Было ещё не поздно, и Алексей предложил:
– Ты не проголодалась? Пойдём куда-нибудь перекусим?
– Давай! – радостно согласилась она.
Он завёл свою старушку-машину, соображая, куда бы им податься, где можно вкусно и недорого пообедать (или уже поужинать?). Дуся оживилась, и Алексей снова начал узнавать немного язвительную девчонку-хохотушку.
В кафе было тепло, Дуся заказала целый пол-литровый чайник чаю и, раскрасневшаяся, показалась Алексею красивее, чем обычно. Поэтому он с искренним удовольствием разглядывал её во время обеда. Когда чайник был пуст и принесли счёт, Дуся первой его схватила.
– Давай я тебя угощу, – сказал Алексей, попытавшись взять у неё бумажку.
– Вот ещё! – она отдёрнула руку.
– Ну, перестань! Я же пригласил девушку в кафе!
– Ну и что, – она положила деньги в принесённую официанткой книжечку.
Алексей вздохнул. Он понял, что спорить с Дусей бесполезно.
В десять в центре Москвы должен был быть салют, и они решили посмотреть его с набережной. Народу было много, видно было плохо, но Дуся всё равно заворожённо, как маленький ребёнок, не отводила взгляда от разноцветных огоньков, а он – от её блестящих глаз и чуть приоткрытых от восторга губ, где виднелись два зуба, как у игрушечного зайца.
– Ну, давай, говори адрес, – посмотрел на неё Алексей, когда они сели в машину.
На Дусином лице снова появилось растерянное, и даже какое-то затравленное, выражение, и она ответила, глядя себе под ноги:
– Я пока не домой.
– Что значит – пока? – Алексей чувствовал некоторую ответственность за малолетку. – Ты знаешь, что уже одиннадцать?
– Да, я просто собиралась… В общем, ты меня высади у ближайшего метро.
– Стоп! – Алексей внимательно посмотрел на мелкую. – Тебе разве не нужно домой?
– Я не пойду домой!
– Поругалась с родителями? – он попытался спросить помягче, хотя вся ситуация напоминала ему глупый подростковый бунт.
– Я не пойду домой! – повторила она, не отвечая на вопрос.
– А куда пойдёшь?
– К подруге.
– К какой? – спросил он, понимая, что она врёт.
– Не важно!
– Хорошо, куда тебя отвезти? – У Алексея возникло стойкое ощущение, что она сама не знает, куда пойдёт, а оставить семнадцатилетнюю девчонку на улице почти ночью одну, он, конечно, не мог.
– Не надо, я сама доеду, пока! – быстро проговорила Дуся и уже открыла дверь машины, собираясь выскочить.
– Стой! – он схватил девчонку за рукав куртки, пытаясь придумать, как её остановить. В том, что Дуся не послушает доводов, он не сомневался. Похоже, ей это было в принципе не свойственно. Однако эффект от его действий оказался весьма неожиданным: она резко выдернула свою руку и очень зло уставилась на него своими чёрными глазами, как будто он только что сделал нечто оскорбительное, ну, как минимум ударил её.
– Подожди, присядь, пожалуйста! – мягко проговорил он. Меньше всего он сейчас собирался с ней ссориться. А кроме того, он, действительно, испугался за неё: кто знает, что взбредёт в голову этой взбалмошной? Куда её занесёт? Всё-таки ночь на дворе.
– Я же не могу бросить тебя посреди улицы! – Она замотала головой, собираясь уже отрицать его слова, но он продолжил: – Ладно, поехали сегодня ко мне, а там разберёмся.
Предложение родилось неожиданно для него самого, как будто он всю жизнь только и делал что пристраивал на ночёвку девчонок, поругавшихся с родителями. Она посмотрела на него долгим взглядом, словно решая: можно ли ему доверять.
– Ладно, – она согласилась, словно сделала одолжение, и весь путь до его дома проделала в молчании, вертя в руках телефон, а на её лице сменяли друг друга переживания. Алексей вспомнил, что за весь день она ни разу никому не звонила. «Бедные её родители! – подумал он. – Они, наверное, уже с ума сходят. А впрочем, хотели бы – позвонили». Ему оставалось только строить догадки об её отношениях с родными. Алексею вообще подобные ссоры казались глупыми. Он вырос в очень благополучной семье, где родители не только не ругались, но и вообще редко повышали голос, и ему трудно было представить, что же могло стать причиной такого конфликта, когда родители даже за весь день ни разу не поинтересовались, где пропадает их несовершеннолетняя дочь.
