Герман Андреевич ждал меня около входной двери.
– Я могу отвезти вас, Даша.
– Два дома я пройду как-нибудь сама, – буркнула я и хотела добавить: «Вдруг нас кто-нибудь увидит. Тогда и у вас, и у меня будут проблемы!», но вовремя остановилась. Не хватало еще создать о себе окончательное впечатление глупой студентки-истерички. Тогда он лишь убедится в своей правоте, а мне это совсем ни к чему.
Он проводил меня до калитки и открыл замок. За это время мы не сказали друг другу ни слова. Буркнув «До свидания», я быстрым шагом направилась в сторону дома.
– До свидания, Даша.
Пройдя несколько метров, я обернулась. Он стоял возле калитки и смотрел мне вслед своими серыми глазами. Я резко повернула голову обратно и зашагала еще быстрее.
– Что происходит, Даша? – спросила Вика, когда через несколько дней на паре по оперативной хирургии на какой-то вопрос Германа Андреевича, адресованный мне, я зло ответила: «Понятия не имею!». Но что было интереснее, он даже не сделал мне выговор, не поставил ноль баллов. Он не сказал вообще ничего, а просто задал этот же вопрос следующему студенту. Следующим волею судьбы стал Ромыч, и, конечно же, он не ответил. Герман поставил ему «ноль». По группе пробежали шепотки.
– Ты бы только знала, где я была, когда ты уехала на дачу, – но договорить я не успела: пара закончилась и к нам стремительно приближались друзья. – Так, пока ничего не спрашивай. Все потом!
– Что за хрень, блин? – негодовал Ромыч. – Если зимой меня не допустят до сессии, то это будет только из-за этого долбанного Герасима со своим тупым предметом!
– Можно подумать, ты по остальным предметам отличник, – усмехнулся Ник.
– Почему опять «ноль»?! – не обратил внимание на его слова друг. – Дашке ничего, а мне – «ноль»!
– Потому что Дашка умная, а ты тупой, Ромыч.
– Да иди ты!
Ромыч вырвался вперёд и отделился от нас. Ник слегка приобнял Вику за талию. Черт, мне до сих пор было так непривычно видеть друзей вместе. Не спеша мы направились в сторону гардероба.
Поговорить с подругой так и не удалось. После пар она направилась к Нику, и на остановке мы разошлись по разным автобусам. Домой ехать не хотелось, слишком скучно и уныло там было. Сперва я думала пошататься где-нибудь по городу, но погода резко испортилась. Осень вступала в свои права. Не золотая, а мерзкая, холодная, с дождями и слякотью. Идти гулять в такую погоду хотелось еще меньше, чем домой, поэтому я все-таки выбрала второе.
Мой тайный поклонник не объявлялся уже несколько дней, ровно с того самого вечера, как подкинул дохлую ворону на крыльцо моего дома. То ли после такого колоритного «сюрприза» у него кончились идеи, то ли он достиг своего апогея, но меня он больше не беспокоил. Я надеялась, что так оно будет и дальше. По крайней мере, находиться одной дома стало уже не так страшно. Сегодня выйду на новый уровень – впервые буду ночевать одна. Подруга поехала к Нику, а значит, и на ночь останется, скорее всего, у него.
Но я ошибалась. В восемь вечера в дверь дома позвонили. От неожиданности я вздрогнула и стала на цыпочках пробираться к окну. Можно подумать, посетитель мог слышать мои шаги! Осторожно посмотрела в щёлочку между занавесок. Вика. Это была всего лишь она.
– Ты почему даже не позвонила? – возмутилась я. – Я со страху чуть коньки не отбросила!
– Сюрприз! Да ладно, не злись, зато я нам чизкейк купила.
– Вот так спасибо! Теперь-то мое сердце точно восстановится после перенесённого инфаркта!
– Ты какая-то дёрганная стала, Рыбникова.
– Посмотрела бы я на тебя, если бы с тобой происходил весь этот бред, – проворчала я.
– Да ладно тебе, твой друг уже сто лет не проявлялся.
– Во-первых, стоит только так сказать – и он сразу же выкинет какой-нибудь очередной фокус. А во-вторых, ты еще не знаешь самой главной жести.
