Мы сели рядышком на по-царски роскошной кровати. Акбала взяла меня за руку и посмотрела мне в глаза томным взглядом – чуть затуманенным, как после пары бокалов хорошего вина.

Биение собственного сердца оглушило меня.

Я робко потянулся губами к губам Акбалы.

– Смелее, – подбодрила меня Акбала.

Я привлек ее к себе.

Мы слились в долгом жарком поцелуе.

Мы не удовлетворились соединением губ. Акбала пробилась языком мне в рот. Я стал сосать ее язык.

– Акбала… – горячо прошептал я, когда мы – наконец – оторвались друг от друга.

Акбала ловко сняла через голову платьице – оставшись в трусиках, лифчике и длинных чулках. Сказала, чмокнув меня в щеку:

– Милый, раздевайся.

Я скинул все, кроме трусов.

Акбала посмотрела, как мои трусы оттопыривает эрегированный пенис – и тихонько засмеялась:

– Какой ты богатырь.

Мои страх и восторг увеличились. Но если страх – до размеров ливанского кедра, а восторг – до размеров Эвереста.

Я знал: передо мной не простая красавица – а змея-юха. Оборотень – которому ничего не стоит со мной расправиться. Но я мучительно хотел Акбалу. Хотел вместе с нею рвать ягоды на лужайке любви. И пусть платой будет гибель!.. Сильнее ужаса смерти только половой инстинкт.

Я нерешительно погладил грудь Акбалы.

– Расслабься. Ты слишком скованный, – сказала красавица.

Я чаще задышал.

Расстегнул на Акбале лифчик.

И принялся с жаром целовать ее обнажившиеся груди. Лизать соски.

Акбала застонала.

– Давай, давай, мой хороший, – шептала она, гладя мне волосы.

Я повалил Акбалу на постель. И – уже набравшийся дерзости – спустил с моей юха трусики. Акбала осталась в одних только бежевых чулках. Мигом избавившись от трусов, я накрыл собой красавицу.

– Да!.. – воскликнула Акбала.

Я вошел в нее – и после нескольких резких толчков обильно фонтанировал спермой.

Лег рядом с Акбалой, успокаивая дыхание.

– Я могу и дольше, – как бы оправдываясь, сказал я.

– Я знаю, милый, – улыбнулась Акбала. – Наберись пока сил. Они тебе понадобятся.

И она игриво мне подмигнула.

Мы легли в обнимку. Головка Акбалы покоилась у меня на груди. Я перебирал густые темные локоны моей красавицы.

Скоро я снова почувствовал возбуждение.

Мне захотелось расцеловать Акбалу всю. Я совлек с нее чулки – и принялся покрывать ее поцелуями от пят до макушки. Акбала постанывала. Я улавливал пробегающую по ее телу дрожь.

Я положил Акбалу на живот. Раздвинул ей ноги. И – уперев ладони в ее упругие ягодицы – ворвался в нее твердым, как камень, членом.

– А-ах!.. – застонала Акбала, вытягивая руки и поднимая голову.

На этот раз – в самом деле – пороху у меня хватило надолго.

В самозабвении я таранил Акбалу, все наращивая темп. Акбала только вскрикивала, вцепившись руками в подушку. Акбала казалась сейчас беспомощной и слабой кошечкой. Я забыл, что имею дело с могучей змеей-обортнем.

– Я кончаю, кончаю!.. – воскликнула Акбала.

В эту минуту и я – чуть не взревев от удовольствия – излил семя.

Тяжело дыша, облитый потом – я повалился на спину.

– Ты настоящий лев!.. – похвалила меня Акбала.

Она проворно встала. Наполнила пластиковые стаканчики яблочным соком. Протянула мне стаканчик:

– Моему герою!..

Освежиться прохладным яблочным соком было весьма кстати после жаркого соития.

Этот день и последующая ночь были нашим медовым месяцем, спрессованным до суток.

Дошедшие до неистовства, распаленные – мы занимались и занимались сексом. Акбала два раза – с видимым удовольствием – делала мне минет; глотала сперму.

Утомившись, мы перекусили курицей гриль, которую Акбала ловко порезала пластмассовым ножичком. Пожевали финики и виноград. Напились сока и лимонада.

