В пропасть
Литературная атмосфера заворожила Леру с первого знакомства, и теперь она всё чаще работала по ночам, пытаясь совместить учёбу, работу и новое увлечение. Так что все понедельники и четверги были расписаны и посвящены творчеству. А Алексей… Ни разу не выразив желания стать членом литературного коллектива, он тем не менее почти каждый раз приезжал туда с Лерой. Зачем? Он сам, наверное, не смог бы дать себе внятного ответа на этот вопрос. Лера с наивным лукавством замечала ему, что свободное творчество неизменно притягивает людей, а обаятельная руководительница внушает веру в собственные силы. Алексей не спорил.
Приходя на занятия, он больше наблюдал, чем что-то делал, благо, никто этому не препятствовал. И чаще всего его взгляд останавливался на Дусе. Он невольно оборачивался, когда её фигурка легко взлетала со стула и с животной грацией переносилась в другой конец аудитории. Своими быстрыми, но плавными движениями она напоминала Алексею какое-то животное (кошку, что ли?), очень лёгкое, грациозное и красивое, но не подозревающее о своей красоте. Неожиданно для себя самого он вдруг осознал, что Дуся красива. Он заворожено смотрел, как она садится на стул, по-детски поджав ногу, чтобы в любой момент вскочить, как приподнимается её короткая юбка, открывая стройные ножки в ярких шерстяных колготках. Алексей заметил, как много откровенного и одновременно невинного было в её неординарном наряде. Он не мог отвести глаз от её тонкой длинной шеи, по которой чёрными змейками спускались выбившиеся из пучка волосы. У Дуси была манера грызть ручку, когда она сочиняла, и Алексей смотрел, как она зубками теребила уже обгрызенный колпачок. В такие моменты в его животе что-то сжималось, и однажды он осознал, что Дуся – очень привлекательная девушка и она может вызывать не только дружескую привязанность. Эта мысль удивила его самого, но вовсе не обрадовала.
Поначалу он убеждал себя, что присматривается к Дусе только потому, что рядом с ней нередко оказывается Лера. Алексей видел, что девушки сдружились, но ему это казалось странным и даже почему-то было неприятно, хотя он понимал, что Дуся притягивала к себе людей кипевшей в ней энергией. Но как-то раз он поймал себя на мысли, что Лера давно разговаривает с Марией Ивановной, а он сам по-прежнему не сводит глаз с растрёпанного затылка.
Чаще всего она сидела с Ваней и Настасьей. И Алексея раздражало то, как она разговаривает с Ваней, как смеётся его шуткам, как горят её глаза, когда они обсуждают какой-то совместный проект. Однажды он увидел, как она тихо, чтобы не мешать остальным, шепчет что-то ему на ухо, обняв за шею тонкими руками, и ему стало досадно, потому что самому Алексею обыкновенно доставался не горящий взгляд, а насмешливая ухмылка.
Общение с Дусей вообще вызывало у него двойственные чувства. С одной стороны, в её поведении явственно проявлялись проницательность и незаурядный ум, а с другой – Дуся словно поставила себе задачей раздражать Алексея. Каждая её реплика, обращённая к нему, была наполнена иронией – как правило, не злой, но он не привык быть объектом насмешек, а эта мелкая девчонка с самого знакомства на каждом шагу ставила его в глупое положение. Но от этого желание перекидываться с ней насмешками только росло. Алексей как журналист тоже имел неплохо подвешенный язык, и Дуся оказалась достойным соперником по остроумию.
Так что мысли об их словесных поединках стали посещать его не только в литературной студии. Сидя на лекции, он воспроизводил в памяти её смех, её манеру хмурить брови, когда что-то ей не нравилось, её напряжённый взгляд, когда она была чем-то увлечена.
Под Дусино обаяние попала и Лера. Она прочла все её стихи и рассказы и, буквально, раскрыв рот слушала, когда Дуся заговаривала о творчестве, о своих задумках, а их у этого чертёнка всегда было неисчерпаемое количество.
