ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. Неудачная рокировка
Дни сменялись неделями, а недели превращались в месяцы. На дворе уже был конец сентября, погода была изо дня в день все пасмурней и пасмурней. Без пальто уже невозможно было выйти на улицу. За это время Анна с Арманом дали бессчетное количество выступлений. У Анны появились многочисленные поклонники. Ее же сосед по воле судьбы женским вниманием был обделен. Он, безусловно, нравился женам офицеров, но их положение не давало воли их чувствам, и они никак не могли проявить свою симпатию к нему, но вот зато их мужья никак не стеснялись оказывать знаки внимания Анне. Ухаживания эти она пресекала с самого начала, она боялась из-за этих бестолковых офицеров потерять расположение начальника тюрьмы. Они не стоили ее внимания, так как ничего не могли ей дать взамен. А выгоду Анна ценила больше всего в таких вопросах. На этом острове только Анатолий Герасимович мог повлиять на ее судьбу, и поэтому только его ухаживания она принимала. Овчинка выделки не стоит, как сказала бы ее бабушка.
Анна хотела узнать как можно больше о внутренней военной жизни и устройстве острова, чтобы у нее в кармане было как можно больше козырей для побега с острова. И кто, как не жена офицера, может стать самым ценным источником информации. Жизнь в Александровске течет размеренно, без происшествий и интересных событий, и темы разговоров в конечном итоге сводятся к службе, мужьям, придя домой, больше нечего рассказать своим женам. Многие браки так и разваливались от скуки и монотонности, женщины при первой возможности возвращаются на материк и в скором времени находят себе замену мужу, который несет службу на острове, он только потом получает короткое письмо с сухой констатацией фактов.
Свой замысел Анна смогла легко осуществить. Если хочешь узнать про настоящее, расскажи про будущее. Она взяла в руки колоду карт и начала гадать женам офицеров. Видеть будущее по картам она научилась так же у своей бабушки, она обучила ее своему ремеслу. Это был бесценный дар, ведь Анна и сама прибегала к картам, чтобы посмотреть, что несет судьба для нее. И кто его знает, предвидела она свое появление на острове или нет. Но в важных вопросах она садилась за стол и, перетасовав колоду, вглядывалась в выпавшие тузы да шестерки, то поникши качала головой, то улыбалась, но всегда знала, что так оно и будет, и что сказали карты, уже не изменить.
Любопытные женщины потянулись к ней вереницей, бывали дни, что у Анны не было и продыху. Какие из любопытства, а какие и вправду верили в предсказания и шли узнать, что их ждет. Поддались соблазну узнать судьбу даже те, кто зарекался не иметь никаких сношений с заключенной, но соблазн был так велик, да и развлечь себя здесь было нечем, что они пересмотрели свои убеждения и через несколько дней после того, как Анна начала свое новое дело, уже стучали в дверь ее дома. Затея давала свои плоды, в мистической обстановке женщины выкладывали все гадалке, что рассказывали им мужья. Свечи были расставлены на столе, Анна повязала платок на голову на манер чалмы и делала узелок из концов платка на макушке, это придавало ей еще больший загадочный вид. Слово за словом, они ей рассказали, когда приплывают судна в порт, когда отплывают, кто и как контролирует погрузку на судно. Анна знала жалование практически каждого офицера, знала их пороки и слабости. Информации было чересчур много, она не ожидала такой откровенности, и ей пришлось завести тетрадь, куда она все записывала. Учету подлежало все, от мелочей, что любит тот или иной офицер пить и есть, изменял ли жене, до важных вещей: за что отвечает на службе, как ответственно службу эту несет.
Однажды к Анне пришла вольная поселенка и попросила погадать ей, имя свое она назвать сначала отказалась, но потом представилась Ольгой, и если ложь мужчин Анна могла и не понять, то, когда лгала женщина, она сразу это видела. Она приняла правила игры пришедшей и не стала выяснять ее настоящее имя, оно ей и не было важно. Приглушенный свет в комнате мешал Анне разглядеть черты лица гостьи. Женщина волновалась, перебирала пальцами подол платья, предложила гадалке деньги, но Анна отказалась. Анна сделала расклад, поведав прошлое и настоящее, Анна приступила к будущему, женщина увидела перевернутого туза пик, соседние карты она не смогла разглядеть. Анна увидела, что женщина скоро умрет, но не хотела ей это сообщать и сказала, что ее дальше ждет казенный дом да пустые хлопоты. Она видела, что женщина сильно взволнованна, Анна начала расспрашивать, чем она так напугана, женщина встала из-за стола и направилась к выходу, но у самой двери передумала и вернулась за стол к Анне.
