Увеличение

Я сконфуженно улыбнулся.

– Мы уже познакомились, – подал голос высокий.

Теперь высоких стало трое – еще двое, пришедшие с Отто, тоже были ого-го какие длинные! Но сказал тот, что спас меня.

– А то сидим мы в своих укрытиях, и знать никого не знаем, и никто не знает нас, – весело произнес приземистый спасатель Октавиуса.

Это они что, шутят? Хорошее дело – спасать других, рискуя собой. Лично мне вода совершенно не понравилась, и я не хотел проверять умру ли я в ней или моей силы хватит на то, чтобы выжить. Про спасателей не говорят. Дед что, считает, что такой труд не должен афишироваться? Они могли погибнуть, пока вытаскивали Отто или меня. И я даже не знал, что готовые отдать жизнь за других существуют среди нас! Цирк – просто цирк, а не общество! Уйду и ноги моей здесь больше не будет.

Отто, окончательно придя в себя, уже начал давать поручения:

– Сообщите всем, крысы прорыли пещеру до центра горы. Мы ждем Войну.

Кто-то из темноты ничего не сказал, но тут же потрусил в город. Я слышал звук его мягких шагов по розовой земле. После прогулки поверхность здесь казалась мне гораздо мягче, чем сугробы. И я не хотел оставаться – ни минуты больше – ни шагу дальше. Я быстро сбегаю за Дру, мы подхватим ту провизию, что найдем, и оставим этот лживый мир позади.

Дикари и крысы, как их назвал Отто, нравились мне больше, чем город, потому что они были честны. Дикари хотели убить нас – и не лгали. Крысам не нравился шум – и они не скрывали это. А здесь… Я ощущал себя смычком, которым безропотно водили по скрипке. Я был камнем, который падал с определённой периодичностью.

И сейчас, вкусив весь спектр свободы, я знаю – стоять и держать купол сейчас будет гораздо труднее.

Было темно. Так темно, что казалось, меня решили зрения. Мы с Отто шли медленно, возвращаясь, я думал о своем, а Отто, видимо, окончательно во мне разочаровался.

– Зря я повел тебя, – заключил он, – я думал, что ты испугаешься и вернешься домой, но ты… Сделал все иначе, не так, как я ожидал.

Я не видел смысла с ним спорить. И был ему благодарен – теперь я окончательно удостоверился в своем решении уйти.

Собрать пожитки, забрать Дру и исчезнуть, раствориться за горизонтом. И гори оно ярким пламенем. Я выбрал свободу.

В этот раз не было ни красного заката, ни повышения температуры воздуха, не было ничего. По глазам резанул яркий свет, раздался взрыв, и началась атака.

Глава 6. Осознание.

Мы бежали. Вокруг стояло жужжание такой силы, что закладывало уши. Мне казалось, что я даже свои мысли плохо слышал. Едва поспевая за Отто, я решал для себя нечто важное. Уйти или остаться. Остаться или уйти? Дру – мне определенно нужна Дру.

Где искать ее? Надеюсь, она была на работе, и я, как только Отто свернет в предназначенный ему угол квадрата, развернусь и побегу ее искать. Пока я думал, мы неумолимо приближались.

Нас явно ждали. Атмосфера всеобщей паники витала в воздухе. Все суетились, сбивали друг друга с ног, кричали, пока звучный голос Деда, усиленный с помощью рупора, не донесся до нас:

– Спокойно! – басил он. – Звук не имеет никакого отношения к Войне!

Не знаю, поверил ли ему хоть кто-то, но, видимо, да, раз снующие жители немного успокоились. Перемещателей перестали толкать, недвижимые закрывали ставни, желающие уснуть спокойно засыпали, а некоторые, и я в том числе, занимали свои позиции. Я думал о том, как будут погибать отвлекатели Боссов, как в тени реки трудятся спасатели, как кухня достает еду в наших условиях, когда заметил, что Отто направился к себе. Я же замер на месте, не двигаясь вперед, но и не разворачиваясь назад.

Наверное, атака уже длилась какое-то время, потому что вокруг я уже мог разглядеть разорванные тела.