Алексей, естественно, тоже прочёл то, что дала ему Дуся. Стихи ему понравились: они были глубокие и лёгкие одновременно. Глубокие – потому что она умела подмечать обычно незаметные, но важные моменты жизни, а лёгкие – потому что понятные, без искусственных, надуманных образов. Её слог казался естественным, как она сама. Она писала о ценности дружбы, некоторые стихи были о природе, вернее, её описания наводили на мысли о смысле человеческой жизни. И ни одного стихотворения о любви. «Надо же! – подумал Алексей. – Неужели её это совсем не интересует?»
Листки с текстами Дусе отдавала уже Лера, почти сразу отобравшая их у парня. Отдавая, она долго выражала подруге своё восхищение. Дуся слушала её молча, улыбаясь кривоватой усмешкой (была у неё такая манера – улыбаться только одним краешком губ) и бросала насторожённые взгляды на Алексея. Но он только поблагодарил за стихи и сказал, что они ему понравились.
Выходили из университета они, как правило, втроём, вернее, подруги выходили вместе, а Алексей плёлся за ними, уже плохо соображая, кого их них он сопровождает. Они доходили до развилки и разделялись: Дуся – налево, к метро, а Лера и Алексей шли дальше, к шоссе, к его машине. Он больше не предлагал Дусе подвезти её и так и не узнал, где она живёт.
Декабрь подходил к концу. Москва сверкала разноцветными лампочками, уже месяц как готовая встречать Новый год, так что москвичи уже привыкли к расставленным повсюду ёлкам и перестали вообще вспоминать, что они означают. А студентам и вовсе было не до ёлок – сессия в разгаре. В студии народу поубавилось: в экзаменационной гонке не многим удавалось выбрать время для творчества. Однако двадцать седьмого числа всё-таки решено было собраться по случаю грядущего праздника. Собрались не все, но Алексей и Лера пришли. Она – несмотря на усталость, нехватку времени и синяки под глазами от недосыпа. Журналист шёл на праздник, вспоминая, как в прошлый раз он явился сюда в качестве гостя.
Всё-таки Мария Ивановна умела создавать тёплую атмосферу! Студенты читали стихи, многие дарили друг другу небольшие подарки, поздравили, естественно, и Марию Ивановну. Потом пили чай с печеньем – Дусиным. Оно было в форме фигурок разных животных, и Дуся веселилась, угощая приятелей той зверюшкой, которая, по её мнению, подходила именно ему или ей. Алексею достался лось. «С рогами!» – хохотнул кто-то. Улыбка мгновенно слетела с Дусиного лица, она сверкнула глазами на неудачно пошутившего и с презрением произнесла: «Если бы ты видел живого лося, то знал бы, что это очень красивое и грациозное животное». Но тут один уголок её губ приподнялся. «А это тебе. С Новым годом!» – она протягивала шутнику песочного барашка. Тут уж грохнули все, даже Лера.
Когда они выходили из универа, крупными хлопьями пошёл снег. Он ложился на шапки, капюшоны и белел на чёрных растрёпанных Дусиных косах. Несколько раз за то время, пока они втроём шли до развилки, девчонка замирала посреди дороги, задрав голову и высунув язык, в надежде поймать хоть одну снежинку. Отчаявшись, она поймала полупрозрачную звёздочку на варежку, остановилась и принялась её разглядывать. Друзья терпеливо ждали. «Какая красота! – тихо произнесла Дуся. – Ведь это же настоящее чудо – эти тонкие прожилки, такой узор человеку создать не под силу». Она снова двинулась вперёд, но медленно, не сводя глаз со своей снежинки.
Когда они уже прощались на развилке, Алексей вдруг неожиданно для себя самого сказал:
– Мы сдаём последний экзамен перед Новым годом и тридцатого идём кататься с горок, если снег не растает. Хочешь с нами? Будут ещё мои друзья – мы компанией собираемся.
– На чём? – Дусины глаза загорелись.
– На тубах, на ледянках, на санках – кто как.
– Я хочу! А где?
– В Царицынском парке. Была там?
– Ещё бы! – она усмехнулась.– Меня в детстве бабушка туда часто водила. Больше всего мне нравилось залезать на руины! Мои любимые – наверху, там, где пруд поворачивает. Но лазить можно было только с бабушкой, а мама страшно ругалась. Интересно, это остатки чего? Ну, каких строений?
– Ничего, они искусственные, – ответил Алексей.
– Да ладно? – Дуся посмотрела на него недоверчиво. – Зачем создавать искусственные разрушения?