Мы нежились в постели, накрывшись тонким покрывалом. Акбала ластилась ко мне; мурчала, точь-в-точь котенок. Я прижимал ее к себе – как самое дорогое сокровище.

– Если тебе нужна энергия – возьми… – сказал я.

– Я могу спать с мужчиной и не выкачивая энергию, – нежно улыбнулась Акбала.

Я хотел сказать: лучше пей сексуальную энергию из меня – чем находить для этого «мальчиков» с сайтов знакомств.

Но я промолчал.

Мы смотрели телевизор – то и дело щелкая кнопкой пульта. На одном канале крутили какой-то детективный сериал, на втором – лили слезы герои мелодрамы; по третьему наше демократическое телевидение транслировало хентай.

Возбуждаясь от рисованной японской порнографии – мы сплетались в объятиях и повторяли действия аниме-персонажей.

Время от времени – выбившиеся из сил – мы засыпали на полчаса или час.

Я был счастлив. О, я был счастлив!.. Со мной была любимая девушка – которая дарила мне неземное наслаждение. Я меньше всего думал сейчас о завтрашнем дне.

На рассвете – обнявшиеся – мы забылись блаженной дремотой.

Когда открыли глаза – я нашарил мобильник. Посмотрел время: полдень. Через час нам сдавать номер.

– Что теперь?.. – немного растерянно спросил я Акбалу.

– Я пойду туда, куда ты меня поведешь, – обворожительно улыбнулась красавица.

13.Акбала наказывает

А куда я мог отвести Акбалу?..

Только в родную хату – которую оккупировали Авдотья и Сидор.

Подумав об этом, я почувствовал себя неуютно; как будто песок в ботинок набился.

Я вызвал такси. Как верхом на злом духе – мы с Акбалой домчались до моего подъезда. Поднялись на лифте. Когда я отпирал дверь квартиры – сердце у меня екнуло.

В грязной темной прихожей – я споткнулся о пустую бутылку из-под водки.

– Сидор и Авдотья!.. – скрипнул я зубами.

– Это твои соседи – да?.. – уточнила Акбала.

С кухни – растрепанная, как ведьма, опухшая и с мешками под глазами – высунулась Авдотья:

– Гляди-ка. Девку притащил.

Я почувствовал разлив черной желчи – и захотел сплюнуть, как от горькой пилюли. Но Акбала совсем не обратила внимания на хамское замечание алкоголички.

Когда мы помыли руки – Акбала сказала:

– Надо бы приготовить обед. Пойдем, посмотрим: что у тебя в холодильнике.

Мы прошли на кухню.

За залитым жиром столом восседала – в нестиранном махровом халате – вонючая Авдотья. Резала сало, чеснок – и во все совиные глазищи таращилась на Акбалу.

– А че за девка-то?.. Нерусская?..

Акбала – по-прежнему игнорируя пьянчужку, как дохлую муху – открыла холодильник:

– Которая полка твоя, дорогой?..

– Да твой «дорогой» – кроме чипсов – ничего в холодильнике не держит, – ввернула свое «ценное» мнение Авдотья – и расхохоталась, как баба-яга.

Я нервно дернулся. А Акбала и бровью не повела.

У меня на полке – действительно – не было ничего, кроме выжатого тюбика майонеза и куска варено-копченой колбасы. (Зато полки соседей-алкоголиков ломились от вяленой рыбы, бекона, копченых свиных ребрышек и – конечно – от «пузырей» водки).

– Сходи-ка в магазин, милый, – сказала Акбала. – И тогда сварим суп.

– Ми-и-лый!.. – передразнила Авдотья.

Я грозно сверкнул глазами на алкоголичку. Я был близок к тому, чтобы схватить ее за шкирку и выкинуть с кухни – как нашкодившую суку.

Но Акбала мягко улыбнулась мне:

– Иди, иди, золотой. Купи мяса, лука, картошки, моркови – и чего-нибудь на десерт.

Не в силах сопротивляться нежной – как майское солнышко – Акбале, я потопал в супермаркет.

Мне совсем не хотелось оставлять любимую одну в квартире с грязными алкашами. Кидая в тележку товары – я строил тысячи предположений: не оскорбили ли Сидор и Авдотья Акбалу, не затеяли ли скандал?..

Но когда я вернулся с пакетом продуктов – Акбала преспокойно мыла кастрюлю в раковине; а Авдотья по-прежнему лопала чеснок и сало.

