Сентябрина
Телефон тихо звякает, и я пробуждаюсь от глубокого сна. Ага, пришло сообщение от Эли. Она уже едет из аэропорта в гостиницу и будет на месте примерно через двадцать минут.
Я с наслаждением потягиваюсь, вылезаю из под непонятно как оказавшегося на мне одеяла, подхватываю одежду и тихонько пробираюсь в ванную, стараясь не разбудить спящего на диване Костика.
Нежась под горячим душем, я вызываю в памяти события прошедшего дня и невольно вздыхаю. Вот и закончилось это увлекательное приключение. Никогда прежде моя жизнь не была столь насыщенной и интересной. Я уже начинаю скучать по нашим ежевечерним сборищам, бурным обсуждениям и репетициям. Кажется, мне будет не хватать даже чувства мандража, сопровождавшего меня всю неделю.
Забавно, я что, подсела на острые ощущения?
Освежившись, я облачаюсь в юбку и топ, сверху набрасываю Элин жакет ослепительного лазоревого цвета, делаю из почти прямых волос конский хвост и, окинув гостиничный номер ностальгическим взором, выхожу в коридор. Спускаюсь на лифте с восьмого этажа, с независимым видом миную консьержку и оказываюсь на залитой ярким солнцем улице.
Где же Эля? Должна быть уже на месте. Ага, вот она, прячется в тени голубой ели.
Несмотря на крайне утомительные для неё минувшие сутки, выглядит будущая мама отлично. Я передаю Эле жакет, думая, что она сразу же отправится в номер – все-таки не слишком разумно для новобрачной торчать в двух экземплярах невдалеке от отеля. Но Эля медлит.
– Сентябрин, – тяжело вздохнув, говорит она, – ты даже не представляешь, как ты меня выручила!
– Да ладно…
– Нет, ты правда не представляешь! – упрямо перебивает меня Эля. – И дело вовсе не в том, что я должна была вчера встречаться с будущими родственницами. Думаешь, я не понимаю, что эту проблему можно было решить как-нибудь иначе? Если бы Костик тебя не нашел, мы бы все равно выкрутились, но мне бы тогда пришлось присутствовать на свадьбе. А я этого не хотела! Не могла! Мне при одной только мысли об этом дурно делалось!
Я понимаю, что это надолго, и распускаю волосы, чтобы не так сильно походить на Элю.
– Когда Костик предложил вариант с подменой, я чуть не умерла от счастья! Это было для меня настоящим выходом. Но я все ждала, что ты или твои сестры скажут, что я страдаю ерундой и придумываю сложности. Толик пытался меня вразумить, ему идея с двойником очень не нравилась, но я ему такое устроила, что он решил не связываться с психованной беременной женщиной.
– Я не думала, что ты страдаешь ерундой. Как-то не до того было. Все так быстро завертелось…
– Я бы не выдержала, понимаешь? – драматичным шепотом восклицает Эля. – С одной стороны, мне было жутко стыдно, что я обманываю бабушку. С другой – я была зла на неё, что она вынуждает меня это делать. И свадьбу она как будто организовывала не для меня, а для своих драгоценных гостей! Моего мнения ни о чем даже не спрашивала! Если бы я пошла на эту свадьбу, то, боюсь, выкинула бы там что-нибудь жуткое. Истерику устроила. С бабушкой поссорилась.
– Значит, хорошо, что тебе не пришлось присутствовать на собственной фальшивой свадьбе, – успокаивающе говорю я. – Ты уже знаешь, как все прошло? Нагрянул твой дядя Эдик.
– Знаю, я родителям звонила.
– Что слышно про наследство?
– Пока ничего. Сегодня будет обед в узком семейном кругу, наверное, тогда все и решится.
– Да, скорее всего. Удачи.
– Спасибо.
Мы расходимся в разные стороны. Не выдержав, я оборачиваюсь и смотрю Эле вслед. Конский хвост покачивается в такт её шагам, жакет испускает лазоревое сияние – кто бы ни видел меня выходящей из гостиницы, он просто обязан решить, что это именно я возвращаюсь обратно. То есть, все наоборот. Он (или она) не должен усомниться, что это Эля въехала вчера в номер для новобрачных и выходила сегодня утром на улицу.
