Приступ
После проведенного вместе вечера Унгерд вез Хелен домой. Внезапно она забеспокоилась и стала рыться в своей сумочке.
– Куда подевался мой телефон?
Наконец она нашла его и проверила, не было ли звонков и сообщений.
– Странно…
– Что странно? – спросил Унгерд.
– Рагнар не звонил мне… и от него не было никаких сообщений…
– Ну и что? – невозмутимо спросил Унгерд. – Наверное, занят чем-то…
И тут Унгерд вспомнил, чем собирался заняться Рагнар. И почувствовал, как смутная тревога овладевает им. Хотя, чего волноваться? Это опасно, конечно, но Рагнару не впервой…
– Унгерд, я волнуюсь, – обеспокоенно проговорила Хелен. – Я должна вернуться в офис…
– Хорошо, давай я отвезу тебя, – согласился Унгерд и развернул машину.
Подъехав к небоскребу, в котором располагался офис Рагнара, он задумался. С одной стороны, ему передалось беспокойство Хелен, а с другой, не хотелось, чтобы Рагнар узнал о совместно проведенном с Хелен вечере. Не хватало еще опять поссориться из-за женщины, да еще в такой ответственный момент! Унгерд снова вспомнил, как Рагнар от ревности чуть не убил его и поежился… Нет, лучше не надо.
– Все, приехали, – сказал он Хелен.
– Ты не поднимешься со мной? – спросила она, и Унгерд услышал тревогу в ее голосе.
– Нет. Не хочу, чтобы Рагнар узнал…
– Да, наверное, ты прав… Спасибо за прекрасный вечер. До свидания. – С этими словами Хелен вышла из машины и стала подниматься по ступенькам у входа в здание.
А Унгерд резко развернул машину и нажал на газ.
Войдя в приемную, Хелен вопросительно посмотрела на охранника.
– Шеф у себя?
Тот молча кивнул.
Хелен взглянула на часы – два часа ночи. Конечно, Рагнар частенько засиживался в офисе, но обычно он предупреждал ее об этом. Открывая дверь в его кабинет, она почувствовала, как часто-часто забилось ее сердце…
Рагнар, распластавшись, лежал на полу. Хелен бросилась к нему.
– Рагнар! Что с тобой? Врача! Врача, немедленно! – закричала она.
Охранник поспешно бросился к телефону.
Личный врач Рагнара появился в кабинете через несколько минут. Его кабинет был этажом ниже, и он был готов к вызову в любое время дня и ночи. Врач сделал Рагнару какой-то укол, и вскоре Хелен увидела, что тот пришел в чувство.
– Что с ним? Что с ним случилось? – взволнованно спрашивала она.
– Сложно сказать, – пожал плечами врач. – Приступ, причину которого я пока не могу определить… Похоже, есть проблемы с сердцем. Нужно будет сделать диагностику…
Тем временем Рагнар с трудом поднялся на ноги.
– Тебе плохо? – с тревогой спросила Хелен.
Рагнар не отвечал. Он стоял, опершись о стол руками, и тяжело дышал. Наконец, обведя присутствующих мутным взглядом, он с трудом проговорил:
– Хелен… Вызови ко мне Унгерда… он мне нужен… немедленно…
– Но, господин Рагнар, – вмешался врач. – Вам сейчас нельзя беспокоиться. У вас был сердечный приступ. Вам нужно лечь и отдохнуть. Только покой…
– К черту! – рявкнул Рагнар. – Хелен! Ты слышала, что я сказал?! Унгерда ко мне! Это приказ! – Глаза Рагнара, обычно спокойного и флегматичного, метали молнии, и вид его был страшен. – Все остальные – вон!
И Рагнар тяжело опустился в свое любимое кресло.
Врач и охранник, поклонившись, поспешно вышли, а Хелен стала набирать номер Унгерда. И через 10 минут Унгерд уже был в кабинете Рагнара.
– Хелен, оставь нас! – приказал Рагнар.
– Что случилось? – взволнованно спросил Унгерд, как только за Хелен затворилась дверь. – Зачем ты поднял меня посреди ночи?