– Милый, ты пришел?.. – Акбала чмокнула меня в щеку.

Авдотья ожидаемо разразилась каркающим смехом.

Акбала проворно порезала лук, мясо, картошку, морковь – и поставила суп. Скоро суп был готов. Акбала разлила его по тарелкам.

Авдотья смотрела наглыми глазами. Ее сало, чеснок, разделочная доска занимали почти весь стол. Куда тут вписаться двум тарелкам супу?..

Меня снова начала бить нервная дрожь.

Но Акбала решила затруднение с восхитительной простотой. Она отодвинула Авдотьино «хозяйство» – и протерла тряпкой освободившуюся половину стола.

– Эй, какого?.. – возмутилась было – разве что не позеленела – Авдотья.

Но Акбала будто не слышала. Сказала мне:

– Приятного аппетита, дорогой.

Авдотья еще пыталась показать всем своим видом надутой лягушки, как обижена и рассержена. Но мы с Акбалой – игнорируя «праведный гнев» алкоголички – с удовольствием хлебали мясной наваристый суп.

Авдотья не выдержала. Бросив чеснок и сало – метая из мутных глаз молнии, громыхая ругательствами – выскочила из кухни и хлопнула дверью.

Мы поели. Акбала вымыла посуду. Мы переместились в комнату.

– Почитай мне, – попросила Акбала, посмотрев на полку с книгами. – Что-нибудь сказочно-фантастическое.

Я взял с полки «Сказание о Гильгамеше (ассиро-вавилонский эпос)». Мы удобно устроились с книжкой на кровати. Я начал читать. Под потолком моей заваленной барахлом комнаты зазвучал торжественный белый стих.

Я читал, а Акбала с волнением слушала об отважном царе Гильгамеше – у которого был верный друг косматый Энкиду. Вместе богатыри совершают много подвигов. Но потом – по воле жестоких богов – Энкиду умирает. «Его постигла судьба человека»!..

Гильгамеша охватывают тоска и отчаяние. Он не может смириться с мыслью, что и сам однажды умрет. Что умрут все его родные и близкие.

Гильгамеш решает добыть волшебный цветок – с помощью которого и сам станет бессмертным, и дарует бессмертие всем жителям своего города…

Древнее сказание завораживало. Но вполне насладиться историей мешали раскаты голоса Сидора, раздававшиеся из-за стенки. Проклятый алкаш точно готовился держать экзамен на дьякона. Время от времени в густой бас Сидора вклинивался тонкий надрывный поросячий визг Авдотьи.

Мы с Акбалой сели за шахматы. Думать над ходами было тяжело – так как по мозгам бил рокот телевизора, включенного на полную мощь Сидором и Авдотьей.

Я злился, нервничал. Порывался идти к алкоголикам ругаться. Но Акбала взяла меня нежно за руку и сказала:

– Не надо.

Мы скоротали день за «Гильгамешем», шахматами, занятиями любовью – старясь не обращать внимания на адский шум, который поднимали алкоголики.

Ночью – когда мы, обнаженные, легли в постель – Акбала сказала:

– Надо завтра уезжать отсюда.

– Откуда?.. – не понял я.

– Из твоей квартиры, – пояснила Акбала. – Я вижу: ты здесь несчастлив. Да и мне твои соседи не нравятся.

– Твоя правда… – замямлил я. – Но… мне нужно сначала устроиться на работу… чтобы у нас были деньги снять комнату… Тогда мы переедем…

Я почувствовал себя полным ничтожеством. Красавец – привел любимую девушку в полную грязи и перегара пещеру алкашей. Да еще нигде не работаю!.. Привык перебиваться дядиными подачками.

Ну а кем бы я мог работать?..

Только каким-нибудь жалким курьерчиком или раздатчиком листовок. Даже официант из меня никакой: при своей неуклюжести бегемота – я опрокину блюдо на голову клиента.

Все, что я смогу предложить Акбале при своей микроскопической зарплате (которой нет) – это тесная, как клетка, комната с обшарпанными обоями в прокуренной коммуналке.

Не достойна ли большего моя красавица – яркой звездой блистающая на сцене театра?..

Я чуть не заплакал от стыда и досады.

А Акбала положила ладошку мне на грудь и сказала уверенно:

– Нет, зайчик. Мы переедем завтра. С утра соберем вещи.