– Ты об этом хотела после пары рассказать?
– Ага, – буркнула я.
Мы устроились на диване в гостиной с огромными чашками чая и чизкейком, и я рассказала ей все. Про записку в руке, про кабинет Германа, про то, как он подвёз меня домой, про ворону, полицию и то, как Герман предложил переночевать у него.
– Стоп-стоп-стоп, что?! Что сделать?! – перебила меня подруга.
– Сама слышала.
– У Германа? Переночевать? Чего?! И ты молчала все эти дни?
– Так ты все время с Ником была, – надулась я, – тебе не до этого было.
– Так, стоп, мать, – проигнорировала мои слова Вика. – Не побоюсь спросить, а чем это вы там занимались? Он тебе сегодня даже «ноль» не поставил! Это Герасим-то! Ты что, его соблазнила?!
– Вика, скажи честно, ты дура? – закатила глаза я.
– Нет, ну а что? Скажи ему «Понятия не имею!» я, Ник или тот же самый Ромыч, он бы не только двойку влепил, но и в деканат отправил. А тебе не сказал ничего. Вообще ничего! И как это понимать?
– Я, что ли, знаю? – разозлилась я. – Я пришла к нему домой. Он постелил мне в гостевой комнате. Показал дом. Потом учил меня швам на хирургических тренажёрах, – про операционную в доме Герасима я решила умолчать. – Потом стало поздно и я пошла спать, но долго не могла уснуть. Он заглянул в мою комнату, и я попросила его посидеть со мной. Мы просто сидели и разговаривали, а потом я уснула. Он был очень добр ко мне. А наутро превратился в какого-то придурка. Сначала накормил завтраком, а потом сказал, что его поступок был ошибкой и он должен был найти другое решение проблемы. А потом вообще намекнул на то, что я болтливая малолетка, которой стоит держать рот на замке.
Подруга хмурилась и молчала.
– Я сказала ему «до свидания» и свалила в закат. Все. Конец истории.
– О-бал-деть!
– Может, его совесть замучила, – пожала плечами я.
– А может, он просто запал на тебя?
– Да ты точно не в себе…
– Нет, почему же, – резко встала с дивана подруга. – Ты же у нас красотка, а Герман весь из себя такой правильный. С ледяным сердцем, конечно, но даже оно способно растаять от жара любви. Понял, что запал, и решил смотать удочки, пока не поздно. Так сказать, пресечь чувства на корню.
– Не неси бред! – вспылила я.
В словах подруги было нечто, что заставило чувства внутри меня всколыхнуться. Это было что-то…обнадёживающее? Теория Вики звучала вполне логично – Герман и вправду правильный до мозга костей. Он относится к тому типу людей, которые всегда живут так, как «нужно» – не нарушают правил, избегают неприятностей, не любят ссор и не терпят порицаний. Симпатия к студентке для него сродни ядерному взрыву, а (не дай бог!) отношения – и вовсе катастрофа вселенского масштаба. Он запросто захочет остановить это, если почувствует даже малейшие намёки на чувства. Но откуда взялись все эти мысли? Почему я предполагаю, что у Германа вообще могут быть чувства ко мне? Страшно, неудобно, стеснительно даже думать об этом. Эти мысли заставляют меня чувствовать себя обнаженной. И все же, я никак не могу от них избавиться.
– Ты можешь сколь угодно отрицать очевидное, но что Герман сам не свой, видно даже слепому. А сами не свои мужики обычно из-за любви.
Я больше не стала с ней спорить – не хотелось пережёвывать ложные фантазии. Остаток вечера мы провели, занимаясь учебой. Вика писала реферат, который я сделала еще два дня назад, а я села за презентацию к своей научной статье – завтра будет конференция на отбор участников в команду к Слету юных хирургов. Этакое «местечковое» мероприятие, созданное, чтобы определить, кто действительно достоин места в команде. На отборе будут профессора, доктора наук и декан, так что ударить в грязь лицом мне нельзя. И ради себя, и ради Германа; даже несмотря на то, что сейчас мы…не в самых лучших отношениях, я не хочу подставлять его.
