– Я старался написать что-то красивое – продолжал Стефан – а потом понял, что мне нужна точка отсчета, отрицательное значение, нечто ужасное. И тогда я пойму, в какую сторону двигаться и как сделать то, чего хочу, – он говорил уже не очень связно, сказывалось выпитое вино. – Как я могу понять, что то, что я написал – прекрасно, если я не знаю, что есть ужасного?
– Это спорный вопрос. А как ты понял что то, что ты написал ужасно? – спросил Вишня.
– Ну, мурашки по спине от страха ни с чем не спутаешь.
– Ага, – Вишня хотел было продолжить спор, но тут Лика демонстративно зевнула, и клацнула зубами.
– Слушайте, пойдемте уже домой что ли. Или тут на диване поспим?
Стефан посмотрел на часы:
– Ого, ребятки, уже почти пять утра. А давайте пройдемся немного, погуляем по городу. Скоро рассвет, красиво будет, наверное. А там и по домам можно.
Когда они вышли из библиотеки в пустые тихие сумерки, небо, затянутое рваными серым облаками, выглядело мрачно.
– А вряд ли нам светит рассвет – хмпвф – Лика издала нечто среднее межу хмыканьем и смешком после случайного каламбура.
Улица перед библиотекой выглядела в утренней полутьме как-то иначе. Не такая яркая, как обычно, дома были серыми и как будто блеклыми. И мусора было больше, чем вообще представлялось допустимым.
«Не помню, чтобы тут было так грязно» – отметила про себя Лика, – «Ой, точно, просто дворник еще не встал. Неужели наши после вечерники вчера так намусорили?».
– Фу, вы посмотрите – косточка, походу куриная. Вишня, скажи им в следующий раз, чтобы до урны доносили, что ли.
– Сама и скажи. Да только тебя не послушают, ты вон в черепах и костях вся.
Лика и правда любила черепа – серьга в левом ухе, кольцо, и сразу три штуки как брелоки на сумке – веселые, мексиканские. И на ремне заклепки тоже в виде черепов. Лика считала, что она, как настоящий творец, должна ходить по грани между жизнью и смертью, пусть даже символически. Но все равно возмутилась.
– Причем тут вообще черепа? А вот мусорить – это свинство.
– Пойдемте уже дальше – прервал их перепалку Стефан, – вы, кстати, помните этот проход? Он тут вообще был, или мне спьяну мерещится?
– Не помню, – откликнулся Вишня. – Не мерещится – это точно. Наверное, просто освещение непривычное, вот и не узнаем.
Лика демонстративно отвернулась, мол, не спорьте со мной о моей одежде.
Они все стояли около узкого прохода, уводящего с главной улицы. Он был еще более серым и замусоренным, с побитыми стеклами и слепыми, закрытыми фанерой окнами.
Стефана посетило смутное чувство беспокойства, что-то явно было не так. Он посмотрел на друга – тот схватился за стенку.
– Эй, Вишня, что с тобой? Ты в порядке?
– Да подташнивает меня что-то. Ох, стар я стал, не надо было столько пить.
– Ха, пойдем уж, старичок, посмотрим, что это за проулок. Лика, идешь?
Все трое свернули в проход и двинулись вперед. В спины им прилетел порыв ветра, довольно прохладный, не смотря на лето.
– Как холодно, аж мурашки – Лика уже забыла о недавней перепалке. Стефан тоже ощутил мурашки – как будто прилив адреналина, будто что–то интересное впереди и они идут туда.
– Фу, чем тут воняет? – Вишня, которому и так было нехорошо, был особенно чувствителен к запахам.
– Да, как будто тухлятиной, омерзительно, тут что, кто-то умер? – сморщилась Лика. Предположение было вполне логичным, проулок теперь выглядел просто ужасно – грязь и мусор, потеки чего-то неизвестного на стенах, а они высокие и без окон, все облупившиеся и небо, которое сливается со стенами по цвету, как будто неба нет вовсе. Везде битое стекло, лужи чего-то, возможно даже сгнивших помоев. «А точно ли нам нужно идти дальше?– спросил себя Стефан. Внутренний голос скептически ответил: «Ты что, грязи испугался? Ха».