И – помолчав – добавила:

– А соседи твои… Они понесут заслуженное наказание.

Я поднял голову – и широко распахнутыми глазами посмотрел на Акбалу.

Ну конечно!.. Акбала – оборотень. Мало того, что на знает, где нам немедля искать жилье – это, допустим, не так удивительно. Но она грозит расплатой соседям-алкоголикам. Не приходится сомневаться: у змеи-юха достаточно могущества, чтобы отомстить паре выпивох.

Что сделает Акбала?.. Высосет из Сидора и Авдотьи кровь – как из того урода со свастикой?.. Я даже вздрогнул от такой мысли. О, это было бы слишком жестоко!..

Акбала – как будто – угадала мою тревогу. Прижала мою руку к своей обнаженной груди. И прошептала мне на ухо:

– Ни о чем не беспокойся, милый.

Она поцеловала меня в губы. Затем откинула с нас одеяло – и оседлала мой член. Я видел ее во всей красе – дерзкую, с чуть приоткрытыми губами; со слегка колыхающейся от дыхания грудью; с родинкой у правого соска. Волосы Акбалы чуть спутались.

Она начала неторопливо – как бы с ленцой – раскачиваться. Но этого хватило, чтобы мой пенис вырос и затвердел.

Акбала наращивала темп. Потихоньку – чтобы я не кончил сразу. С губ у нас слетали тихие стоны.

Постепенно Акбала вошла в раж. Она двигалась уже резко и быстро. Глаза ее закатились. Голова склонилась на плечо.

Мы финишировали одновременно.

Утомленные – мы крепко обнялись, переплелись, как две лозы. И – не накрываясь одеялом – крепко уснули.

Акбала разбудила меня рано утром – когда комнату еще наполняла серая мгла.

– Вставай, дорогой. Будем собираться.

Акбала зажгла свет.

– Что?.. А?.. – не мог опомниться я. Мозг спросонья был точно прокисший компот.

Потом в памяти всплыл вчерашний разговор. Я захлопал глазами и прикусил язык.

– Будем собираться, – повторила Акбала.

Решив во всем довериться Акбале (а что мне оставалось?) – я не стал больше заикаться про «вот устроюсь курьером – тогда и снимем угол в сарае». Мы быстро уложили все нехитрое имущество в багажную сумку на колесиках и в два больших рюкзака. Вышли в прихожую.

Когда мы надевали куртки и обувались – из комнаты Сидора и Авдотьи вдруг прилетели нечеловеческие истошные вопли.

Авдотья – в распахнутом засаленном халате, костлявая, как смерть – выпрыгнула в коридор и помчалась к ванной.

– Что со мной?!.. Что со мной?!.

И хотя бабища пронеслась, как метеор – я успел разглядеть: физиономия Авдотьи покрыта жирными красными прыщами. За Авдотьей – в одних семейных трусах в горошек – метнулся с ослиным ревом Сидор. Такой же жутко прыщавый.

Я открыл рот от изумления. А потом сообразил: это месть Акбалы. Чистое колдовство.

Акбала сделала так, что на лицах алкоголиков повырастали алые бугры.

Что ж. По крайней мере – юха не убила Авдотью и Сидора. Покрывшихся прыщами алкашей даже не жалко. Заслужили. Но я внутренне содрогнулся, поражаясь могуществу моей нежной Акбалы.

14.Фаланстер

Я гадал: куда мы теперь направимся?..

Умнее всего было сесть где-нибудь в кафе и обзванивать агентства недвижимости – если, конечно, у Акбалы есть в кошельке или на карточке деньги на аренду квадратных метров. (У меня-то в кармане свистели степные ветры).

Но Акбала привела меня в парк.

– Садись, дорогой, – кивнула на скамейку.

Прошло пять минут, как мы сели на скамейку. Акбала и не думала доставать телефон и набирать чей-либо номер. Она пристально глядела в пространство – чуть приподняв полумесяцы красивых бровей.

Деревья с растопыренными ветвями не успели одеться зеленью листвы – и стояли кривыми многорукими великанами.

На небо наползла черно-серая туча. Посыпался снег – который таял, не долетая до земли. В парке висели сумрак и тишина. Только каркали вороны.

Мы сидели и молчали.

Акбала по-прежнему сверлила глазами пространство.

