Путь

– Все трое?

Боже, а я и забыла, почему вышла за него замуж! Дима старше меня на шестнадцать лет, и меня раньше часто принимали за его дочь, что мне ужасно льстило ещё до тридцати лет, а уж сейчас – у меня слёзы на глазах выступили от хохота! Кроме того, что это забавно, это ещё и очень приятно, вообще всегда.

– Эм, нет, это… моя жена.

– А, хорошо, тогда разделитесь, пожалуйста. Пройдите в соседнее окошко.

В соседнем окошке выяснилось, что раз уж у нас с Михой разные фамилии, то непременно нужно его свидетельство о рождении или мой паспорт, где он записан, как мой сын.

– Блин, надо было тебе сказать, что я твоя дочь, – проворчала я, копаясь в рюкзаке.

– А вы, что, вместе? – спросила девушка в моём окошке.

– Ага, – пропыхтела я, судорожно вспоминая, куда же я засунула Михино свидетельство о рождении.

– Маааааш, а у тя у мужчины как фамилия? А? Говорухин? А, лан, пасип! Да ладно, девушка, не ищите, не надо. Проходите.

Дима хохотал:

– Что, хотела без спросу ребёнка заграницу уволочь?

– Ага, а ты в собственных детях запутался!

Давно я так не смеялась! Что ж, начало вполне себе многообещающее…

В аэропорту я отправила последние фото с земли в сторис. Собранные рюкзаки. Самолёты у трапов. Друзья присылали последние напутствия. Я клятвенно обещала подробно писать, много фотографировать, снимать видео, выкладывать сторис в инстаграм и вконтакте. По просьбе бывшего, правда, закрыла сторис вконтакте от посторонних: его девушка пристально следит за моей жизнью в соцсетях. Я ни о чём не спрашиваю. Его жизнь – его дело. В конце концов, мы просто друзья, не надо ничего портить.

Приехали мы заранее. Я не люблю приезжать впритык. К счастью, Дима тоже. Хоть в этом мы совпадаем. Я люблю атмосферу аэропорта. Это приятное чувство, когда ты куда-то улетаешь. Вот-вот распрощаешься с землёй, шасси оторвутся от полотна взлётной полосы, и – дальше только звёзды! Но вкуснее всего – предвкушение. Ожидание счастья как отдельная форма терапии. И вот мы снова слоняемся по аэропорту, разглядывая чужие самолётики. Дети, конечно же, хотят пить, но конские цены московского аэропорта не заложены в наш бюджет, поэтому какое-то время мы с отцом оказываем стойкое сопротивление их нытью. Но в итоге, как и следовало ожидать, дети одерживают очередную победу и прорывают оборону кошельков. 1:0. А мы ещё даже не вылетели.

Вообще говоря, мы сильно выпали из бюджета ещё «на берегу». Я считала общую сумму, с учётом билетов, виз, перелётов, проживания, питания, покупки снаряжения и так далее, но в итоге визы нам обошлись сильно дороже, и к моменту вылета я немного переживала, что мы не уложимся в бюджет. У меня, конечно, был запас, но мне очень не хотелось его трогать, поэтому ехала я буквально скрестив пальцы и с молитвой, чтобы на всё хватило. Я ненавижу жадничать и показывать, что у меня ограничен бюджет, но про себя всегда всё считаю и иногда сердце кровью обливается, когда я вижу, на что тратят деньги дети.

Мы летели швейцарскими авиалиниями. Швейцарцы известны своей пунктуальностью. Ахах. Ахахах. Ахахахахах. Самолёт подали без пяти минут конец посадки. Очередь на него выстроилась такая, как если бы в Цюрих собирался весь наш микрорайон. Когда все, наконец, расселись, мягкий и убаюкивающий голос пилота сообщил нам, что, вероятно, в Цюрих мы прилетим с небольшим опозданием, минут на сорок, ввиду неблагоприятных погодных условий. Конечно, сентябрь, а в Москве светит солнце. Куда уж неблагоприятнее. Проблема была только в том, что на пересадку в Цюрихе у нас был ровно час. Если самолёт опоздает на сорок минут, наши шансы успеть на стыковочный рейс стремительно приближаются к нулю. Судя по нервному тику девушки передо мной, мы были не единственными пассажирами с такой проблемой в этом самолёте. Девушка подозвала стюардессу и срывающимся голосом спросила, что будет, если она не успеет на стыковочный рейс, что ей делать, если самолёт и в самом деле так опоздает? Мне тоже очень хотелось знать, что нам делать в таком случае – и очень не хотелось об этом думать вообще. Стюардесса ласково погладила девушку по руке, наклонилась так, чтобы смотреть на неё немного снизу вверх и сказала:

– Не переживайте, пилот постарается сделать всё, что в наших силах. Мы постараемся в полёте немного сократить разрыв. Мы позаботимся о вас в любом случае.

Девушка немного успокоилась. А я просто уснула.

В последнее время перед поездкой я много работала – и на основной работе, и фотографировала, плюс ещё эти сборы… Я не могла нормально выспаться, наверное, недель шесть. А кресло самолёта было таким удобным… Так что я просто выключилась почти сразу, как села в . С одной стороны, я, конечно, волновалась, что мы можем опоздать на стыковочный рейс. С другой стороны, я уже сижу в самолёте, от меня ну совершенно ничего не зависит, поэтому какой смысл нервничать вотпрямщаз? Вот прилетим, и буду нервничать, подумала я, закрывая глаза и сползая головой в проход.

Я проснулась, когда мы выруливали на взлётную полосу, посмотрела через проход на мужской состав компании, подумала, как, наверное, ужасно я выгляжу, растёкшаяся лицом по спинке сиденья, лохматая, рот раскрыт, только что слюна не течёт. Классно идти в поход с бывшим – какой он меня только не видел, ему всё равно. И с этой приятной мыслью я снова отрубилась. Как настоящий зомби, я просыпалась, чтобы попить, поесть, выбросить мусор, снова попить – и каждый раз снова проваливалась в глубокий сон без сновидений. Какие только замысловатые позы я ни принимала, как только ни ворочалась, и всё равно отлежала себе левое ухо. Что, собственно, говорит о том, что большую часть времени я спала лицом в проход, чтобы никто не упустил потрясающего зрелища.

Ближе к концу полёта я, тем не менее, начала приходить в себя. Несколько раз экипаж выводил на экраны объявления, касающиеся стыковочных рейсов. Путаясь в паутине сна, я тщетно пыталась понять, насколько мы опаздываем, успеет ли наша команда на стыковочный рейс, и куда бежать, когда самолёт коснётся аэродрома в Цюрихе. Отчаявшись совладать со своими когнитивными способностями, я сфотографировала схему терминалов, где был показан вылет нашего следующего рейса, и толстой линией провела путь от терминала прилёта к терминалу вылета. Опаздывали мы всего на 20 минут, на схеме терминалы казались совсем рядом, мы собрались и решили, что успеем во что бы то ни стало.

Нам повезло, что у нас были самые передние ряды – сразу за бизнес-классом. Едва шасси самолёта коснулись земли, мы были готовы бежать. Я тыкала всем своей нарисованной «картой», и это всех немного успокаивало. Даже иллюзия того, что знаешь, куда бежать, сильно успокаивает. И вот, наконец, мы можем покинуть самолёт. Мы были самые первые. Сначала просто шли быстрым шагом. Я подслеповата – в последнее время всё хуже и хуже вижу в даль – поэтому только кричала детям: «Терминал Д! Вы видите указатели к терминалу Д?!» Мы шли огромными зигзагами вслед за указателями, и, наконец, вышли в основной зал аэропорта. Тут мы поняли, что до терминала Д намного дальше, чем казалось на нарисованной карте. Оставалось семнадцать минут до вылета. Мы пытались не бежать. Пятнадцать. Весь зал позади. Тринадцать. Указатели вниз, и перед нами длинные травалаторы. И вот тут нервы у нас сдали, и мы побежали. Мы бежали, как в последний раз, не отставал даже обычно неторопливый Миха, мы неслись быстрее ветра, вниз, потом снова вверх, вперёд – и чуть не пролетели свой гейт. Быстрее, быстрее, посадочные талоны, где чей? Какая разница! Давай быстрей! Ну же! И вот мы уже идём по трапу, но никак не можем замедлиться, будто всё ещё не всё, и самолёт таки может ещё улететь без нас. Пожилые степенные европейцы смотрят на нас, как на дикарей. Посадка ещё вовсю идёт. И вот мы в самолёте. Теперь моя очередь сидеть с детьми. Я говорю:

– Только я, чур, у окошка!