Алексей открыл дверь в квартиру и зажёг свет в коридоре. Дуся сняла куртку, кроссовки и вошла, с любопытством оглядываясь по сторонам. Следуя за ней, он вдруг подумал, что её должна бы смутить двусмысленность ситуации: всё-таки приехала ночью к парню, одна. Да, между ними сложились хорошие дружеские отношения, но всё-таки… Но Дуся не выглядела смущённой. «Неужели она ещё настолько ребёнок, что эта мысль даже не пришла ей в голову?» – удивился Алексей. Девчонка заглянула на кухню, пробежалась глазами по полкам с книгами. В её взгляде он заметил неприкрытую зависть и это вызвало у него досаду. Ему неоднократно приходилась замечать у девушек подобный взгляд, означавший, что они видят в нём, Алексее, сыночка богатых родителей. Ещё бы: престижнейший факультет журналистики, квартира, машина-иномарка. Только никому из них почему-то не приходило в голову, что место на курсе было куплено не деньгами, а долгой подготовкой к вступительным экзаменам, что «шикарной» иномарке стукнуло двадцать лет, а отдельной квартирой он «обязан» смерти бабушки.
Но насчёт Дусиных чаяний Алексей заблуждался. Её зависть была вызвана совсем другим обстоятельством.
– А почему ты тут не живёшь?
– Я живу, вернее, работаю, если работы много, и нужно сосредоточиться.
– То есть чаще бываешь у родителей?
– Да, пожалуй.
На Дусином лице отразилось недоумение.
– Если бы я могла жить одна… – Зависть в глазах погасла, сменившись тоской. Она снова принялась рассматривать единственную комнату.
Алексей наблюдал за ней, и тут его взгляд наткнулся на кровать. Одну. Тут только до него дошло, какую он в порыве благородства совершил глупость. Куда он её положит спать? Он был готов, как порядочный, уступить девочке единственное спальное место, но беда была в том, что, кроме него, в квартире не было ничего подходящего для сна, даже кресла (компьютерное – не в счёт). Разве что он ляжет на коврике у этой самой кровати – трогательная была бы картина. Алексею было очень неловко и досадно, что он сам себя загнал в эту дурацкую ситуацию. И с досады он решил: «В конце концов, она знала, куда едет!» – и оповестил:
– Кровать у меня одна, но она широкая, так что я не буду тебе мешать.
Дуся молча кивнула. Алексей осторожно взглянул на неё: она была абсолютно спокойна, как будто ничего иного и не ждала. Он даже заподозрил, что она изначально рассчитывала на такой расклад, что у неё на него есть планы определённого характера. Но нет: ничего подобного в её поведении он не заметил. Алексею осталось поздравить себя с оказанным ему доверием, настолько полным, что его даже за мужчину не посчитали, и начать поиски чистого постельного белья. Дуся стояла посреди комнаты и вертела в руках телефон. Выключенный – заметил он.
– Ты родителям звонила? – решил всё-таки выяснить он.
Она не ответила. Алексей понял, что она не ответит, если не хочет. Оставалось искать к этой странной девчонке особый поход.
– Из-за чего вы поссорились?
Она молчала.
– Родители хоть знают, где ты? – Он представил себе, что родные разыскивают по всем больницам пропавшую дочь, а её телефон не доступен. А она при этом у него в квартире. Прекрасная история! Терпение Алексея кончилось: – Дусь, если ты устраиваешь бунт маме с папой – это твоё дело, но я не собираюсь участвовать в этом!
И тут же пожалел о сказанном, потому что Дуся уставилась на него чёрными глазами – «Ей богу, два колодца, и не поймёшь, что на дне!» – и просто сказала:
– Тогда я пойду.
– Нет, не надо, извини! Я просто волнуюсь за тебя! – поспешил убедить её Алексей, поняв, что с неё станется уйти неизвестно куда. – Ты есть хочешь? – спросил он. Всё-таки ужин в кафе был больше похож на обед.
– Нет.
Алексей протянул Дусе чистое полотенце.