Протекло пятнадцать минут. Я начал нервничать.

– Акбала… Акбала, чего мы ждем?..

– Потерпи, милый. Все будет хорошо.

Одни на пустой аллее в темном парке – мы напоминали рыбаков, караулящих у моря погоду.

– Здравствуйте. Меня зовут Фотинья Александровна. Я так понимаю: вам нужно жилье?..

Я и не заметил, как перед нами материализовалась моложавая приветливая тетушка в берете и пальто.

Я аж вздрогнул.

Вот так?.. К нам ни с того, ни с сего подходит приятная женщина и интересуется: не нуждаемся ли мы в крыше над головой?..

Но я быстро смекнул: тут снова не обошлось без сверхспособностей Акбалы. Акбала мистическим образом «призвала» Фотинью Александровну – добрую тетю, которая пустит нас к себе жить. «Призвала» – очевидно – помимо воли самой Фотиньи Александровны.

– Да, – сияя улыбкой, сказала Акбала. – Нам нужно жилье.

– Пойдемте, – тоже улыбаясь, пригласила Фотинья Александровна. – Я надеюсь: вам будет уютно в нашем фаланстере.

– Фаланстере?.. – удивился я.

Я знал этот термин из книги Михайло Букунина.

Фотинья Александровна вывела нас из парка на глухую безлюдную улицу – стиснутую какими-то заброшенными заводскими строениями, со стен которых слезала краска.

Мы шли метров семьсот – встретив только серую полосатую кошку, перебежавшую нам дорогу, да клюющих мусор воробьев.

В конце улицы стоял бревенчатый двухэтажный барак с треугольной крышей.

– Наш фаланстер, – с ноткой торжественности объявила Фотинья Александровна.

Мы вошли в видавшую виды дверь – и двинулись по узкому плохо освещенному коридору. Под ногами заскрипели половицы. Из-за дверей – выходящих в коридор – доносились голоса.

– Мы принимаем всех, кому некуда идти, – рассказала Фотинья Александровна. – Живем коммуной – как маздакиты или первые христиане. Общий стол, общее хозяйство. Это и называется: фаланстер. Нас уже одиннадцать человек.

На сердце у меня вдруг потеплело.

Я вспомнил утопию Михайло Букунина. Его высокие идеалы: социальное равенство – общность имущества – распределение продуктов по потребности – бесклассовые отношения. Неужели здесь, в фаланстере – хотя бы в рамках небольшого коллектива – осуществлена программа великого революционера?..

О, это чудо – как цветок, проросший сквозь снег!.. Я хочу быть частью этого!.. Спасибо, спасибо милой Акбале – благодаря которой мы сейчас тут. Пусть ей и пришлось прибегнуть к магии.

По шаткой лестнице мы поднялись на второй этаж.

За прямоугольным столом сидели несколько человек – и уплетали вареную картошку. Они дружно нас приветствовали.

На натянутой веревке сушилось белье.

Бытовые условия в фаланстере были спартанские. Но мне показалось: более уютного места я не видал. К черту все пятизвездочные отели.

– По две трети зарплаты мы сдаем в кассу фаланстера, – вновь заговорила Фотинья Александровна. – На продуты для кухни, на оплату электричества и водоснабжения. Треть зарплаты оставляем на личные покупки… Если вы пока не работаете – просто помогайте по хозяйству, а там видно будет. Приготовление обедов и ужинов, стирка, уборка, вынос мусора – все выполняем по очереди либо совместными усилиями… Алкоголь и азартные игры запрещены… У нас есть книги, шахматы, видеоплеер и диски с фильмами – можно скрасить свой досуг. Добро пожаловать в фаланстер!.. А теперь я покажу вам вашу комнату.

Комната была маленькая – с маленьким же мутным оконцем. Под потолком – желтым светом горела лампочка без абажура. Обстановка солдатская: тумбочка да железная кровать. Фотинья Александровна выдала нам постельное белье.

На тумбочке – фиолетовый цветок в горшке. Цветок «оживлял» все помещение – как изюминка наделяет вкусом кусок пирога.

– Цветок поливайте раз в три дня, ребятки, – сказала Фотинья Александровна. – Если я понадоблюсь – я в столовой. Хорошего отдыха.

И добрая тетя оставила нас одних.

Я еще раз с восторгом оглядел комнату.