Миша пытается немного поспорить, но уступает – в конце концов, он сидел у окошка до Цюриха! Наш ряд. Я смотрю на своё место. Буравлю взглядом бывшего.

– Если это шутка, то очень несмешная!

Моё место у окна. Только вместо окна – толстая стена самолёта.

– Боже, там же специально нарисованы иллюминаторы при выборе мест!

– Да? А я и не заметил, – а сам хихикает в усы. Дети тоже начинают смеяться. Что с ними со всеми делать?

– Раз в два года выбралась куда-то, и ни одного места рядом с иллюминатором! Как я могла доверить тебе регистрацию?

Вообще, я обожаю сама проходить онлайн регистрацию. У меня пунктик насчёт цифр и мест, я знаю, что я люблю, я знаю, что остальным всё равно, поэтому стараюсь всегда делать это самостоятельно. Не подумайте, не то чтобы я совсем неадекват, и меня хватил бы удар при выборе «неправильного» ряда и места, вовсе нет, но я люблю, чтобы всё было так, как я люблю. А кто не любит? Ну раз уж я работала работу, что делать… Буду сидеть и смотреть в стену…

Конечно, это всё условности. Хоть я и сидела рядом с детьми, я всё равно проспала большую часть полёта.

Когда мы ещё только собирались в поход, я расписывала бывшему супругу, как всё устроено в Пути.

– Во-первых, там есть, где ночевать. По всему пути расположены альберге – ночлежки или типа хостелов такие приюты для пилигримов. Обычно там двухэтажные кровати, душевые и туалеты, ничего особенного. Поэтому палатку с собой можно не тащить. Во-вторых, там всё по дороге очень ориентировано на пилигримов, практически в каждом городке в каждой забегаловке есть специальное «меню пилигрима», стоимостью около 12 евро, куда входит суп, гарнир, основное блюдо, десерт и вино.

– О, понятно, зачем ты туда идёшь. Продолжишь спиваться?

– А, да, я забыла, что ты у нас теперь не пьёшь, прости. Но, кстати, я читала, что вино там подаётся не просто так, а оно, типа, помогает быстрее вывести молочную кислоту из мышц.

– Ну да. Какие ещё есть оправдания у алкоголиков?

Я уверена, что пью не больше любого другого среднестатистического человека, а может, и меньше, но в последнее время меня подозрительно часто начали подозревать в алкоголизме. Вот и бывший туда же…

В самолёте повезли напитки. Дима кивнул мне головой и хмыкнул:

– По-моему, у них там пиво есть.

Я упрямо задрала нос:

– Да, и мне кажется, сейчас для него самое время!

Я взяла себе баночку пива. Дети и бывший ограничились соками. Ну и зря, пиво было очень приличное! А ещё после него так сладко спалось всю оставшуюся дорогу, что я почти забыла огорчение от стены вместо иллюминатора.

В Барселону мы прилетели поздно ночью. Я люблю прилетать в ночи. Аэропорт спит. Практически никого нет, кроме тех немногочисленных – по сравнению с огромным зданием аэропорта – людей, что летели с тобой в самолёте. Тут же сонный экипаж, торопится поспать перед новым рабочим днём. Нет шумной толчеи. Магазины закрыты. Ты как будто проник в запретную зону: Посторонним В. И хочется идти, крадучись, чтобы тебя не заметили и не выставили отсюда.

Мы спустились вниз. По плану мы должны были ехать на метро. Мы нашли спуск в метро, терминалы, где можно купить билеты, и уставились сонными глазами в мониторы, пытаясь понять, какие билеты нам нужны, и сколько это будет стоить. По всем подсчётам сумма получалась не самая приятная. И ночь на дворе. Куда идти там и где пересаживаться – тоже не ясно. Я посмотрела на Диму. Дима посмотрел на меня. Искра. Буря. Безумие.

– Такси? – это было практически хором.