– Такая была мода в восемнадцатом веке.
Дуся смотрела на него, широко раскрыв глаза.
– И кусок стены на острове тоже ненастоящий?
– Да, причём раньше на его месте было два острова, соединённых аркой, и под ней можно было проплывать на лодке, а потом они слились.
– Круто! Два острова рядом! – В Дусиных глазах загорелся огонь интереса к новому.
– Так ведь острова тоже искусственные.
– Да? – Дуся была очень разочарована. – А я думала, это редкое природное явление…
Алексей расхохотался над её наивной реакцией. У него вдруг резко поднялось настроение. Конечно, ему нравилось женское восхищение, но сейчас дело было не в этом: насмешливая девчонка вдруг взглянула на него с таким искренним интересом, что он был готов рассказать ей прямо сейчас всё, что знал о Царицыне и не только. Но они уже подошли к развилке.
– Ладно, созвонимся.
Дуся махнула рукой и пошла прочь.
– Идём? – тихо сказала Лера, потянув его за локоть.
– А? Да-да, – он очнулся и пошёл к машине. По дороге домой (сначала – довезти Леру, а потом – к своим родителям) оба молчали. Лера чувствовала, что тонкая иголочка нет-нет, да и коснётся её сердца. А у Алексея было прекрасное настроение.
Тридцатого встречались в метро. Самой дисциплинированной оказалась Дуся: когда подошли Лера и Алексей, она уже стояла у колонны и читала книжку. Едва они успели поздороваться, раздался зычный голос Серёги, которого было слышно аж с другого конца зала, несмотря на шум на станции:
– Здорово, ребята!
– Знакомьтесь, это Сергей, мой лучший друг, а это…
– Евдокия! – перебила она.
Алексей смолк. Его приятель недоумённо разглядывал чудо, с которым его только что познакомили. Алексей вздохнул: Дуся была в своём репертуаре, и ему даже стало как-то неудобно, что он её привёл. На ней были штанишки до колена, красные шерстяные колготки, красная спортивная куртка и меховые кроссовки. И вязаные варежки. Завершали это недоразумение две толстые, но короткие косички. Серёга продолжал с удивлением разглядывать стоящее перед ним явление.
– А ты откуда? – глупо спросил он.
– Из литературной студии, – поспешно ответил Алексей.
– Сочиняешь? – поинтересовался Серёга.
– Бывает, – ответила Дуся. – А ты откуда? – Дуся не любила оставаться в долгу.
– Мы с Лёхой однокурсники.
– Ясно.
– Значит, Евдокия? Как жена князя?
Дуся не ответила и в свою очередь стала разглядывать парня.
– Ну, Дмитрия Донского. Слышала? – решил на всякий случай пояснить он.
Уголок её губ пополз вверх.
– Спасибо за ликбез, я догадалась.
– Извини, – Серёга поспешно изобразил на своём лице раскаяние, поняв, что обидел её своими подозрениями в невежестве.
– Но, коли на то пошло, мне больше нравится аналогия с поэтессой девятнадцатого века.
Серёга немного удивлённо посмотрел на эту мелкую, знающую себе цену, а она ещё раз окинула его оценивающим взглядом и вдруг произнесла:
– Можно Дуся.
Серёга расплылся в улыбке:
– Ну, тогда можно Серёга!
– Договорились!
Наконец, собрались остальные, все – однокурсники Алексея, и направились к выходу.
Всё-таки, что ни говори, а разгрузка мозгов нужна всем, и детское дуракаваляние на ледянках (на совсем недетских горках) идеально для этого подходит. Наверное, пока летишь вниз, ветер вперемешку со снегом начисто выметает из головы все проблемы, по крайней мере, на время. И даже если ты уже вполне взрослый человек, и тебе надо думать об учёбе и работе, всё равно: ничто, даже алкоголь, не прочищает мозги столь качественно, как безбашенное катание с горки, так что в них не остаётся ничего, кроме хорошего настроения. Повезло тем, кто знает рецепт хорошего отдыха!
