Второе родильное отделение. Женский роман

Но мне не отвертеться-таки от ещё одного похода в смотровую, мой муж взяток не давал, а зря. И надо же, о чудо! Ласковая Лариса смотрит меня совсем небольно, ведь может, когда захочет. Говорит со мной нежно и осторожно, как с душевнобольной: «Алиса, не бойся, смотри, я беру маленькое зеркало для нерожавших». Вот сволочи, значит, тогда они запихали в меня большое зеркало, как будто я родила? Да я даже в родах не была, мои родовые пути девственно малы – точно садюги! Им бы в тюряге бандитов да шпионов пытать, а не роды принимать. И что же их там всегда так очень интересует? И ведь друг другу не доверяют, вроде бы коллеги, нет, нужно самой посмотреть, убедиться. Но я же не музейный экспонат, чтобы на меня смотрели все кому не лень.

Наконец-то выписывают, ура! Вся палата в восторге, нас выписали в один день. В один день легли, в один день уезжаем домой, седьмого марта, как раз к празднику. Омрачает только история с Таней, не повезло девчонке. Но о плохом думать не хочется, да и помочь мы ей ничем не можем, а жаль.

Так охота домой, что тут же прощаешь все обиды и унижения. Немного страшно, а как же я буду пеленать, купать, кормить, хватит ли молока? Тут-то хорошо, за нас всё это делала нянечка. Шура и Наташа в себе уверены, они опытные, обе скучают по своим первым детям. Мы лежим на кроватях в нетерпении и мечтаем. Я сначала схожу в душ, ванну пока ещё принимать нельзя. Так охота нормально помыться, а не в этом стриптизном душе, где все на тебя пялятся, кому не лень. Совсем забыла сказать ещё одну неприятную особенность нашего второго родильного отделения, а тут вдруг вспомнила. У нас на окнах не было штор – ещё один способ унижения. На втором этаже шторы были, на третьем были, а у нас не было. И вот какие-то любопытные мужики, охотники до бесплатных удовольствий, нагло за нами подглядывали с крыш сараев, очень приятно, когда на тебя пялятся. Ну да ладно. Итак. Домой, какое счастье! Никаких уколов, никаких капельниц, никаких кресел. Нет, дома кресло есть, но совсем безобидное. Да, трудности будут, бессонные ночи, но это всё пустяки, приятные хлопоты.

Заботливая Наташа давала нам уроки пеленания и правила обращения с младенцем. А ещё она дала один хороший совет: «Умоляю вас, девочки, пользуйтесь хотя бы первый месяц по ночам памперсами (в смысле ребёнку надевайте), будете спать по ночам». Как она была права, хорошая девчонка, интересно где она сейчас, как живёт? Но я опять отвлеклась. Лежим, мечтаем. На чём я остановилась? Ах да, душ, потом я выпью чашечку кофе, не этой растворимой гадости, её только в больнице и можно пить, а настоящего молотого кофе с мороженым и кусочком горького шоколада. Потом я позвоню друзьям и подругам, хотя скорее это они мне будут звонить и поздравлять. Потом я разверну малыша.

Так, а как же мне назвать моего мальчика. Я девять месяцев придумывала имя девочке, а тут мальчик. У всех дети с именами. Я смотрю на личико своего спящего сына, разглядываю и думаю. На кого же ты похож? А похож он на актёра Яковлева из фильма «Ирония судьбы или с лёгким паром», Ипполит, имя само соскочило с языка. Это судьба, я уже семь дней придумывала имя сыну, как только он родился. На ночной рубашке в районе живота у меня красуется буква «И», это после укола в живот пролитая кровь приняла причудливую форму буквы. И Наташа мне сказала, что ребёнка я должна назвать на букву «И»: Игорь, Иван, Иосиф, Ирод, Игнат, Илларион, Икар, всё было не то, а Ипполит ему очень подходит. Детей забирают после кормления, и я в нетерпении бегу (ползу) звонить Саше на работу.

– Я придумала имя, наш сын вылитый Ипполит. – На том конце провода молчание. Саша переваривает, идея ему совсем не нравится.

– А как мы будем звать его ласково? Иппа?

– Почему? Мы будем уменьшительно звать его Поль, красиво.

– Ладно, дома поговорим, во сколько тебя выписывают?

– В три.

– Целую, пока.

Я не могу сидеть на месте, в воздухе витает преддверие праздника, я люблю весь мир, я готова плясать как стояк, так и коровяк. Я в возбуждении и не могу сидеть в бездействии, собираю вещи, сдаю постель. Время тянется, ещё три часа до выписки, обедаем. Жаль расставаться с девчонками, мы так сдружились, чисто теоретически мы договариваемся, когда наши дети подрастут, встретиться, но в глубине души мы знаем, что это никогда не произойдёт, разве что случайно. А по радио идет передача про Австралию.