С одной стороны, у нас был бюджет, и мы уже за него немного вышли. С другой стороны, у нас была лень и усталость. И деньги, в принципе, тоже были. Поэтому мы развернулись, прошли здание аэровокзала в обратную сторону и вышли на стоянку такси. Таксист пообещал, что по счётчику будет около тридцати евро. Что ж, мы уже сняли рюкзаки и настроились на то, что нас довезут.

Таксист рванул, будто за ним гнался целый отряд полиции. На приборной доске на разных креплениях с обеих сторон у него было четыре телефона с картами Барселоны. Пятый телефон лежал под магнитолой. На крутых поворотах он, казалось, добавлял газу, чтобы проверить, на какой скорости ему удастся войти в этот самый поворот. В какой-то момент на светофоре он подвинул меня, залез в бардачок и достал оттуда пухлую книгу, что-то вроде «Гид по Барселоне для таксиста». Я осторожно спросила:

– А вы из Барселоны?

– Да, я тут родился и вырос! У меня завтра у племянницы день рождения. Все родственники здесь живут. А вы говорите по-испански? Здорово, у вас классное произношение! А я вот так и не выучил английский. Вот сейчас полезно бы в работе, но всё никак не получается. Я вот сыну говорю, учи языки, пригодится! Но разве кто слушает родителей в наше время!

Тут мы завернули в тёмный переулок, и я поняла, что мы приехали.

– Тут обычно светлее, тут фонари должны гореть, но что-то сегодня они, похоже, не работают. Ну, в общем, там дальше пешеходная зона, я вас подвёз, насколько смог, дальше – прямо по этому переулку пройдёте и там где-то ваш отель. Ну ладно, всё, спасибо, счастливо, удачи!

Тёмный переулок прямо перед нами выглядел, как настоящий оплот наркоманов, алкоголиков и прочих тунеядцев. Идти туда было до чёртиков страшно. Я прям ощутила себя героиней какого-нибудь артхаусного европейского кино, которая сама напрашивается на неприятности. Знаете, когда смотришь фильм ужасов или триллер какой-то, прям впиваешься глазами в экран и говоришь: «Не ходи туда, дура, ну ты, что, не видишь, блин, тебя же там убьют!» Вот так вот я себя чувствовала. Но кто бронировал отель? Я бронировал отель. Поэтому я бодро поправила рюкзак на спине, попыталась задорно улыбнуться своим спутникам и сказала:

– Он говорит, отель в той стороне, совсем рядом. Говорит, обычно это туристический район, пешеходная зона, просто сегодня почему-то фонари не горят.

На лицах моих спутников явственно читались множественные сомнения.

Из темноты на нас выехала маленькая поливальная машинка и попыхтела вслед за таксистом, исчезнувшим в темноте. Я повернулась туда, откуда она выехала, и пошла вперёд по мокрой улочке. Типичная улочка пешеходного квартала Барселоны – кажется, будто дома смыкаются над тобой, окна смотрят в окна, и соседи из домов напротив могли бы пожимать друг другу руки, не выходя из дома, если бы пожелали. Только эта улочка не выглядит так, словно на ней живут люди, которые пожимают руки кому бы то ни было. В тёмной глубине улицы обнималась нетрезвая парочка, послышался чуть истеричный женский смех. На развилке ресторанчик втиснулся в самый угол здания. На крыльце стоял подозрительный тип и курил. Сплюнул на мокрую мостовую, увидев нас, и отвернулся. Я подслеповато вглядывалась в таблички на домах:

– Да, это та самая улица, где-то через пару домов должен быть наш отель.

Я прошла пару домов, усиленно вертя головой по сторонам, но толком ничего не нашла. И тут меня окликнул Дима:

– А это не он?

Действительно, мааааленькая табличка на мааааленькой двери гласит, что мы прибыли в хостел «Нью-Йорк». А ещё – что в нём нет мест. Но есть звонок.

Раздался щелчок. Я нажала на ручку, и дверь легко открылась.

– Добрый вечер, у нас есть бронирование на мою фамилию.

– Да, добро пожаловать, можно, пожалуйста, ваши паспорта? У вас забронирован номер с четырьмя кроватями. Ваш номер будет на четвёртом этаже. Душ и туалет рядом, на этаже. Завтрак будет утром вот здесь, рядом, соседняя дверь.

