Дорога сердца. Вытворчество из глубины души

«Как здорово, что мне не нужно подбирать слова…»

 
Как здорово, что мне не нужно подбирать слова,
Собой играть наполовину,
Глотать стеснение, кривляться в спину,
И мысли-сорняки не рвать. И не бояться смысла-серебра.
 
 
Как здорово, что можно просто жить,
На пазлы сыпаться от радости. И вновь – обратно.
Как хорошо и как божественно-невероятно
С тобой шагая весело и сладко, ногами мир крутить.
 
 
Как здорово, что есть на свете ты, любимый!
Такой родной и близкий, самый лучший,
Который голосом живым разгонит мои тучи,
С которым все тревоги и сомнения мимо.
 
 
Как здорово, что, наконец, пристанище мне на земле
Навеки ты. Молитвами. От Бога.
И что теперь с тобой моя бежит дорога,
Как здорово. Как хорошо мне.
 

«Остановите!..»

 
Остановите!
Куда бегу? Дайте выдохнуть, да сердце бешенное унять немного.
Кажется, что по лезвию правды иду, но совсем, но совсем не своей дорогой!
 
 
Остановите!
Отцепите вагон! Я устрою в нем праздник-отшельника.
Напоет одичавший перрон, что не нужно отчаянно ждать бесконечного «понедельника».
 
 
Остановите!
Помолятся те, кому нужно сменить повязки-стабильно-кровавые.
И незрячие обретут красоту в темноте.
И дождётся старушка-Ассоль, наконец, паруса свои алые.
 
 
Остановите!
Подарите момент себе! Эта жизнь ненавидит раскрошенного безразличия!
Сделайте глупость назло сварливой судьбе,
Наплевав океаном-смеха на все дребезжаще-больные приличия.
 
 
Остановите!
Все хорошо! Это чувство только в ваших руках. Не опускайте их, да не раскачивайте гордостью важной.
Полной грудью воздух. Ещё и ещё.
Надышитесь любимыми. Налюбуйтесь секундой каждой.
 

Откуда я знаю, что это любовь?!

И тогда ты зайдёшь в мой безветренный личный мирок, на цыпочках, еле дыша, переминаясь с ноги на ногу, подумаешь о прошлых неудачных словах-бритвах, аккуратно, по-детски смущённо коснёшься взглядом моих расправленных плеч и, наконец, преодолев себя, спросишь: «Откуда знаешь, что это любовь?»

А я посмотрю в твои родные, честные, заботливые, такие добрые и до мельчайших деталей изученные глаза, и выпалю, как будто на одном выдохе: «Откуда? Любовь? Хм… Представь, что я – это миллиарды разных обличий. Сейчас я – спокойное прозрачное морское дно, через секундочку – крышисрывающий торнадо. Ещё через мгновение я – актриса, шагающая по красной ковровой дорожке. А с понедельника я – растревоженная пятница. А в среду – индиго, остро чувствующее сухость чужих нагих душ. И потом резко тучи – тучи-тучи… А я капелька, стекающая по лобовому стеклу. Я – вой серены. Я – лай соседкой собаки. Через неделю я – сворачиваюсь клубочком, мурлыкаю и урчанием заполняю пустоту прохладной комнаты. Через две недели я – страстная танцовщица, отстукивающая ритм каблуком туфельки цвета спелой клубники. Через месяц – я ночной террорист – обжора, захвативший холодильник и испачкавшийся сливочно-сахарным кремом.

А потом мне надоест носить сапожки, и я босыми ступнями пробегусь по только что выпавшему девственно-октябрьскому снегу. И как – нибудь я вдруг возомню себя величайшим шеф-поваром и перепорчу все продукты, оставив на ужин варёную картошку.

Ты, испугавшись словооборотов, остановишь поток моих мыслей немым вопросом. Мол, и что?

«А то, милая. Он любит все мои обличия. Он принимает каждую

составляющую меня. Он целует каждую секунду нашего общего времени. Он и есть мой личный маленький уютный мирок. Откуда я знаю, что это любовь?!?!?!?»

«Я, любимый, раньше бежала…»

 
Я, любимый, раньше бежала
От себя до себя.
От вокзала и до вокзала.
От сентября и до сентября.
 
 
Я, любимый, раньше пытала
Свою душу в тёмном углу, разбирая на части.
Находила смысл и тут же его теряла
В бесконечно-прожорливой гонке-пасти.
 
 
Я, любимый, раньше искала
Лишь своё среди отголосков чужого,
И другим своё время растерянное прощала,
Не готовя себя для чего-то большого.
 
 
Я, любимый, всегда считала,
Что несчастны те, кто не видел на празднике жизни успех.
Ох, любимый, да если б я знала,
Что мой праздник – в каждой вибрации твоего смеха.
 
 
Я, любимый, дышала раньше
Только воздухом. Представляешь?
А теперь, мой любимый, ты знаешь,
Что мой воздух – ты. И простое счастье без фальши.
 
 
Я, любимый, теперь бегу
От себя до тебя. Не иначе.
И когда объятия твои остановят мою пургу,
Во мне каждая струнка расслабится и от любви жемчугом чистым заплачет.
 

«Только ванна, стихи и я…»

 
Только ванна, стихи и я,
И минуты плывут мимо.
Когда каждая мысль – вдохновение слишком тихого января,
Когда слышишь только свое дыхание. Понимаешь: как это красиво.
 
 
Как красиво просто быть.
Со всеми надуманными недостатками.
И как хорошо не впадать в самоанализ. Себя разрешить
Со сводом безумий-правил, экшн-законов и с беспорядками.
 
 
И вокруг тебя остыла вода.
И внутри лениво кипит бунтарь.
Но зато ты знаешь, что в голове твоей абсолютно-кайфовая ерунда,
Которую так лелеял доныне ответственный разум-пресс-секретарь.
 
 
И черт возьми, но все же нажала на стоп,
Отодвинув галдеж с нутромнепрошенных улиц.
Не желая одной в толпе – сквозь
броскости всех европ,
С жар-птицей в душе, ловя попутно ненужных куриц.
 

«А что ты, в принципе, знаешь?..»

 
А что ты, в принципе, знаешь?
То, что позволено кем-то?
Или, быть может, то, что счастливым делает внешне?
Есть ли что-то, что вечер февраля-тоски превращает в вешний?
Есть ли хоть кто-то, от кого ты стоя ботинками на земле, летаешь?
 
 
А кто внутри тебя ходит?
Кто думает, принимает решения? Ты ли это?
Кто вынуждает будильник ставить на шесть сорок пять?
Кто кричит: «Задолбало!»
Но с безразличием запускает свой механизм. Опять и опять
Устремляя потухший взгляд к искусственному свету.
 
 
А кто тихо сомневается во всем этом безумии?
Кто стирает дозволенного границы?
Шёпотом, еле слышно орёт бунтом и революцией,
Но также упрямо сдает в аренду себя, покорно всем экзекуциям,
Едва справляясь с одним днем, перед Богом-дивана падая ниц.
 
 
А кто ищет счастье в Париже, Лондоне
Или в излюбленно-депрессивном Питере?
Кто километрами заполняет внутреннюю пустоту?
Место меняя, людей мимоходящих. На машине, на поезде, на плоту.
В платье, в туфлях со стразами, в шубе звериной или потертом свитере?
 
 
Кто же внутри тебя ходит?
Знает ли он тебя? Или совсем запутался
В бесконечной горячке.
Знает ли он, что по-земному никак не измерить гармонию?
Что в любом месте – кислые щи, если САМ ТЫ не творишь историю,
Если автопилотом чужих желаний кипишь в круговороте-спячке.
 

«Ты спишь, любимый, а я смакую нашими встречами…»

 
Ты спишь, любимый, а я смакую нашими встречами,
нанизывая каждое чувство-секунду,
Как петли на спицы.
Ты спишь, ну а мне не спится.
Я здесь. Реальность кричит: «Полундра!»,
А сердце спокойно в душе зажигает арома-свечи.
 
 
Ты спишь, мой милый. А я плету тебе сны вязью
Из самых нежных, ласкающих волн моря,
Муссоном тёплым моё дыхание.
Я вовсе не та, что была ранее.
Я раной жила, источая силы на псевдобеды и псевдогоре,
Не веря в любовь и в состояние – одночасье.
 