– За мной следят уже несколько дней, – сказала женщина.
– Кто следит?
– Какой-то военный, где я не обернусь, он будет там. И по глазам вижу, недоброе у него на сердце.
Анна не знала, что ей ответить. Если следит военный, то к кому обратиться за помощью?
– Ладно, это все пустое, вы же нагадали казенный дом и пустые хлопоты, может, кажется все это мне, на этом острове совсем с ума сойдешь, – женщина встала из-за стола и покинула дом.
Анне стало тяжело на душе. Может, карты врут.
Не прошло и двух дней после этого случая, как по острову разнеслась новость об убийстве молодой женщины. Анна решила утолить свое любопытство и пойти посмотреть на тело убитой. Лазарет находился в достаточно просторном доме, внутри он был разделен перегородками, в одной части находилась аптека, другая часть была приспособлена для приема пациентов фельдшером или врачом, смотря кто был в распоряжении. Была даже палата на несколько коек, где страждущим проводили процедуры. Рядом с лазаретом находился небольшой сарай, где и хранились временно трупы. А когда смерть приходила к кому-нибудь из обитателей зимой, то труп надолго мог поселиться в этом сарае. Выкопать могилу было практически невозможно в промерзшей на несколько метров земле.
Анна проходила мимо лазарета несколько раз и ждала, пока толпа зевак разойдется, она не хотела, чтобы ее видели там. Когда этот момент настал, она зашла в здание и для начала попросила фельдшера, мужчину лет двадцати восьми, продать ей микстур. Завязался разговор, и она попросила разрешение посмотреть тело.
– Так ее и вправду убили или это слухи? – спросила Анна фельдшера.
– Да. Удушил петлей и для верности один раз ножом ударил, прямо в сердце. Кому это было нужно, непонятно совсем. Она, говорят, спокойная была, и мужик у нее тихий, представляете, даже непьющий.
– А как зовут ее, не знаете, не Ольгой, случайно?
– Нет, точно не Ольга. Офицер приходил с несколькими личными делами, и вроде как Анной ее зовут. Он как личные дела с ней сверил, пулей побежал к начальнику тюрьмы.
Анна сунула в карман лекарство и пошла скорее к сараю смотреть на покойную. Сарай был местом неприятным, везде валялся мусор, какая-то утварь. А на длинной скамье лежало тело женщины, рука свисала к полу, голова была запрокинута. Вся одежда на груди пропитана кровью, на шее след от веревки. Подойдя к ней поближе и рассмотрев ее лицо при хорошем освещении от лампочки, которая висела под потолком, она узнала в ней свою последнюю гостью, приговоренную картами к смерти. Значит, ей не показалось, что за ней следят, но неужели военный убил женщину, которая по всем отзывам не могла никому перейти дорогу или навредить. В груди у Анны защемило, она искала место, чтобы присесть, край скамьи был свободен, но расположиться на нем она не захотела, по телу пробежала дрожь, она увидела жестяное ведро и, перевернув его, села на него как на табурет. Свет от лампочки так хорошо освещал лицо женщины на скамье, что Анна смогла еще лучше разглядеть ее лицо. Анна подскочила на ноги так, как будто ее ударили током, она, рукой прикрывая рот, наклонилась к лицу женщины так близко, что еще чуть-чуть и могла носом коснуться ее. Посмотрев так на нее секунду, она отошла от тела на несколько шагов назад и еще пристальнее всмотрелась в лицо умершей. Для Анны раскрылась правда, эта женщина наврала ей, что ее зовут Ольга, это была Кричман Елизавета Ивановна, та самая женщина, личное дело которой Анна поменяла со своим.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Привет с Большой земли
В конце сентября, за четыре дня до последних событий, на остров прибыло судно с провизией, также на причал спустился странный гражданин, который не числился ни в одном списке. Когда офицер, отмечающий в своем реестре прибывших на остров людей, попросил его показать документы, то этот гражданин наклонился к нему, достал из внутреннего кармана утепленного пальто документ в красной обложке, раскрыл его, и не успел офицер дочитать до конца, что там было написано, а лишь урвав слова «по особо важным», как документ закрылся перед его глазами. Но он все понял и не задавал больше никаких вопросов.