Унгерд не выглядел сонным, напротив, он выглядел энергичным и подтянутым, но Рагнар был не в состоянии обратить на это внимание.
– Унгерд, – хрипло проговорил Рагнар, – мне плохо… На этот раз визит дался мне тяжело…
– Главное, это уже позади, – успокаивающе заметил Унгерд. – Что поделаешь, Рагнар, за все приходится платить…
– Иногда мне кажется, что плата чересчур высока, – тяжело дыша, с трудом проговорил Рагнар. – Чересчур, Унгерд… Но ты прав – все уже позади… Самое главное – что нам помогут. И мы сможем сокрушить защиту, охраняющую Дана. Теперь ему конец, Унгерд. Его уже ничто не спасет.
Гроза
Тьма окружала нас со всех сторон.
– Похоже, сейчас будет буря!
Я с тревогой глядел в помрачневшее небо.
– Дан, смотри! – услышал я взволнованный голос Влада.
Я посмотрел туда, куда он указывал, и увидел свинцовую тучу, которая быстро двигалась по направлению к нам. В глубине этой тучи угрожающе поблескивали разряды молний… Я обмер. Мы стоим на открытом пространстве, деваться нам некуда! И, похоже, сейчас очутимся в эпицентре грозы!
– Дан, думай быстрее! – отчаянно закричал Владислав. – Мы в опасности!
Туча надвигалась стремительно, не оставляя нам времени для размышлений. По мере ее приближения я чувствовал, что это не простая туча, а какой-то сгусток мрака, комок темной энергии. И мне казалось, что это не слепая природная стихия, а живое существо. Впрочем, а так ли уж слепы природные стихии? … Но времени для философских рассуждений у меня не было.
– Влад, уходите! – крикнул я. – Забери Ингу и отойдите от меня подальше!
Влад быстро выполнил, что я сказал. И я остался один на открытом пространстве. Тьма летела на меня, как мне казалось, с единственной целью – уничтожить. Ветер усиливался, и я уже с трудом держался на ногах. Все мое внимание было приковано к приближающейся туче. Страха не было, но ощущение серьезной опасности заставило меня сконцентрироваться. Я почувствовал, что все мое тело напряглось, как струна, как меч… Меч! Это была спасительная мысль! Я выхватил меч и поднял его высоко вверх. Я старался не думать о том, что в него может ударить молния, так как подсознательно надеялся, что гроза еще далеко. И знал, что другого выхода все равно нет.
В этот момент со мной что-то произошло… Мое сознание стало ясным, как открытая книга, в которой я читал четкие и понятные наставления. Как будто кто-то подсказывал мне, что делать, и что говорить. Я подчинился этому незримому наставнику, и словно попал в какое-то энергетическое поле, которое управляло моими действиями и оберегало меня. Я проделывал мечом какие-то странные движения в воздухе, крестил им тучу, произнося неизвестные мне молитвы и заклинания. Я ни за что не смог бы впоследствии воспроизвести свои действия и слова. Но тогда я был абсолютно уверен, что нужно поступать именно так, и повиновался неизвестной силе, которая руководила мной…
Тьма окутала меня, вокруг сверкали молнии, грохотал гром. Я стоял в самом центре грозы. Молнии ударяли в землю прямо возле моих ног, но я не трогался с места, и продолжал делать то, что делал. Мне казалось, что буря бушует, как живой человек, когда он вне себя от гнева. Она не понимала, почему не может справиться со мной, и поэтому ее ярость не имела предела. Она ревела, завывала, и мне даже казалось – я слышу ужасные проклятия в свой адрес…
Я понимал, что некая загадочная сила защищает меня, и видел, что буря изо всех сил пытается сломать, уничтожить эту защиту. В течение какого-то времени силы были примерно равными, и ни у кого не было перевеса. И тогда я постарался сосредоточить все мысли, все силы души, и устремить поток своей энергии в меч, который держал в высоко поднятой руке. Я представил, что все самое лучшее во мне, весь свет моего существа вливается в меч и распространяет вокруг сияние, разгоняющее окружающую тьму. И увидел, что меч действительно засветился в темноте, а от его острия стали исходить во все стороны блистающие лучи! И тьма дрогнула…