Австралия

Удивительный континент Австралия! Великая родина сумчатых. Там есть не только знаменитые сумчатые кенгуру, но и сумчатый волк, сумчатый дьявол, есть даже сумчатая куница, сумчатая летяга, сумчатый медведь – коала, сумчатый крот и сумчатый кролик бандикут (они там почти все сумчатые – мода такая), а вот сумчатого человека там почему-то нет – какая несправедливость.

А вот если бы люди рожали как кенгуру. Это моя мечта. Как хороша симпатичная и вместительная сумочка на животе. Как удобно, небольшая кожаная складка, в которую можно сложить и кошелёк, и косметику, и ключи от дома, и записную книжку, и документы, и мобильный телефон – да чего только туда не положишь, даже ребёнка. Беда для карманников, у женщин нельзя больше своровать ничего ценного, кожа очень чувствительна, и любые попытки незаметно залезть в эту сумку заканчиваются неудачей. Только, вот незадача, если в сумке завёлся малыш, придётся на время переместить свою косметичку в обычную дамскую сумочку, детям чистота нужна. Мужчины завидуют, мужчины очень завидуют, ах, почему и у них нет такой сумочки? Хотя бы как рудимента, ведь есть соски, а молока нет, так и была бы сумка, пусть и без ребёнка. Ну почему люди не похожи на кенгуру? Кстати, а знаете ли вы, как рожают кенгуру? Нет? Этого на самом деле толком никто не знает, кроме самих кенгуру конечно. Но кое-что об этом уже известно.

Беременность у кенгуру длится чуть больше месяца. Ребёнок у кенгуру рождается меньше двух сантиметров, а весит около грамма, это даже ещё не ребёнок, так, слепой и голый эмбрион с неразвитыми задними лапками, на передних конечностях уже имеются острые коготки, при помощи которых он и забирается, цепляясь за шерсть, в сумку. Мамаша за пару часов до родов тщательно вылизывает и чистит сумку, а также вылизывает у себя на животе узенькую полоску шерсти – то ли намечает дорожку для младенца, то ли очищает шкурку, вроде бы стерилизует ее. Детёныш отыскивает (руководствуясь, скорее, запахом, так как у него в это время уже хорошо развиты ноздри и вполне сформировавшийся обонятельный центр в мозгу) один из четырех сосков и повисает на нем. Сосок разбухает, заклинивает ротик, так что малыш с этого момента надежно укрепился в сумке. Сокращая особые мышцы, мать впрыскивает ему в рот молоко. Вот здесь и происходит его дальнейшее развитие, ещё целых восемь месяцев. Постепенно он все менее становится связанным с организмом матери и начинает самостоятельную жизнь. В год кенгуренок начинает сам добывать себе растительную пищу. Когда подросший кенгуренок покидает сумку, сразу появляется новый малыш.

Механизм деторождения у кенгуру удивительный. Оказывается, вскоре после появления на свет детеныша в чреве матери зарождается другой (есть мнение, что кенгуру оплодотворяется один раз и на всю жизнь, но это лишь гипотеза). Развившись до определенной стадии, он как бы «замирает», перестает расти и в таком состоянии находится до тех пор, пока не освобождается сумка. А произойдет это тогда, когда находящийся в сумке детеныш либо подрастает и покидает сумку, либо погибает. Пустая сумка – сигнал «замершему» зародышу, который, получив «сигнал», начинает быстро развиваться и очень скоро оказывается в сумке.

Нам людям это не очень-то подходит, я имею в виду, навряд ли женщины согласятся быть всегда беременными, но во всём остальном мне кажется это наилучший способ вынашивания младенцев. Не надо никаких УЗИ, заглянул в сумку и узнал, правильно ли развивается младенец. Никаких обвитий пуповин, никаких тазовых прилежаний, а главное, никаких абортов! Хотя, минуточку, стоп, стоп. У меня возникла идея! Действительно никаких абортов! Пока сумка занята, ребёнок не появится. А это значит, что предохраняться будет очень даже легко, носи косметичку в сумке и не забеременеешь, нет, конечно, ты уже беременна, но зародыш-то спит. А как захотел ребёночка, будь добра на недельку другую освободи сумочку от всего постороннего, и там обязательно заведётся малыш. Гениально! Вот оно – настоящее планирование родов! Косметичка вместо презерватива и фарматекса! Ура! Осталось совсем немного – обзавестись сумкой, как у кенгуру.