Лифт спустился, пыхтя и поскрипывая, словно недовольный тем, что его кто-то вызвал. Мы хотели было подняться пешком, поскольку его манеры нельзя было назвать очень уж дружелюбными, но лестница шла только до поворота. До первого этажа с половиной. Думаю, в своё время кто-то сказал архитектору:

– Это гениальное решение, как раз в стиле магического реализма, я чувствую в тебе потенциал юного Гауди!

Поэтому лестница заканчивалась стеной. А негостеприимный лифт пыхтел, затаскивая нас с рюкзаками на четвёртый этаж.

В духе магического реализма была выполнена и наша спаленка. У стены – двухъярусная кровать, рядом две односпальные. В углу – несгораемый шкаф, двери которого не запирались. У окна – небольшой столик, а над ним – миленькое окошко с аккуратными ставеньками. А за окошком – всё тот же лифт. И цветы внизу, на лестничной площадке, которой заканчивалась волшебная лестница. Первый раз в жизни мы ночевали в комнате с окном в лифтовую шахту. Напротив нашего окна, как мы выяснили в дальнейшем, было окно в ванной комнате. Можно было наблюдать, занята ли ванная, и если да, то кем. Можно было прикрикнуть на детей:

– Миха, чисти зубы как следует, я всё вижу!

Если в этот момент, конечно, лифт не приезжал на четвёртый этаж и не закрывал обзор.

На дворе была ночь, поэтому мы быстро умылись, почистили зубы и улеглись спать. Детей загнали первыми, потом улёгся мой бывший супруг, а потом пошла умываться я. Когда я вернулась, в комнате было уже темно. Мой заботливый бывший муж включил мне фонарик, чтобы я могла добраться до постели без приключений. Я начала раздеваться, и сердце невольно ёкнуло, хоть я и понимала, что, блин, в каком только виде он меня не видел уже! Оставшись в нижнем белье, я сказала дрогнувшим голосом:

– Всё, спасибо, можешь выключать.

– Так самое ж интересное начинается!

– Что ты там не видел интересного?

Я вдруг подумала, что это будет долгий путь. И что, кажется, я не всё продумала.

А потом провалилась в крепкий сон без сновидений.

К месту старта
Барселона – Хихон

На следующее утро Дима разбудил нас ни свет, ни заря, громогласным:

– Купаться! Купаться! Все идём купаться! Встаём! Бегом!

На часах было семь утра. Если учесть, что мы легли около двух, то это было жестоко. Если учесть, что поезд из Барселоны отправлялся в 12:10, то в самый раз. Дети бегом унеслись в ванную чистить зубы. Я натянула купальник, пока никого не было в комнате. Потом почистила зубы, и мы отправились на море.

При ласковом утреннем свете узкие улочки Готического квартала не выглядели столь пугающе маргинальными, как вечером. Скорее, историческими и уникальными. А когда мы вынырнули из их лабиринта на широкую улицу, залитую светом, щурясь на солнце, как северные кроты, я окончательно позабыла все вчерашние тревоги. Жизнь была прекрасна и удивительна!

Отель располагался минутах в двадцати ходьбы от моря. Радостно, вприпрыжку, со здоровыми ещё ногами, мы рванули в сторону пляжа. Солнце только вставало из-за горизонта, воздух ещё дышал ночной прохладой и в футболках и шортах было совсем не жарко. Мы даже поёжились было: неужто мы и в самом деле намерены купаться при такой погоде? По широкой песчаной полосе пляжа бродили редкие люди в куртках и свитерах. Сидел грустный закутанный бомж. По набережной над пляжем бегали спортсмены. Немного неловкое чувство – вроде, ты и не один на пляже, но в то же время купаться никто больше не планирует. Впрочем, неловко это только в первый раз. Мы со старшим сыном, как самые смелые, сняли сандалии и пошли пробовать воду.

– Тёплая!

– Как молоко!

– Раздевайтесь! Будем купаться!!!