Гражданин подошел к кучеру, который должен был везти к городу солдат, и ему тоже продемонстрировал документы, тот, в свою очередь, кивнул и отдал честь, быстро приставив руку в голове. Он уселся на свободное место в коляске и, спрятав лицо, закутался в свое пальто. Было понятно, что на острове он впервые и не был готов к такой погоде, при себе у него были портфель и небольшая дорожная сумка. Как только он прибыл в Александровск, он сразу же отправился к начальнику тюрьмы. Анатолий Герасимович не был информирован о приезде странного гражданина. От него он узнал, что прибыл мужчина ознакомиться с делами заключенных, провести статистику, кто какой срок отбывал, провести осмотр камер и ознакомиться с жизнью на поселениях. Мужчина отказался от предложенного чая и предложил приступить к осмотру тюрьмы.
Анатолий Герасимович был сильно взволнован приездом гражданина, он был уверен, что у руководства не может быть к нему нареканий, он нес службу со всей ответственностью, что мог. Но когда они начали совместный обход по тюрьме, казармам, он понял, что он прибыл не по его душу, и дела до устройства города и тюрьмы у него нет. Это было придумано, чтобы отвести подозрения от самого главного, а от чего, Анатолию Герасимовичу было уже неважно, он выдохнул и успокоился.
Гражданин не заострял ни на чем внимания при осмотрах, не вносил никаких записей в блокнот или хотя бы на клочок бумаги. Но вот когда он попросил предоставить доступ к личным делам заключенных, то уже здесь его интерес и проявился, он попросил оставить в архиве его одного и закрылся в кабинете изнутри. Подойдя к ящику с буквой «К», он начал перебирать дела и, дойдя до дела Киперман Анны Александровны, достал его, убрав все остальные дела на место. Положив его на небольшой столик в кабинете, он достал из портфеля фотографию, на которой были запечатлены молодые мужчина и женщина: она сидела на стуле, а ее спутник стоял за ней, положив руки ей на плечи. Этой женщиной была Анна, а спутником был Хлыщин. Мужчина начал сравнивать фотографию из дела с фотографией, которую ему вручил сам Хлыщин. Мужчину начали мучить сомнения, женщины на двух фотографиях были чем-то похожи, но сказать, что это одно лицо, он не мог. Мужчина сел за столик и все пристальнее всматривался в лица женщин на фотографиях. Он разрешил свои сомнения теми доводами, что на фотографии Хлыщина женщина с макияжем и прической, а на карточке из личного дела женщина без грамма косметики, после долгих дней следствия и предварительного заключения, конечно, она не будет выглядеть так же хорошо. Все остальное сходилось, ее данные, он открыл дело, сверил статью и обстоятельства преступления, за которое она судима, и решил, что ошибки быть не может. Карандашом на паспортном листе дела был указан адрес, по которому она сейчас проживает, мужчина записал его в блокнот, положил дело на место и покинул здание тюрьмы.
Начальник полиции по просьбе гостя нашел для него отдельную небольшую квартиру с одной комнатой и кухней. Ему этого вполне хватило, так как задерживаться дольше недели он не собирался и планировал на этом же судне вернуться на Большую землю. Самое главное, квартира находилась вдали от посторонних глаз, и никто не заметит, когда он будет покидать квартиру и когда будет возвращаться. На второй день своего прибытия гражданин отправился на поиски Анны, он достал из дорожной сумки, которая была выполнена из кожи, окрашенной в коричневый цвет, военную форму. Раньше ему не приходилось ее носить, но теперь по воле случая он с удовольствием ее примерил. Военная форма была частью его плана, так к нему будет меньше внимания, чем к человеку с портфелем и в дорогом пальто. В небольшую сумку смогли поместиться форма и тонкий плащ, не подходящий еще более для этой погоды, чем его пальто. Встав перед зеркалом и оценив свой вид, мужчина вышел на улицу и отправился на указанный в личном деле адрес.