О предстоящей конференции я думала весь следующий день, а потому пары тянулись особенно медленно. К тому же, они оказались скучными и нудными. Сегодня был предмет, который ведёт преподаватель с таким монотонным голосом, что под него засыпает вся аудитория. После окончания учебного дня я одна из первых влетела в гардероб, забрала вещи и помчалась в другой корпус, где должна была состояться конференция.
В кабинет зашла за три минуты до начала и негромко поздоровалась с уже собравшимися членами комиссии и другими участниками конференции. Герман тоже был здесь – сидел в первом ряду ближе к двери. Его взгляд косо скользнул по мне и на секунду пересекся с моим, а затем устремился куда-то вдаль. Я вздёрнула подбородок и, заправив выбившуюся прядь тёмных вьющихся волос, проследовала на единственное свободное место.
– Итак, – с суровым видом выступила полноватая женщина средних лет, видимо, председатель этого мероприятия, – полагаю, все участники наконец-то в сборе, значит, можно начинать. «Хирургическое лечение туберкулёза», прошу!
Мы прослушали штук семь статей, прежде чем настал мой черед. Я сделала глубокий вдох и вышла из-за стола. Сердце билось где-то в горле: это было мое первое серьёзное мероприятие в ВУЗе, конечно же я волновалась. Но когда я включила презентацию и начала докладывать, волнение стало потихоньку покидать меня. Я очутилась в своей стихии. Мой доклад был о черепно-мозговых травмах, и благодаря маме-травматологу я знала о них все. Но что важнее – это было мне по-настоящему интересно.
– К первичным повреждениям относят повреждения, обусловленные непосредственным воздействием механической энергии…
По аудитории пробежали шепотки, и это заставило меня остановиться.
– … на мозг в момент травмы, – неуверенно продолжила я, но гомон стал лишь громче. Он явно выражал недружелюбные настроения. А потом вдруг наступила тишина.
– Что-то не так? – еще более неуверенно пробормотала я. Может быть, отключилась презентация? Я повернулась к экрану, чтобы посмотреть. Все это время я нажимала на дистанционную кнопку переключения слайдов и в какой-то момент перестала обращать на экран внимание. Тогда-то я и поняла, что не так. Тело обдало волной жара.
«Чувствуете эту вонь? Это несёт изо рта моего препода по хирургии! Я проверила, когда он зажимал меня за углом корпуса».
Именно такая надпись яркими красными буквами растянулась на весь слайд. Ниже было фото скунса с прифотошопленной головой Германа Андреевича. Это созерцали все, пока я, ничего не ведая, спокойно вела свой рассказ.
Глава 15
АНОНИМ
Я вернулся к ней, когда настала ночь. Вернулся и заглянул в ее окно, но шторы были не задвинуты. Она всегда задвигает шторы, когда ложиться спать, я заметил это давно. А сейчас не задвинула. Это может говорить лишь об одном: она не ночует дома. Подобравшись ближе и прислонившись лбом к стеклу, я в этом убедился. Комната была пуста, а ее кровать – застелена. На ней лежал плюшевый лось и аккуратно свёрнутые чёрные джинсы, которые она хотела надеть утром, но, видимо, в последний момент передумала. Эти вещи так и остались нетронутыми с самого утра, когда она уехала вместе со своей подругой. Она не собиралась ложиться спать в этом доме. Ее подруга уехала, а значит…может быть лишь одно место, где она могла оказаться. Как же я не хотел, чтобы мои догадки подтвердились.
Я спрыгнул с дерева, включил фонарик и стал осторожно пробираться по лесу.
Забор его дома был намного выше и массивнее, чем забор Рыбниковых. Что ты прячешь за этим забором, старый извращенец? Впрочем, он был не так уж и стар – лишь на пять или шесть лет старше, чем мы сами. Но ведь он препод. А значит, старый. Для меня он всегда будет старым уродом.
Через такой забор не перемахнёшь так же легко, как я делал это в ее доме почти каждый день. Я нервно ходил от угла к углу, думая, как мне справиться с этой проблемой. Лестница. Мне нужна была лестница, но я понятия не имел, где ее взять.