Я заметил, что сила грозы постепенно иссякает. Словно гневный человек, выпустив пар, начал успокаиваться. Тьма рассеивалась, ветер стихал, удары молний стали более редкими. Но я слишком поспешил обрадоваться и в какой-то момент расслабился, легкомысленно утратив контроль над ситуацией. Словно почувствовав это, слабеющая буря собрала угасающие силы для окончательного, решающего броска, и последний, мощный разряд молнии ударил в острие моего меча… Яркая вспышка разорвала небо, земля задрожала…Я почувствовал, как все тело пронзило огнем… и потерял сознание…
… Я видел раскидистую крону высокого дерева, под которым лежал. Ветви дерева нарисовали причудливый узор на голубом небе, и я рассматривал этот узор, не замечая больше ничего вокруг. Я так внимательно разглядывал каждую веточку, каждый листик, каждый штрих, который оставляли ветви на небесном полотне, как будто в этом заключалась тайна мироздания, которую я непременно хотел разгадать. Казалось, стоит только немного сосредоточиться, и все тайны Вселенной прольются живительным дождем в жаждущую пустыню моего сознания, наполненного мучительными песчинками вопросов. И тогда каждая песчинка найдет свою каплю, которую она так долго ждала. И от их соединения раскроется небо, и я охвачу сознанием все сущее, все, что было, есть и будет. Я, наконец, пойму смысл движения галактик, крика чайки над морем и человеческого одиночества…
Огромное небо было спокойным и безмолвным, как океан, и, вглядываясь в его глубину, я сам наполнялся тишиной. И хотел только покоя. Моя измученная душа жаждала только этой свежей небесной воды. Я чувствовал, что лишился всех желаний и стремлений. Зачем куда-то бежать, за что-то бороться? Если в этом высоком небе уже есть все, что тебе необходимо – бесконечность и далекий зовущий свет. Мне захотелось подняться к небу, оставив землю, и раствориться в нем навсегда…И тут я увидел белую птицу, сидящую на ветке дерева. Она смотрела в небо и уже раскрывала крылья, чтобы, взмахнув ими, взлететь в вышину и утонуть в небесном океане… И я услышал, как кто-то шепчет мне на ухо слова:
Меня несет волна свободы.
Куда? Зачем?
Перечеркну былые годы,
И вновь ни с чем.
В карманах – звон последней меди.
Зовет душа
Тебя любить, тобою бредить,
Тобой дышать.
Все бросить, обретая крылья.
И здесь, сейчас
Взлететь над землями родными
В последний раз…
Ну, вот и все. Крылья раскрыты. Душа готова к последнему полету. Пора!
…Но что это? Я слышу чей-то голос. Он мешает мне и не дает взлететь…
– Дан! Дан!!!
Я поморщился, посторонние звуки раздражали меня. Мне было так хорошо в тишине, в объятиях покоя! Пусть смолкнет все вокруг, чтобы я мог без помехи слиться с синей бесконечностью. Я хочу видеть только, как белая птица нырнет в бездонную голубую пропасть…
– Дан! Дан, не умирай! Не уходи!!!
О боже, как раздражают меня эти крики! Какие они резкие, как диссонируют с гармонией небесной безмятежности. Кто не хочет оставить меня в покое? Неужели это так трудно – отпустить меня, дать улететь с белоснежной птицей? Мне больше ничего не нужно, как можно этого не понимать!
Да и для чего продолжать эту жизнь? Есть ли в ней какой- то смысл?
Почти все в жизни – это только игра. Каждый из нас играет свою роль, хотя и не осознает этого. Учитель и ученик, родитель и ребенок, начальник и подчиненный. Муж и жена, мама и папа, мужчина и женщина. Врач, пациент, полицейский, судья, преступник, продавец, писатель, журналист, музыкант, сантехник и т.д. – все это роли, которые мы играем в большой игре под названием Жизнь.