А настоящая я направляюсь к автобусной остановке, чтобы поехать к Майе. А куда же еще?
Стоп. А не наткнусь ли я там на вчерашнего блондина? Как его там, Глеб, кажется? Тот самый Глеб, с которым Майя искала пропавшие спецификации. Если вчера глаза меня не обманывали, Юлины рабочие проблемы весьма положительно сказались на Майиной личной жизни.
Наверное, мне лучше сперва позвонить. Да, но если никакого Глеба там нет и не планировалось, то Майя меня убьет за то, что я разбудила её в несусветную рань.
Хорошо, какие у меня другие варианты? Поехать к маме? Ни за что. Я просто лопну, если в ближайшее время не смогу обсудить вчерашний день с кем-нибудь посвященным. Рискну, пожалуй, приехать к Майе. Ключ у меня свой, открою тихонько дверь и попробую сориентироваться, стоит ли мне соваться дальше.
А если не получится? Нет, однозначно, лучше позвонить, но только не сейчас, а когда окажусь у Майиного дома. Так сестра сможет минимум на полчаса подольше поспать.
Ох, чувствую, не сносить мне головы в любом случае.
Свободные в честь выходного дня дороги оказываются виной тому, что к Майиному дому я подхожу всего через двадцать минут. Немного повздыхав и поколебавшись, я достаю телефон и набираю номер. Сестра отвечает после первого же звонка голосом не сонным, но вялым, даже безжизненным. Известие о моем скором прибытии не вызывает у неё ни малейшего энтузиазма, но ничего против она также не имеет.
Боюсь, я её все-таки разбудила.
Дверь я открываю сама, скидываю в прихожей туфли, прохожу в комнату и застаю изумительную картину. Майя в изящном пеньюаре лежит в кровати, вытянув длинные ноги поверх одеяла, в одной руке она держит чашку с горячим дымящимся кофе, а другой лениво листает страницы какого-то дамского журнала (понятия не имела, что нечто подобное водится в Майиной квартире). Несмотря на то, что выражение лица у сестрицы самое что ни на есть мрачное, в эту минуту она мне кажется похожей на прекрасную и загадочную героиню старого голливудского кинофильма. Не хватает только тонкой сигареты, сжимаемой изящными, нервными пальцами. Не поймите превратно – я против курения, но в данном антураже сигарета была бы вполне уместна.
– У тебя все в порядке? – осторожно интересуюсь я.
Майя неопределенно кивает, пожимает плечами и буркает:
– Не знаю.
Я озадаченно молчу, не соображая, что еще сказать, но тут Майя, явно нехотя, добавляет:
– Небольшие неприятности на личном фронте.
Понятно. Выходит, с этим блондинистым Глебом что-то не так. Я не решаюсь уточнять, что именно, поскольку знаю Майину нелюбовь к откровениям. Обычно она держит все в себе и ничуть этим не тяготится. Однако сегодня сестра почему-то решает, что я достойна доверия. Немного покусав губы, она сообщает:
– Глебу пришлось уехать прямо со свадьбы, и он до сих пор не объявился.
– А ты не хочешь сама ему позвонить?
– Абонент недоступен.
Пока я думаю, что еще сказать, Майя меняет тему.
– А как твои дела? – несколько апатично спрашивает она.
– Все отлично! – мои губы неудержимо расплываются в улыбке.
– То есть? – Майино равнодушие как ветром сдувает. – Первая брачная ночь прошла на уровне?
– Да ты что! – от возмущения я краснею и начинаю запинаться. – Да как ты… да мы же… мы просто ужинали, кино смотрели… ничего такого…
– Ладно, расслабься, я пошутила, – фыркает сестра. – Значит, несмотря на ваши пылкие поцелуи, вы «просто знакомы»?
«Как странно…», – автоматически допеваю я.
А действительно, кто мы теперь? Интересный вопрос. И ответ мне пока неизвестен.
Я невольно вздыхаю. Майя снова скучнеет.
– Кофе будешь? – предлагает она.
– Давай, – соглашаюсь я. Майя тянется к кофейнику, но тот оказывается пуст.