Единственной надеждой было, что хотя бы один житель Хламовника еще не спит и у него магическим образом окажется то, что мне нужно. Ни секунды не медля я побежал в сторону дома. Быстро преодолел дыру в заборе и забежал в «Шеснарик» за бутылкой водки. Если я все же найду «арендодателя» лестницы, это будет лучшей платой.
Я выбирал «жертву» по принципу «где горит свет». Постучался в три квартиры и не прогадал: во всех шла пьянка. Все три раза меня пригласили присоединиться, но нужной вещи не оказалось ни у кого.
Разочарованный, я поплёлся домой. Путь лежал через гаражи.
Я был на сто процентов уверен, что на сегодня мой лимит удачи исчерпан. Я дважды произвел неизгладимое впечатление на Дашу, и судьба сказала мне: «Хватит. Притормози». По крайней мере, я думал так, пока не увидел, что дверца одного из гаражей приоткрыта, и через совсем крохотную щёлочку пробивался слабый свет. Осторожно подкрался и открыл дверь шире. Не то что бы я на что-то надеялся, но… Не обращая на меня внимания, мужчина средних лет копался в каком-то огромном агрегате, напоминавшем двигатель. Я культурно прокашлялся. Вздрогнув, он обернулся и, видимо, от неожиданности выронил гаечный ключ.
– Чего тебе? – недовольно буркнул мужик.
– Извините за столь позднее беспокойство, но у вас не найдётся лестницы или стремянки? Буквально на час. Я заплачу, – я демонстративно поднял вверх бутылку водки.
Лицо мужчины тут же подобрело.
– Да хоть навсегда забирай! Мы раньше с ее помощью с женой лазали яблоки в саду собирать. Но сад сгорел, а жена померла. Так и лежит с тех пор без дела.
Только сейчас я обратил внимание на стоящую в углу раскладушку. На ней небрежно валялись одеяло и подушка. На бетонном выступе расположилась настольная лампа, рядом с ней – электрический чайник. Неужели этот мужчина живет прямо здесь, в гараже? Мне стало его жаль.
Стремянка, которую он мне дал, была не новой, но для «вылазок» за забор препода вполне годилась. Я решил, что спрячу ее в лесу. Закидаю ветками и листьями или закину в старую водонапорную башню, находящуюся неподалёку от этого мажорского поселка. Так ее точно никто не увидит, а я смогу пользоваться ею каждый раз, когда только мне заблагорассудится.
Забираясь по ступеням, я уже приметил одну камеру видеонаблюдения, но она смотрела в противоположную от меня сторону – на вход. Мало того, что он извращенец, так еще и тупой! Ну какие воры полезут в дом со стороны ворот, когда к его задней части так удачно прилегает лес?
Пробираться на территорию я не стал – с моего смотрового пункта все было прекрасно видно и без этого, ведь дом этого ублюдка состоял сплошь из панорамных окон, в каждом из которых горел свет.
Коридор. Гостиная. Библиотека. Что-то вроде…спортзала? За ним – еще одна непонятная комната. Тут-то я их и увидел. Склонившись над столом, они в чем-то копались. Кажется, что-то шили. Несчастные фанатики своей дурацкой медицины! Хотя «несчастные» – не самое удачное прилагательное. Вид у них был очень даже счастливый. Натянув идиотские улыбки на свои лица, они что-то бурно обсуждали. Беззаботные, радостные. И это после всего, что я им сегодня подкинул!
Меня пронзила злость и обида. Ну почему все пошло именно так? Я хотел запугать их, а получается, что лишь сплотил? Не общались же они в конце концов так хорошо и раньше! Или я что-то упустил? Нет, не мог. Я видел каждый ее шаг, знал все о ее жизни, а прежде всего – что в ней нет места этому дурацкому Герману. Не было до этого дня. Неужели я сам все испортил?
Я вцепился в волосы на своей голове, желая вырвать их все. Дурак! Идиот! Как можно было так облажаться?
Клянусь, в этот момент хотелось убить его. Наверное, если у меня было ружьё, именно это я бы и сделал. Выстрелил из темноты ночи в огромное панорамное окно. Я представлял, как алая кровь окрасит его белую футболку. Как глаза ошарашено распахнутся, а через несколько секунд он упадёт навзничь. Я ненавидел его сильнее всего на свете.