– Тебе ещё что-нибудь надо?
– У тебя есть какая-нибудь ненужная футболка? – тихо спросила она.
Алексей вытащил из шкафа одну из своих футболок и вышёл из комнаты, чтобы не мешать ей. Из кухни он видел, как она в одной его футболке, смотревшейся на ней как платье (и покороче носят!), скользнула из ванной в комнату. Когда он заглянул туда через пятнадцать минут, Дуся уже спала, свернувшись калачиком, на самом краю кровати. Алексей постоял под душем, вытерся, повесил своё полотенце на калач рядом с Дусиным и лёг, прижавшись к стенке. Закрыл глаза. Но сон не шёл, и, как он ни старался сделать вид, что ничего особенного не происходит, у него это не получалось. Устав бороться с собой, он уставился перед собой. В темноте ему был виден Дусин затылок и раскиданные по подушке чёрные пряди волос.
Алексей задумался над странностью ситуации. Впервые он привёл к себе домой девушку, с которой спать не собирался, вернее, он собирался именно спать, вернее… Тьфу! Мысли путались и совершенно не способствовали засыпанию. В памяти всплыло утро, когда она пришла к нему домой: её живость, нетерпение и… её притягательность. А сейчас рядом с ним на кровати лежала девочка – совсем юная, почти ребёнок и очень несчастная – совсем не такая, как тогда. Она съёжилась и накрылась одеялом почти с головой. Алексею вдруг захотелось погладить её, обнять – пожалеть, но, конечно, он этого не сделал. Только протянул руку и дотронулся до чёрной пряди. Она оказалась на удивление жёсткой, как кисточка для клея. Алексей прижался спиной к стенке и закрыл глаза.
Он уже начал погружаться в сон, когда из него парня выдернула фраза: «Это ты виноват! Ты ничего не сделал!»
Он резко открыл глаза и воззрился на Дусю.
– Что, прости?
Она не ответила – она по-прежнему спала, и её реплика, видимо, относилась не к нему, а к кому-то во сне. Алексей вздохнул и снова отключился.
Он всегда спал чутко, поэтому резкий рывок на кровати рядом с ним (ну, не совсем рядом) разбудил его мгновенно. Дуся сидела, испуганно глядя перед собой и тяжело дыша.
– Эй, ты чего?
Она не ответила и не шевельнулась.
– Дусь?
– Нет, ничего, просто сон приснился, – она медленно опустилась на подушку.
– Расскажи? – попросил он, пытаясь изобразить сочувствие, но оказалось, что оно и не требовалось:
– Вот ещё! Всякие дурацкие ужастики рассказывать!
Вдруг она вскочила с кровати, подбежала к столу, схватила телефон и включила его – раздался характерный звук. Тут же один за другим запикали сигналы – видимо, о непринятых вызовах. Дуся зло стала нажимать на кнопки. Потом бросила включённый телефон обратно на стол и замерла посреди комнаты. Алексей какое-то время наблюдал её разборки с телефоном и с искренним сожалением думал о родителях этой взбалмошной малявки.
– Родители звонили?
Она не ответила. «Могла бы хоть угунуть из вежливости!» – подумал Алексей, а вслух сказал: – Ладно, ложись, всё равно сейчас три часа ночи. – На стене напротив светились цифры электронных часов.
Дуся молча принялась мерить шагами комнату: от окна к двери, от окна к двери… Парень рассеянно водил сонными глазами за маленькой фигуркой в его футболке, доходившей ей почти до колен.
– Слушай, сейчас ночь, я спать хочу! – Алексея раздражала двусмысленность ситуации: эта девочка у него в квартире, мало того: в его постели, и мысли в голове бродили совершенно неподходящие. Он уже проклял свою доброту и жалел, что привёл девчонку к себе. В понедельник утром он должен был поехать в редакцию, а Дуся со своими разборками уже в третий раз за ночь будила его – ещё и выспаться не давала. Вообще-то шаги босых ног по ковру были совсем тихими, и не они мешали снова заснуть, но она нервничала, и её волнение невольно передавалось парню.
– Прости, – её голос прозвучал тихо и искренне. Кажется, ей, действительно, стала стыдно, что она не даёт ему спать. Девчонка скользнула под одеяло и замерла.