Моя фантазия уносит меня в будущее. Сейчас делается много открытий в области генной инженерии. Я вижу в будущем специальные Ген-салоны, где за умеренную плату можно изменить свои гены и отрастить себе шерсть, как у медведя или крылья, как у бабочки. Я бы выбрала себе шубку, как у ньюфаундленда. Этакая природная одежда-термос – зимой не холодно, летом не жарко, конечно у белого медведя тоже шубка ничего себе, но вот только больно она маркая, лучше уж стильный костюмчик от панды. Насколько бы облегчилась моя жизнь! Именно облегчилась, иду я в поход на Шумак и не надо мне брать с собой не палатки, ни спальника, ни одежды. Не нужно будет больше ходить по магазинам в поисках недорогой и удобной одёжки, нечего будет стирать, не надо покупать стирального порошка, не нужно зонтов. Шерсть ньюфа не промокает, попал под дождь, отряхнулся и пошёл дальше. Красота! А какой-нибудь франт закажет себе пингвинье оперение – всегда при параде, во фраке, красиво и удобно, тоже непромокающий костюмчик. Вы где-нибудь видели водостойкий фрак, а? Это будет настоящая революция. Фабрики по пошиву одежды разорены, товар сбывают за бесценок, полный крах. Конечно, человек не может без одежды совсем, но теперь это будет одежда-украшение и не более. Бомжи будут собирать милостыню на поход в генный салон, прибавить себе черепашьих или улиточных генов, чтобы дом был всегда с собой. Причём черепаший панцирь будет более удобный и прочный, а улиточный более гламурный, весь такой перламутровый, полупрозрачный. Можно, конечно, добавить и того и другого, тогда будет прочный черепаший панцирь с перламутровым оттенком, но стоить это будет в два раза дороже. В моде будут женщины-рыбы – русалки и хрупкие юноши-птицы с томным взглядом. Появятся люди-пауки, имеющие, наподобие индийских божеств, восемь рук, а также прочный хитиновый панцирь и способность плести паутину. Появятся люди-кони, кентавры, эти будут служить в милиции или армии. Но, что-то я размечталась.

***

Лариса опять приглашает меня в смотровую. Ну чего она ко мне прицепилась? Чего ей ещё от меня надо? Соскучилась по моей п…? Нет, слава Богу, нет. Она просто хочет снять мне шов, а я на радостях о нём и забыла. Она вынимает нитку, это совсем не больно, только чуть-чуть щекотно, обрабатывает мне шов раствором марганцовки. Я свободна, всё хорошо, Ура, ура. Ещё она сказала мне, что полгода я не должна поднимать тяжести, не больше трёх килограмм, ха-ха, а мальчик-то уже весит 4200, и что мне его на руки не брать? Насмешила.

Дальше хлопоты: тут дали справку, там дали справку, мама принесла новенький комплект белья для малыша, да забыла туда памперс положить, я отправляю свои вещи к родителям. Ну и обжилась я тут, три полных пакета абсолютно необходимых вещей. Осталось получить последнюю справку и можно забирать из раздевалки одежду и домой. Заходит торжественная Лариса со справками, поздравляет нас с выпиской и приглашает нас за ещё одним ребёнком к ним в роддом, теперь за девочкой, на мне она акцентирует внимание, меня она ждёт через три года, раньше мне рожать нельзя. Она что издевается над нами? Да мы в этот роддом больше ни ногой, куда угодно, только не сюда. Но вслух мы говорим спасибо, мы ещё пока пленники, надо вести себя благоразумно, вдруг передумают и оставят здесь на праздники в наказание за плохое поведение. Дальше суета, обнимания, целования и нетерпение. Каждый летит к себе домой забыв обо всех и вся. Но летим мы вначале в раздевалку. Штанишки на мне висят, в роддоме я сильно поисхудала.

Мама стоит с цветами и коробкой конфет. Цветы мне, конфеты нянечке, которая выносит расфуфыренного малыша, благо он мирно спит. Мама узнала эту нянечку. Оказывается, именно она 25 лет назад ухаживала за мной в роддоме, только тогда она была молоденькой девчушкой (я тоже сильно с тех пор изменилась), а сейчас она уже довольно преклонного возраста, как-никак 25 лет прошло.