Ролей этих бесчисленное множество. И в течение жизни мы примеряем на себя образы самых разнообразных персонажей: например, ребенок, ученик, брат, студент, взрослый, муж, папа, врач, дедушка и т.д. Их все просто невозможно перечислить. Вступая в отношения с людьми, ты мгновенно начинаешь играть роль, соответствующую ситуации. Роль разгневанного соседа, когда твою квартиру залили. Роль жилетки, в которую плачется депрессивный друг. Роль строгого родителя, ругающего сына за плохие оценки.
И в рамках этих ролей мы движемся по предначертанным маршрутам. Дом, работа, карьера, политика, война – все это просто игры по установленным правилам. Но тогда зачем это нужно? Есть ли в этой игре что-то настоящее?
Мне казалось, что я прокричал этот вопрос в пустоту. Я не знал, кого спрашиваю, и не ожидал услышать ответ. Но ответ пришел, неведомо откуда:
«Да, есть. Почти все в жизни – игра. И не игра – лишь две вещи: любовь и смерть.
Любовь к людям, природе, Богу. К делу своей жизни. К Родине. Настоящая любовь, когда твое сердце становится белой птицей, и отрывается от земли, как от тела. Умирая для бессмысленных игр…»
– Дан! Дан, пожалуйста… не уходи… не оставляй меня…
Это был уже не крик отчаяния, а шепот и стон. Я почувствовал, как на щеку капнуло что-то теплое и мокрое, такое живое и волнующее. А потом еще, и еще. Словно дождь орошал иссушенную почву, давно не знавшую влаги. Навстречу каплям из глубины этой безжизненной почвы наружу потянулся робкий росток…
И что-то шевельнулось в моей отрешенной душе. Боль, которую я услышал в звучавшем голосе, разбудила что-то щемящее, спящее во мне. Может, это была боль человеческого одиночества, которое вечно стремится найти свое второе «я», и так часто терпит неудачу… Я почувствовал, как мучительно застонало мое сердце, и открыл глаза…
Инга, вскрикнув от радости, бросилась мне на грудь. А Владислав вытер пот со лба, облегченно вздохнул и устало опустился на землю.
– Я же говорил – будет жить…
Владу пришлось применить все свое искусство, чтобы вернуть меня к жизни. Но борьба была нелегкой – смерть уже держала меня за руку и вела за собой. А я поддался и послушно шел за ней. И внезапно Влада охватило отчаяние – он ясно понял, что я не хочу возвращаться! Конечно, Владислав – великий целитель, но даже ему не дано вернуть того, кто уже пересек реку царства теней, и вышел за пределы нашего мира. Я действительно был очень близок к этому. Еще немного – и моя белая птица покинула бы круг земного существования. Но Инга удержала меня в самый последний момент, и птица души сложила свои, уже раскрытые крылья…
– Влад…
– Что, Дан? – наклонился надо мной Владислав.
– Воды…
Огнедар
Влад довольно быстро привел меня в чувство. Вскоре я почувствовал, что могу продолжать путь. И мы двинулись дальше.
Поднявшись на гору, на которой нас застала гроза, мы увидели все окрестности, как на ладони. С одной стороны вдалеке синело море, а с другой тянулись горные хребты, леса и долины. Порывистый ветер обдувал нас и как будто приглашал отправиться с ним в полет. И правда, когда стоишь на такой высоте, чувствуешь себя таким же свободным, как ветер. Кажется, стоит только расправить крылья, – и ты полетишь вместе с ним над землей. Когда ветер приносил к вершине горы облака, они проплывали мимо нас, и мы оказывались в их снежной пелене. И ощущали себя почти жителями неба, равными орлам, ветру и облакам… Онемев от красоты, мы на минуту забыли о цели своего путешествия. Первым очнулся от задумчивости Владислав.
– Интересно, в какую сторону нам нужно двигаться? – спросил он. – Где может быть дом Огнедара? У кого какие идеи?