Отрыв был полный. Все были по уши в снегу. Съезжали по одному, по парам, а особый азарт вызывал спуск целой вереницей, которая неизменно к концу превращалась в кучу малу. Познакомившись с каждым из компании, Дуся тут же стала в ней своим человеком. Она хохотала вместе со всеми, кидалась снежками и непременно оказывалась в самой гуще событий. Алексей не сводил с неё глаз – это уже, кажется, вошло у него в привычку. Он подмечал каждую мелочь в её облике: раскрасневшееся лицо, падающий от ветра капюшон, прилипший к варежкам снег, который она безуспешно пытается отряхнуть… И каждый её жест вызывал у него улыбку.
Лера тоже смотрела на Дусю, а вернее, на Алексея, который, как идиот, смеялся над каждой шуткой первокурсницы, только Лере это радости не прибавляло. Как всегда, она не участвовала в этих безбашенных забавах. Она приходила вместе с Алексеем, но не каталась, а только гуляла по дорожкам в хорошенькой шубке и сапожках на небольшом каблучке и болтала с друзьями, а ещё любовалась на своего Алёшу. Только сегодня её это совсем не радовало, к тому же парень, увлечённый играми, почти не заговаривал с ней. В душе у Леры густым туманом расползалась тоска.
Склон в парке был неровный, поэтому варианты для спуска были на любой вкус: и пологий, и покруче, и подлиннее. Был и самый крутой, спускаться с которого отваживались лишь самые отчаянные лихачи, в том числе Серёга. Особенно впечатлял последний этап горки: она вела прямо к пруду, и, чтобы не упасть с крутого берега, из снега была слеплена стенка – своего рода отбойник, уводивший катящегося в сторону.
Когда Серёга подошёл к этому спуску (впервые в этом сезоне), приятели закричали, заулюлюкали, стали подбадривать самого смелого среди них. В вихре снега, под крики товарищей Серёга лихо завернул перед прудом. Когда он поднялся к друзьям, приветствовали как победителя, но последовать примеру никто не решался.
– Круто!.. – негромко произнесла Дуся, и все обернулись. Она стояла на склоне и восхищённо пробегала глазами спуск.
– Дусь, не вздумай! – выкрикнул Алексей.
Лучше бы он этого не говорил. Она резко вздёрнула подбородок и посмотрела на него с вызовом:
– Это почему?
– Дусь, тут правда опасно, – поддержал приятеля Серёга.
– Ну, с тобой-то вон ничего не случилось!
– То я! Я здесь уже который год катаюсь.
– Значит, теперь моя очередь!
Дуся лихо бросила на снег ледянку, села, оттолкнулась и скользнула вниз. Ребята, замерев, следили взглядом за маленькой, чёрно-красной фигуркой, почти скрывшейся в клубах снега. Лера взяла Алексея за руку, но он даже не заметил этого. Яркое пятнышко далеко внизу мелькнуло перед поворотом и… не войдя в него, перелетело через снеговую стенку и скрылось. Долю секунды стояло гробовое молчание, а потом все зашумели, Серёга и за ним Алексей бегом, спотыкаясь и падая, кинулись по горке к пруду. Друзья подбежали к берегу и заглянули вниз. Дуся была жива и невредима, только вся в снегу: и одежда, и волосы, и даже лицо. Она уже поднялась на ноги и пыталась выбраться, но склон был слишком отвесный.
– Держись, – парни протянули руки и легко вытащили девчонку на берег. К этому времени подоспели и остальные.
– Ты цела? – загомонили они.
– Как так вышло?
– Серёга же съехал нормально!
– Она вылетела, потому что слишком лёгкая!
– Хорошо, что лёд оказался крепкий!
– Тебе повезло!
Девчонки стали отряхивать Дусю от снега. Она скинула варежки и стала ладонями стирать с лица снег. Её глаза светились восторгом. Серёга смотрел на Дусю с уважением.
– Слушай, я впервые встречаю такую смелую девчонку! – Он протянул ей ладонь.
– Ну, всё когда-то бывает впервые! – Она усмехнулась, шмыгнула мокрым от растаявшего снега носом и пожала протянутую руку. Её покрасневшие от холода пальчики утонули в мощной Серёгиной лапе.
– Ты что такая ледышка?
– Ерунда, просто варежки промокли.
Её вязаные варежки, действительно, были похожи на две большие сосульки.
– На мои, – Серёга протянул ей свои лыжные перчатки.