Дом он отыскал быстро, женщина, которую он там увидел, была той самой из личного дела. Мужчина был доволен, что смог так быстро ее найти, осталось последить за ней и выбрать подходящий момент для совершения ему порученного дела. Два дня он безотрывно следил, фиксируя нужную информацию в блокнот. Холодный ветер пробирал до костей через тонкий плащ, от таких условий он становился раздражительным и готов был в любой момент расправиться с бедной женщиной. К концу второго дня он понял, что она заметила его, и принял решение на следующий день не следить за ней. Хлыщин предупреждал его, что она может быть на изумление хитра. Но, следя за ней эти дни, он так и не смог понять, чем эта ничем не приметная женщина смогла заворожить такого мужчину, как Хлыщин. Весь этот день он просидел в квартире, не выходя на улицу. За это короткое время, имея большой опыт в таких делах, мужчина решил идти к ней домой в послеобеденное время, тогда она должна будет быть одна, в случае чего он был готов устранить любых свидетелей, но ему заплатили только за женщину, и он не хотел усложнять ситуацию и рассчитывал ограничиться только ею. Для расправы над Анной сперва Хлыщин предложил молоток, он желал ей той же участи, которой она удостоила его жену. Но поняв, что тогда все поймут, кто причастен к ее смерти, и это может отразиться на его карьере, было принято решение остановиться на веревке. Он попросил наемника обязательно запомнить все слова, что она будет говорить перед смертью, и дословно передать ему.
Время для мести пришло, мужчина положил в карман приготовленную веревку и отправился по знакомому уже пути к своей жертве. Оглядевшись на месте, он убедился, что женщина дома одна, как и предполагалось. Собаки они не держали, и он бесшумно прошел в дом, женщина стирала в тазу посреди комнаты и стояла на коленях спиной к дверям. Услышав скрип половицы, она подняла голову и, не успев повернуться, почувствовала, как веревка перекинулась через ее голову и начала затягиваться на шее. Она пальцами пыталась подлезть под веревку и ослабить ее, но крепкие руки со всей силы стягивали ее, и она не могла этому сопротивляться. Мучения продлились недолго, когда она перестала сопротивляться, он ослабил веревку. Он наклонился к ней, дыхания не чувствовалось, на столе он увидел кухонный нож, взял его и нанес один точный удар в область сердца. Он должен был быть полностью уверен, что дело выполнено и можно возвращаться назад. Женщины были редко его жертвами, он знал, в чем она была повинна, но все равно не хотел ее заставлять мучиться, и слушать предсмертные мольбы о прощении ему не хотелось. А Хлыщину он решил наврать о ее стенаниях и мучениях перед расплатой.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Бессонная ночь
Сердце Анны забилось так сильно, что пульсация отдавалась в висках, на месте этой женщины должна была быть она. Ее страшные деяния свили гнездо мести в сердце Хлыщина, и он, как птенцов, взрастил в себе идеи, как наказать ее. Она бросилась к выходу, но выйти из сарая ей не удалось, дорогу ей перегородили возникшие в дверях начальник полиции и молодой офицер, в руках у него были два дела, и, увидев фотографии на них, она поняла, что одно дело ее, с фото убитой женщины. Объяснений было не избежать, но это сейчас ее волновало меньше всего, в голове крутились совсем другие вопросы: «Кто убийца?» и «Знает ли он, что ошибся?». Анатолий Герасимович был бледен, покрасневшие глаза выдавали его, он плакал, пока шел сюда. Увидев Анну, стоящую перед ним живой и невредимой, он выхватил личные дела из рук офицера и приказал ему оставить их. Как только он вышел и закрыл за собою дверь, мужчина не выдержал и крепко обнял Анну.
– Анна! Слава богу, ты жива! – он еще крепче ее обнял, и Анна услышала всхлипы. – Мне доложили, что тебя убили, – он расслабил объятия, посмотрел на нее и начал целовать ее щеки и губы.
Анна не противилась ему, она понимала, что ей все равно еще объясняться по поводу путаницы в делах, и, пока он находится в состоянии такой радости, она будет потворствовать ему, дабы смягчить его.
– Со мной все в порядке, – сквозь поцелуи прошептала Анна.