Алексей облегчённо вздохнул, прижался спиной к стенке и твёрдо решил во что бы то ни стало доспать остаток ночи: «Пусть она хоть до самого утра отношения выясняет с телефоном… с родителями!» Но свернувшийся на краю широкой кровати маленький комочек отвлекал от сна. Алексей видел, что она не спит – по напряжённой позе, по неровному дыханью. Было понятно, что, сознательно делая больно родителям, она страдает и сама. Тогда зачем? Из детского упрямства? Алексей не мог этого понять.
Тем не менее, ему было жалко девочку, которой снились кошмары. Уважение вызывало и то, что она не жаловалась на жизнь, не устраивала сцен – она никого не грузила своими проблемами, хотя Алексей и выразил, хоть и формально, готовность выслушать её.
Однако надо было спать. Желая успокоить девочку – только успокоить! – Алексей протянул руку и погладил её по волосам. Она замерла и, кажется, даже дышать перестала. Он ласково убрал ей за ухо прядь упавших на лицо волос. Он ждал, что она расслабится и уснёт, но она вдруг ещё больше сжалась в комок, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Нет, она не издала ни звука, только закрыла голову руками, пытаясь спрятаться, словно улитка. Алексей догадался, что она плачет лишь по дрожащим плечам и прерывистому дыханию, которое она безуспешно пыталась выровнять. Алесей растерялся, но отступать было некуда, поэтому он продолжал гладить маленький съёжившийся комочек.
Наконец, Дуся перестала дрожать, руки прекратили сжимать лохмы волос, и она тихо засопела – уснула. Утомлённый беспокойной ночью, а ещё больше обрушившимися на него впечатлениями в виде Дусиной истерики, Алексей тоже уснул.
Международный женский день
В девять утра в понедельник Алексея разбудил будильник. Глаза упорно не желали открываться, но им пришлось хотя бы для того, чтобы их хозяин мог найти и вырубить эту мерзкую пикающую штуку. Сонное сознание попыталось разобраться, что происходит и куда сегодня надо бежать. Ему это удалось. Алексей бросил взгляд на край кровати – там было пусто. Прошёл на кухню – никого, и в ванной не было слышно шума воды. Распахнув для очистки совести двери и в ванную, и в туалет, Алексей убедился, что один в квартире. Если бы не висящая на спинке стула его футболка, он бы точно решил, что Дуся в его кровати – приснившийся кошмар. Но через минуту обнаружилось ещё одно свидетельство её реальности – лист А4, очевидно, взятый с его стола в комнате, с крупной надписью корявыми буквами: «Уехала в универ». И подпись – заглавная буква Д. Алексей долго смотрел на короткую запись, вольготно расположившуюся в середине листа.
Вчерашняя игра в молчанку с Дусей ему совершенно не понравилась, и, отчаявшись добиться ответа от неё самой, Алексей решил хотя бы в общих чертах выяснить, что происходит в жизни этой девчонки, чтобы в следующий раз, если она устроит бунт, не чувствовать себя полным дураком. Поэтому вечером он был в гуманитарном корпусе. Улучив момент, когда Дуся отошла к Марии Ивановне, Алексей спросил Настасью:
– Ты не в курсе, что с Дусей происходит? Я так понимаю, у неё какие-то проблемы дома?
– Я думала, вы общаетесь? – удивилась Настасья.
– Общаемся, – хмыкнул Алексей, – только спрашивать у неё бесполезно.
– Значит, она тебе ничего не рассказала? Ну, понятно, узнаю Дусю.
Настасья секунду помолчала, раздумывая, потом всё-таки решила рассказать.
– У неё родители разводятся. Она очень переживает, хотя, конечно, не хочет признаваться в этом. Отец уехал в Климовск – там осталась квартира его родителей, а Дуська осталась с матерью. Она считает, что мать виновата во всём, вот они постоянно и сцепляются. Дуська говорит, что с удовольствием ушла бы куда-нибудь жить, да ей некуда, к отцу – далеко…
Алексей слушал, кивал и всё прокручивал в голове вчерашнюю ночь. А ещё задумывался над тем, куда бы Дуся пошла, если бы он не забрал её к себе. И куда она пойдёт сегодня?! Она, конечно, была ему симпатична, но он не был готов на такой подвиг – поселить девчонку у себя. «Надо будет как-нибудь осторожненько выяснить её планы», – подумал он, впрочем, без особой надежды.