И тут выяснилось, что Николай с отцом не взяли плавки. Отец рассчитывал, что тут будет нудистский пляж (и на этом моменте я в очередной раз подумала о том, каким долгим будет этот поход), а Ник просто решил, что кто-то должен позаботиться о нём. Мы с Мишей закатили глаза, разделись и плюхнулись в тёплое море. Коля немного поколебался, но в итоге стянул шорты и присоединился к нам в трусах – в конце концов, на пляже практически никого нет, кому какое дело? Заводила остался сторожить вещи.

Весь наш дальнейший путь шёл по берегу океана. Я прекрасно помню своё первое знакомство с тяжёлыми ледяными волнами океана, а потому справедливо предположила, что вряд ли мне удастся ещё хоть раз искупаться за время нашего отпуска. Так что я отрывалась, как могла. Могу я не очень-то, потому что плаваю плохо и панически боюсь глубины. Тем не менее, я плавала вдоль берега туда и сюда, крутилась в воде, как дельфин, бегала по берегу, уворачиваясь от волн, и с разбегу плюхалась в воду, пыталась поймать волну так, чтобы она меня вынесла на берег… Короче, делала всё то, что обычно делают в море дети лет до девяти, пока не научатся плавать, как следует. И не станут невыносимо скучными пловцами.

В конце концов, мы вылезли на берег, с синими сморщенными пальцами, покрытые мурашками и с полными трусами песка. Замёрзшие. Дрожащие. Счастливые.

Вода в душе на берегу казалась ледяной по сравнению с морской. Я осмотрелась по сторонам и обнаружила, что кабинок для переодевания в зоне видимости не предусмотрено. Главное, я позаботилась о том, чтобы прийти сюда в купальнике, а вот как отсюда выйти – я не подумала.

– Иди сюда, я тебя прикрою, – Дима развернул полотенце, будто готовясь заключить меня в объятья. Ну и что мне было делать? В конце концов, это было довольно-таки любезно с его стороны. Даже можно сказать, галантно, хотя и весьма неуклюже.

Я, честно говоря, совершенно не помнила, включён ли у нас завтрак в стоимость проживания в отеле, поэтому мы решили уточнить на ресепшн. Оказалось, что включён, и мы плотно позавтракали, впервые за это путешествие наслаждаясь божественным свежевыжатым апельсиновым фрешем, свежими круассанами и горячим вкусным кофе с молоком.

Поднявшись наверх после плотного завтрака, мы занялись упаковкой рюкзаков. То, чем мы будем заниматься теперь каждое утро – ещё две недели. Мой рюкзак, наконец, был освобождён из недр Колиного рюкзака, и мы принялись перераспределять вещи. Часть вещей Михи мы с Димой распределили по нашим рюкзакам, чтобы немного облегчить его ношу. В целом, мы справились довольно быстро – каких-нибудь полчаса и всё готово! Душ, чтобы смыть остатки песка с тела. Да и кто знает, что ждёт нас впереди, и когда будет следующий хороший горячий душ?..

От отеля до вокзала, судя по карте, было около часа ходьбы, и мы решили в целях тренировки идти пешком. Я впервые плотно затянула рюкзак. Ещё в магазине я ощутила, насколько плотно рюкзак сидит на бёдрах и как приятна его тяжесть – насколько легко спине при нагруженном рюкзаке. Вскоре мне предстояло понять, так ли он приятен и удобен в походе, как мне показалось в магазине. В магазине я в него просто влюбилась.

У нас был бюджет, где было чётко расписано, в какую сумму нам должны обойтись те или иные элементы экипировки. Рюкзак должен был стоить около 3,5 тысяч рублей. Мы с детьми и бывшим мужем приехали в магазин за какой-то мелочью. Я рассчитывала купить рюкзак попозже, с зарплаты или около того. На тот момент у меня вообще не было денег, я поехала просто за компанию. И тут все начали мерять рюкзаки. Я посмотрела по сторонам. Увидела свой рюкзак. Померяла его. И пропала. Он стоил что-то около пяти с половиной. Почти в два раза дороже запланированного. Я повесила его обратно и померяла ещё штук пять рюкзаков, ближе к моей ценовой категории. Но нет, всё было тщетно, я пропала. За что я любила своего бывшего, так это за то, что ему не нужны были слова, он сразу понял, что я влипла.

– Ну бери, раз он тебе так нравится.