– Я вижу, вижу! Бог уберег тебя! Или судьба?! Я не знаю, во что верить, родная моя, – и он продолжал ее целовать, пользуясь ее согласием.
Анна положила свои руки на обе его щеки и пальцами утерла слезы на его лице.
– Это не судьба и не бог, это…
Не успела Анна договорить и признаться в том, что она подменила дела, как Анатолий Герасимович взял ее руки в свои, поцеловал ее пальцы и сказал:
– Конечно, судьба, это все глупая моя помощница, но здесь я ее ругать не стану, – голос его начал звучать веселее с каждым словом. – Я ее давеча попросил перепроверить картотеку и привести дела в порядок, она бегала, старалась, попросила клей, чтобы починить папки, говорит мне такая, прохудились они, где листы отрываются, где фотокарточки отходят. Вот, видимо, так и получилось, что она тебя с покойной перепутала, дела же рядом стоят, – он так спокойно рассуждал, как будто в помещении были они вдвоем и мертвой женщины не было за спиной Анны.
– А вам не кажется, – прервала она его рассуждения, – что вместо нее должна лежать здесь я?
Анатолий Герасимович задумался, отпустил руки Анны и отошел в сторону, теперь он мог хорошо видеть убитую женщину на скамье и стоящую рядом Анну. Конечно, он все понимал.
– Я не хочу в это верить, но глупо это отрицать. И я догадываюсь, кто это сделал, – он увидел страх в глазах Анны.
– Он сам здесь? – Анна не назвала имени, но они оба понимали, о ком речь.
– Нет. Он прислал человека, – он вновь подошел к ней и обнял ее. – Он завтра покинет остров с уверенностью, что выполнил поручение.
– А если ему кто-нибудь скажет, что убита не та, кого он считает?
– Он ни с кем не общается. А завтра с утра я его лично провожу и дам подтверждение, что убита именно ты.
Было решено, что Анна должна провести время до отправления судна дома, не выходить и не пускать гостей. От сарая ее увезла закрытая повозка. Анатолий Герасимович приказал до выяснения всех обстоятельств умершей считать Киперман Анну.
Дома Анна пыталась не терять самообладание, она допускала мысли о мести Хлыщина, но наивно думала, что он не сможет пойти на такое. Тогда, еще до решения суда, находясь в камере, она ждала, что он отнимет ее жизнь. Она вздрагивала от каждого поворота ключа в замке, и каждый тихий шаг конвоира по коридору тюрьмы ее казался оглушающе невыносимым. Но, когда она дождалась суда и приговора и не увидела среди участников слушания его, она решила, что он вычеркнул ее из своей жизни, и ее дальнейшая судьба ему безразлична. Вступив на остров, Анна откинула мысли, что ей может угрожать опасность. Но теперь она знала наверняка, что он не успокоится, пока она жива. Да, сейчас он будет думать, что его месть состоялась, но сколько это продлится, прежде чем он узнает об ошибке наемника?
Арман не ходил смотреть на тело убитой женщины, вид покойников пугал его с самого детства, после того как родители взяли его на похороны отца его матери. Деда он ни разу не видел живым, а вид бледного старика в гробу произвел на него неизгладимое впечатление, как и органная музыка на церемонии. В это день мальчик приобрел страх смерти и любовь к музыке одновременно. О том, кто эта женщина, знали немногие, только знакомые с ней лично и несколько работников тюрьмы, которым было приказано, согласно личному делу, пока считать умершей Анну.
Когда Анна зашла в дом, на столе стояла зажженная церковная свеча, Арман, встревоженный, сидел в кресле.
– Ты где так долго была? – он редко интересовался у нее, где и чем она занимается, но не смог удержаться и не спросить сейчас, он признался себе, что любит ее и волнуется за нее. – Слышала, что произошло?
– Слышала и видела. По ком свеча?
– Ты ходила смотреть на убитую?
– Я была в аптеке, взяла тебе микстуру от кашля и не удержалась заглянуть в сарай, там столько зевак. А ты, видимо, не ходил?
– Зачем я пойду? Я ее не знал, а мертвецов за свою жизнь видел.
– А свеча та зачем?
– Почтить память умершей.
– Так ты же сам сказал, что ее не знал, зачем тогда? – с ехидством спросила Анна, вешая пальто на крючок у двери.