– Я сама сделаю, – вызываюсь я и, прихватив посуду, отправляюсь на кухню.
Пока я вожусь с туркой, мне слышится телефонный звонок. Может, это Глеб? Хорошо бы, а то вид унылой Майи действует на меня угнетающе.
Но когда я возвращаюсь в комнату, то вижу, что к унынию сестры добавилось раздражение и беспокойство.
– Мама звонила, – бросает она. – Передает вам с Юлькой привет.
– Спасибо, – откликаюсь я, прежде чем понимаю, что здесь что-то не так.
– Эта жертва начальственного произвола не ночевала дома! Вчера я предупредила её, чтобы вечером она ехала к родителям, но она там до сих пор не появлялась! – яростно выдыхает Майя.
– Надо ей позвонить! – испытывая нешуточную тревогу, я быстро достаю телефон и набираю Юлин номер. Майя не возражает. Поджав губы, она наблюдает, как я слушаю томительные длинные гудки, и до меня с опозданием доходит, что пока я была на кухне, сестра уже пыталась связаться Юлькой. Очевидно, с тем же результатом, что и я сейчас.
– Тебе вчера не показалось, что она слишком уж тесно контактировала с этим Железновым? – спрашиваю я, отбросив бесполезный телефон в сторону.
– Еще как показалось, – Майя вздыхает и сжимает голову в ладонях. – Но я подумала, что она уже большая девочка и надо дать ей шанс самой разобраться со своими проблемами. Черт, нельзя было этого допускать! Надо срочно раздобыть адрес Железнова и вытряхнуть из него душу!
Майя порывается встать с кровати, но тут в дверях начинает ворочаться ключ. Замок щелкает и на пороге появляется Юля.
Для раннего утра выглядит наша пропащая прелестно: чистое лицо без грамма косметики, коктейльное платье и торчащий из сумки парик.
На миг мы с Майей немеем от изумления, а затем дружно обретаем дар речи.
– Ты где была?
– Что случилось?
– Почему ты не позвонила?
– Что у тебя с телефоном?
– С тобой все в порядке?
– Почему ты не ночевала дома?
Юля растерянно топчется на месте и хлопает глазами. Потом, видимо сумев что-то разобрать в наших выкриках, начинает возиться в сумке, кидает мешающий ей парик на пол, и из комка волос вылетает сотовый телефон.
– Я не слышала звонков, – потерянно объясняет Юля, взглянув на дисплей.
– А самой позвонить даже в голову не пришло, – ворчит Майя. – Так где ты ночевала?
– У Железнова, – глядя в пол, признается Юля.
– У Железнова или с Железновым? – невозмутимо уточняет Майя.
– До «с» я еще не докатилась, спала на диване в отдельной комнате.
– Как мило, – Майя слегка морщит нос. – А я уж подумала, что хоть кто-то провел ночь в свое удовольствие.
Юля вытаращивается на Майку, а я прыскаю со смеху.
– Вы что-то курили? – подозрительно интересуется Юля, и, не дожидаясь ответа, начинает переодеваться.
– Раз ты у него ночевала, значит, как и планировала, втерлась к нему в доверие? – тормошу я Юлю.
– Судя по её виду, скорее, он втерся к ней в доверие, –замечает Майя.
Сестра бросает на нас взгляд раненой лани, но Майю сложно смутить упрекающими взорами.
– Не томи, рассказывай, – требует она.
– Собственно, нечего особо рассказывать, – выдавливает Юля, усаживаясь на ковер. – Вчера мы неплохо общались, гуляли до позднего вечера, потом пришли к нему домой. Я хотела вызвать такси и уехать, но он уговорил меня остаться до утра.
– Ты по делу что-нибудь выяснила?
Юля сокрушенно качает головой.
– Как это? Мне показалось, ты отважилась предстать перед ним в натуральном виде. Или ты умывалась в общественном туалете?
– Он меня видел. И даже узнал.
– И?
– И ничего.
– То есть?
– Ну… это случилось утром, – каждое слово дается Юле с явным трудом. – Когда он понял, кто я такая, он пришел в ужас.
– Славненько! – радуюсь я.