– Алёш, ты только не говори ей, что я тебе всё рассказала. Она мне этого не простит, – попросила Настасья.
– Да, конечно, спасибо, Насть.
После занятий Алексей предложил Дусе выпить чаю в универовской столовой с целью как-нибудь узнать, куда она собирается. Он стал бояться за неё. При всей её бунтарской натуре Дуся казалось ему беззащитной. Но она сама развеяла его сомнения.
– Идём, – она бросила бумажный стаканчик в мусорку (за свой чай, как Алексей и предполагал, она заплатила сама).
– Ты домой? – осторожно спросил он.
Дуся посмотрела на него оценивающе, словно придумывая, что соврать, но потом опустила глаза и мрачно произнесла:
– Куда же ещё!
– Дусь… – Он и сам ещё не придумал, что ей сказать.
– Да не боись ты за меня! Выживу! – усмехнулась она
– Тебя подвезти? – облегчённо вздохнул он.
– Не, я как всегда.
Дуся взъерошила ему волосы, подарила кривую усмешку и быстро зашагала по дороге. Глядя ей вслед, он провёл рукой по растрёпанной голове, ощущая тепло её пальцев.
Восьмое марта – любимый праздник женщин, потому что они чувствуют себя настоящими женщинами – неважно, что это происходит лишь один день году. В этот единственный день, когда им дарят цветы, они готовы забыть остальные триста шестьдесят четыре, когда им цветов не дарят. По этой же самой причине мужчины, как правило, этот праздник не любят – потому что подарки надо найти, выбрать, а цветы в этот день стоят дороже, чем в остальные триста шестьдесят четыре дня в году, ну, за исключением первого сентября. Но бывают случаи, когда и мужчины с нетерпением ждут этого дня – когда процесс поздравления обещает радость и им.
После Дусиного обещания «выжить» прошло почти две недели, которые Алексей провёл в трудах, аки пчела. «Заяц», как он теперь мысленно называл Дусю, частенько посещал его мысли, но встречаться было некогда. Он звонил ей несколько раз, но Дуся была на редкость неразговорчива по телефону: всегда отвечала коротко и только по делу.
Но за эти дни он принял для себя решение и утром восьмого марта набрал её номер.
– Лё-ош?
Сердце Алексея вздрогнуло от этой интонации, с какой она одна произносила его имя, растягивая гласные.
– С праздником!
– А? Спасибо.
– Предлагаю его отметить. Например, походом в кино.
– Не могу, у меня сегодня куча дел.
– Дусь, у тебя же сегодня праздник! – Алексей был не намерен отступать от задуманного.
– Кого это волнует? – скептически хмыкнула она.
– Меня. Я хочу тебя поздравить.
– Так ты уже.
– Нет, я хочу лично. Куда бы ты хотела сходить?
На том конце телефона Дуся на секунду задумалась, а потом сказала:
– Я до пяти попробую всё успеть, можем погулять в Царицыне.
– Договорились! – Алексей был доволен собой и в хорошем настроении отправился к родителям, не забыв прихватить купленное вчера расписное блюдо для мамы.
Побыв совсем немного, Алёша засобирался. На вопрос Анны Васильевны «куда?» ответил, что «поздравить одну хорошую девушку».
– Леру?
– Э… да.
Анна Васильевна подозрительно посмотрела на сына. В последнее время она слышала от него только жалобы на то, что диплом писать он не успевает, что на работе от него хотят всё и сразу и какой фигнёй в этой долбаной газете ему приходится заниматься.
Алексей почти не соврал: для Леры у него, действительно, были припасены её любимые конфеты и любимые цветы. За пять институтских лет вполне можно выучить вкусы своей девушки. Но совесть опять, ещё более настойчиво, чем раньше, стучалась в черепную коробку. Алексей клятвенно пообещал совести разрешить все неопределённости в ближайшее время.
Но теперь перед Алёшей встала серьёзнейшая проблема: что подарить Дусе. Ответ «цветы» был весьма очевиден, но дело упёрлось в варианты. Когда продавщица в цветочном магазине, отчаявшись дождаться от него заказа, завалила его вопросами типа «Кому подарок? Сколько лет? На какую сумму рассчитываете?», Алексей решил подойти к решению творчески: он представил себе Дусю. Ответ сразу стал ясен, и он купил одну большую красную розу. Ему самому стало смешно, когда он подумал, что ярко-красный цвет и большие шипы – как раз то, с чем у него ассоциируется девочка.