Но я все исправлю.
С того дня отомстить обоим стало моей навязчивой идеей. Я трудился над этим уже некоторое время. Каждое утро изо дня в день я просыпался, включал ноутбук и шёл чистить зубы. Пока совершал свой утренний туалет, ноутбук загружался, и меня приветствовало фото космонавта на фоне тёмного неба на заставке экрана. Я учился. Скачивал программы. Находил уроки от англоязычных программистов. Заходил на форумы в даркнете.
И однажды у меня получилось.
Я взломал ее компьютер.
Теперь у меня был доступ ко всем данным, содержащимся на нем. Я мог видеть пароли, которые она вводит, когда заходит в соцсети. Или ее лицо, когда она звонит по скайпу.
Сначала я бесцельно лазил по папкам. Смотрел фотографии с моря, куда она ездила вместе с родителями восемь лет назад. Слушал музыку, которую она скачала. Привыкал. Наслаждался своей властью.
А потом приступил к делу. Из переписки с ее приятелем Ромычем я узнал, что скоро у нее будет первая конференция. Она ныла, как ей неохота готовить презентацию, но время поджимает. А потом в папках «Учеба» => «Хирургия» появился тот самый файл. Та презентация. Упиваясь собственным могуществом, я неторопливо скачал из интернета первое попавшееся дурацкое фото. Это был скунс. На сайте университета нашёл фото препода и соединил две этих фотографии в одну. Потом придумал какую-то глупую фразу, первое, что пришло в голову. Собственный «бутерброд» из картинок мне понравился, и я с удовольствием вставил его в презентацию, удалив один из слайдов. Когда Даша это заметит, будет слишком поздно. Они оба окажутся в луже.
Что бы они ни делали, где бы они ни были, я всегда буду на шаг впереди. Им меня не переиграть.
Глава 16
ДАША
Мое тело парализовало в прямом смысле этого слова. Я хотела что-то сказать, но лишь открывала рот, глотая воздух, точно рыба под водой. Слов не было. Ничего не было, лишь я, этот ужасный слайд и гробовая тишина.
Наконец ее нарушил смешок, раздавшийся откуда-то с задних рядов. Точно кто-то упорно сдерживался и, наконец, не выдержав, прыснул со смеху. Он стал пусковым фактором – кабинет тут же наполнился хохотом. Не до смеху было только преподавателям, хотя я видела, как и некоторые из них украдкой ухмылялись.
– Немедленно прекратить этот балаган! – прогремел голос той самой женщины-председателя. – Рыбникова, вы не хотите объяснить, что это вообще такое?!
Но я лишь продолжала стоять, безмолвно открывая рот.
– Вон из аудитории! Это…это просто возмутительно! Не знаю, чего вы добивались, идя сюда. Быстро вылететь из университета? Что ж, поздравляю, Ваши усердия увенчались успехом!
Голос наконец начал возвращаться.
– Это не я, – только и получилось выдавить у меня.
– Вон из аудитории!
– Это не я! – повторила я, на этот раз намного громче. – Клянусь, я понятия не имею, что это! Когда я делала презентацию, ничего этого не было! Здесь должен был быть слайд с первичными и вторичными повреждениями мозга, о чем я говорила в момент, когда все замолчали! – слова лились бурным потоком. – Я не знаю, что это! Я клянусь! Я не делала такого слайда и вообще ничего кроме учебы с Германом Андреевичем меня не связывает!
– Что и с кем тебя связывает, будешь объяснять в деканате, а сейчас вон из аудитории!
– Но Елена Михайловна, – я наконец прочитала имя и отчество женщины на бейдже, – я клянусь…
Все попытки оправдаться оказались ничтожными.
– Вон из аудитории! – в четвёртый раз повторила Елена Михайловна. Казалось, что ее голосом можно взрывать целые города.
Пелена застелила глаза. Глубокое отчаяние – вот что я испытала в этот момент. Оно накрыло меня с головой. Я так тщательно работала над статьей и презентацией, боялась сморозить глупость, и во что все превратилось? Ради чего это было? Это он! Я не знаю, где и как, но это точно он! Тот самый человек, который терроризирует меня записками «от Туре». Но за что? Что такого я сделала этому человеку, что он так возненавидел меня? Его розыгрыш затянулся и совсем перестал походить на шутку. Теперь он больше напоминал угрозы. Но кто и зачем делал все это? Ведь у меня даже никогда не было врагов.