 
Ты спи, родной мой. А мне бы возле. Сопеть и сладко делить одеяло,
Поровну эту жизнь. На двоих.
Огромное в самом маленьком нашем мире счастье.
А по утрам: лениво вставать. И быть не у дел суетливой пасти.
Только в плену объятий самых родных.
Только с тобой, которого мне бесконечно мало.
 

«Боже! Спасибо тебе за него!..»

 
Боже! Спасибо тебе за него!
Честно – честно!
Это лучшее, что случилось со мной!
На земле пьяной быть от любви неземной,
И плевать – какая вокруг обнимает местность…
Боже! Спасибо тебе за него!
 
 
Боже! Спасибо тебе за него!
Что бы вокруг не тревожило нервы,
Что бы не нарушало гармонию,
Я – только с ним петлями-жизни вяжу историю,
И просыпаюсь, а в мыслях ведь он – первый…
Боже! Спасибо тебе за него!
 
 
Боже! Спасибо тебе за него!
Ты береги его нежность внутри, храни его силы.
Пусть он спокоен будет за нас двоих,
Пусть, как и прежде, заряжается от улыбок-простых
И от блеска моих любящих глаз.
Сердце с душой – разума вечнокричащего – старожилы…
Боже! Спасибо тебе за него!
 
 
Боже! Спасибо тебе за него!
Если мне выпал в этой игре – Вселенной любви – шанс,
Если планета вертится ради того, чтобы мы друг другом дышали,
Значит игра действительно стоит свеч. И не зря мы до нашей встречи играли,
Чтоб полноценно почувствовать счастье – нужно принять его в час-декаданс.
Боже! Спасибо тебе за него!
 

«Мне бы закрыть глаза и спокойно сладко уснуть…»

 
Мне бы закрыть глаза и спокойно сладко уснуть,
Но внутри тоска кусает, а мысли – колким снегом.
Мне бы уютно – рядом с любимым человеком,
Каждой клеточкой ощутить правильно выбранный путь.
 
 
Мне бы поближе прижаться сердцем, душой и телом.
За руку – не выпуская. Слов – не роняя ненужных.
Только дыхание. И ничего кроме прикосновений-жемчужных,
Только наш маленький мир, а остальное – пробелом.
 
 
Мне бы кричать от счастья. Петь вместе с лунной ночью.
Страстно, взахлёб и смело – прямо к тебе в объятия.
Каждый миг без тебя – словно рвущая струны апатия,
Каждый момент без родного голоса – в жалкие клочья.
 
 
Мне бы закрыть глаза и сладко-пресладко спать,
По-детски поджав ноги, обняв подушку холодную,
Но отпускаю к тебе мысли – любви – свободные,
Пусть свернутся в клубочек и греют твою кровать.
 

«К любви невозможно привыкнуть…»

 
К любви невозможно привыкнуть.
Она с каждым часом все шире и шире,
За кадром, в черновиках и в прямом эфире.
В хоромах царских, и в подворотнях, и в самой дешёвой съёмной квартире
К любви невозможно привыкнуть.
 
 
Любовь невозможно стереть.
Из памяти, сердца, из тела – рецепторов-кожи,
Если любовь – любовь, то она до глубин океанов и вулканической дрожи,
Если любовь – любовь, то каждый шаг с ней всех бриллиантов дороже.
Любовь невозможно стереть.
 
 
И никогда не обманешь любовь,
Ибо она выжжена лепестками и молниями на живую,
Ибо она с Верой, Надеждой однотонально и в унисон пульсом поёт аллилуйя,
Ибо она не ищет смысла. А смысл в ней каждой секундой танцует.
И никогда не обманешь любовь.
 

«А у нас за окнами разные города…»

 
А у нас за окнами разные города,
Кто сказал однажды, что расставание губит,
Тот и вовсе не пробовал никогда
Вкус любви, который так сладко дарят губы.
 
 
А у нас за окнами разные лица мелькают.
Ну, и что с того? Все равно между нами связь необъяснимая,
Отголосками настроения в сердце – дыханием рая,
И тоска друг по другу, упрямо душою гонимая.
 
 
А у нас – только мы. Но и это настолько много!
И не хватит Вселенной, чтобы вместить молчаливые чувства.
Если ты – против всего мира, то и я той же дорогой,
Ведь без глаз – океанов твоих мне становится пусто.
 