Подумать только!.. Еще сегодня утром мы делили захламленную квартиру с парой алкашей. А теперь – мы члены коммунистической общины. Обитатели фаланстера. Пусть все зажравшиеся олигархи лопнут от зависти. У нас такая отличная комната – в которой мне комфортнее, чем в шикарном гостиничном номере.

Я взял Акбалу за тонкое запястье. Заглянул в ее агатовые глаза. И поблагодарил от души:

– Акбала. Спасибо тебе. За то, что мы здесь…

Она обняла меня и поцеловала:

– Не за что, милый.

Мы сели на постель – подобрав под себя ноги. Акбала звонко рассмеялась – понимая, к чему сейчас идет дело.

А к чему может идти дело у влюбленных парня и девушки – которые в комнате только вдвоем?.. Конечно – к тому, что мы займемся сексом.

Перед соитием с Акбалой меня всегда охватывали и желание, и трепет. Трепет – потому что я помнил нашу первую ночь, которая закончилась тем, что Акбала выкачала из меня энергию. Следующие несколько дней я еле стоял на ногах – как инвалид из концлагеря.

Трепет я испытывал и сейчас. Но тем не менее, я решительно – хоть и слегка дрожащими руками – стянул с Акбалы блузку.

Красавица осталась в белой полупрозрачной маечке – сквозь которую просвечивал черный лифчик.

Акбала взмахнула длинными ресницами и обворожительно улыбнулась. Она напоминала косулю, призывающую самца.

По моим жилам точно заструился жидкий огонь. Я поцеловал Акбалу в губы – в родинку над правой бровью – в переносицу. Жадными пальцами ощупал груди своей ненаглядной.

Акбала осыпала меня поцелуями в ответ. Каждое прикосновение ее влажных губ раздувало мое внутреннее пламя. А я уже стаскивал с Акбалы маечку, лифчик, брюки, трусики…

Обнаженная Акбала развела ноги и подняла колени.

Как бы не торопясь погасить бушующий в крови огонь страсти – я не стал сразу заходить в Акбалу. Удобно устроившись – я поцеловал потаенное место красавицы.

Акбала томно вздохнула:

– Да!..

Вдохновленный – я проник языком между половых губ Акбалы. Акбала выгнулась, как кошка.

Я доставлял моей красавице удовольствие. А она только стонала громче и громче. Да запустила пальцы в мои волосы.

Наконец она издала особенно жаркий стон. Между ее половых губ – как нектар из чашечки цветка – брызнул жемчужный сок, который я слизал.

Акбала распласталась по постели; волосы моей девочки красиво рассыпались волнами.

Пока – все еще постанывающая – Акбала успокаивала дыхание, я разделся. Возбуждение мое зашкаливало.

Я начал ласкать Акбалу. Гладить ее груди и бедра. Ее упругое стройное тело отзывалось на каждое мое прикосновение.

Я лег на Акбалу. И со страстью припал к ее алым губам.

Акбала оплела меня руками, обхватила ногами.

Я вошел в нее – и сразу взял энергичный темп. У Акбалы закатились глаза. Мы оба кричали от страсти. Акбала царапала ногтями мне спину. Железная койка ходуном ходила – так и скрипела под нами.

Взревев, как тигр – я выплеснул в Акбалу сперму.

Мы растянулись на постели – и несколько минут отдыхали. Я смотрел, как вздымается и опускается грудь Акбалы – похожая на два чудесных плодика.

Акбала обожгла меня страстным – будто бы пьяным – взглядом и встала на четвереньки. Я ощутил себя косматым львом, которому выражает покорность гибкая молодая львица. Даже с какой-то яростью – забыв папу и маму – я взял Акбалу сзади.

Когда я удовлетворился – мы снова улеглись. Акбала положила голову мне на грудь. Спросила, смеясь:

– Мы шумели?.. Мы очень шумели – да?.. Все в фаланстере поняли, что у нас был секс?..

Я только улыбнулся.

Подумал: глядя на нас – любой поймет, что эта сладкая парочка одно и знает, что предаваться утехам во славу Венеры.

Я был счастлив. Безмерно счастлив.

Я не помнил сейчас о том, что моя любовница – змея-оборотень.

15.Сожительство с юха

Мы потихонечку обживались на новом месте. Налаживали быт.