– Да, и он стал спрашивать, зачем я загримировалась и пыталась сблизиться с ним. Но когда он услышал, что знаю про украденные спецификации, то сразу замолчал.
По примеру бывшего начальника Юля тоже умолкает. Приходится снова стимулировать её вопросами.
– Дальше то что?
– Дальше я ушла.
– Просто взяла и ушла? Ты же могла потребовать от него объяснений!
– Наверное, – Юля вяло пожимает плечами и наливает себе кофе.
– На самом деле, ты и сейчас можешь это сделать, – восклицает Майя. – Терять тебе уже нечего, так что просто позвони и спроси. Номер телефона найдем.
– У меня есть его номер. Но звонить я не буду.
– Почему? – не выдерживаю я.
– Не знаю, – неуверенно мямлит Юля. – Меня это перестало волновать. Я не хочу его видеть и не хочу с ним говорить. Ну что толку если я узнаю, по какой причине он пошел на подлость?
– У-у-у, – тянет Майя. – Все ясно. Хорошо, тему закрываем. Только одно замечание напоследок – если вдруг Железнов сам захочет оправдаться, ты его все-таки выслушай. Мне потом перескажешь, а то я буду страдать от неудовлетворенного любопытства.
Вместо ответа Юля презрительно кривится, всем своим видом выражая сомнение в том, что Железнов по доброй воле пойдет на откровенность.
Что здесь вообще происходит? Целую неделю Юля страдала от уязвленной гордости и мечтала поквитаться с обидчиком, а теперь, когда у неё есть реальная возможность это сделать, она опускает руки и выглядит при этом так, будто…
Мама дорогая! Неужели Юля влюбилась в Железнова? Она что, мазохистка?
Тренькание сотового мешает мне развить пугающую мысль. Мамуля звонит, легка на помине.
– Детка, помнишь клиентку, про которую я тебе рассказывала?
– Карину? – имя автоматически всплывает в памяти. Ох, я же обещала подумать над вариантами нетипичных растений для неё, но в предсвадебной суете совершенно об этом забыла.
– Именно. Я передала ей твои предложения, и ей взбрело в голову кое-что действительно нестандартное. В общем, считай, что ты получила срочный заказ. Ей нужен цветник с розами перед домом…
– А в чем нестандартность? – недоумеваю я.
– И одуванчики в холле.
– Что? – я, вероятно, ослышалась.
– Одна из твоих идей Карине весьма приглянулась, она просто загорелась желанием немедленно воплотить её в жизнь. В следующую пятницу у неё небольшой прием для самых близких друзей, на котором она хочет поразить гостей новой концепцией цветочного оформления сада и холла. Повсюду должны быть полевые цветы, а главный акцент должен быть сделан на одуванчиках. Вечер пройдет под девизом…
– «Сорняки в дом», – высказываю я предположение.
– Не совсем, – хмыкает мама. – «Непритязательная красота». Так я могу на тебя рассчитывать? Карина заплатит по-королевски, к тому же я почти пообещала…
– Но почему именно одуванчики?
– Ну, это просто. Как ты и предрекала, Карина полезла в интернет и быстро выяснила, что всякие васильки-колокольчики частенько разводят, но про одуванчики есть только невнятные упоминания. Следовательно, она станет новатором.
– В сумасшедший дом таких новаторов… – бормочу я.
– Не будь занудой и ретроградом, – советует мама. – Всегда следует быть открытым чему-то новому.
– Мам, а твоя Карина не в курсе, что на улице май-месяц? Одуванчиков и так везде полно…
– Ты не улавливаешь всю оригинальность затеи, – сдерживая смех, упрекает мама. – Одуванчиков полно на улице, а Карина желает их в помещении. И радуйся, что одуванчики от тебя хотят именно в мае, а не в январе-феврале.
– Ладно, ты меня убедила. Это действительно может оказаться занятным. Я скоро буду дома, фотографии холла у тебя есть?
– Конечно. Подготовлю их для тебя в лучшем виде.
– Дурдом на выезде, – ворчу я, убедившись, что мамуля уже отключилась.
– Что у тебя там? – имитирует вялое любопытство Юля.