В этот раз Алексею удалось прийти раньше Дуси, он вообще пришёл на полчаса раньше, чем договаривались. И все эти полчаса собственные мысли не давали ему покоя. Их оказалось очень много в голове, и они роились, как осы, путаясь и создавая гул. Однако стоило показаться Дусе, то, как нарочно, все до одной тут же улетели.
– Привет! С восьмым марта! – это всё, что осталось в его голове, когда он протянул ей розу.
– Спасибо.
Она взяла цветок, в её взгляде отразилась растерянность и почти испуг. Потом подняла глаза на него, и в них стоял вопрос, но она ничего не спросила, а снова посмотрела на розу и погрузила нос в её сердцевинку. Алексей стоял и молчал, не зная, что сказать: он впервые видел насмешливую девчонку в растерянности. Дуся тоже молчала, поглаживая пальцем большой шип на ножке цветка.
– Пойдём? – наконец спросил он.
Она молча кивнула и направилась к выходу из метро. Но скоро волнение Алексея рассеялось, потому что, о чём бы ни думала Дуся, свои размышления она прекратила или же надёжно спрятала. Они разговорились обо всём и ни о чём. Дуся, как всегда, не могла идти как нормальный человек, ей везде нужно было сунуть свой любопытный нос: спуститься к воде по берегу, скользкому от снега, тающего на тёплом мартовском солнце, или подобраться к роднику, чтобы глотнуть ледяной воды. Всякий раз он старался поддержать её, чтобы она не упала, а ещё – чтобы лишний раз прикоснуться к ней, и пытался понять её реакцию. Но не мог. Дуся радостно смеялась, держалась за его руку, но – увы! – ничего, кроме дружеской симпатии, в её глазах Алексей не мог найти. Зато часто подносила розу к лицу и нюхала.
От пруда Дуся захотела подняться наверх, и проложенные дорожки её, естественно, не устраивали. Алексея не радовала дурацкая затея скалолазания по скользкому склону, но он уступил в надежде извлечь свою выгоду из ситуации – галантно помочь девушке, подав руку. Дуся и тут его разочаровала: она взобралась первой и великодушно протянула ему ладонь:
– Давай помогу!
Помощь он, конечно, гордо отверг. Оказалось, что наверху её манила ещё одна вершина – та самая развалина, на которую она лазила в детстве. Очевидно, этот славный период в её жизни ещё не закончился, потому что ей понадобилось снова совершить восхождение. Вот тут уж Алексей категорически отказался составить ей компанию, и даже обещанный «потрясающий вид», открывавшийся сверху, его не привлёк. Он остался внизу скучать, с досадой чувствуя себя взрослым, выгуливающим ребёнка. Дуся уселась на вершине и замерла, глядя вдаль. Должно быть, любовалась «потрясающим видом». Алексей прислонился спиной к холодной каменной кладке и терпеливо ждал, пока она слезет. Он вздрогнул от неожиданности и удовольствия, когда его глаза сзади накрыли тёплые ладошки, и ему прямо ухо зазвенел заливистый смех.
– Ты придёшь в понедельник? – спросил Алексей, имея в виду студию.
– Нет, – нахмурилась Дуся. – Я теперь по понедельникам вообще ходить не буду. Я работаю.
– Как работаешь? Тебе же восемнадцати нет!
– Есть. Исполнилось.
– Когда? – удивился он.
– Несколько дней назад.
– Что ж ты не сказала?
Дуся насмешливо фыркнула:
– А я должна была тебе позвонить и сказать: «У меня сегодня день рожденья, поздравляйте меня»?
– А что? Хорошая идея! А то вдруг кто забудет или не знает, как я! – подыграл Алексей, а сам подумал о том, что учиться и работать тяжело, особенно на первом курсе, а Дуся – ещё совсем ребёнок.
– И где работаешь?
– В кинотеатре, по вечерам.
– А как же студия? Успеешь?
– Я всё успею! – Её брови упрямо сдвинулись. Алексею уже было знакомо это её выражение. Оно означало, что теперь Дусю невозможно отговорить с принятого решения.