За мамой стоят сестра, папа и муж. Свекровь ко мне так ни разу и не приехала. А я её ждала, думала, хоть на выписку приедет. Мама меня успокаивала, В. П. плохо себя чувствует, на улице холодно. Враньё, всё вранье, к Саше на марафон лыжный она ездила в воскресенье и там ей было не холодно. Просто не хотела приезжать, потому и не приезжала, странная она женщина. Я её, конечно, не сужу, но не понимаю – первый внук и проявлять такое равнодушие, ладно она меня, может, не любит, но это-то её родной внук, кровиночка. Забудем. Не время сейчас предаваться мелочным обидам. Хорошо-то как! Всё происшедшее кажется страшным кошмаром, чудовищным сном. А на улице весна. Так хочется погулять, подышать свежим воздухом. В роддоме окна были заколочены, видать, чтобы мы не сбежали, поэтому свежего воздуха мы неделю не нюхали. Солнышко ласково греет, всё сияет, лужи, в них отражается солнце, деревья, щебечут птицы. Идём к машине. Родные кажутся чужими. Определённо со мной чего-то не то, за эту неделю я сильно изменилась. Мама тараторит глупости, я угрюмо молчу. Благо сестра участливо не вмешивается, мысленно говорю ей спасибо. На Сашу у меня обида, обида за то, что пожалел денег на платные роды, за то, что имя не понравилось, я обвиняю (мысленно) его и маму в том кошмаре, что со мной произошёл, они тоже чувствуют себя виноватыми. Конечно, сейчас я понимаю, что никто мне ничего не должен, ни мама, ни Саша. Я должна была сама решать свои проблемы, копить деньги, не летать в Москву, как-никак девочка большая, самостоятельная. Если бы сильно захотела рожать платно, то требуемую сумму набрала бы, заняла бы, в конце концов. Но понимаешь всё это немного позже. Мы едем домой, это радует, это очень радует. Да, я не в себе, я уже не та. Как мы будем жить дальше?

А впереди меня ждёт масса интересного. Это и ночные бдения, и груда обосанных пелёнок, и кишечные колики, и непроходимость слёзного канальца – перечислять можно долго. Но это уже другая история. А будущим мамочкам я настоятельно советую приобрести книгу врача педиатра Евгения Комаровского «Здоровье ребёнка и здравый смысл его родственников», название не совсем красивое, зато точно отображает суть книги. Эта книга была моей библией, да что была, она и сейчас ею остаётся, когда у меня возникают какие-то вопросы насчёт здоровья моих детей, я первым делом ищу ответы на её страницах и в большинстве случаев нахожу.

Но это всё ещё меня только ждёт. А пока я дома, я, наконец, дома. Здравствуй, дом, знакомься, это Ипполит. Ипполит – это дом.

Только вот Ипполит через месяц стал Бернардом, муж был категорически против Ипполита, а Бернард в переводе с немецкого означает «сильный как медведь», а медведей я люблю.

Спустя полтора года

В октябре 2002 года Наташа заранее легла в роддом на Рентгена, она, как и я, перенашивала. Эта была молодая женщина двадцати восьми лет от роду, дома осталась четырехлетняя дочь. Ничто не предвещало беды. Ее состояние было в норме, но ребенок был переношенный. Врачи не посчитали нужным сделать будущей маме полное обследование и диагностику. Ночью, когда у Наташи начались схватки, дежурной медсестры не оказалось на посту. Женщина не могла найти ее больше 4 часов.

В родильный зал Наташу перевели, когда схватки были с интервалом в 2—3 минуты. Один из дежурных врачей вскрыл плодный пузырь и обнаружил в околоплодных водах примесь крови. Поставив диагноз «полная отслойка нормально расположенной плаценты», он принял решение делать кесарево сечение. Диагноз врача оказался неправильным, хотя решение об операции было верным. Но другой врач из дежурной смены решила иначе: «Женщина должна родить сама».

Наташа действительно родила сама, но ребенок был уже мертвым, а у женщины началось кровотечение. Одномоментно она потеряла 1,5 литра крови! Возьмите полуторалитровую бутылку из-под минералки и представьте, что в ней кровь – впечатляет?! Я, наверно, потеряла столько же, стоя у раковины в палате патологии, но мне повезло больше, со мной это случилось днём, и меня сразу же прооперировали. И тут врач совершила очередные ошибки – провела ручное обследование полости матки, но не заметила ее разрыв (или не хотела заметить?) и стала зашивать разорванную шейку матки.

Рядом, в тазике, в луже крови медленно остывало посиневшее тельце, неестественно закинутые ручки и ножки, большая голова, закрытые глазки, полуоткрытый ротик. Такой маленький и беззащитный, никому не нужный маленький человечек, мёртвый человечек.

Шейку матки зашили, но снова было потеряно драгоценное время, а кровотечение так и не остановилось. Позже врачи все-таки определили настоящую причину кровотечения. Чтобы спасти жизнь женщины, требовалось срочно удалить ей матку, но ни один из дежуривших в ту ночь врачей не обладал правом провести такую операцию.