– Я верю в бога, и все мы его дети, а значит, все мы братья и сестры.
– По твоей логике получается, брат убил сестру? Не хотела бы я себе таких родственников, лучше сиротой быть, не находишь?
– Нет. Одному быть нельзя, в одиночестве человек открывает в себе только плохие стороны, докапывается до таких желаний, каких не должно быть. Вот, думаешь, человек, который ее убил, семью имеет, у него жена и дети есть? Нет, нет у него никого, вот он и мается на свете и в бога не верит.
Анна подошла к столу и задула свечу.
– Ну все, хватит скорбеть. Сходи сегодня вместо меня на кухню за ужином.
– Хорошо. А ты веришь в бога?
– А ты как думаешь, если я здесь нахожусь, верю я в него? – уже зайдя в свою комнату, выкрикнула она ему.
– Думаю, что нет, – прошептал он сам себе и, поднявшись с кресла, оделся и вышел из дома.
Арман задерживался, Анна начала волноваться, она хотела было уже идти его искать, хоть ей и нужно было находиться дома, но только она подошла к своему пальто, как услышала, что калитка открылась. Его она уже узнавала по шагам. Она быстро пошла и села за стол. Арман зашел, держа в левой руке два бидона, а правой рукой что-то удерживал за пазухой. На лице его была улыбка, он поставил бидоны на пол и достал из-под своей фуфайки щенка, он был маленький, белый с коричневыми пятнами.
– Смотри, кто теперь будет с нами жить! – лицо Анны не выражало такого же восторга, как у него. – Я подумал, что охранник нам не помешает, кто чужой подойдет, он сразу даст знать, – и он не удержался и поцеловал щенка. – Завтра начну делать ему будку, а пока в доме побудет.
Анна была недовольна его поступком, но, видя его радость, не стала ничего говорить. Она встала и начала накрывать на стол. Нашла небольшую тарелку для собаки и поставила ее на пол у входных дверей. Ужинали они в полной тишине, Арман пытался начать какой-то разговор, но Анна не отвечала ни слова. Спать она легла не раздевшись, она боялась, что приехавший за ней узнает, что убил не ту, и не упустит последний шанс довести дело до конца. Она прислушивалась к каждому шороху на улице, подходила к окнам и пыталась всмотреться в темноту. Не меньше ее начало волновать то, что она переживала за Армана, еще месяц назад его жизнь для нее не имела никакого значения, и вот теперь мысль, что он может невинно пострадать, доводила ее до отчаяния. В один из моментов, когда она подошла к окну, она увидела человека в форме, она вспомнила слова женщины, что за ней следил кто-то военный, страх сковал ее, но, присмотревшись еще внимательней, она узнала в этом человеке Алексея и поняла: Анатолий Герасимович поставил к ней охрану.
Ей стало спокойней, и она решила попробовать заснуть, был уже третий час ночи, усталость валила с ног. Она легла, закрыла глаза и начала погружаться в сон, но продлилось это недолго, щенок начал скулить. Он пришел к ее кровати, бил хвостом об пол и без умолку скулил. Анна рукой попыталась отогнать его от кровати, чтоб он пошел на кухню, но щенок не хотел уходить и продолжал скулить. В какой-то момент итак натянутые нервы Анны не выдержали, она подскочила с постели, схватила щенка и выскочила с ним во двор. Арман услышал топот и проснулся, он понял, что Анна выбежала на улицу, он не мог понять, что происходит, и, не раздумывая, в одних трусах выбежал за ней. Застал он страшную картину: Анна в слезах стояла с топором в одной руке, а другой на пеньке для колки дров держала щенка, который скулил и пытался вырваться.
– В тебе есть хоть что-то святое? – крикнул он, вырвав у нее топор и бросив его в сторону. – С ума сошла совсем? – он забрал у нее щенка.
– Он мешал мне спать, – всхлипывая и захлебываясь слезами, прокричала Анна.
Он понял, что дело совсем не в щенке, ему стало ее жалко, он опустил собаку на землю и крепко обнял Анну. Она ответила ему тем же, руками обвила его обнаженную талию и прижалась к нему всем телом. По его груди текли ее слезы, что-то человеческое в ней осталось, заключил он, как бы она не пыталась казаться надменной, что-то нежное и беззащитное в ней просыпалось.