Стало светло. Будто весь свет, который попадал сюда за все время существования города, решил объединиться и ослепить нас. Было так ярко, так броско, что я не видел врагов – а может, их просто не было. Была только Война.Она снова наполняла воздух, землю, и все вокруг.

Но это было неважно: я высматривал Дру. Пока меня не хватились – оставалось буквально пару минут. Ровно столько, сколько хватило бы посыльному добежать до Деда, сообщая, что я – единственный, кого не хватает для поднятия купола. И, вероятно, до Отто, который рассказал бы, что я должен быть недалеко. Вот тогда бы они пошли меня искать.

Я должен действовать на опережение.

Я мотал головой и видел, как несколько недвижимых закрывают ставни своих домов, я видел, как некто похожий на Ленни семенит в центр квадрата защиты, видел, как кто-то укладывается спать, как еще десятки жителей, способных защитить себя самостоятельно, едва ли обращают внимание на то, что купола еще нет.

Я мог не чувствовать себя виноватым. Вон как они справляются! Я сканировал глазами толпу в надежде наткнуться на пушистые рыжие волосы и мягкую улыбку. Но вместо этого я увидел нечто, поразившее даже мое воображение. Один из нас, издалека похожий на недвижимых, вместо того, чтобы свернуть свой гончарный круг, на котором он делал тарелки и банки (так вот откуда у нас посуда), спокойно продолжал делать свою работу, напевая глупую песенку. Будто ничего не происходит. Будто никакой Войны и нет. Он трогал землю, черпал ладонями материалы, дышал полной грудью, не защищал тело, и, как видно, ничего не боялся.

И я бы не обратил внимание, если бы не то, что он заразился. На секунду я заметил, как его тело дернулось, и он упал навзничь, и, если бы земля была под уклоном, он бы скатился вниз. Но поверхность была ровной, и он лишь периодически дергался. Его тело посерело, съежилось. Но никто не замечал этого. И никто не стремился ему помогать. Все были заняты своими делами, в точности, как и я.

Так близко видеть смерть было для меня в новинку. Разумеется, он сам виноват – никаких правил безопасности, но… В нем было что-то, что заставило меня не отрывать взгляд от его агонии.

Это было его оживление. Я не успел моргнуть, как он, валяющийся на земле, серый, сморщенный, отрыгнул большую каплю шипящей ядовитой жидкости и засунул ее в одну из банок.

– Кажется, сегодня цилли, – протянул он, закупоривая банку, – мерзкие на вкус – искусственные.

А это у нас, получается, гурман-любитель. Пробует на вкус Войну и еще заключения делает. Но поразило меня не это, а то, как славно он избавился от врага. Он даже не подавился. Впустил в свое тело яд, а потом также спокойно его вытащил наружу. Если есть талант круче моего – то это, разумеется, он. Интересно, я могу так? Может, тоже мне что-нибудь съесть?

– Али, – услышал я голос, окликающий меня, – вы не поднимаете купол?

Я повернул голову и увидел Дру. Она сама нашла меня. Ее рыжие волосы на свету отливали огнем, и мне это нравилось. В руках она сжимала корзинку с камнями. Кто чем занимается на Войне – Дру остается верна себе – она собирает камни.

– Я искал тебя, – сказал я, – чтобы уйти отсюда.

– Уйти? – неверяще переспросила Дру. – Ну и шутки у тебя. Многие умрут без купола.

Я не шутил. Наверное, я был готов к тому, что моя идея не понравится ей сразу, но я был готов ее убеждать.

– Ты видишь? Они прекрасно справляются без меня, – я обвел рукой пространство, на котором шло сражение – все защищались так, как могли. И вроде бы никто не умер, – а тот мужчина? Ты видела? Он делал тарелки, а потом отравился, и он…

Дру молчала, глядя на меня своими большими глазами, ожидая, что я скажу. Мне стало немного неловко и свою речь я закончил уже без энтузиазма:

– Он вытащил из себя эту заразу.

Дру вздохнула, качая головой и грустно улыбнулась:

– Не все так могут, Али.

– А ты? – спросил я, впервые осознав, что я столько времени общаюсь с Дру, и понятия не имею, что делает она. Когда мы тренировали купол – она ни слова не сказала о своих навыках. Более того, она ни разу даже не приближалась к этой теме.