– Не надо, мне и так нормально! – запротестовала она.
– Бери, бери, ты сегодня герой дня, а у меня есть тёплые карманы.
– Спасибо, – Дуся надела огромные перчатки.
Зимой темнеет рано, и промокшая компания, нагулявшись и замёрзнув, решила двинуться в обратный путь. По дороге Серёга поймал на себе недовольный взгляд Алексея.
– С каких пор тебя на малолеток потянуло? – хмыкнул Сергей, когда они немного отстали от остальных. – Она, конечно, забавная, но…
– Во-первых, она не малолетка! – тут же взвился Алексей. – Она в универе учится!
– Да ну?!
– Представь себе! На первом курсе.
– Никогда бы не поверил!
– А во-вторых, придержи свои шуточки! Я здесь с Лерой!
– Когда тебя это останавливало? Я же вижу, как ты на Дуську смотришь!
– Тебе приглючилось! – буркнул Алексей и замолчал, потому что они уже дошли до метро.
Все стали прощаться.
– Слушайте, ребят, – Серёгу вдруг осенило, – у меня идея: пойдёмте ко мне! Отец сегодня на дежурстве, а мать возражать не будет, только купим чего-нибудь поесть, ну, и погреться!
Компания загалдела: идея всем понравилась.
– Ладно, пока, – сказала Дуся.
– Ты что? Пойдём с нами! – Серёга решил, что она не восприняла приглашение на свой счёт.
– Не могу, мне надо домой.
– Да перестань! Завтра же выходной! Ну, позвони, предупреди, что задержишься. Ещё же поздно. Если надо, можем тебя потом до метро проводить, – Дуся была младше всех, и Серёга чувствовал некоторую ответственность за эту мелкую.
Дуся помолчала, сосредоточенно сдвинув брови.
– Ладно, идём.
Серёга жил недалеко – через несколько станций метро. По дороге компания купила сосисок, макарон и «погреться». Его мама уже привыкла к большим шумным компаниям сына и ничего не имела против них, если мужа не было дома: тот требовал тишины и порядка в своём присутствии. Но мать не раздражала толпа студентов, при том что она знала: сын успевает не только веселиться. Когда компания ввалилась в квартиру, она только забеспокоилась:
– Серёжа, мне же вас накормить нечем…
– Не волнуйся, мам, мы всё купили, мы люди запасливые!
– Ну, молодцы! – женщина улыбнулась и ушла в свою комнату.
Парни уткнулись в компьютер, а девчонки остались хозяйничать на кухне. Сварить сосиски с макаронами – дело нехитрое, поэтому, поставив кипятить огромную кастрюлю воды, Аня и Лена – две подруги – увлеклись обсуждением своих дел, Дуся стала осматривать место, где оказалась впервые, а Лера – наблюдать за ней.
Леру обуревали странные, противоречивые чувства. Любя Алёшу, каждое мгновение сосредоточивая на нём всё своё внимание, конечно, она не могла не заметить его взглядов, бросаемых на Дусю, но не могла понять их значения. За все студенческие годы их отношения с Алексеем то развивались бурно, то совсем прерывались. Нет, они не ссорились, но Алёша мог вдруг перестать обращать на неё внимание, звонить и вообще заговаривать первым. «Привет!» – «Привет!» на лекции, и всё. Потом до неё доходили слухи, что он был с Машей или Юлей. Это были только ничем не подтверждённые слухи, и Лера предпочитала не докапываться до правды: так ей было проще. С Машей или Юлей она старалась не встречаться взглядом, чтобы избежать боли – работал инстинкт самосохранения. А потом Алёша вдруг приглашал Леру на свидание, дарил цветы, и она грелась мыслью о том, все Маши или Юли рано или поздно исчезают, а он остаётся с ней.
Но сейчас она была в замешательстве. Алексей смотрел на Дусю не так, как парни смотрят на девушку, которую мечтают заполучить. В его глазах не было желания, а только интерес, но интерес всепоглощающий, и от этого Лере становилось не по себе. Она попыталась представить, что ещё немного – и он, как обычно, исчезнет из её жизни, будет дарить цветы Дусе… Но не смогла. Дусин образ вообще как-то не вязался со свиданиями.