Забыв про флешку с презентацией и сумку, я стрелой вылетела из кабинета и побежала по лестнице. Не знала, куда и зачем, просто бежала в неизвестном направлении подальше от аудитории. В коридоре одного из этажей я наконец остановилась. Воздух в легких кончался. Наклонившись, я опёрлась о колени, пытаясь восстановить дыхание. Меня настигла новая волна рыданий. Казалось, им не было конца.
Я не сразу поняла, когда чья-то рука легла мне на спину. А когда почувствовала, было настолько все равно, что я даже не стала оборачиваться.
– Наконец-то я нашёл тебя.
Герман Андреевич.
– Герман Андреевич… – прошептала я сквозь слезы. – Это правда была не я. Я клянусь вам.
– Я знаю.
Протерев глаза тыльной стороной ладони, я наконец нашла в себе силы провернуться и посмотреть на преподавателя.
– Теперь меня отчислят.
– Не отчислят. Я сейчас же поеду в деканат. Я расскажу им правду. Это какое-то недоразумение! Ты не должна терять место в команде и, тем более, в университете из-за какого-то психа. Ведь это был он?
– Но если вы скажете им правду, они решат, что вы покрываете меня, – я неосознанно схватила его за рукав халата, пропустив вопрос мимо ушей. – Разве кто-то поверит в дурацкую историю с анонимом? И тогда они подумают, что те слова со слайда… Что это все было на самом деле.
– Я с этим разберусь. Ты попадешь в команду, я тебе обещаю.
Я закрыла лицо руками.
– Поезжай домой, Даша. Я не буду предлагать подвозить тебя, потому что поеду в деканат. Они наверняка вызовут и тебя, но позже. А пока я закажу тебе такси.
– Мои вещи, они…снова остались в кабинете, – слегка улыбнулась я. – Прямо как в тот дурацкий день.
Ничего не говоря, Герман отвёл руку из-за спины и протянул мне чёрную сумку и небольшую флешку в форме миньона.
Я смотрела на него и чувствовала, как тепло разливается по всему телу. Да, в моей жизни происходила полная задница, но отчего-то именно в этот момент я чувствовала спокойствие, умиротворение и благодарность. В этой заднице я хотя бы была не одна.
В деканат меня вызвали на следующий день. Пришлось пропустить пару по информатике, но из-за этого я не сильно расстроилась.
– Дарья, – декан смотрела на меня с серьезным лицом. – Вас преследует некто – это правда?
В просторном кабинете деканата собрались четверо: декан, ее заместитель, Елена Михайловна, та самая женщина, которая выгнала меня с конференции, и Герман Андреевич. Лицо его сохраняло полнейшее спокойствие, а вот Елена Михайловна готова была рвать и метать.
– Да, – кивнула я, – это правда.
– Расскажите, с чего все началось. И что произошло вчера на конференции.
Я начала рассказывать ровно с того момента, когда увидела записку в руке трупа, лишь в двух словах упомянув о Туре и кем он мне приходился. Все, что было до – не так уж и важно, это была моя проблема. Но теперь, когда Герман буквально спас меня, это стало и его проблемой тоже.
– И вы верите в это? – хмыкнула Елена Михайловна.
– Я писала заявление в полицию! – возмутилась я. – Я рассказывала им все то же самое – можете сами проверить! И я дорожу доверием Германа Андреевича. Я хотела на этот Слёт! Даже в тот несчастный день, когда Герман Андреевич выручил меня, я готовилась к нему.
Декан перевела многозначительный взгляд на преподавателя.
– Это правда, – подтвердил он.
– То есть вы утверждаете, что кто-то хочет намеренно навредить студентке Дарье Рыбниковой?
– Да, иначе бы меня здесь не было.
– Что ж, хорошо. Даша, ты останешься в команде, но под вашу, Герман Андреевич, ответственность.
Выходя из кабинета, я была готова обнять его. Но наше положение позволило лишь скромно улыбнуться.