«А зима чёрно-белая правду не ищет…»

 
А зима чёрно-белая правду не ищет,
Ей хорошо и так. Спокойно. Тихо.
И чемоданы покует надкусанная неразбериха,
Ветер – «правильных» – мнений с севера свищет.
 
 
Но между «да» и «нет» всегда есть что-то:
Миг, момент, нежелание выбора или иное,
Счастье… Оно ведь действительно счастье, если простое…
Радость – она обязательно отражается в глазах у кого-то.
 
 
И этот «кто-то» – лекарство от всех тревог и земное спасение,
Самая чистая нежность, любовь, перевернутый жизни-смысл.
Тот, с которым течёт и ликует внутри каждая мысль,
Тот, который снаружи, как зеркало – проявление.
 
 
А зима чёрно-белая так субъективно-невинна и белоснежно-слепа.
Прячет под снегом голые ветки-былого.
Всё для того, чтобы с чувства начать большого,
Чтоб под ногами истины вилась тропа.
 

«Действительно… Поднимайся на горы, карабкайся, жилы рви…»

 
Действительно… Поднимайся на горы, карабкайся, жилы рви,
Из последних сил – к вершине успеха, где ждёт наимоднейшая красота…
Добивайся, кричи, все богатства бери или умри.
И как итог – наполняющая тоской внутривенная пустота.
 
 
Действительно… Ты хотел от жизни гирлянд, софитов и знакомств побогаче,
Этажей из пяти дом, до звенящего вымытый блеска.
Ты хотел пару – тройку машин. А как иначе?
Чтоб заполнилась антирадостью сердца – закрытого – бездна.
 
 
Действительно… Пусть в карманах бумага зелёная, словно смятые фантики,
И кораблики делай, пускай по реке – времени, да по ветру – мнимому.
Только железо логики, бетон душевности и ни капли сердечной романтики.
Только дань и акции – миру материально-ревнивому.
 
 
Действительно… Отправляйся на самолёте личном покорять, казалось бы, непокоренное.
Покупай непродажное. Цену назначь, чтоб было угодно.
Только это счастье!? Ужели это счастье влюблённое?
То, которое за руку, вместе шагает с Богом?
 

Тот Самый Человек

Смотри… Открываешь ты глаза, лежишь себе, завернутый в тепленькое пуховое одеяльце. Буквально в добровольном плену у него. Будильник орёт, а тебе плевать. За окном – минус двадцать. Ну и черт с ним, с морозом. Ветер свищет, снег разъяренный с каким – то отчаянием покрывает улицу и прохожих, ступивших на её территорию, от чего те вжимаются в свои смешные разноцветные шапки и в шарфы-змеи. И тут наступает момент холодных тапочек.

Знаешь, таких одичавших за ночь, превратившихся в сирот за долгие часы безножия. И этот кусок утра самый душераздирающий. Это даже хуже холодного кофе, либо соли, случайно опрокинутой в только что заваренный чай, либо отсутствия горячей воды в ледяное февральское время. Но и с этими тапочками ты справляешься, впрыгивая в них сразу же после того, как одеяло мужественно скинуто на кровать. Но и тут ты понимаешь, что все это, собственно, и не важно. И что тебе до Парижа все эти заморочки традиционного утра. И ты вспоминаешь лишь одно… Человека! Самого любимого. Самого близкого. Бьющего ритмом своего имени изнутри.

И уже ни тапочки, ни метель заоконная, ни разноцветные прохожие не имеют какого-то значения. Ты просто принимаешь их в себя, как данность, как контрастный душ Вселенной, как то, что идёт так, как надо. И с этой многогранностью принятия всего, ты понимаешь, что способен, наконец, стать СОБОЙ. Принять себя! И мир с радостью поворачивается лицом, подмигивая тапочками-сиротами, колючими снежинками, смешноворчащими и нелепоспешащими людьми с сугробами-ненужных – проблем на продавленных лжесовестью плечах. И все это благодаря ТОМУ человеку, кто осмелился доверить тебя себе. Кто полюбил каждого твоего таракана, расцеловал его в усы, покормил сладкими последними крошками и включил свет для уютной душевной атмосферы.

P. S. Я люблю тебя, Тот Самый Человек.

«А я так соскучилась…»

 
А я так соскучилась…
Как скучает ночь по звездному серебру,
Как по каплям всеобъемлющего ливня – летний зной.
Я люблю – люблю – люблю – люблю…
Просто так, естественно, неудержимо всей душой.
 