У меня не было никаких идей, и вообще не хотелось никуда двигаться. Мне было хорошо сидеть на краю обрыва, заглядывать вниз, так чтобы от вида пропасти замирало сердце, а потом снова смотреть и смотреть по сторонам, наслаждаясь ощущением невероятной свободы и простора. Энергетика неба, которое здесь не закрывало ничто – ни городские небоскребы, ни деревья, ни холмы, давала мне силы и вдохновение. А с ветром я разговаривал, как с другом, который прилетел ко мне пообщаться после долгой разлуки. Я протягивал ему руки, и он касался их, как будто пытался пожать…
Инга тоже рассеянно бродила по вершине горы, восхищенно рассматривая горные цветы, заглядывая во многочисленные каменные пещеры. И только Владислав, похоже, не потерял рассудительности и здравого смысла.
– Дан, – обратился он ко мне. – Я, конечно, понимаю, что ты опьянен свободой и пространством, но нам пора. Не забывай, что нас преследуют и просто так не оставят в покое.
– О боже, Влад, какой же ты нудный и правильный… – недовольно протянул я, понимая, что он, конечно, опять прав. – Ладно, пора так пора… Пошли.
Мы нашли тропинку, по которой можно было спуститься с горы. Она петляла по склону горы долгим, изматывающим серпантином, но нам ничего не оставалось, как только идти по ней, потому что другой дороги все равно не было – заросли вокруг были густыми, и в них то и дело встречались какие-то на редкость колючие кустарники. Так что если бы даже у нас появилась охота свернуть с тропинки, вряд ли это бы удалось. В конце концов у меня даже появилось ощущение, что тропинка сама знает, куда нас вести, и нам нужно только довериться ей.
После того, что со мной случилось, я заметил, что стал воспринимать окружающий мир по-иному. Я еще не мог четко сформулировать, что именно изменилось, но был уверен в том, что изменения произошли. Все вокруг было прежним – и в то же время иным. Я поражался, как раньше не видел, что деревья нежно касаются друг друга ветвями, не слышал пения цветов. Как мог я не понимать шепота трав, скороговорки ручья, симфонии облаков. Мир вокруг меня стал таким ярким и насыщенным, что я шел, потрясенный и оглушенный. Я словно приобрел новое зрение и слух, но еще не научился ими пользоваться. На меня обрушился поток новых ощущений, которые я пока не мог осознать и привести в порядок.
И еще я увидел Ингу…Нет, я не хочу сказать, что раньше ее не видел. Видел, конечно. Но не так… Раньше я просто знал, что она очень хороша собой, и наслаждался ее красотой. А сейчас… Я вдруг понял, что почти не различаю ее лица, ее тонких черт. И вижу только ее глаза…
Внезапно мы оказались на развилке. Интересно, куда дальше идти – налево или направо? Инга вопросительно смотрела на нас с Владом. Влад неуверенно стал оглядываться по сторонам.
– Ну, чего задумались? Нам сюда, – уверенно сказал я и указал рукой направо.
Мой друг удивленно посмотрел на меня:
– Откуда ты знаешь?
– Но это же очевидно! Разве ты не видишь?
Владислав на минуту задумался. Потом сказал:
– Действительно, ты прав. Но как ты узнал?
– Да это же ясно, как день! – нетерпеливо воскликнул я. – Неужели вы не видите? Вот этот путь – он молчит, ему нечего нам сказать! А этот – говорит, просто кричит – «Вам сюда!»
Инга смотрела на меня с удивлением. А Владислав помолчал, внимательно глядя на меня, а потом тихо спросил:
– Дан, ты что, научился «видеть»?
Я научился «видеть» ?! Не может быть! Владислав так долго и тщетно добивался этого от меня, и вдруг это произошло само собой! Но как? Почему?
– Молния, – коротко ответил он на мои мысленные вопросы.
Молния??? Хм, похоже, Владислав прав, как всегда. Я не раз слышал о людях, которые после удара молнии, если им удавалось выжить, приобретали удивительные способности – например, к ясновидению. Неужели и со мной случилось то же самое?