У девчонки вдруг зазвонил телефон, и она вышла в коридор. Алексей в комнате невольно навострил уши, услышав её голос.
– Да, мам?.. Мы гуляем… Ну, вернее, мы зашли пообедать… Я не вру! Я так и говорю!.. Домой к Серёге… Ты его не знаешь… Зато я знаю, а тебя это не касается! – Голос Дуси почти превратился в крик, но она старалась говорить потише. – …Потому что я ещё не еду домой!.. Мам, я всё сделаю завтра утром, я успею!.. Ты не можешь мне приказывать, ясно?.. Я сказала: нет!..
Тем временем девчонки раскладывали по тарелкам еду.
– Ого! Это что?! – Серёга держал на вилки сосиску. Все грохнули: из неё, как волосы, во все стороны свисали длинные тонкие макаронины.
– Это Дуся развлекалась! – сквозь хохот с трудом проговорила Лена.
– А где она?
– По телефону разговаривает, – поспешно сказал Алексей. – Я позову.
Дуся уже закончила говорить и стояла в коридоре вполоборота от него, держа в опущенной руке телефон. Алексей заметил, что её руки дрожат.
– Пойдём обедать, – сказал он.
– Сейчас иду, – ответила она, не шевельнувшись.
Он постоял ещё несколько секунд.
– Дусь?
Она быстро провела рукой по лицу – смахивала слёзы? – и зло уставилась на него:
– Я же сказала, сейчас приду! – почти выкрикнула она.
– Окей, – он примирительно поднял руки и пошёл ко всем.
Дуся, действительно, явилась через минуту. Следов слёз на её лице Алексей не заметил. Её встретили хохотом:
– Это что?
– Сосиски лохматые, – мрачно ответила она.
– Ну, с наступающим! – Серёга уже разлил по рюмкам прозрачную жидкость.
Дуся наотрез отказалась от водки.
– Да ты не бойся, мы никому не скажем! – подмигнул Серёга, намекая на то, что Дусе ещё нет восемнадцати. – Хоть пятьдесят грамм, ты же замёрзла!
– Я за здоровый образ жизни, – криво усмехнулась Дуся, и в её голосе слышался сарказм. Но пить отказалась.
Все шумели, смеялись, потом играли в шарады. Дуся забыла о своих проблемах или сделала вид, что забыла, и веселилась вместе со всеми. Как ни странно, она по-настоящему подружилась с Серёгой. Он преисполнился уважением к Дусе после того, как она повторила его подвиг на горке, а потом его совершенно покорило её обращение: Дуся оказалась первой девчонкой, в которой он увидел не кокетливую девушку, а настоящего приятеля. К концу вечера они хлопали друг друга по плечу и давали шуточные подзатыльники. Она называла его «Серёга», а он её – «Дуська» или «чудо в перьях», и обоих это вполне устраивало.
Наконец, ребята стали расходиться.
– Я тоже пойду, – сказала Дуся.
– Я провожу! – подскочил Алексей.
Повисла пауза. Лера вспыхнула и уставилась себе под ноги, желая провалиться сквозь землю, а Дуся замерла и уставилась на него, раскрыв рот. Остальные скользили взглядами по этой троице. Алексей сглотнул.
– Ну, мы проводим… Мы ведь тоже идём… Да, Лер?
Она молча кивнула, схватила шубку и стремительно выскочила на лестничную клетку. Алексей заторопился за ней.
– Дуська! – заявил Серёга, на прощание сгребая её в охапку, – мы ведь теперь друзья?
– Однозначно!
– Думаю, ещё увидимся!
– Наверняка! Я к вам в библиотеку приду курсовик писать.
– Приходи. У нас вот такая библиотека! – он показал два больших пальца. Оба заржали.
Дорога до метро показалась Алексею безумно долгой из-за напряжённого молчания. Он лихорадочно пытался придумать, что сказать, но его обрывочные формальные фразы вроде «здорово покатались» и «хорошо, что впереди выходные» остались без ответа. Лера не собиралась помогать ему выпутываться из глупого положения, а Дуся улыбалась, вообще, похоже, погрузившись в свои мысли. Но когда она попрощалась и села на поезд, Алексею легче не стало: Лера продолжала молчать. «Пока» было единственным словом, которое она произнесла, уже открывая дверь своего подъезда.