 
А я так тоскую…
Как тоскует самолёт без неба – жизньюокрыленного,
Как отцепленный вагон от состава скорого, локомотива.
В мире человека нет сейчас настолько красочновлюбленного,
В мире человека нет сейчас настолько радостносчастливого.
 
 
А я так молю…
Молитвой общею. Только нашей. Только от меня и до любимого-тебя.
Пусть слова летят сквозь расставания-тумана-пелену.
Знаю. Наяву, во снах, в осознанности-холода и в бреду горячего января
Сердцем жарким любишь-греешь-нежишь и ласкаешь лишь меня одну.
А я так соскучилась…
 

«Бег, оголтелый, вечноотсталый бег…»

 
Бег, оголтелый, вечноотсталый бег.
Дела ненужные. Незначительные, но напыщенные круговороты.
Мимо – рассвет, улыбка ребёнка случайная, лёгкий утренний снег.
Автопилотом – суета, стандартомыслие и буднесерые хороводы.
 
 
Будильник будит очередного с конвейера слишком ворчливого,
А ему и вставать не хочется. Спать бы вечно. От зимы до зимы.
Во сне – геройствовать, быть собой. И, наконец, слушать себя – любимого,
И смаковать-смаковать эти слишком смелые сладкие сны.
 
 
Ну, а потом, глаза полуоткрыв, полувстав, полупоев, полуживым нестись,
Шкуру напялив привычную, маску приклеив, сердце – в спящий режим.
И с восьми до пяти себя завести. И так завестись,
Чтоб потопить в пучине-важных-проблем души-непорочный-интим.
 
 
После – совсем разлагаясь, медленно-верно домой. Желательно к нелюбимым.
К тем, чьи до боли чужие души, в непонимании сохнут от жажды.
И чертыхаться, искать виновника, да прикрываться лживым миром,
И многослойно укутать себя от режущей больноправды.
 
 
И если вы скажете мне, что это ещё жизнь,
Я рассмеюсь до горьких-прегорьких слез.
Очнитесь, мои хорошие, вы же совсем не всерьёз?
 

«Слушай меня, Луна, мелькай за окном желтоватой улыбкой…»

 
Слушай меня, Луна, мелькай за окном желтоватой улыбкой,
А я расскажу лишь о нем и о том, как возле него – мне уютно, легко и беспечно,
И как для души-весны стал путем он млечным,
И сердце – оркестром в полном составе, а не как раньше – плачущей скрипкой.
 
 
Ведомая за руку счастьем, любовью и мигом неповторимым…
Люби меня долго-долго-долго, любимый!
 
 
Пой вместе со мной, Луна, не скрывай серебра-переливы за крышами многоэтажек,
Лови каждый вдох, ласкай этот мир самым нежным влюблённым взглядом…
Когда прижимаюсь к нему – ни-че-го-ничего не надо!
Есть только минута – момент! А остальное – не важно!
 
 
И как Москва-новогодняя-предрождественская – глаза сияют необъяснимо!
А ты люби меня долго-долго – долго, любимый!
 
 
И надо бы спать, Луна, наше время пошло, поплыло над встревоженным ночью городом,
Во мне – сотни тысяч снежинок кружат-парят и медленно тают,
А он – далеко, но всегда со мной. Он об этом знает.
И больше – ни на секунду и ни на йоту не обернусь холодом.
 
 
И оставайся навечно внутри – Богомхранимый…
Люби меня долго-долго-долго, любимый!
 

«Боже! Спаси метущиеся души, зажатые в тиски разумом…»

 
Боже! Спаси метущиеся души, зажатые в тиски разумом,
Лишённые голоса права,
Прозрачные от безразличия…
Уставшие от прогресса-мира-энергичного,
Глотающие суету, покорно идущие на расправу,
И потеряв дыхания-курс, дыша навязанной заразой.
 
 
Ведь каждый день их, как очередная масса серая – пластилина,
И взгляд – разбитый, словно фонари на забытой улице,
А руки-плетью опущены. Потеряны крылья.
И все мечты – на антресоли – пылью.
Безвольное тело бредет в одном направлении, сутулится,
А понедельник – утро – уже привычная «скарлатина».
 