Акбала стала верной помощницей старосты фаланстера – Фотиньи Александровны. Вместе добрая тетушка и сметливая девушка ведали кассой, закупкой продовольствия.

В наше дежурство мы с Акбалой стряпали на всю коммуну обеды – пальчики оближешь. Стряпала – вернее Акбала, а я был на подхвате.

Мы запекали кур, натертых специями. Варили ароматные супы с обилием перца и зелени. Акбала даже наловчилась жарить лепешки и пирожки.

«Откуда она столько умеет?..» – удивлялся я.

И тут же сердце у меня екало.

«Акбала – оборотень. Она еще не такое умеет».

Я устроился на работу сторожем склада.

Рано утречком – сунув в рюкзак книжку и контейнер с бутербродами, нарезанными заботливой Акбалой – я отправлялся на смену. Сидя на своем пыльном складе, вдыхая микроорганизмы – я уплетал белый хлеб с розовой докторской колбасой, читал «Лейли и Меджнуна» Навои и несколько раз за сутки звонил Акбале.

На следующее утро – весь ватный, но веселый – я возвращался в фаланстер. Нежной ласточкой мне навстречу выпархивала Акбала.

Целовала меня. Ставила передо мной кружку дающего пары зеленого чаю. Кормила меня тем, что было на кухне фаланстера. Укладывала в постель. Прежде чем я засыпал – мы дважды отдавали друг дружке «супружеский долг». (Ха!.. Не в наших привычках было оставаться друг перед другом в долгу!..).

Акбала тоже нашла работу.

Три раза в неделю ходила учить детишек спортивным танцам. Акбала сама недавно блистала на сцене.

Я спросил свою красавицу:

– Не хочешь ли ты вернуться в театр?..

Акбала ответила с улыбкой:

– Не в этом столетии. Частая перемена жилища и места работы – в обычаях у юха.

Снова сердце у меня стукнуло – как камень о камень.

А я-то в иные дни не вспоминал, что моя девочка – юха. Оборотень, питающийся кровью и сексуальной энергией.

«Не в этом столетии…».

Я погрузился в печальную задумчивость.

Что говорил Иван Ваныч?.. Что подтвердила сама Акбала?.. Оборотни-юха живут по многу веков – оставаясь юными и красивыми.

Так какое совместное будущее может быть у нас с Акбалой?.. Сколько она будет со мною рядом?.. Будет ли она – свежая и прекрасная, как опрысканный утренней росою цветок – терпеть меня, когда я превращусь в шамкающего беззубым ртом сопливого лысого деда?..

А в каком возрасте я перестану быть темпераментным в постели?.. Может быть – уже в пятьдесят пять?.. Нужен ли я тогда буду неутомимой – как богиня любви – Акбале?..

Эти вопросы глодали мне сердце целую рабочую смену.

Но я пришел со своего склада – и занялся с Акбалой страстным сексом.

Моя красавица обласкала меня, налила мне мой любимый кофе со сливками, почитала мне вслух стихи.

Сочтите меня легкомысленным – но мое пасмурное настроение рассеялось, как облачка под дуновением ветерка. Я успокоился на том, что еще совсем молод – и долго буду в силе.

А когда в ворота мои постучится старость с болями в пояснице и провалами в памяти – я, быть может, скажу Акбале: «Я приношу себя тебе в жертву. Выпей мою кровь».

Достойное завершение жизненного пути!..

Но пока что – зачем думать об этом?.. Надо наслаждаться каждым моментом, как каплей хорошего вина. Сногсшибательная красавица стала моей. О, я счастливейший, счастливейший из смертных!..

Все свободное время мы с Акбалой проводили вместе.

В перерывах между занятиями любовью мы гуляли в парке – где на деревьях уже шумела забрызганная золотым ярким солнцем насыщенно-зеленая листва.

Хорошо было – держась за руки и обмениваясь шутками – бродить по аллеям. Резвиться, как длинноногие газели. Или сидеть в обнимку на скамейке – наблюдая за играющими детками, которых стерегут строгие мамаши.

Иногда мы ходили в кафе эконом-класса. Уплетали пирожки с капустой или мясом. Весело болтали за чашкой кофе. Акбала знала массу увлекательных историй, загадок, шарад – и с охотой забавляла меня. Я тоже старался не отставать – и делился с Акбалой тем, что вычитал из книг за свои рабочие смены.

