-то время, я пыталась уложить в голове, что вновь вернулась в этот мир. Принять факт, что Ната где-то далеко. Осознать, что теперь мир совсем не тот, что был раньше. Здесь мне предстоит сражаться со скритами, бороться за то, чтобы вернуть Нату. Здесь начинается новая глава.

– Мне необходимо вернуться к гикам. Старайся поправиться как можно скорее. Чем быстрее ты поправишься, тем быстрее мы приступим к поиску Наты и похищенных гиков, – сказал Влад, его выражение лица стало серьезнее обычного. Мы попрощались с ним, и ко мне вернулись врач и медсестра. На меня накинулась буря негативных мыслей, но я тут же сказала себе:

«Я обязана быть сильной».

Глава 23. Восстановление

На восстановление сил у меня ушло около месяца. Все это время Влад помогал и занимался со мной, чтобы я быстрее пришла в норму. Не могу передать словами, как я ему благодарна. Когда я свободно вышла из шатра, то лучше смогла ощутить все невзгоды этого мира: сухой воздух, частые ветра, небольшое количество растительности. Питались здесь в основном убитыми скритами, чье мясо было похоже на курятину. А те, в свою очередь, питались нами.

На этом оазисе объединилась лишь часть кораблей, куда делись другие, выжили ли они, нам неизвестно, но разведчики активно работали, чтобы выяснить это. Основная часть сил была брошена на подготовку армии и обращению с гиками. Я сильно отстала в этом, но решила как можно скорее приступить к тренировкам.

– Не переживай, я тебя поднатаскаю, – уверял Влад, и мы начали занятия. Я наконец увидела своего гика, летающего льва, которому ранее дала имя Стрела, так как он был довольно быстрым.

– Пока ты была в отключке, я часто использовал твоего гика, но теперь он полностью твой, – сказал Влад.

– Спасибо тебе. Другим одноклассникам сейчас не до меня. Да и я с ними мало общалась, – взгрустнула я.

– Ничего, найдете общий язык. В текущей обстановке людям лучше держаться вместе.

Мы недолго поговорили с Владом и приступили к тренировкам. Он оказался довольно тактичным учителем, у меня случалось много промахов, но Влад не кричал, а всячески старался помочь. За прошедшую неделю тренировок мы еще сильнее сдружились с ним. Я снова убедилась в том, каким он был жутким трудоголиком и активистом, который хотел помочь каждому. Раньше за это некоторые одноклассники его недолюбливали, считая выскочкой, но теперь были рады, что основной частью работы занимался Влад и другие волонтеры, это сильно помогало в выживании. Взрослые очень уважали его за стремление помочь, ведь работы в текущих условиях было много.

Территория нашего оазиса была по размеру с небольшой город. День и ночь строители работали над защитой и укреплением временного пристанища. Мне же предстояло сначала пройти обучение с Владом, а потом я смогу присоединиться к отряду новичков по борьбе со скритами. Никогда бы не подумала, что стану военной.

Итак, сначала я обучалась правильному управлению на гике, как раз школьная программа, которую я пропустила. Далее мы изучали базовые атаки с воздуха и их вариации.

– В текущей обстановке ценятся именно воздушные гики, – говорил Влад. У него тоже был воздушный гик, летающий кенгуру, поэтому многое, чему он меня учил, было взято из личного опыта.

Спустя месяц упорных и очень ускоренных тренировок я была готова ко вступлению в отряд новичков и оттачиванию своих навыков. Любопытно, что за время, проведенное здесь, на нас ни разу не напали скриты, что показалось странным и другим людям. В течение этого времени меня иногда перебрасывало в реальный мир, но потом я вновь возвращалась.

– Не боишься? Завтра ты пойдешь уже в отряд, – поинтересовался Влад. В этот вечер все собрались посидеть возле костра и немного отдохнуть. Обстановка была довольно приятной: уходящее солнце, мелькающие кое-где звезды, стихший ветер, песни уличных музыкантов, пляски девушек в ярких нарядах, народные инструменты вроде балалайки или гармони. Я давно о таком мечтала, бабушка рассказывала, как раньше так собирались деревенские, пели, плясали. Мне всегда хотелось почувствовать, а что это значит, когда все вместе, соседи, дети, просто незнакомые люди вот так берут и начинают танцевать. В городе этого, конечно, нет. Лишь однажды в Питере я видела, как в солнечный день на улицах раздавались мелодии уличных музыкантов. Это заворожило меня, и я подумала, может, мне тоже стоит вот так выйти и спеть. Но я тогда так этого и не сделала.

Вновь взглянув на Влада, я поняла, что он ожидал ответ на свой вопрос, про который я успела забыть, так как ушла в свои мысли. Я рассмеялась и извинилась за долгую паузу, моя беспечность заставила улыбнуться Влада.

– Немного пугает мысль, что завтра я уже буду в отряде, но в целом все нормально, думаю, что справлюсь, – ответила я.

Пока Влад жарил зефирки, я решилась задать ему вопрос, который сильно интересовал меня:

– Скажи, ты поговорил в итоге насчет моего присоединения к аппарату?

Я не могла перестать думать о Нате, и подключение к аппарату было моим шансом найти ее.

– Я напомнил им, они ответили, что смогут дать ответ на следующей неделе.

Я тяжело вздохнула, уже третий раз полиция уходит от ответа.

– Понимаю, – продолжил Влад, – что ты сильно волнуешься, но поверь мне, я добьюсь того, чтобы они разрешили тебе подключиться. Возможно, так удастся найти не только Нату, но и пропавших гиков.

– Но почему полиция вечно откладывает мое подсоединение к аппарату? Это ведь могло существенно их приблизить к раскрытию дела.

Влад лишь пожал плечами. Я понимала, он хоть и пользуется уважением, но все равно является обычным школьником, и полиция уж точно не будет докладывать всю информацию о ходе дела.

– Ну что вы тут загрустили? – спросил подошедший Игорь. Это был наш одноклассник, довольно несносный парень, который доставал глупыми вопросами буквально каждого.

– Все нормально, готовлюсь к поступлению в отряд новичков, – ответила я, и Игорь подсел ко мне.

– Ну что, боишься? Тебе потом дадут допуск к сражению со скритами. Ты же еще ни разу их не видела.

– Страшновато немного, но все это пройдет, – ответила я на вопрос Игоря.

– Мне, кстати, жаль твою подругу. Ната была отличной девчонкой, – сказал Игорь.

– Она и есть отличная девчонка, – встрял в разговор Влад, – не надо говорить о ней в прошедшем времени.

Игорь тут же извинился и принялся доставать вопросами Влада, потеребив его по голове. Влад был явно недоволен таким вниманием к его персоне и аж покраснел от злости. Игорь сразу это заприметил и удалился в поисках новой компании, которую готовился засыпать вопросами.

– Некоторым людям лучше вести себя сдержаннее, – недовольно выразился Влад.

– Да ладно тебе, не расстраивайся. В конце концов, это долго не продлилось, – улыбнулась я и немного поправила Владу его взъерошенные волосы. – Вот так лучше.

Влад ничего не ответил, а лишь протянул мне зефирку и поспешил удалиться, так как его позвала учительница. Я осталась в одиночестве возле костра с зефиром в руках и в бесконечных мыслях о том, как мне помочь Нате.