 
Боже! Открой глаза им! Намекни как будто невзначай!
Пошли им странника-чудака. Пусть дивятся!
Пусть придут в ужас, дабы заново родиться,
Дабы в поединке победить себя-тряпичного. Яркой молнией разразиться!
И навеки спрыгнуть с маятников-крючка!
Боже! Устрой в душах их светоживительный раздрай!
 

«И знаю теперь: одно целое мы…»

 
И знаю теперь: одно целое мы,
Где не бродили бы наши тела усталые,
Души – всегда вместе
Парят над домами песней.
А по отдельности – слов-шепота-криков немых мало.
Нас развели дороги по разным углам зимы.
 
 
Богомдарованы. И планированы случаем.
Сердцемнаполнены.
Вдохом и друг для друга.
Больше ни шагу по забубенности-кругу,
Больше ни грамма-мысли-сломленной
И ни капли яда-тревог-ползучего.
 
 
Знаешь, хоть далеко, но все равно дышится легче.
Легче поётся, смеётся,
И по утрам просыпается улыбка.
Хоть голосит иногда внутри меланхолии-скрипка,
Всё же после тебя – вкус шоколада – любви остаётся,
Всё же с тобой – весна птицами певчими.
 

«Осталось дослушать прелюдию и вот оно… Счастье!..»

 
Осталось дослушать прелюдию и вот оно… Счастье!
Осталось буквально пару шагов,
И океан-мечты разольётся,
В ладони с неба посыпятся звезды-желания…
Ну.. А пока камнями внизтЯнущая тоска и безтебявыживание,
Ну, а пока до весны ещё ждать солнце,
Ну, а пока у серо-холодной разлуки мы в пасти.
 
 
Я знаю, Бог терпел. И велел тоже самое нам.
Не торопить мгновение, без суеты, тревог и ревущей-печали.
Спокойно ждать, словно моря-прилив-сил,
И все исполнится, что бы ты ни просил,
И всё напишется на судьбе – скрижали,
Осталось только вверить себя небесам.
 
 
Я знаю, знаю… Но так просыпаться без тебя тяжело,
Не слышать родное дыхание, не говорить молчаливым взглядом,
Вставать-по будильнику. Вовсе не от поцелуев.
Когда ты со мной, любимый, то каждый миг – неописуем,
А мир замирает вокруг, когда ты рядом,
И мимо – спицывставляющее зло.
 

«Надо же… Как Любовь наполняет Жизнью секунду каждую…»

 
Надо же… Как Любовь наполняет Жизнью секунду каждую,
Как отсеивает всё бегущее и неважное,
И выстраивает уютное счастье личное, многоэтажное.
Надо же…
 
 
Надо же… Сколько искренних чувств взаперти доныне сидело,
Сколько мечт-желаний – в зрительном зале несмело…
А теперь – полной грудью, взаимно-теплым взглядом и как никогда цЕло.
Надо же…
 
 
Надо же… А казалось – мира-богатства нужны, успех, слава, карьера…
И карманы тугонабитые. Вечнопраздничная атмосфера…
А богатство – оно в любви. Это истины главная мера.
 

«Сколько дорог истоптано…»

 
Сколько дорог истоптано,
Сколько вымощено тропинок на улицы «нектебе»,
Сколько мелодий мимо нот и мимо судьбы невпопад сказанные слова…
Все до тебя – бессмысленным опытом,
Дни до объятий твоих – листья, опавшие в октябре…
Милый, единственный, КАК я тебя ждала!
 
 
Верилось в то, что руками трогаешь, с доказательством.
В то, что наглядно, цЕло, ярко и перед носом.
В то, во что каждый со всей разумной ответственностью верует. Фактами догола.
Ну, а теперь не верится даже в предлагаемые обстоятельства,
Вместе – нектар любви. И за рУку – если со всех фронтов – занозы.
Милый, единственный, как я ТЕБЯ ждала!
 
 
Каждый, пускай самый крохотный и неприглядный угол мира – возле тебя -ДОМ!
Взглядами передаем друг другу Божественные послания,
Каждая ночь – чувствами нашими искренними светла…
Катится, варится, кружится сам по себе мимобегущий мир, когда мы вдвоем,
И исполняются самые потаенные, глубоко закопанные желания.
Милый! Единственный! Как я тебя ЖДАЛА!