– Одна богатая кретинка решила стать основоположницей нового стиля и не придумала ничего лучше, чем заменить нормальные комнатные цветы дикорастущими.
Юля выслушивает мое объяснение с полнейшим равнодушием, зато Майя неожиданно вздрагивает и едва не разливает кофе.
– Видимо, какая-то зараза в воздухе, – вполголоса замечает она, успокаиваясь.
– Какая зараза? – не улавливаю я.
– Весеннее обострение не щадит никого, – задумчиво глядя перед собой произносит Майя.
Да, понятнее не стало.
Я открываю рот, чтобы уточнить у Майи, что же она все-таки имела в виду, но обнаруживаю, что сестры давно забыли про меня и продолжают меланхолично вкушать кофе.
Хм, что-то меня не слишком тянет к ним присоединяться – того и гляди начнем соображать на троих и плакаться друг другу в жилетку. Уныние, разлитое в воздухе, давит на мою нежную психику. Допустим, утро у сестер не задалось, но я-то тут при чем? Я же еще не знаю…
Да, в этом все дело – я пока не знаю. Пока у меня нет повода отчаиваться и впадать в депрессию. По крайней мере до вечера я могу надеяться и ждать.
Боюсь, однако, что к вечеру я с ума сойду, если только не сумею срочно занять и руки и голову.
Одуванчики! Да здравствует мама и её чокнутые клиентки! Сейчас же отправляюсь домой и не жалея сил занимаюсь полевыми цветочками! Весь холл Карины будет утопать в одуванчиках, всем гостям хватит на салат и варенье! Еще и венки себе сплетут…
Юля
До меня не сразу доходит, что Майя пребывает в каком-то странном настроении. Мой сокрушительный провал она принимает с полнейшим равнодушием, что меня даже несколько обижает. И удивляет, конечно. Не могу сказать, что я ожидала особо бурной реакции, поскольку Майя, как правило, снисходительно относится к чужим ошибкам (при условии, что они не повторяются больше двух раз), а рефрен «надо было» вообще не из её репертуара, но все-таки подобное безразличное молчание – это чересчур.
Вероятно, старшая сестра во мне просто разочаровалась. Или…
«Или свет клином на тебе одной не сошелся!» – невесть откуда появляется здравая мысль в моей гудящей, забитой уничижительными думами, голове.
Ох, ну какая же я эгоистичная дрянь! Ношусь со своими проблемами и даже не поинтересуюсь, как дела у близких людей! Вот и Сентябрина ушла, а я так и не знаю, чем все закончилось с этой фальшивой свадьбой и её драгоценным Костиком. Майя, вероятно, в курсе, но её мрачный вид не располагает к расспросам. С ней-то что случилось?!
Я не успеваю прийти к однозначному решению, стоит ли мне растормошить сестру или лучше оставить её в покое, как наши телефоны начинают дружно звонить. Я хватаю свой. На дисплее незнакомый номер. Сердце замирает, а потом пускается в пляс.
– Да, – немного хрипло говорю я.
– Юля…
И я сразу узнаю этот голос.
Кого я пыталась обмануть? Я же с самого начала знала, что он позвонит.
– Это Егор. Нам надо поговорить.
Железнов замолкает и ждет ответа. Я не собираюсь выдерживать нарочитую паузу, просто пытаюсь справиться с волнением, на что уходит некоторое время. Перестав наконец судорожно вдыхать воздух, я почти нормально произношу:
– Хорошо, давай поговорим.
– При личной встрече. И чем скорее, тем лучше. Я имею в ввиду, для меня лучше, но если ты сейчас занята… Хотя, мне кажется, ты в нашем разговоре должна быть заинтересована, потому что я хочу объяснить…
– Где? – перебиваю я.
Мне кажется, или это был вздох облегчения?
– Рядом с Рождественским бульваром есть одно хорошее местечко, называется «У камелька», знаешь такое?
– Видела проездом.
– Я буду там через полчаса.
– Хорошо, я подъеду.
Я кладу телефон на кухонный стол и еще долго жду, когда все мои внутренние органы займут места, предписанные им нормами физиологии.
Вот и все, финал. Сейчас я наконец все узнаю. Это ведь именно то, к чему я стремилась, правда?
Кто бы мог подумать, что мое идиотское поведение обернется не заслуженным провалом, а полной победой! Но почему же меня трясет, в голове сумятица, и мне почти что страшно идти на эту встречу?
Поездка в общественном транспорте несколько меня успокаивает. Суетливые пассажиры, неспешное движение кондуктора по салону, голос водителя, нечетко объявляющего остановки – я старательно фиксирую внимание на всех обыденных деталях, дабы разгрузить свой мозг и обрести хоть какую-то адекватность восприятия.
Самое главное сейчас – это выкинуть из головы вчерашний вечер. Просто собрать все воспоминания, запереть их в самой глухой и недоступной части мозга, а ключ выкинуть. Потому что если хоть одно из них всплывет во время встречи с Железновым, я умру от стыда раньше, чем успею разобраться в том, что он мне поведает.
А вот Железнов, как я подозреваю, забывать не собирается. «Это Егор» – так он сказал по телефону. Он действительно полагает, что фамильярность между нами сейчас уместна? Егором он был для Нины, канувшей в небытие не далее, как сегодня утром. А для меня – Юлии Смолкиной – он по-прежнему…
Кто?
В заведении «У камелька» я раньше никогда не заглядывала, поэтому несколько теряюсь, оказавшись после залитой солнцем улицы в полутемном зале, освещенном лишь свечами и огнем нескольких каминов (кажется, электрических). Не дав мне времени толком оглядеться, откуда-то сбоку возникает молодой человек в униформе и сообщает, что меня ждут в беседке.
В какой еще беседке? Они что, так называют какие-нибудь отдельные кабинки? Только этого мне сейчас не хватало…
Мое превращение в возмущенный соляной столб не проходит незамеченным для работника кафе. Он напоминает о себе деликатным покашливанием, после чего сопровождает меня через весь зал к незаметной двери, за которой оказывается прелестный внутренний дворик с резными скамейками и беседками, увитыми зеленью. В одной из них я сразу же замечаю Железнова.
Ладно, признаем, что я поспешила с выводами. Место для серьезного разговора выбрано идеальное. С одной стороны – на нейтральной территории, с другой – уединенное и защищенное от ненужных свидетелей.
Заметив меня, Железнов встает. Я расправляю плечи и шествую ко входу в беседку твердым шагом, готовясь не дрогнув выдержать зрительный контакт и вообще провести весь разговор с полным самообладанием. Однако при виде напряженного лица Железнова со мной что-то происходит. Я вдруг вспоминаю, как именно мы расстались сегодня утром и с ужасом осознаю, что вот-вот осяду на ближайшую лавку в приступе хохота. Я сжимаю губы, пытаюсь вызвать в памяти детали моего изгнания с работы, но все напрасно – смех рвется наружу. Тогда, за пару шагов до бывшего начальника, я просто разворачиваюсь к нему спиной, быстро засовываю в рот костяшки пальцев и, зажмурившись, вонзаюсь в них зубами.
Это помогает. Подавив последний спазм смеха, я обретаю контроль над ситуацией и возобновляю прерванный маршрут. Стараясь не фиксироваться на озадаченной физиономии Железнова, я с достоинством сажусь напротив и беру меню.
Интересно, я всегда буду вести себя в его присутствии как полная идиотка? Боже, как он смотрел тогда на мой парик… Ой, только не об этом, до сих пор укус болит…
– Что тебе заказать? – вторгается мужской голос в мои мысли.
Я автоматически пожимаю плечами. Еда – это не то, о чем я сейчас способна думать. Хотя… сегодня я еще ничего не ела. Чтобы желудок не стал третьим собеседником, лучше что-нибудь проглотить. Да и неловкие паузы в разговоре так удобно заполнять едой… Вот только хотелось бы обойтись без алкоголя. Сегодня мне нужна трезвая голова.
Но почему-то я не могу озвучить свои пожелания и лишь неопределенно качаю головой.
– Ладно, тогда я закажу на свое усмотрение, – решает Железнов.
Соседние беседки пустуют. Мы с бывшим начальником сидим друг напротив друга, старательно прячем глаза и молчим. Будь рядом художник, он смог бы создать шедевр под называнием «Неловкая пауза». На столбе за моей спиной висит динамик, из которого едва доносится какая-то мелодия из далеких семидесятых.