– А что родители? – осторожно спросил он.
– А при чём тут родители? Я совершеннолетняя! – тут же взвилась она.
– По-твоему, после восемнадцати родители не нужны? – усмехнулся он над её заявлением, достойным бунтующего подростка.
– Во всяком случае, они мне не указ! А отец вообще… – тут она оборвала сама себя и замолчала.
– Что? – Алексей догадался, что она хотела сказать, но ему хотелось добиться её доверия.
– Ничего, неважно. Я просто хочу быть независимой.
– От кого? От мамы? – своим вопросом он хотел загнать её в тупик.
– От всех! А ты разве не хочешь? Ты ведь тоже работаешь!
– Сравнила! Я уже универ заканчиваю! И я считаю, что это абсолютно нормально – зависеть от близких.
– А ты зависишь?
– Да! Мои родители для меня очень много делают и всегда готовы мне помочь! И я ничего против не имею.
– И ты всегда спрашиваешь у них, что тебе делать? – с издёвкой произнесла Дуся.
– Я могу спросить у них совета.
– Ну, если без них ты не знаешь, чего хочешь, то правильно! – насмешливо согласилась Дуся.
Алексея раздражал её подростковый максимализм, и он начал закипать.
– Да, мне не стыдно принимать помощь от родителей, потому что они меня любят!
– Ну, а моя любовь не зависит от того, что мне дают! – отрезала Дуся.
Алексей даже не сразу нашёлся, что ответить на столь категоричное заявление, а Дуся сердито сдвинула брови, снова опустила нос в цветок и от возбуждения даже зашагала быстрее. Он посмотрел на неё, и вся злость сразу испарилась, потому что рядом ним сейчас шёл обиженный ребёнок.
До метро они дошли в молчании. Алексей понял, что его восьмое марта кончалось, не сдержав обещания.
– Дусь?
– М-м? – она не подняла головы.
– Ты в метро?
Дуся подняла голову, словно очнувшись, посмотрела на дедушкины часы и вдруг заявила:
– Пойдём ко мне ужинать!
– Домой? – глупо спросил он, не смея надеяться.
– Нет, блин, я живу в подворотне!
– Хорошо, пошли в подворотню!
Дуся посмотрела на него подозрительно, но ничего не сказала и зашагала вниз по ступенькам.
Оказалось, что она живёт на конечной, и от метро они ещё шли дворами около двадцати минут.
Дусино приглашение стало для Алексея полной неожиданностью, хотя он был очень рад: абы кого в дом не приглашают. А ещё он немного волновался, зная о её конфликтах с матерью, и гадал, что же её сподвигло на такой шаг, в то время как она даже говорить отказывалась о своей семье. Но Дуся сама развеяла его сомнения:
– Матери нет, она в гостях, придёт поздно.
Квартира впечатлила Алексея. Это была стандартная двушка, но как обставлена! Ему сразу стало ясно, что доход Дусиной семьи превышал заработок его родителей. На фоне этого стремление девчонки подработать в каком-то кинотеатре показалось Алексею ещё более странным. Двери в комнаты были закрыты, но уже по прихожей было видно, что недавно был сделан ремонт, и недешёвый. На стене висело большое зеркало в бронзовой оправе. В кухне, куда его позвала Дуся, царил идеальный порядок. Одна стена была выложена рельефной плиткой в виде какого-то геометрического рисунка. Бытовая техника была явно навороченной и новой и к тому же поддерживалась в идеальной чистоте. Ужин, впрочем, оказался вполне обыкновенным, хотя и вкусным: Дуся сварила рис, добавила в него каких-то специй (Алексей не понял, каких, но аромат разнёсся по всей квартире), нарезала салат из помидоров и погрела курицу, достав её из холодильника.
Алексей был удивлён: теперь, когда она ловко сновала по кухне, Дуся показалась ему, против обыкновения, старше своих лет – настолько уверенно она хозяйничала.
– Спасибо большое! Ужин очень вкусный!
Дуся поморщилась:
– Это мама готовила, – перевела она комплимент.
– Только мясо. А остальное – ты.
– Да чё тут готовить-то? – искренне удивилась маленькая хозяйка.
– А что за приправу ты положила в рис?