– Ну ты понимаешь, он идеальный. Он так хорошо сидит, так плотно. Смотри, лямки даже болтаются, он полностью держится на бёдрах!

– Ну и бери! Что ты мучаешься.

– Просто у меня сейчас нет на него денег…

– Ну я куплю. Потом посчитаю.

– Спасибо.

Это, наверное, забавно: я знаю, что это не подарок, мы всё поделим пополам, и этот самый рюкзак я сполна оплачу в итоге, но вот это вот умение уговорить, сказать, мол, да неважно, сколько он стоит! Важно, чтобы тебе нравилось. Чтобы ты была счастлива. Ты этого заслуживаешь. И это понимание без слов. Я так это любила.

В часовой прогулке до вокзала мой рюкзак показал себя великолепно. Я практически не ощущала его веса, идти было легко и приятно. В остальном прогулка вышла не такой лёгкой. Вышли мы не слишком рано. По дороге нашли банк, обменяли небольшой оставшийся у меня запас долларов на евро. Купили мне сим-карту с интернетом: я планировала стать настоящим трэвел-блогером и вести трансляции сторис по дороге. И пока то да сё, в общем, неожиданно обнаружилось, что мы уже опаздываем на поезд. И тут, конечно же, Миха увидел лавку с футболками. И застыл.

– Миша, идём скорее, мы опоздаем!

– Мам, знаешь, чего бы мне на самом деле хотелось?

– Не сейчас, Миш, ну!

– Я бы хотел футболку с Месси, – мечтательно протянул Михаил, словно не замечая, как я приплясываю вокруг. И тут меня осенило:

– Миш, мы на обратном пути тоже будем в Барселоне. Если ты пройдёшь весь путь, если мы дойдём до самого конца, на обратном пути я тебе её куплю. Идёт?

Миша недоверчиво посмотрел на меня:

– Честное слово?

– Честное слово!

– Ну… Тогда хорошо. Тогда пойдём скорее.

Но идти скорее у него не очень получалось. Мне всё казалось, что мы еле перебираем ногами. Меж тем время отправления поезда неумолимо приближалось… Мы влетели на вокзал, как потерпевшие. До отправления оставались считанные минуты. Я подслеповато щурилась на табло и – о да! Почти сразу увидела, откуда отправляется наш поезд. Мы рванули в направлении указующих знаков, и не успели завернуть за угол, как встали в огромную змеевидную очередь. Сердце моё упало. Теперь точно опоздали. Очередь еле ползла по направлению к эскалаторам, ведущим вниз, к поездам. Перед эскалаторами стоял скучающий мальчишка в униформе и не торопясь проверял билеты. Дима как более наглый и пронырливый рванул вперёд, решив протиснуться как-нибудь без очереди где-нибудь поближе к эскалаторам. Я уныло встала в конец. Я не проныра, не наглая и не рвач. Стоит очередь – значит, надо стоять в очереди. Все же стоят, чем я лучше других? Разве они виноваты, что я не рассчитала своё время? Бывший супруг, обнаружив, что вся наша делегация осталась стоять в конце, вернулся к нам и встал рядом. Не преминув, впрочем, отвесить пару ласковых замечаний на тему нашей добропорядочности. На наше счастье, вскоре к эскалаторам подошли ещё две женщины в униформе, толстая очередь распалась на три очереди потоньше и поживее заструилась вниз.

За три минуты до отправления мы сидели в поезде. Козырные места со столиком в вагоне повышенной комфортности. Утрамбовали на полки для негабаритного багажа свои огромные рюкзаки и приготовились к долгому пути. Поезд от Барселоны до Хихона идёт одиннадцать часов со всеми остановками. Он петляет по стране, едет то в одну сторону, то в другую. За окном мелькают самые разнообразные пейзажи – то горы, то море, то равнины, то современные панельные блоки пригородных спальных районов, то деревенские домики. Но вайфая нет. Одиннадцать часов. Без вайфая. С двумя детьми. Ба-дум-с. Мы выживали как могли.