Возвращается официант и расставляет закуски. Я с приятным удивлением замечаю, что из напитков наличествуют только сок и минеральная вода. У Железнова непереносимость спиртного после вчерашних возлияний или он прочитал мои мысли?
Отпустив официанта, Железнов сам разливает воду по стаканам, делает глоток, открывает рот, как будто собираясь что-то сказать, но вместо этого лишь тяжело вздыхает и снова берется за минералку. Ущипнуть его что ли?
«Не молчи, скажи хотя бы слово», – вдруг рявкает динамик голосом Тани Булановой так громко, что я чуть не падаю со стула, а Железнов давиться водой. Прокашлявшись, Железнов опасливо косится в сторону динамика, но песню опять едва слышно. Ничто не мешает разговору, которого я жду с таким нетерпением.
– Знаешь, – неловко начинает Железнов, – я рад, что ты… возникла в моей квартире и призвала меня к ответу. Прости, что я ничего не сказал утром, я был ошарашен и не знал, как себя вести. Но потом я сообразил, что это именно тот шанс, о котором я мечтал всю неделю.
Я слушаю его, опустив глаза в салат, однако при последних словах удивленно поднимаю голову. Он встречается со мной взглядом, виновато кривит губы и предлагает:
– Давай, я расскажу все с самого начала. Это очень длинная и довольно запутанная история.
– Собственно, для этого я и пришла.
– А кстати, как ты узнала, что это я вытащил приложения из договоров?
Щекотливый вопрос. Думаю, Майя не обрадуется, если я поведаю о её подвигах. И вообще, что еще за попытки сменить тему?
– Элементарно догадалась, – бросаю я. – Но твои мотивы для меня остались загадкой.
– Все дело в контракте с Моргуновым, – решительно заявляет Железнов. И замолкает. Я не выдерживаю:
– Боюсь, это не тянет на обещанную длинную историю.
– Да, извини, просто собираюсь с мыслями. В общем… ты в курсе, что тендер был двухэтапный и мы вполне могли остаться на бобах, пусть даже с оплаченным проектом?
Не то, чтобы я совсем ничего не поняла из этой дикой фразы, но мне хочется полной ясности и определенности. Мало ли о чем я догадалась сама, в детали тендера меня никто не посвящал, так пусть Железнов постарается. Поэтому вместо ответа я пожимаю плечами и всем своим видом показываю, что жду продолжения.
– Четыре месяца назад Моргунов, который купил завод, объявил тендер на переоборудование. Условия тендера были довольно необычными, – по-человечески заговорил Железнов. – Как я упомянул, тендер проводился в два этапа. На первом этапе нужно было представить общий план работ с ценами и сроками, на втором уже требовался детальный проект реконструкции. С победителем первого этапа подписывался договор на разработку проекта, но при этом другие участники конкурса тоже могли подготовить проект, только за свой счет. Окончательный договор заключался с победителем второго этапа. Естественно, было гарантировано соблюдение авторских прав, коммерческой тайны и все такое.
– К чему подобные сложности?
– Моргунов заявил, что таким образом он рассчитывает выбрать самого достойного делового партнера. Якобы, он опасается, что участники тендера могут дать обещания, которые впоследствии откажутся выполнять под разными законными предлогами. В общем, нельзя сказать, что в его рассуждениях отсутствовала логика. Организаций, которые могли бы побороться за сделку с Моргуновым, меньше десятка. Мы, я имею в виду «Атлант», имеем неплохое представление о состоянии дел наших конкурентов, они, в свою очередь, знакомы с нашими возможностями. Поэтому, если бы кто-то из участников конкурса заявил нереальные сроки или заниженные цены, остальные вполне могли бы сделать вторую попытку и подготовить проект.
– Теперь понятно.