– Теперь ты сможешь получать ответы на многие вопросы, – сказал Владислав. – Ну-ка, давай, попрактикуйся. Попробуй увидеть, куда нам нужно идти дальше.
– А как мне это сделать?
– Сначала сосредоточься, постарайся очистить свое сознание от всего лишнего, а потом задай себе этот вопрос. И тогда ответ появится, как на экране, – объяснил Владислав.
– Ладно… сейчас попробую…
Сделав то, что сказал Влад, я мысленно задал себе вопрос… Экран сознания оставался темным и пустым. Но постепенно я стал различать на нем какие-то мелькающие тени, силуэты… Дорога, ведущая на вершину холма, с которого хорошо видны все окрестности… Лес вокруг… Ручей… Водопад… Я открыл глаза, прислушался и вдалеке услышал шум водопада!
– Туда! – уверенно сказал я, указывая направление. – К водопаду!
Мы вышли к грохочущему водопаду, рассыпаюшему брызги навстречу солнцу. Он весело прыгал по камням, смеялся и радовался солнечному дню. Мы подбежали к нему и с наслаждением умылись свежей прохладной водой.
Дальше тропа повела нас через лес. Но вскоре лес расступился, и мы оказались у подножия холма, наверху которого стоял дом Огнедара. Переглянувшись, мы стали подниматься вверх.
– Стойте! – вдруг резко прозвучал чей-то голос.
Путь нам преградили несколько человек, которые появились неизвестно откуда, как из-под земли.
– Сюда идти нельзя! Поворачивайте назад!
Я уже открыл рот, чтобы начать объяснения, но…
– Царица! Смотрите, царица! – вдруг воскликнул один из охранников, указывая на Ингу.
Все охранники посмотрели на нее и, к нашему полному изумлению, склонились в поклоне. Воцарилось молчание.
– Простите, царица! – наконец прервал паузу один из охранников. – Мы не узнали вас сразу. Проходите, прошу вас! – продолжил он и сделал приглашающий жест в сторону дома на холме.
Мы недоуменно взглянули на Ингу. Почему ее назвали царицей? Я ничего не понимал. Впрочем, возражать и спорить мы не стали. Нас пропустили к дому, и это было самое главное. Нас очень радушно встретили (слух о том, что с нами царица, распространился мгновенно) и провели в дом. Поднявшись на второй этаж, мы оказались в просторном помещении. За большим дубовым столом сидел старик благородной наружности с длинными седыми волосами и белой бородой. Глубоко посаженные темные глаза глядели внимательно и благожелательно. Казалось, его взгляд источает какие-то невидимые, но ясно ощущаемые теплые лучи. Я невольно поймал себя на мысли, что именно таким его себе и представлял.
Мы поздоровались, и Огнедар пригласил нас присесть за стол напротив него. Он медленно обвел нас взглядом, внимательно вглядываясь в лицо каждого.
– Ты носишь ожерелье скифской царицы, – ласково обратился он к Инге. – Поэтому все отнеслись к тебе с таким почтением.
– Понятно, – с улыбкой сказала Инга. – А я-то думаю, почему все называют меня царицей? Но, – продолжила она с некоторым беспокойством, – мне казалось, что это мое ожерелье…
– Твое, – подтвердил Огнедар, – Его подарили тебе когда-то очень давно…
Инга хотела еще что-то спросить, но Огнедар уже перевел взгляд на Владислава.
– Ты – великий целитель, – сказал он. – И, к тому же, многое умеешь видеть… Таких, как ты, очень мало. И все вы приходите на землю с определенной миссией. Ты уже нашел свое предназначение?
– Нашел, – твердо ответил Владислав. Огнедар одобрительно посмотрел на него, а затем взглянул на меня.
– А вот и ты, – просто сказал он.