Изначально мы думали взять с собой колоду карт, но потом решили, что «каждый грамм важен» и не взяли. Должна сказать, это было весьма опрометчивое решение. Тем опрометчивее, что никаких других игр у нас тоже не было. У меня на телефоне была одна-единственная игра – составлять короткие слова из одного большого и длинного слова. В жизни бы никто не стал со мной в неё играть, но – на безрыбье и рак рыба, так что за этим нехитрым развлечением мы всё-таки скоротали пару-тройку часов. Мы играли в слова, в города, в ладушки (когда совсем деградировали), ели, спали, дети дрались, снова мирились, спали, ели и играли в игры. В какой-то момент, когда шея у меня окончательно затекла, Миша положил себе на колени надувную подушку и бережно уложил меня на неё. А ещё несколько часов спустя и мне удалось отплатить ему той же монетой. Я чувствовала, что в пути мы должны быть одной командой. Один за всех и всё такое. И путь уже начался.

Пассажиров в поезде становилось всё меньше. За окном становилось всё темнее. И вот уже лишь проводники изредка пробегали мимо. Но судя по электронному табло, приближались мы крайне медленно. Когда на табло появилось долгожданное «Следующая остановка – Хихон», мы не поверили своим глазам.

Мы выпали на ночной перрон и осмотрелись по сторонам, чтобы убедиться, что мы в Хихоне. Здесь я бронировала апартаменты. В поезде я пыталась найти подтверждение с букинга, но не нашла. Я бронировала на работе, в обеденный перерыв, не из своего личного кабинета, поэтому подтверждение могло прийти не на ту почту, со мной такое уже бывало, когда я даже бронирование отменить не могла. Но сейчас я перерыла решительно все свои почтовые ящики, и ничего. Сказать, что я чувствовала себя ужасно – ничего не сказать. Всё-таки я бронировала, значит, это моя зона ответственности. Хорошо, что мы успели купить мне симку с интернетом: судя по букингу, в городе можно было найти свободные отели. Ну а если получится дороже запланированного, что ж, раз мой косяк, то и плачу тоже я.

Но для начала мы решили попробовать отыскать забронированные апартаменты, тем более, что, судя по карте, располагались они недалеко от вокзала. Я вбила адрес в навигатор и повела всех к светлому будущему. С навигатором у меня отношения не очень-то: как правило, я начинаю идти и смотрю, в какую сторону идёт точка на экране. Ну и если не угадала, разворачиваюсь и иду в обратном направлении. Всякое бывает. Вот и тут – я посмотрела на карту и бодро повела всех прямо от вокзала, под эстакадой, по пустынной улочке с припаркованными на ней автобусами. Автобусы меня смущали. Пустынность улицы тоже. Поэтому я самым внимательным образом следила точкой на экране телефона. Мне казалось, что она движется не совсем в ту сторону, в которую было нужно. И в тот момент, когда я была уже почти готова объявить, что нам придётся вернуться, я со всего размаху врезалась в столб. Блин, я думала, такое бывает только в плохих комедиях. К счастью, я шла, выставив вперёд руку с навигатором, поэтому просто ушибла руку, но всё равно было ужасно больно. Да и звук был, что надо. Миша тут же взял меня под свою защиту:

– Давай я поведу тебя за руку, чтобы ты больше ни во что не врезалась.

– Ага, Мих, держи маму крепче, а то она ещё в канаву свалится, – Дима тоже особо за словом в карман не лез никогда.

– Я просто хотела сказать, что, кажется, мы идём не в ту сторону, нам нужно вернуться к вокзалу и от него идти направо.

– То есть, туда, куда сразу пошли все нормальные люди?

– Ну да, откуда же я могла знать, что нам по пути с нормальными людьми?!

– Действительно, удивительно.

Мы вернулись обратно, повернули направо, ещё немного поплутали по пустым и безлюдным улочкам и, наконец, оказались в глухом переулке перед дверью с пятью звонками.

– Ну судя по тому, что написано на букинге, нам нужен пятый, – сказала я и позвонила. Конечно же, никто не ответил. В доме напротив из окна свешивалась девушка, нежно чирикая с юношей, стоявшим на тротуаре. Завидев нас, они примолкли на секунду, понаблюдали за тем, как мы звоним в дверь, и принялись чирикать дальше. Дима попробовал позвонить интенсивнее. Мимо прошёл угрюмый парнишка со здоровым псом. Пёс остановился у стены, принюхался, поднял лапу и помочился на дверь. Дети счастливо галдели: