У меня слуховые галлюцинации? Я действительно стою в банкетном зале «Парнаса» и слушаю рекламу самой себе, или это один из моих ночных кошмаров?
– Я подумала, что мне стоит порекомендовать моего флориста организатору данного мероприятия, но позабыла её имя. А теперь вспомнила. Вы ведь не замужем? – Софья Рудольфовна внезапно поворачивается к Майе. Та ошалело мотает головой.
– Тогда и вам стоит запомнить – Смолкина Сентябрина, фирма «Цветной мир». Сентябрина – это талант! Поверьте, вы не разочаруетесь, и еще будете меня благодарить.
Снисходительно кивнув нам напоследок, Софья Рудольфовна скрывается в толпе гостей.
Лично я чувствую себя как преступник, которому объявили помилование прямо перед эшафотом. Костик издает протяжный выдох и оседает на ближайшем стуле. А Майя испепеляет меня взглядом.
– Ты что, пропустила её имя в списке? – яростно шипит она.
– Его там не было! – защищаюсь я.
Майя фыркает с недоверчивым видом, потом цедит сквозь зубы:
– Ладно, талантливая девочка, иди развлекать гостей. После разберемся.
К счастью, никаких развлечений от меня на самом деле не требуется – все уже рассаживаются за столами. Я покорно бреду к своему месту, а в голове суматошно крутятся мысли.
Неужели я действительно не заметила в перечне приглашенных знакомую фамилию? Черт его знает. Но не просочилась же Софья Рудольфовна контрабандой? И сколько еще сюрпризов ожидает меня по ходу банкета?
Следующая часть программы, против ожиданий, проходит вполне гладко. Гости произносят тосты, почти каждый из которых заканчивается воплем «горько», причем зарубежные гости, не слишком оторвавшиеся от своих корней, не уступают в энтузиазме местным. Мы послушно целуемся, и каждый поцелуй волшебным образом делает меня все более счастливой и уверенной в себе. Затем объявляют первый танец молодоженов.
Костик выводит меня в центр танцевальной площадки с такой радостью на лице, что я почти верю, будто в этот момент он не чертыхается в душе и не посылает куда подальше все свадебные заморочки. Звучит музыка, и мы начинаем движение. Мне удается расслабиться в достаточной мере, чтобы легко и безошибочно следовать за партнером, при этом я не забываю держать спину и сиять улыбкой.
Танец подходит к концу, а мы еще ни разу не сбились, не споткнулись и не переврали шаги. Вот и последние аккорды. С чувством невыразимого облегчения мы замираем в эффектной позе, и гости одобрительно хлопают. Ура, ура, официальная часть приема позади!
Юля
В «Парнас» я прибываю примерно за полчаса до начала церемонии. У входа меня встречает распорядитель свадьбы, провожает в зал для регистрации и сдает с рук на руки величественной даме в расшитом золотом платье, которая оказывается ведущей торжества (аналог тамады, только без баяна). Дама предлагает мне чувствовать себя как дома и даже представляет парочке гостей, а затем поспешно удаляется, чтобы приветствовать следующую партию приглашенных.
Я тихонько осматриваюсь, тут же натыкаюсь взглядом на Железнова и от злости забываю, где нахожусь, и что собираюсь делать. Сверкая белозубой улыбкой, мой смертельный враг очаровывает одновременно с полдюжины нарядных кумушек, собравшихся вокруг него в плотный квохчущий кружок.
Тоже мне, дамский угодник выискался! Рассказать бы этим клушам, какой их кавалер в действительности хам и женоненавистник…
Импозантный мужчина, с которым я только что познакомилась, втягивает меня в необременительный разговор о погоде, который я автоматически поддерживаю. Мне приходится повернуться спиной к Железнову, но всем своим существом я ощущаю его присутствие. Хотя, по правде сказать, шестые и прочие чувства в данном случае совершенно излишни, достаточно одного слуха, непрестанно терзаемого взрывами жеманного хихиканья, издаваемого поклонницами моего бывшего начальника.
Вот интересно, как отреагируют эти курицы, если я сейчас подойду и расквашу ему нос? И чтобы кровь во все стороны!
Стоп, так нельзя. Агрессия, даже подавленная и загнанная внутрь, идет вразрез с моими планами познакомиться, обаять, очаровать и втереться в доверие. Сложно очаровывать, когда хочешь только рвать и кусать. Боюсь, объект может почувствовать мое настроение. Значит, пора принимать меры. Эх, надо было хлебнуть того успокоительного снадобья, что Майя достала для Сентябринки! Поздно спохватилась. Придется теперь обходиться доступными средствами и начать, пожалуй, с шампанского.
Мимо как раз проходит официант с напитками, я беру бокал с игристым вином, почти залпом его выпиваю, прислушиваюсь к себе и прихожу к выводу, что стоит удвоить дозу.
Слегка расслабившись под воздействием спиртного, я вспоминаю про порученное мне ответственное задание, выполняю его по мере возможности и снова прикладываюсь к шампанскому.
К тому моменту, когда нас начинают рассаживать по местам, мне уже хорошо и весело. Я на время выкидываю из головы Железнова и с удовольствием слежу за церемонией. Бесподобно выглядящая в платье цвета лаванды Майя первая идет по проходу, затем в дверях появляется невеста под руку с отцом и, срывая восторженные охи и ахи, торжественно шествует к убранной цветами арке. Жених приветствует её счастливой улыбкой. Смокинг удивительно к лицу Костику, Сентябрина прекрасна словно картинка, и вдвоем они представляют собой на редкость гармоничную пару. Я даже забываю на миг, что все это не по-настоящему.
Может быть, когда-нибудь…
Конечно, я знала, что Майя с Элей обеспечили мне место рядом с Железновым, но все равно оказалась не готова. При виде подходящего к столику Железнова я чуть не задыхаюсь от избытка эмоций. Руки начинают трястись, во рту возникает странный привкус железа, к лицу приливает кровь. Надеюсь, Майя не обманула, и грим действительно скрывает предательскую краску…
Вдох, медленный выдох. Вдох, медленный выдох. Вдох, выдох. Вроде отпустило…
Кроме нас за столом еще одна иностранная дама преклонных лет, отечественная дама бальзаковского возраста и два пожилых джентльмена неясной национальной принадлежности. Скоро выясняется, что они оба из ближнего зарубежья.
Из Элиных объяснений было заранее ясно, что большинство приглашенных – люди немолодые, но Майя, по всей видимости, специально постаралась устроить так, чтобы никто за нашим столом даже близко не мог составить мне конкуренцию. Неудивительно, что взгляд Железнова останавливается на моей персоне с явным удовольствием и облегчением.
– Георгий, – громко представляется он соседям по столу, а персонально для меня тихонько добавляет: – можно просто Егор.
Каким-то чудом я сдерживаю возмущенное фырканье и даже выдавливаю ответную улыбку.
– Нина, – говорю я полусдавленным голосом (именно под этим именем я значусь в списке приглашенных).
Мне срочно требуется очередная порция успокоительного. Ну с чего, спрашивается, я так завелась? Как будто впервые в жизни слышу уменьшительное от Георгия…
Вдох, выдох… Вдох, выдох… Хорошо, что сейчас будут тосты…
Вскоре мне становится значительно лучше. Тосты не поражают оригинальностью, зато крики «горько» и последующие продолжительные поцелуи веселят меня чрезвычайно, поскольку я догадываюсь, с каким удовольствием моя сестренка предается этому вполне настоящему занятию на фальшивой свадьбе.
С первым танцем жених и невеста справляются вполне успешно, сделав всего пару незаметных ошибок, и мою душу наполняет законная гордость. Если юриста из меня не получилось, может, пойти в хореографы?
Кстати, о юристах и работе. Я здесь не для того, чтобы развлекаться. У меня миссия, и я должна сосредоточиться только на ней. Миссия, между прочим, на грани провала – с Железновым я пока и парой фраз не перекинулась, смотрела в его сторону лишь когда этого требовали правила хорошего тона, а все остальное время старательно делала вид, будто кроме молодоженов меня ничего не интересует. Я полагала, что мало-помалу привыкну к обществу бывшего начальника и смогу приступить к процессу сближения, но мои надежды не оправдались – я по-прежнему не в силах подавить обиду и негодование. Пора менять тактику.
Есть у меня глупая привычка – задумавшись о чем-то, я начинаю кусать сустав указательного пальца. Вот и теперь я тяну руку ко рту, но в последний момент спохватываюсь. Меня приводит в разум непривычный вид собственных ногтей, покрытых в тон платья ярко вишневым лаком. Неожиданно в голове рождается идея.
Я же сегодня совсем другая личность! У меня другие волосы, глаза, имя. Даже фигура другая! Значит, я должна вжиться в новый образ и действовать в соответствии с ним. Итак, здесь нет никакой обманутой и оскорбленной Юлии Смолкиной, зато есть соблазнительная и уверенная в себе Нина. Она… предположим, шпионка. А Железнов – её объект, обладатель ценных сведений, которые ей надо во что бы то ни стало раздобыть. У Нины нет к нему личных чувств, она свободна, раскована и предельно внимательна.
Я закрываю глаза и мысленно примеряю нарисованный воображением образ. Процесс идет чуть медленнее, чем мне бы хотелось – упорная Юля Смолкина держит оборону где-то на периферии сознания. К сожалению, у меня нет времени добиваться совершенства – еще чуть-чуть, и соседи по столу решат, что я уснула. Придется довольствоваться лишь частичным перевоплощением, больше смахивающим на раздвоение личности, но даже это гораздо лучше, чем то, что я имела пару минут назад.
Все, я готова к бою. Распахнув глаза и повесив на лицо легкую улыбку, я поворачиваюсь к Железнову.
– Кем вы приходитесь молодым? – начинаю я светскую беседу.
– Друг семьи невесты, – с готовностью отзывается Железнов. – Хотя, к сожалению, не виделся с ними уже много лет. А вы?
– А я кузина жениха.
Сперва Эля хотела сделать из нас с Майей своих петербуржских подружек, но, поразмыслив, мы от этого отказались: слишком легко было попасться на вранье. В итоге мы решили стать родственниками Кости, поскольку почти полное отсутствие гостей со его стороны могло выглядеть подозрительно.
– А с невестой успели познакомиться?
– Да, конечно. Она мне понравилась.
– Кажется, они хорошо подходят друг другу.
Костик и Сентябрина? Ха, я надеюсь.
– Я в этом уверена, – произношу я вслух.
Непринужденность, с которой я веду разговор с заклятым недругом, приводит меня в полный восторг. Я расслабляюсь, наверное, впервые за этот день, и вдруг ощущаю зверский аппетит. Недолго думая, я набрасываюсь на заливное. Железнов следует моему примеру, затем накладывает мне и себе щедрую порцию салата и подливает вина.
– Знаете, – говорит он, отставив бокал, – когда я услышал, что эта свадьба организуется в российско-западном стиле, я очень рассчитывал на то, что угощение все-таки будет соответствовать отечественным традициям, и, к счастью, угадал.
– Да уж, – поддерживаю я. – Наши люди на подобные мероприятия специально голодными приходят. Было бы обидно получить по паре оливок и кусочку сыра на человека.
– Это точно. Но я думаю, экономия на еде у нас никогда не приживется. Попробуйте эти тарталетки, у них изумительная начинка.
– С удовольствием, – киваю я.
– Мне нравятся женщины, которые не стесняются хорошего аппетита, – признается Железнов.
– Наверное, потому, что это сейчас редкость?
– Частично, – смеется он. – Но главным образом потому, что я не умею поддерживать разговоры о количестве калорий.
– Я тоже, – совершенно честно говорю я. – И часто выгляжу белой вороной. Нет, я, конечно, не против разумного ограничения в питании, но повальное стремление любым способом добиться нулевого размера, а потом не иметь возможности выйти на улицу в ветреный день мне совершенно непонятно.
– Думаете, тощих и шатающихся от недоедания унесет первым же порывом? Но ведь можно брать гантели для утяжеления, – вносит рацпредложение Железнов.
– Ага, заодно пригодятся отбиваться от грабителей. Но увы, не в каждой дамской сумочке уместятся гантели.
– Недоработка производителей.
– Сумочек или гантелей?
Мы дружно смеемся.
Чувствуя приятную сытость, я думаю о том, что теперь неплохо бы подвигаться, и с интересом поглядываю в сторону танцпола, где самые активные гости уже давно энергично переминаются под живую музыку. Но не опасно ли покидать Железнова? Вдруг он заскучает, найдет себе другую компанию, и я не сумею восстановить контакт?
Мою дилемму разрешает оркестр, начав играть медленную мелодию.
– Разрешите вас пригласить? – протягивает мне руку Железнов.
Мы выходим на площадку. Я кладу руки на плечи Железнова, он обнимает меня за талию. Неожиданная близость приводит меня в замешательство. У меня даже кружится голова, надеюсь, что от шампанского, а не от запаха мужчины, которого я порешила ненавидеть всеми фибрами своей души.
Опять я про ненависть! Изыди, Смолкина! Ау, Нина!
Как ни странно, отчаянный призыв срабатывает правильно. Я начинаю ощущать себя коварной соблазнительницей, дарящей кавалера вниманием, как великой милостью. Увы, нужный настрой держится лишь до тех пор, пока я вновь не улавливаю смущающий меня аромат – чуть горьковатый, немного пряный, притягательный и одновременно опасный. Поддавшись слабости, я немедленно начинаю злиться, в который раз призываю на помощь Нину…
Да, психиатра я бы сейчас просто осчастливила.
Мое бедное сознание еще долго штормит, но постепенно танец и музыка оказывают свое целительное действие. Я выкидываю все мысли из головы и просто наслаждаюсь моментом, чему весьма способствует тот факт, что мой партнер отлично танцует. Прекрасно чувствует ритм, уверенно ведет и при этом не пытается разнообразить обычный медленный танец дикими вывертами, неожиданным поворотами и опасными для здоровья наклонами. К сожалению, частенько кавалеры стремятся впечатлить своих дам невероятными кульбитами и самолично изобретенными танцевальными па; дамы, в свою очередь, получают шанс продемонстрировать покладистость, пытаясь успеть за беспорядочными коленцами, и все вместе больше напоминает плохо отрепетированный акробатический номер, чем танец. Нет уж ребята, хотите пластики и выразительности – осваивайте танго.
Скоро выясняется, что Железнов умеет танцевать и танго. По просьбе кого-то из гостей оркестр начинает наигрывать старомодный мотив, и около десятка пар устремляется на танцпол. За исключением меня с Железновым, все танцующие – люди в возрасте, чем, вероятно, и объясняется их умение двигаться под завораживающий и окутывающий тайной соблазна ритм танго.
Еще на первых аккордах я случайно ловлю свое отражение в зеркальной колонне и явственно ощущаю, как в груди нарастает чувство торжества. Приятельница по школе танцев однажды сказала, что моя внешность не сочетается с танго, требующим страсти и огня. Не знаю, права она была или нет – это, собственно, не столь важно. Главное, что сейчас уж точно никто не рискнет утверждать, что мне не достает страстности – Майя словно специально создавала мой образ для танго.
Танго с хорошим партнером – это как маленькая жизнь. Полностью отдаваясь танцу, ты проживаешь её, а потом с трудом возвращаешься в реальность. Правда, бывает, что и реальность необратимо меняется.
Когда смолкает музыка и заканчивается волшебство, пары медленно расходятся по своим местам. Мы с Железновым усаживаемся за наш столик, и я неожиданно осознаю, что мое отношение к бывшему шефу стало иным. Я больше не нахожу в себе ярости, гнева или презрения. Удивительно, но больше всего мое чувство похоже на… сожаление. Мне грустно, что Егор Железнов оказался способен на низкий поступок. Я не могу поверить в то, что он выкинул меня с работы из-за глупых слухов и каких-то мстительных соображений. Для этого он должен быть полным придурком и психом в придачу, а я отчетливо вижу, что рядом со мной умный и выдержанный человек. Значит, дело в чем-то другом. Но чем бы ни было это другое, поступку Железнова нет и не может быть оправдания.
И мне тяжело думать об этом.
Тогда не буду думать! Просто сосредоточусь на достижении своей цели. А для этого мне надо общаться и еще раз общаться.
И Тут Железнов перехватывает инициативу.
– Как ваш кузен отнесся к идее подобной свадьбы? – интересуется он. – Кажется, большинство гостей – друзья и дальние родственники семьи невесты, к тому же, весьма немолодые. Неужели жених не протестовал?
– Здесь сыграли роль какие-то серьезные семейно-политические соображения. Я не в курсе деталей, но знаю точно, что жених не возражал, – сочиняю я на ходу. – Знаете, по моим наблюдениям, для любого жениха свадьба – это день, который нужно просто пережить, и не так уж важно, как именно организовано столь суровое испытание для нежной мужской психики.
– То есть, жених должен стойко сносить все тяготы торжественного дня, сжав зубы и утешая себя мыслью о том, что все на свете когда-нибудь кончается? – уточняет Железнов.
– Наиболее благоразумные предпочитают расслабиться и получать удовольствие.
– И ваш кузен относится именно к данной категории?
– Несомненно.