– Так или иначе, «Атлант» совершенно честно выиграл тендер и приступил к созданию проекта, а конкуренты вроде бы признали поражение и занялись своими делами. И вдруг – гром среди ясного неба. Совершенно случайно выясняется, что фирма «Гера», которую мы всерьез как соперника и не воспринимали, тоже готовит документацию. Наша служба экономической безопасности стала собирать информацию об этой «Гере» и её собственнике – некоем Павлове. Как оказалось, Павлов действительно владеет производственными цехами и даже как будто располагает необходимыми ресурсами, но на самом деле его бизнес дышит на ладан. Павлов сильно пострадал от кризиса, однако контракт с Моргуновым при грамотном управлении и умелом маневрировании позволил бы ему выкарабкаться.
– Я не поняла, почему «гром среди ясного неба»? Если Павлов объективно намного слабее…
– Видишь ли, нас сильно насторожило то, что Павлов как будто и не пытался выиграть на первом этапе конкурса. – Егор многозначительно поднимает бровь и умолкает.
Кажется, от меня ждут каких-то интеллектуальных свершений. Эй, мы так не договаривались!
– Получается, Павлов хотел, чтобы другой победитель приступил к работе над документацией. Он что, собирался выкрасть проект? – я недоверчиво хмыкаю.
– В яблочко, – одобрительно кивает Егор.
– Шутишь?
– Увы. К сожалению, сведения о Павлове поступили слишком поздно, к тому моменту проект был практически готов. Возникла версия о краже, но подтвердить её не было возможности. Зато можно было с уверенностью предположить, что если Павлов действительно рассчитывал на наш проект, то все нужные копии документов давно у него, ведь людям «Геры» требовалось время на переработку и составление собственного, более выгодного варианта. Еще чуть-чуть, и у Павлова бы все получилось, а мы бы остались с убытками, сокращением штатов и отчаянными попытками доказать свое авторство.
– Это так сложно?
– Уверен, Павлов бы обеспечил кучу доказательств, что его команда, трудясь сорок восемь часов в сутки, представила на суд Моргунова исключительно собственное детище.
– Но у «Атланта» была бы не меньшая куча доказательств, правда? И с учетом данных о сложном финансовом положении Павлова…
– Имеешь в виду, что мы могли бы еще пободаться? Конечно, могли бы, а толку? Сам факт кражи документации настолько нас компрометировал, что Моргунов мог бы просто отказаться иметь дело с компанией, не способной организовать эффективную работу службы безопасности. Что же касается Павлова, то мы не сомневаемся, что он заручился чей-то поддержкой и в случае выигрыша выгодные кредиты и подтверждение репутации были ему гарантированы. Как знать, не тайный ли союзник Павлова подкинул Моргунову идею о двухэтапном тендере?
– Надо же, – качаю я головой, – такие страсти, а мы ни сном и ни духом. У нас в отделе даже сомнений ни у кого не было, что договор будет подписан.
– Все ни сном ни духом, даже те, кому по должности непрестанно бдить полагалось!
– Однако договор подписан с «Атлантом», значит, Павлов проиграл?
– Не совсем. Он просто сошел с дистанции. Проект «Атланта» был единственным.
Выдав эту сногсшибательную информацию, Егор замолкает. Второй антракт. Я терпеливо жду продолжения, но время идет, а мой бывший шеф упорно молчит. И не потому, что ест или пьет. Он просто сидит, сжав губы и уставившись неподвижным взглядом в стакан с минералкой. До меня начинает доходить.
– Кажется, сейчас я услышу самое интересное?
Егор не шевелится, и я уже с трудом борюсь с желанием ткнуть его вилкой, как вдруг он возобновляет повествование, будто и не прерывался.
– Как ты, наверное, понимаешь, Павлов не самолично проникал в «Атлант» за проектом, он либо подкупил кого-то, либо внедрил в коллектив своего человека. Безопасникам кровь из носу требовалось найти этого шпиона, но задачка была им не по зубам. Тогда руководство подключило к работе одного специалиста со стороны, профи в проблемах подобного рода. Так вот, этот спец…
Видимо, я не справляюсь с мимикой. Что-то заподозрив, Егор вопросительно смотрит на меня. Не знаю, может, мне лучше держать рот на замке, но слова сами слетают с языка:
– Ты сейчас про Александра Борисовича говоришь? Согласна, будем называть его спецом, так короче и удобнее, – замечаю я небрежным тоном.