– Розмарин. Ты не любишь?
– Я никогда не пробовал.
– Ну, вот, теперь пробовал.
– Точно. Теперь люблю, – глядя на её фигурку в фартуке, он, кажется, готов был любить всё, что приготовлено её руками.
– И я люблю.
Пока Алёша улыбался глупой счастливой улыбкой, Дуся взметнулась и в секунду собрала посуду в раковину.
– Давай я тебе помогу! – спохватился он.
– В чём?
– Не знаю, в чём скажешь.
Дуся смешливо фыркнула:
– Уже не в чем!
Потом оперлась локтями о стол и, прищурившись, посмотрела прямо в глаза Алёше, словно пытаясь там прочитать что-то. Её лицо было совсем рядом, и его сердце ухнуло куда-то вниз.
– Ну, так и быть! – заявила она. – А теперь кое-что по-настоящему вкусное!
У Алёши даже завертелся в голове двусмысленный вопрос: что она имеет в виду? Но электровеник в фартуке уже ставил сковородку на плиту. Алексей мысленно вздохнул, получив однозначный ответ. Пока бедный Алёша приводил в порядок свои растрёпанные мысли, Дуся успела порезать банан и положить его на сковородку.
– Что ты делаешь? – изумился Алексей.
– Десерт.
– Из чего?
– Бананы.
– Жареные?!
– Угу.
Не оборачиваясь, Дуся достала ещё какую-то приправу, и по кухне разнёсся аромат.
Хозяйка налила две чашки чаю. Молодой человек с некоторым опасением поглядывал на поставленное перед ним блюдо. Хотя пахло оно аппетитно, Алексей не привык к такой экзотике. У него в семье готовили вкусно, но просто, без особых изысков. А из специй, кроме перца и лаврового листа, он бы вообще ничего не вспомнил. Тем не менее, он отважно взял кусочек жареного банана. Он оказался очень нежным на вкус и сладким.
– Вкусно! – в его голосе совсем не к месту прозвучало удивление. – Это ты сама изобрела?
– Нет, бабушка.
– У тебя бабушка – хороший кулинар.
– Была. Она умерла.
– Извини.
Дуся пожала плечами и положила в рот кусочек банана. Тут Алексей понял, что у него дежавю.
Даже за столом Дуся сидела поджав под себя ногу, и Алексей раз за разом пробегал взглядом по волне её изогнутого тела. Когда она ела, то часто облизывала губы. Вряд ли это соответствовало требованиям этикета, но неизбежно притягивало взгляд молодого человека.
Зато теперь он успел первым убрать посуду.
– Давай я помою.
– Вот ещё! – Дуся бесцеремонно отодвинула его от раковины.
Алексею пришлось сесть на место, но зато он был награждён несколькими минутами наблюдения за девушкой с весьма привлекательного ракурса, пока она мыла тарелки и чашки, повернувшись к нему… спиной. Эти минуты помогли ему собраться с мыслями и принять решение.
Дуся выключила воду, сняла фартук и повернулась, когда он поймал её в свои объятия. Она упёрлась ладонями ему в грудь, и на секунду Алёше показалось, что она оттолкнёт его, но она не оттолкнула.
– Дуся, ты замечательная, ты мне очень нравишься… – зашептал он.
Алексей заглянул ей в глаза: в них отражалась полнейшая растерянность, а ещё… Он её никогда такой не видел: всегда насмешливые глаза смотрели очень искренне, как будто раковина приоткрылась, и оттуда, из глубины, смотрела настоящая Дуся, всегда прятавшаяся раньше. Он наклонился и поцеловал её. Поцелуй был мягкий, нежный и совсем короткий – он боялся спугнуть её. Через секунду она опустила голову и уткнулась лбом ему в грудь, где набатом колотилось сердце. Девочка показалась ему такой маленькой и хрупкой, что хотелось прижать к себе крепко-крепко. Алексей наклонился к чёрной макушке. Растрепавшиеся волосы защекотали ему нос. Почему-то ему вдруг пришло в голову, что они пахнут не то травой, не то листьями… осенними листьями. Дуся потёрлась лицом о его рубашку – точь-в-точь как ласкается кошка. Маленький чёрный котёнок, ненадолго спрятавший когти. Алексею показалось, что время остановилось и наступила вечная гармония.