Я ожидал, что он скажет дальше, но Огнедар вдруг замолчал и задумался. Я вопросительно посмотрел на Влада, словно ища у него ответа или поддержки, но мой друг только пожал плечами. Пауза длилась долго, и никто из нас не смел ее нарушить. Наконец Огнедар сказал:
– Ты – тот, кого я так долго ждал. И вот этот день наступил. Пророчество должно исполниться…
– Какое пророчество? – спросил я.
– О Белой Двери, – ответил Огнедар. – О том, что придет человек, который откроет для людей Белую Дверь…
– Белая Дверь, – взволнованно повторил я. – Ведь именно за этим мы и пришли к тебе, Огнедар! Ты расскажешь нам о Белой Двери?
– Расскажу, что знаю, – ответил старик. – Но дальше все будет зависеть от вас…
Он встал, подошел к старинному шкафу и снял с полки тяжелую книгу. Полистал ее, открыл на нужной странице и, положив передо мной, промолвил:
– Читай…
Я уважительно потрогал пожелтевшие от времени страницы старинной книги, и стал читать вслух:
– «Однажды явится человек, который найдет и откроет Белую Дверь. И начнется новое время, и родится новый мир, где смерть умрет, а печаль развеселится. Но в Белый Мир можно взлететь только на легких крыльях. И тот, кто входил в Черную Дверь, не сможет войти в Белую…» Что значит – «на легких крыльях»? – спросил я.
– Зло, таящееся в сердце, придает душе тяжелые крылья, и она не может взлететь вверх, туда, где находится Белая Дверь. Зло делает душу тяжелой, и она не взлетает, а наоборот, опускается вниз, – ответил старик.
– А что такое Черная Дверь? Я о ней никогда не слышал, – продолжал я расспросы.
– Ты должен был догадаться, – усмехнулся старик, – что если есть Белая Дверь, то должна быть и Черная… Все имеет свою противоположность в этом двойственном мире. Черная Дверь дает несметные богатства и власть над людьми. Люди, которые входили в нее, заинтересованы в сохранении существующего порядка вещей. Их все устраивает, и они не хотят, чтобы кто-то открыл Белую Дверь. Поэтому они и пытаются тебя убить… Ведь если пророчество исполнится, мир изменится навсегда…Сейчас они не смогут подняться к Белой Двери, и останутся в старом мире. Их крылья слишком тяжелы…
– Сейчас? – переспросил я. – Что значит – сейчас? Значит, в будущем для них это возможно?
– Только если они изменятся, – ответил Огнедар. – Если поймут, что все на свете – игра: и деньги, и власть. И не игра – только две вещи…
– Любовь и смерть? – быстро спросил я, сам не зная, откуда я это взял.
– Да, – ответил Огнедар. – Я рад, что ты это понял. И деньги, и власть – смертны. Жива только любовь. А смерть… Ей уже недолго осталось. Скоро придет конец ее царству.
– Скажи, Огнедар, – спросил Влад, – Белая Дверь – это вход в другой мир?
–Да. Люди, которые смогут подняться к ней, просто исчезнут из старого мира. А те, кто останутся, увидят, как в небо взлетают белые птицы…
Огнедар замолчал. Мы тоже молчали, обдумывая его слова.
– В пути вас застала гроза? – внезапно изменил Огнедар тему разговора.
– Да, – ответил я. – И какая! Это была не просто гроза, а… – я запнулся, подбирая слова для определения той страшной стихии, которая едва не погубила меня.
– Знаю, – опередил меня Огнедар. – Это действительно была непростая гроза.
– Нас предупреждали, что в самом конце пути к твоему дому нас ждет самое трудное испытание, – заметил Владислав.
– Да, обычно я ограждаю себя от нежелательных гостей, – подтвердил Огнедар. – Но эту грозу послал вовсе не я…
– А кто же? – осторожно спросил я.
– Вас хотела уничтожить очень мощная сила… Вы знаете, что у вас есть опасные враги?
– Знаем, – сказал Владислав. – В Дана на улице стрелял снайпер, в Городе за нами следили и у пещеры кто-то подстерегал… А потом еще эта гроза… Я давно понял, что кто-то борется с нами не на шутку… …
– Все верно, – подтвердил старик. – Но известно ли вам, кто это?