Было ли это странно? Да, определённо.

Дру рассмеялась, запрокинув голову вверх, отчего ее волосы оголили маленькие ушки и светлую шею. На горизонте, не так далеко, как казалось, но ближе, чем хотелось, я увидел всполох зеленого. Они поднимали купол без меня. Что насчет поискового отряда? Он уже организован и ищет меня, верно?

– Тебе нужно идти, – ответила Дру на какой-то другой вопрос, но точно не на тот, что я задал, – они без тебя не справятся.

– Давай уйдем, – снова произнес я, – сбежим от них, мы сможем защититься… Мы… Мы… Знаешь, как пахнет свобода? Знаешь, как прекрасен мир, где не нужно подчиняться правилам и запретам, где…

Чувства обуяли меня и, наверное, я почти кричал, в то время как Дру снисходительно глядела на меня, как на неразумного ребенка и, прикусывая губу, подыскивала слова.

Я почти что понимал ее. Сбежать и сорваться, бросить все и идти куда глядят глаза – это странно. Но я так хотел этого, так хотел, что не видел нашей жизни иначе.

Дру подошла ко мне ближе, заглядывая в глаза. Я видел, как в уголках ее глаз стояли слезы, и она, почти не касаясь, наклонилась к моему уху и шепнула:

– Без купола многие погибнут, Али. И я тоже.

Мне казалось, что я ослышался – до того невозможными и неправильными были ее слова. До того сюрреалистично они звучали, что я отказался их принимать. Дру и не ждала этого – она отошла от меня, периодически наклоняясь и собирая свои камни. Та работа, что она делает на Войне. Теперь я понимал почему – методичные действия ее успокаивали.

Почему она погибнет без купола? Ответ был так прост и так сложен одновременно – так неправилен и так… понятен. У Дру не было никакой защиты. Тетушка Розанна упоминала, что такое иногда случается, и что раньше среди нас больше было тех, которые погибали. Сейчас времена изменились, и неспособность защитить себя стала исключением, а не правилом. Почему Дру стала исключением? Почему именно она?

На негнущихся ногах я поплелся на свое место, наблюдая, как ее спина с россыпью рыжего пламени отдаляется. Почему-то Дру не кричала, не паниковала – она так же медленно и неспешно двигалась по земле, без опаски ступая и не боясь того, что в любой момент может… погибнуть?

Я побежал. Дыхание сбивалось, но мысль, что она может погибнуть из-за меня, вела меня на положенное место – в мой пустующий угол квадрата.

Дед, заметив меня, едва заметно кивнул, будто он не удивился ни моему исчезновению, ни моему появлению, он просто скомандовал:

– На раз-два-три! Поднимаем!

Его крик подхватил долетающий до нас ветер и унес к Отто. Все были готовы. Я стал прямо. Я собрался достаточно быстро, несмотря на то, что я был в раздрае. Ее слова ввели меня в ступор, я и действовал по инерции. По инерции я напрягся и позволил зеленому облаку вырваться и скрепиться с остальными тремя. Зеленая крыша накрыла всех. Я думал о том, что теперь Дру в безопасности. Она спокойно может собирать свои камни и – пока я нахожусь тут – ей ничего не угрожает.

Невидящими глазами я смотрел, как отвлекали Боссов, как отвлекающие их падали замертво. Что сражение было не такое большое. Я слышал, как шум постепенно утихал, а яркий свет то и дело сменялся тьмой. Ветер, бушующий вокруг, приносил горную пыль, которую я узнавал по запаху, и не было ничего, что волновало меня больше моих раздумий.

Меня явно не искали. С моим появлением мало что изменилось, только собратья под куполом стали выглядеть увереннее. Они сами защищали себя, и от этого было еще более неприятно.

Неужели Дру не может даже спать? Делать разрушитель? Было бы здорово, если бы она могла как тот мужчина выдавливать из себя отравившую его субстанцию. Если бы я выбирал Дру талант – я бы выбрал ей именно этот.

Мне не верилось, что все это время Дру спасалась чисто на везении. Ее слова о легкости выполняемой ей работы приобрели смысл. Стало понятно, почему она выбрала то, что сможет выполнять любой после ее гибели. Потому что гибель Дру не была случайностью, она была лишь вопросом времени.

Я дрогнул. Купол дрогнул вместе со мной, но быстро стабилизировался. Я собрался. Мысль, что ей нужна защита, придавала мне сил. Атака не была слишком большой – прошлая была и дольше, и серьезнее, и, когда спустя время Дед велел расходиться, я не мог сказать, что смертельно устал.

Я был вымотан: я воспарил к небесам на своих мечтах о свободе, но тут же рухнул вниз. Я осознал, что не все мои мечты способны сбыться. Я не отчаялся – я взял паузу.

Пожалуй, правильно было выяснить и обсудить детали, было правильным уточнить, насколько она уверена в своих словах, и только тогда, когда картинка в моей голове станет целой, я найду решение.

Когда мой купол схлопнулся, а Дед, еще раз кивнув мне, побрел прочь, я развернулся, чтобы уйти – смотреть на поля сражений мне не хотелось, я заметил, как ко мне семенит тетушка Розанна.

Я подумал, что вновь сплоховал с домашкой, что вновь прокололся, что получу взбучку за опоздание. Но, когда она подошла ко мне впритык, я услышал:

– Алибастер, твое обучение закончено. Ты полностью готов к жизни в нашем городе. Твоя должность – защитник, – произнесла она.

Я мечтал, чтобы учеба уже закончилась, но когда я услышал ее слова, мне стало немного грустно. Точно груз моей ответственности стал в разы тяжелее, и я не нашел ничего лучше, как произнести:

– Я же появился не вовремя, атака уже длилась какое-то время.

Тетушка Розанна взлохматила мне волосы и по-матерински посмотрела на меня:

– Ты смог не опоздать. И это – самое важное.

Вероятно, меня никто и не искал. Они просто верили, что я вернусь.

Ох, эта странная жизнь. Наверное, мне с ней никогда не разобраться. Я жду подвох, я никогда не прекращу его ждать, но ее слова были приятны. Я кивнул. Наверное, невербальной речью заразился от Деда.

Разговор был окончен, каждый из нас продолжил свой путь.

Я улыбнулся ей вслед не то от благодарности, не то от безысходности. Мне предстоял разговор с Дру. И я знал, что он будет не из приятных.

***

Когда следы атаки были убраны, а я немного разобрался с кашей в голове, я решил не тянуть и уточнить все еще раз.

Дру была на работе, где же еще ей быть? И я решил навестить ее.

Выглядело так, будто она заранее знала, что я приду: она стояла прямо у входа и, облокотившись о риф, смотрела вдаль. Она не была грустной, скорее, немного задумчивой.

Когда она меня заметила, то сразу же начала улыбаться. От этого ее лицо стало еще светлее, на щеках заиграл румянец. Она заспешила ко мне:

– Али! – воскликнула она. – Я как раз тебя ждала. Прогуляемся?

– А как же твоя работа? – спросил я, понимая, что после Войн у Дру настоящий аврал.

Она, наверное, подумала об этом заблаговременно, поэтому этот вопрос ее не удивил и не остановил:

– Я попросила Лауру подменить меня, – сказала Дру. Понятия не имею, кто такая Лаура, но разве это важно?

Я хотел протянуть ей руку, но вовремя одернул себя: тактильные контакты были на любителя.

Мне было достаточно просто идти с ней рядом, просто чувствовать ее присутствие и не думать о том, что в любой момент ее могут отобрать у меня.

Сейчас она была живее всего, что я знал до или после. Она смотрела вокруг, точно видела впервые тонкие извилистые улицы, встречающиеся под ногами камни, работающую кухню в центре города, волны реки, которые плескались вокруг. Мы прошли весь город в молчании. Мы двигались рядом, и Дру выглядела счастливой. Она с любовью смотрела на все. Даже небольшие рифы заставляли ее губы расплываться в улыбке и глаза блестеть. Она была такой красивой и такой правильной. Она с любовью смотрела и на меня, и от этого у меня вырастали крылья.

Мне не хотелось разрушать очарование момента своей болтовней, потому что все, что я мог бы ей сказать, было тяжелым, тревожным и пугающим.

Мы гуляли долго и молчали. Когда мы свернули в сторону ее работы, она выдохнула:

– Наверное, Лаура уже устала.

Я понял, что сейчас настало то время. Я все же взял ее за руку – весь наш поход мои ладони просто зудели от этого желания и, немного притягивая ее к себе, я спросил:

– Ты совсем ничего не умеешь? Даже спать?

Она смело ответила на мой взгляд. Молчание ее тоже начало тяготить, и она понимала, что, прежде чем распрощаться, нам придется поговорить.

Она набрала в грудь воздуха, готовя ответ. Я ждал. Смиренно и верно, как загнанный в клетку зверь. Как преступник ждет приговора. От ее слов слишком многое было на кону, и я был готов услышать все, что она скажет.

– Я могу спать, – отвечает она, – более того, при большой опасности я чувствую, как мои глаза пытаются закрыться, поэтому я и хожу во время атаки.

– Почему? – замаячивший огонек надежду зажег меня, словно спичку.

– Понимаешь, Али… – было видно, как ей тяжело было его тушить, – если я усну, я больше не буду прежней. Моя сестра так уснула и…

– И умерла? – спросил я.

– Хуже, – ответила она, – она перестала быть собой. Стала крошечной, голой и глупой.

Дру никого не считала глупой и, если она сказала такое о сестре, это значило одно – она правда стала такой. Мурашки поползли по моей спине. Я громко сглотнул.

– Тогда спать отпадает, – попытался бодро сказать я, – а еще? Ты пробовала что-то?

Дру покачала головой.

– Я ничего не умею. Совсем.

И тот ужас, что я тщательно сдерживал, предстал передо мной во всей красе.

Мне было жаль Дру, но еще больше мне было жалко себя: я хотел ее взять с собой, но теперь это отпадало. В одиночку держать купол над кем-то, кроме себя, я не смогу. А так рисковать ей – было неправильно. Но выход, должен быть выход, он всегда есть… И мысль, спасительная идея врезалась в меня.

Тот мужчина, который избавился от яда. Это был шанс! Я мог отобрать у него необходимую способность и отдать ее Дру. Тетушка Розанна упоминала, что некоторые наши способности имеют вполне осязаемую причину – ген, который находится в каждом из нас. Что, если его выкрасть? Что, если забрать его у кого-то и преподнести его Дру?

Это было бы решением всех проблем. Тем лекарством, которое могло бы спасти нас.

– Как найти того, чью способность защиты ты знаешь, а имя нет? – спросил я, надеясь на то, что Дру подскажет как отыскать того, кого лично я видел впервые, а внешность и вовсе не успел ни придумать, ни запомнить.

– У Деда хранятся все данные, – быстро ответила Дру, – я ежедневно передаю ему имена, а тетушка Розанна вписывает способности.

План в моей голове быстро обрисовывался. Я даже забыл, что я нахожусь на улице – мысленно я уже пролезал в сердцевину того соседа и забирал то, что может помочь Дру.

– Где кратер Деда? – спросил я быстро, чтобы Дру не успела заметить, что я что-то задумал. Она такое явно бы не одобрила.

Дру махнула рукой вправо – на противоположный конец города. А потом она, осознавая или только догадываясь, сощурившись, посмотрела на меня:

– Али, что ты задумал? – строго произнесла она.

Но я уже не ответил – я со всей силы заспешил в указанном направлении.

Ведь всем известно, что ночь – лучшее время, чтобы пробраться в чей-то дом.

Глава 7. Вторжение.

Ладно, каюсь: сразу я не пошел.

На меня накатила такая пустота, такое одиночество, от которого мне стало страшно и плохо, и грустно. Возможно, такое испытают космонавты, слетающие с орбит. Или сами орбиты, когда космонавты их оставляют. Что бы то ни значило. Я не хорош в сравнениях. Эти сложные слова лишь отголоски мой памяти.

Когда Дру осталась позади и, я был уверен, что она меня больше не видит, меня прорвало. Если по-правде: то это было ненормально. Мы, все мы, с чувствами были на вы. Наш эмоциональный диапазон был так ограничен, потому что смерть в нашем мире значила рождение (подумайте сами – из одного получается двое. Разве это повод грустить?), мы были избавлены от мук совести, от сожаления, иногда – даже от страха. Я не уверен, что многие способны чувствовать столько, сколько я. Потому что новость о настолько подвешенном состоянии Дру слишком сильно била меня. Если нечто нематериальное, вроде информации, способно драться. Я отравился этим знанием, потому что возможность никогда не видеть ее улыбки действовала ядовитее атак. Я перестал дышать. Я метался, как загнанный зверь. Кажется, во время своего панического забега я обежал центр города. Второй круг пролегал через окраины. На третьим я потерялся.

Какой был смысл в панике?

Какой вообще смысл в моей реакции? Нужно взять себя в руки и сделать то, что я должен был – любой ценой добыть способность для Дру.

Забрать ее сразу я не мог.

Я был слабохарактерным, был трусливым. Но я не хотел брать на себя ответственность за чужую жизнь. Тем более, спасать ее в одиночку. Перспектива того что ее убьют из-за меня, когда я буду не в состоянии помешать этому, вот что было ужасно. У нее должен был способ защититься самой.

Лучше я обворую Деда и того сударя, чем возьму на себя такой груз. Было ли это малодушием? Вероятно.

Я выдохнул дважды – глубоко, ощущая привкус прошедшей Войны – как всегда сладковатый из-за тлеющих трупов моих собратьев. И отправился в свой кратер. Мне нужно было взять себя в руки. И поесть. Разумеется, поесть.

Потому что лучшего лекарства от паники еще не придумали.

***

Случай представился позднее.

Отто закончил дежурство. Мы перебросились с ним парой слов. Ничего особенного: как дела, как день, как работа. Он как-то странно на меня поглядывал – кто-кто, а Отто точно заметил мое отсутствие во время начала атаки, и сложил дважды два, понимая, что к чему. Но он, как настоящий друг, меня не выдал. Я же все же вернулся.

Отто хотел предложить мне вечером отправиться к полям рифов и помочь расчищать их от снега – сегодня его хлопья долетели и до нас, и я, к счастью, зацепился за слово “вечер”. И уточнил, почему именно вечером, а не прямо сейчас. Ведь я, как никто другой знал, что Отто сахаром не корми – дай поработать.

– Мы с Дедом сейчас отправляемся на переговоры в горы. Проверить, как там, – махнул рукой Отто, – и, если есть выжившие, договорится с ними не допускать таких пещер – лишние атаки нам не нужны.

– Ничего себе – работенка – присвистнул я, – должно быть, не из легких!

– Еще бы, – кивнул Отто. Теперь он стал со мной гораздо разговорчивее и, самое главное, был более заинтересован в общении. Общие приключения объединяют.

– Деду повезло, что у него есть ты, – сказал я, подметив самое главное: Деда не будет дома в ближайшее время. Это ли время действовать?

– Это нам повезло с Дедом, – не согласился Отто, – если бы не он…

– Тогда на его месте был бы ты, – тут же спохватился я. И – правда? Если Дед погибнет, кто будет на его месте? Разумеется, Отто.

– Власть меня портит, – после секундной паузы сказал Отто, – я никогда не соглашусь быть главным, чтобы не стать тираном.

Не представлял я тирана из Отто, но спорить с ним не стал. Сейчас это было не важно.

Мы распрощались у малого Рифа. Каждый отправился по делам. Отто, как всегда, совершать полезные дела, участвовать в миротворческой миссии, а я – пакостить. Хоть что-то в этой жизни, кроме купола, я умел делать.

***

Я заранее узнал, в каком кратере живет Дед. Это было ни капли не сложно – можно спросить у любого, где дом Деда, и все, как один, укажут нужное место.

– Самый плоский кратер на западе, – отвечала Кларэсса.

– Кратер-тарелка, – говорил Плюмбий.

Я сразу понял, что они имели в виду, так как не заметить явное сходство с тарелкой было невозможно.

Его дом выделялся тем, что был почти не утоплен в глубину. Так мне казалось, пока я не оказался так близко, чтобы заметить небольшую выемку справа. Она оказалась началом лестницы, устремляющейся вниз.

Дом Деда был как сам Дед – лишь малая часть на поверхности. Все остальное – подводная часть айсберга.

Лестница была винтовой. Идеально выточенная из странного материала, аналогов которому я не встречал. Особенные камни? Необычная обработка? Пожалуй, это было не важно. За годы правления Дед мог себе это позволить.

Весь дом отливал синим цветом. Не ярким, броским. Скорее, приглушенным. Немного с примесью желтого, отчего синий цвет был не таким явным, выраженным и узнаваемым. Всего лишь оттенок.

Я спускался медленно, постоянно оглядываясь. Мне казалось, что за мной следят. Но в доме никого не было. Комната была пуста. Я надеялся, что Дед был достаточно глуп, чтобы оставить свой дом без охраны. Дед нам доверял.

С винтовой лестницы я видел всю комнату. За перила можно было не держаться. Низ лестницы был украшен переплетением зеленых веток, складывающихся в узор в виде синего цветка. Это завораживало.

Огромную картотеку было заметно сразу.

Если честно, больше ничего я не разглядывал. Одни шкафы, доверху заполненные таблицами для письма, меньшего размера чем та, на которой писала Дру, занимали половину жилого пространства. Там хранились личные дела. Характеристики каждого. Дед, как паук, сплел из нас паутину и теперь ловко дергал за ниточки.

Мерзкий Дед, мерзкая жизнь, мерзкий гончар, которому досталось то, что должно было быть у Дру.

Мерзость. Мерзость. Мерзость.

Я и сам был мерзостью, когда тянул свои руки к бесконечным дощечкам, собираясь прочесть каждую, пока не найду нужный талант. Мне было радостно, что я оскорблял этот дом одним своим присутствием.

Мне не было стыдно. И даже боязно. А зря.

– Так-так, – услышал я хрипловатый голос. Голос Деда. О, черт, – юный Алибастер, что ты тут делаешь?

Нагрубить ему? Сбежать?

– Дело в том, что моя картотека не предусматривает легкое пользование ею. Ты можешь сказать мне, что тебе нужно, и я, быть может, помогу тебе найти.

Признаться?

– Понимаешь, Али, – продолжал Дед, – молчание еще никому не помогало. Если ты пришел сюда, значит, у тебя был весомый повод. Разреши мне помочь тебе, – речь Деда звучала убаюкивающе. Мою бдительность.

Я молчал. Упрямо, насупившись, засунув руки в карманы, которых у меня, разумеется, не было и быть не могло.

– Наверное, это тебя очень заботит, – продолжал Дед, – забота о ближнем – это так важно. Забота о ближнем – почти все, ради чего стоит бороться, ради чего стоит сражаться и даже – идти на преступления, – вещал он. – Ради чего пошел на преступление ты? Оно того стоило? Ты уверен?

Дед болтал и болтал. Когда он уже заткнется?

Я был готов ко всему – к наказанию в виде показательной порки, выселения с позором или же – если понадобится, к чему-то более скверному. Но речи, которые пробирала меня до пят и заставляла мой язык жужжать от нетерпения высказаться – этого я не ожидал.

– Ужасно, правда, когда ты хочешь кому-то помочь, а Дед появляется в самый неподходящий момент? – говорил он. – Ужасно, когда все срывается, и ты ничего не можешь сделать.

– Да что вы вообще об этом знаете?! – крикнул я. – У вас же нет никого, о ком бы вы заботились!

– Ошибаешься, малыш, – сказал он, – у меня целый город.

И в подтверждение своих слов он обвел рукой бесконечные стеллажи, на которых были только описания каждого, но их объем выглядел достаточно внушительно, чтобы не сомневаться в весе груза на его плечах.

– Они хотя бы не все на грани жизни и смерти, – уже спокойнее произнес я. В конце концов, это я влез в жилище Деда, а не наоборот, чтобы я позволять себе злиться. Что я говорил агрессивному кофе? Надо держать себя в руках.

– Тебя волнует красавица Друэлла? – понял Дед. – Так ей ничего не угрожает, пока мы держим купол.

– Так в том-то и проблема, я хочу уйти.

Дед сначала не понял – он смотрел на меня в упор, сканируя взглядом, а потом уточнил:

– Уйти с работы или…

– Совсем уйти, – прервал его я, – я хочу путешествовать, узнавать новое, завоевывать территории: вода, земля… А у вас все так ограниченно.

– У нас. У нас все ограниченно, – поправил Дед, придавая большое значение формальностям.

Днем больше – днем меньше, я скоро вычеркну наши имена – мое и Дру – из табличек Деда.

– А касательно твоего ухода: я не в праве тебе мешать, – развел руками Дед. – Купол, конечно, мы держать без тебя не сможем, но, – он задумался, – когда Фердинанд уходил к праоотцам, мы так надеялись, что вас будет двое – страховка не помешала бы, знаешь ли, – улыбнулся он, – но если случилось так, как случилось, то я принимаю любой твой выбор и не препятствую ему. Так зачем ты приходил сюда?

– Способностями можно обмениваться? – спросил я, заранее зная ответ. Конечно, можно. Более того – их можно дарить и отбирать насильно.

Дед снова просканировал меня так, точно он считывал информацию с моего лба.

– Тебе нужна способность? – проницательность Деда не знала границ. – Что же тебе так полюбилось?

– Как гончар сначала отравился, а потом выплюнул яд, – тотчас ответил я. Как на духу.

– А-а-а, – понимающе протянул Дед, – жвачка. Отличный выбор. Только не возьму в толк – зачем он тебе, с твоим-то куполом? Тебя под ним ни одна зараза не схватит.

Я снова молчал, пока Дед соображал.

– Друэлла, – предположил он. И, дождавшись моего кивка, продолжил: – ты для нее стараешься. Вот оно как. С ней уходить хочешь?

Я снова кивнул.

Что тут скрывать. Раз Дед не собирается нас останавливать, то можно и открыть карты.

Дед задумался. Почесал седые волосы. Сгорбился. Оглядел свой дом, свою комнату. Проследил взглядом по лестнице и, когда допустимое время паузы в разговоре иссякло, он произнес:

– У тебя два выхода. Первый – забрать ее с собой сразу же. Только спешу предупредить – Война меняется. Резервные атаки запускают по пустякам, и ей… Я понимаю, что тебе неприятно это слышать, но ей… не выстоять в одиночку. Второй вариант. Конечно, имя того товарища я не скажу – более того, я запрещу ему появляться тебе на глаза какое-то время, а остальным – говорить тебе про него, и не потому что я вредный, а потому что не хочу, чтобы гончар лишился единственной способности защиты и, вместо одной Дру, у нас были бы уже двое в очереди умереть. Но я дам тебе совет, – тут же спохватился он, заметив выражение моего лица, на котором читалось: зря я вам поверил и рассказал, так и знал, что вы не поможете. – Способности не обязательно забирать у других – ты можешь заработать ее сам.

– Сам? – удивленно переспросил я. – И как это сделать?

– Мои наблюдения доказывают, что способности появляются от опасностей. Поломка генов, сдвиг в нашем коде из-за тяжелых условий – и, как говорится, дело в шляпе. Точнее, способность в теле. Ты знаешь, Алибастер, организм очень умный, даром что простой. Но выживать он умеет – поверь мне. Заставь его выжить. И надейся, что вам достанется жвачка. А не разрушитель. Хотя в случае Дру и он будет полезен.

Дед замолчал. Я не уходил, ожидая, что он скажет что-то еще, но он отошел от меня к кухонному столу и принялся греметь банками.

– Останешься на ужин? – прервал молчание он.

И мне опять стало стыдно. Липкое чувство стыда расползалось по мне и я, заверив его, что не голоден, направился к выходу.

На синий цветок я больше не смотрел. Но мне очень хотелось.

***

– Али…, – протянул голос Ленни как только я оказался в холле – на блюдцеобразной площадке, с которой начинался дом Деда. – Дед тебя что, выпустил? Или ты сам сбежал? – прищурился он.