Герман Андреевич нагнал меня, когда, пересекая парковку, я направлялась в сторону автобусной остановки.
– Даша, как вы?
Я отчётливо почувствовала, как часто забилось сердце.
– Спасибо, Герман Андреевич! Если бы не вы, не знаю, что бы я делала. И…обращайтесь ко мне на «ты», ладно? Я чувствую себя неуютно, когда вы разговариваете со мной так официально.
– Но я не могу обращаться на «ты», если ты сама при этом будешь говорить мне «вы».
– Но вы-то преподаватель, – улыбнулась я, – если я начну «тыкать», это будет немного странно.
– Тогда давай пойдём на сделку: вне стен университета мы можем называть друг друга по имени и говорить «ты».
– Хорошо…Герман, – говорить это было настолько непривычно, что я засмущалась еще сильнее.
– У тебя ещё занятия, Даша?
Я кивнула. Мне предстояло отсидеть (или отбегать) еще две пары – фармакология и физкультура.
– Я могу подвезти тебя. Так ты будешь в большей безопасности.
Больше всего на свете мне хотелось согласиться и снова прокатиться на машине вместе с Германом, но позволить себе такую роскошь я не могла.
– Спасибо, но нас могут увидеть. Боюсь, тогда ваши…то есть, твои слова уже не будут звучать так авторитетно. Да и вряд ли мой любезный «поклонник» захочет нападать на людях. А в автобусе в это время уж точно много людей.
– Как знаешь, – пожал плечами Герман. – Тогда до встречи!
– До встречи!
Я наблюдала, как он медленным шагом направляется в сторону черной Мазды.
– Герман!
Преподаватель остановился и оглянулся, вопросительно глядя на меня.
– Откуда ты знал, что это именно он?
– Он добрался и до меня.
– Что? – сглотнула я.
Герман достал из кармана телефон и начал что-то в нем искать. Открыв нужное фото, он повернул экран в мою сторону. На нем красовалось дерево с нарисованным красной краской крестом. На пересечении линий в дерево был воткнут нож, он держал записку, точно канцелярская кнопка.
– Что там было написано?
– Он просил, чтобы я оставил тебя в покое.
– Вот черт… – я закрыла лицо руками. – Знаешь, наверное, тебе и правда стоит держаться от меня подальше. Я не хочу вовлекать тебя во все это.
– Я уже вовлечён «во все это». И не собираюсь прятаться, как школьник. Я буду общаться с кем хочу и звать в гости кого хочу. Поэтому я не буду держаться от тебя подальше, Даша, только из-за какого-то психа. Я могу оставить тебя в покое, но только если ты сама этого захочешь. Ты, а не он.
«Не хочу! Нет, совсем не хочу!» – кричал голос внутри меня, но я вновь лишь скромно улыбнулась.
– До встречи!
Произнося это, я и не подозревала, насколько скоро произойдёт эта встреча.
В дверь нашего дома позвонили, когда часы показывали девятый час. Я сидела на кухне и писала рецепты по фармакологии, когда это произошло. Паранойя никуда не исчезла, и сейчас, когда я осталась в доме одна, а на улице стала сгущаться темнота, она настигла меня с новой силой. Очень хотелось снова позвать в гости Вику, но сегодня она ночевала у Ника, а я не хотела мешать их отношениям.
На цыпочках я проследовала к двери и выключила свет в коридоре. Звонящий не увидит меня, когда я выгляну из окна, чтобы посмотреть, кто пришел.
Не успела я и шторку отодвинуть, звонок раздался вновь. Я вздрогнула, но все-таки смогла пересилить себя и выглянуть. Волна облегчения разлилась по телу. Это был Герман.
– Ты до смерти меня напугал! – воскликнула я вместо приветствия.
– Я проезжал мимо твоего дома и увидел тебя в окне. Ты все еще одна?
– Да ты чертов шпион! Да, родители еще не вернулись, а подруга ночует у парня.
– В таком случае, ты можешь пойти ко мне. Я не хочу, чтобы ты ночевала одна.
– Не ты ли недавно сказал, что это непедагогично? – не могла не съязвить я.