Владислав пожал плечами:
– Скорее, нет. Я пытался получить информацию о них, но она оказалась закрыта. О том, кто они, я могу только догадываться…
– Мне тоже мало что известно, – сказал Огнедар. – Знаю только, что это люди, которым принадлежит все – деньги и власть. Те, которые входили в Черную Дверь. Они знают о пророчестве и хотят остановить вас. Поэтому вам действительно угрожает серьезная опасность. Во время грозы я помогал тебе, Дан. Ты, наверное, это почувствовал?
– Да, конечно! – радостно воскликнул я. – Я не понимал, что со мной происходит, и кто руководит моими действиями, но полностью подчинился этой силе! Так, значит, это был ты, Огнедар!
– Да. Но в самом конце, когда в тебя ударила молния, спас тебя не я…
– А кто же?
– Подумай сам, – ответил Огнедар. – Вспомни все свои ощущения, и ты найдешь ответ…
Я стал вспоминать все по порядку. Крона высокого дерева… белая птица, готовая отправиться в полет, и… что же было потом? Да, потом я услышал крики, которые мешали мне взлететь…
– Инга? – вскричал я. – Меня спасла Инга? Ведь это она кричала! Именно эти крики не дали мне взлететь!
Я с благодарностью посмотрел на Ингу.
– Верно, Дан, – подтвердил Огнедар. – И Инга, И Владислав помогали спасти тебя. Но это было потом. А сначала в тебя ударила молния… Ты должен был погибнуть, но случилось чудо…
Огнедар провел рукой по лицу, словно отгоняя тяжелые воспоминания.
– Темный дух, который стремился уничтожить тебя, сделал для этого все. Он не промахнулся, хотя я и постарался хоть как-то смягчить его удар. Но все равно удар был слишком силен. У тебя не было никаких шансов выжить… Я был в отчаянии… Смерть уже взяла тебя за руку и держала крепко… очень крепко… и вела за собой. Владислав старался вернуть тебя обратно, но ты уже не хотел возвращаться…
– Но… тогда как же я выжил? – недоуменно произнес я. – Если не было никаких шансов?
– Я же говорю – произошло чудо… Я сам не могу это объяснить. Но на то оно и чудо, чтобы у него не было объяснений… Я думаю, что тебя спасла высшая сила, которая помогает всем нам…
Старик вдруг ушел в себя и замолчал. Он смотрел в пространство перед собой, как будто пытаясь что-то разглядеть. Затем, словно опомнившись, сказал, пристально глядя на меня:
– Когда тебе будет трудно, Дан, не стесняйся обращаться к высшим силам. Однажды настанет момент, когда никто из нас уже не сможет прийти к тебе на помощь… Ты останешься со своим врагами один на один… Но небо поможет тебе. Запомни это, Дан. Обещаешь?
– Обещаю, – потрясенный, ответил я.
Я слушал Огнедара, широко открыв глаза. Сказанное им ошеломило меня. Взглянув на моих друзей, я увидел, что они чувствуют то же самое. Все мы молчали, не в силах произнести ни слова. Наконец, я пришел в себя и решил подробнее расспросить Огнедара о том, что нам предстоит. Но он внезапно поднялся с места и воскликнул:
– Что ж это я! Вы с дороги, усталые, голодные. А я вас тут разговорами кормлю…Простите, просто я очень обрадовался вашему приходу. Завтра успеем наговориться, а сегодня – ужинать и спать. Завтра будет трудный день.
Мы попытались выяснить, что будет завтра, почему день будет трудным, но Огнедар твердо ответил:
– Завтра. Все завтра. А пока – отдыхать…
Нас накормили и уложили спать в комнате наверху, под самой крышей. Вдыхая запах горных трав, развешанных на стенах, я почувствовал, что глаза мои сами закрываются. Но, уже переходя в страну сна, я продолжал задавать себе один и тот же вопрос: «Что будет завтра? Что с нами будет завтра?» Я знал, что наступает ночь перед трудным днем.