Между тем состояние Наташи ухудшалось с каждой минутой – кровотечение не останавливалось, артериальное давление падало. Срочно требовалась кровь для переливания, но запаса крови в роддоме не было. Одному из дежурных врачей пришлось заниматься несвойственной ему работой – ехать на станцию переливания.

Матку Наташе все-таки удалили. Случайно выяснилось, что в роддоме находилась врач, которая выполняла такие операции. Она спала в своем кабинете, но никто из ее коллег не знал об этом.

Во время операции врач допустила технические ошибки – повредила крупные сосуды, что привело к еще большей потере крови.

Наташа лежит в реанимации и истекает кровью, испытывая адские муки, уж я то знаю. Родственникам врачи ничего объяснять не стали. Единственное, что удалось узнать её брату, – ребенок родился мертвым, а Наташе срочно требуется донорская кровь. На станцию переливания поехали все родственники, друзья и знакомые.

Прошли еще одни сутки. С каждым часом Наташе становилось все хуже. Доктора твердили: «Женщина в тяжелом состоянии, но надейтесь на лучшее». Наташа лежала в реанимации. Она была в коме, лежала вся холодная.

23 октября Наташи не стало. Ей было всего 28 лет. Меньше чем через год от сердечного приступа умер отец Натальи, а мать стала вся седая.

Материалы служебного расследования были переданы в прокуратуру Кировского района, которая возбудила уголовное дело о профессиональной деятельности врача. Вероятнее всего, в смерти Наташи была виновата вся дежурная бригада врачей, но суду предали только одного. Следствие по этому делу продолжалось недопустимо долго – 3,5 года. Судебный процесс был отрежиссирован районной прокуратурой так, чтобы минимизировать вину врачей за их профессиональную деятельность, причинившую вред Наталье и ее семье (это теперь так называется, убить – значит причинить вред?). А окончание судебного процесса было преднамеренно подогнано под дату выхода Постановления Госдумы «Об объявлении амнистии в связи со 100-летним юбилеем учреждения Госдумы в РФ». Кировский суд вынес приговор теперь уже бывшему врачу городского перинатального центра, где рожала женщина. Приговор, который поражает своей циничностью – два года условно. Но даже это минимальное наказание не будет исполнено, потому что подошла амнистия.

Самое страшное в этой истории то, что трагедия была предотвратима. К такому выводу пришли и члены комиссии, проводившей служебное расследование, и новосибирские специалисты, проводившие две экспертизы по этому делу. Просто нужно было вовремя сделать операцию кесарево сечение.

Сейчас идёт много споров, как избежать подобных трагедий. Я знаю один очень простой способ. Он, правда, совсем не придётся по нраву медперсоналу роддомов. И тем не менее. Надо просто допустить в больницу стороннего наблюдателя, причём не только на период родов, а на всё время нахождения женщины в роддоме. Это может быть мать, сестра, брат, муж или просто подруга. Если бы Наташин брат был бы рядом, Наташа и её малыш остались бы живы, он бы нашёл дежурную медсестру, дал бы ей в челюсть, ну это я утрирую, но я уверена, он настоял бы на проведении своевременной операции. Если бы моя мама была со мной, то никто не бил бы меня по щекам, не оскорблял, мне бы поставили обезболивающее, я не лежала бы в коридоре одна одинешенька целый день. Они бы не посмели так со мной поступать, а если бы и посмели, я знаю свою маму, они бы очень и очень пожалели и быстро-быстро исправились. Но я-то ладно, ещё легко отделалась, а вот Наташу и её малыша невероятно жалко, такое не должно происходить в современном мире. Однако эта трагедия заставила всех увидеть проблему роддома на Рентгена. Нужно было умереть ей, чтобы другие могли там рожать спокойно. Но спокойно ли? Я знаю девушку, которая рожала куда позже меня там же, прчием даже доктор нас один и тот же оперировал. У неё был подобный случай, кесарево, оперировали, зашивали, повредили сосуды, снова разрезали, удалили матку, недошили, перешили, разрезали и опять зашили, чудом выжил человек. Чудом! Перелили всю кровь, потому что в одно место вливали, а из другого вытекало, пока нашли причину утечки, лили всё подряд, уже не смотрели на группу крови, лили, что было. Месяц в себя приходила девушка, почки отказали. И это случилось там же, в том же проклятом роддоме на Рентгена через двенадцать лет после трагедии с Наташей и её малышом. Спасибо, что не убили! Некоторые вещи не меняются.