Железнов смеется, качая головой, как будто выражает несогласие с моей позицией.
– Я думаю, вы слишком критичны по отношению к мужчинам, – заявляет он. – Если человек принимает обдуманное решение и вступает в брак с любимой женщиной, то он, несомненно, захочет, чтобы свадьба стала для него особенным, запоминающимся событием.
Что это, искренняя позиция или попытка произвести впечатление на романтичную барышню? Впрочем, это не существенно, главное, что своим вопросом Железнов дает мне возможность сделать наш разговор более интимным. И если я хочу добиться его откровенности, то не должна упускать такой шанс.
– Вы утверждаете исходя из собственного опыта? – вкрадчиво любопытствую я.
– Нет, я не женат. Пока не женат, – Железнов улыбается, а затем подмигивает. – А вы свои наблюдения производили только над чужими женихами, или имеется более личный опыт?
– Пока, – я делаю паузу, – не довелось. Но я не теряю надежды. Мне двадцать пять лет, а даже в нашей стране двадцатипятилетних перестали причислять к безнадежным старым девам.
– Ну, а мне всего тридцать один, – делает ответное признание Железнов. – Возможно, в России меня уже можно причислить к застарелым холостякам, но я последние пять лет провел за границей, а там раньше тридцати о браке редко задумываются.
– Выходит, у нас еще все впереди? – подытоживаю я.
– Безусловно. И это радует, не так ли? Мы молоды, одиноки и, следовательно, вполне можем перейти на «ты». Не возражаете?
Кажется, он со мной заигрывает. И я его, несомненно, поощряю. Эта игра будоражит и щекочет нервы. Ведь это всего лишь игра, правда? Все для пользы дела. Мне приятно видеть его улыбку, слышать его намеки и угадывать недосказанное только потому, что я, наконец-то, полностью вошла в роль шпионки-соблазнительницы.
Хорошая версия. Если буду почаще её повторять, то, глядишь, и сама поверю…
Ладно, продолжим шпионские изыскания.
– Ты, кажется, сказал, что провел за границей пять лет. А где ты был и чем занимался?
– В основном жил в Германии, а занимался вопросами организации производственного процесса, – с готовностью отвечает Железнов.
– Успешно?
– Хочется думать, что да.
– А почему вернулся? Ведь ты совсем недавно вернулся, правильно?
– Я, собственно, никогда не планировал осесть там окончательно. Хотел мир посмотреть и опыта набраться, но всегда знал, что вернусь обратно, – Железнов немного запинается, как будто ожидает, что я в ответ на его признание покручу пальцем у виска. Это он напрасно, я патриотизм глупой блажью не считаю. – И вот недавно руководство фирмы, в которой я трудился до отъезда, сделало мне захватывающее предложение.
– И какое же?
– Возглавить новое направление деятельности.
Слишком туманно. Я открываю рот, чтобы задать уточняющий вопрос, но Железнов меня опережает.
– Как насчет тебя? Чем ты занимаешься?
– Работаю экономистом.
– А в какой области, если не секрет?
– В полиграфии.
– О, как интересно! – он поднимает брови.
– Ага, захватывающе! – смеюсь я.
Про полиграфию я могу рассказать что угодно, поскольку именно в этой сфере трудилась до «Атланта». Конечно, я немножко повысила себя в должности, но в тупик он меня загнать не сможет – в экономических вопросах своей бывшей конторы я разбираюсь прекрасно. Вот только не ему бы тут вопросы задавать, а наоборот.
Я подкрепляюсь вином и с новыми силами иду в атаку.
– И какие у тебя первые впечатления по возвращении домой? Я имею в виду бизнес, – поспешно добавляю я, чтобы Железнов не начал описывать, к примеру, состояние дорог.
– Все нормально, работать можно. – Опять неопределенный ответ. Меня это начинает раздражать.
Эх, спросить бы его прямо, не было ли каких конфликтных ситуаций! Нельзя, слишком опасно. Или он что-то заподозрит, или решит, что я завистливая зануда, которая хочет, чтобы у того, кто добился успеха, непременно были проблемы.
Пока я терзаюсь сомнениями, на свои места после небольшого перерыва возвращаются оркестранты и с места в карьер начинают играть ча-ча-ча. Я непроизвольно приподнимаюсь, спохватываюсь, снова сажусь, но уже поздно – Железнов уловил мой порыв.
– Пойдем танцевать? – предлагает он, и я не нахожу аргументов против.