– Я же сказал, мне жаль! Жаль, что я так сказал. Да, это может показаться непедагогичным, но мы все равно в одной лодке, и никуда от этого не деться. Лучше бороться вместе, чем порознь.
– Заходи, я поставлю чайник, – широко улыбнулась я. Моей «обиды» хватило лишь на несколько секунд. – Нужно прихватить кое-какие вещи и переодеться.
Больше мы не спорили. Он не говорил, что оставлять меня на ночь «непедагогично», а я не строила из себя обиженную девочку. Весь вечер в мини-операционной Германа мы готовились к Слету, который должен был состояться уже через неделю. А потом болтали, как в прошлый раз, пока я не уснула. Он снова сидел на кресле у изголовья моей кровати. На этот раз На Германе была серая футболка от какого-то явно дорогого бренда, которая сидела на нем просто отпадно, и черные спортивные штаны. Я пыталась заставить себя не пялиться, но сделать это было непросто. Черт, я не должна превращаться в одну из тех девочек, которые сходят по нему с ума.
С ним было так уютно и легко, точно мы познакомились еще сто лет назад. Я рассказывала о брате, о том, как оставалась у мамы на работе, как мы с Туре лазали в заброшенную башню, а когда подросли – бегали купаться на озеро.
Герман закончил ту же школу, что и я. Когда это произошло, я была в пятом классе. Я знала кое-каких старшеклассников, но его не видела ни разу. А может, просто забыла. Ходил купаться на тот же пруд, где купались мы. С друзьями они даже построили штаб-квартиру на берегу.
– Раньше там была заброшенная стройка. Между железнодорожными путями и озером, ты наверняка видела. Кажется, хотели построить психиатрическую больницу, но проект был заморожен. Там мы и построили шалаш: натаскали веток, крышу сделали из брезентовых мешков, которые нашли на стройке. Назвали это нашей штаб-квартирой. Мы приходили туда с музыкальными инструментами и репетировали.
– С музыкальными инструментами? – переспросила я.
– Да. У нас была своя рок-группа.
– Рок-группа? Ты играл в рок-группе?!
Кажется, он уже говорил что-то такое на прощальном вечере, но тогда я не обратила внимание.
– Это была дворовая рок-группа, – улыбнулся Герман, и на его щеках вырисовались едва заметные ямочки.
– Неважно!
– В детстве я мечтал стать рок-музыкантом. Но жизнь быстро дала понять, что надо выбрать что-нибудь более приземлённое. Так что я нашёл своё призвание в другом.
– А вот у меня не было мечты… – вздохнула я. – И призвания никакого нет. Я учусь здесь только потому, что продолжаю семейную династию. Но даже не знаю, мое ли это – медицина.
– Не всегда призвание находит человека сразу же. Иногда нужны годы, чтобы это произошло, – Герман положил руку на край кровати так, что до моей ладони оставались считанные сантиметры. Я придвинула пальцы чуть вперёд, сокращая расстояние до миллиметров. Нет, наши руки так и не соприкоснулись, но этот момент был насквозь пропитан нежностью и теплотой. Тогда Герман казался таким близким, что я не верила, что это все происходит со мной взаправду.
– Тебе пора спать, Даша. Завтра рано вставать.
Он был прав, вот только уснуть я не могла еще очень долго.
Глава 17
ДАША
На следующее утро Герман отвёз меня в университет. Я намеренно попросила его высадить меня на квартал раньше, чтобы никто не увидел, что мы приехали вместе. В противном случае, слухи со всеми вытекающими последствиями расползлись бы очень быстро. Но, к счастью, наш маленький план осуществился без проблем. Никто ничего не понял.
Проблемы начались позже. Сказать точнее, когда я вернулась домой. Все мысли были заняты приготовлениями к Слету. Я размышляла, что из вещей лучше взять, поэтому когда зашла в дом, то сначала не заметила ничего подозрительного. Что-то неладное я почувствовала, когда моя нога ступила в нечто неприятно-влажное. Я посмотрела под ноги: белоснежный носок окрасился в серо-коричневую жижу. Уличная грязь. Следы. Пол в моем доме с кухни и до лестницы, уходя по ней вверх, пересекала дорожка следов от мужских ботинок достаточно большого размера. Они были свежие.