Когда нам не хотелось ни в парк, ни в кафе – мы оставались в фаланстере, в своей уютной комнатке. Валялись в постели (опять же – занимались сексом). Дурачились (например – сражались подушками). Смотрели с ноутбука фильмы. От романтических комедий до ужастиков и – признаюсь – японского порно, разжигавшего наш сексуальный голод, который мы тут же спешили удовлетворить.

Другие обитатели фаланстера прятали улыбки, когда встречали нас с Акбалой в столовой или коридоре. Все понимали: Акбала и я только и делаем, что справляем «обряды» во славу Эрота и Афродиты.

С товарищами по фаланстеру у нас установились добрые отношения. Среди членов коммунистической общины было много по-настоящему замечательных людей – подлинных самородков.

Был дедушка, которого собственные внуки выдавили – как пасту из тюбика – из квартиры. Прежде чем прийти в фаланстер – бедный старик полгода бомжевал; питался по помойкам.

Но Василий Петрович сохранил жизнерадостность. Он так заразительно смеялся. Травил байки. Рассказывал поучительные случаи из своего богатого на взлеты и падения прошлого.

Николай Антонович много лет боролся с алкоголизмом. Он преодолел пагубное пристрастие – но раньше пропил дом, потерял работу и семью. Это тоже был прекрасный душевный человек. Задумчивый и с тихим голосом.

Кого еще вспомнить?..

Дядю Ричарда, который сочинял мелодии – и сам исполнял их на гармошке?.. Изольду Павловну – учительницу русского языка в отставке, мастерицу готовить?.. Товарища по прозвищу «Профессор» – большого знатока по части всего, что касается снежного человека?..

Мы с Акбалой были самыми младшими в фаланстере. К нам относились, как к детям – и крепко любили.

Я мог бы сказать, что я действительно счастлив. Но…

Каждую субботу – поцеловав меня в щеку и одарив лучезарной улыбкой – Акбала с утра уходила из фаланстера. Я не был суровым патриархально-домостроевским мужем, а Акбала – покорной женой в платочке, чтобы я остановил свою красавицу.

Акбала возвращалась под вечер – с ярким румянцем на лице; с глазами, полными блеска.

Скоро я догадался, в чем дело. Да и от Акбалы добился ответа. Она ходила питаться сексуальной энергией!.. Для Акбалы это и означало: «Дорогой, я питаюсь». А для меня: «Моя девушка спит с другими парнями».

Это рвало мне нервы, кромсало сердце.

Я устраивал Акбале сцены ревности. Доведенный до белого каленья – кричал:

– Пей энергию из меня, из меня!..

Акбала оставалась поразительно спокойной. Мои истерики разбивались о ее хладнокровие, как волна о скалу.

Акбала отвечала мне ровным голосом:

– Пойми. Если я буду выкачивать из тебя столько сексуальной энергии, сколько мне нужно – ты не выдержишь. Высохнешь, как вобла. Заболеешь – и может быть даже умрешь. А я тебя слишком люблю.

Эти аргументы были мне, как об слона горох.

Когда я окончательно терял голову от возмущения – Акбала смеялась, садилась на постель и, игриво мне подмигнув, спускала бретельки платьица. Вид обнаженных женских плеч, груди – обтянутой только кружевным лифчиком – моментально «переключал» меня. Да, вот так я примитивно устроен – как кипятильник.

Иногда Акбала поступала еще «радикальнее». Она задирала подол, снимала трусики и принималась массировать свой потаенный бутон.

Не надо и говорить: у нас происходил бурный секс. Я мирился с Акбалой до следующей субботы.

В первую субботу июня я – как всегда – горько упрекал Акбалу в неверности.

Немного утомившись от собственного негодования, я ожидал, что Акбала разденется. Но она – посмотрев на меня долгим взглядом – сказала негромко, но отчетливо:

– Ты знаешь: я ведь не только в сексуальной энергии нуждаюсь… Еще и в крови. Мне пора на охоту. Я чувствую… кровавый голод.

Я вздрогнул и вскинул голову – вмиг забыв про истерику.

Ведь правда: Акбала – юха – питается не только сексуальной энергией (что кажется относительно безобидным), но и красной человеческой кровушкой. Но с того дня, когда Акбала в тупике у мусорного контейнера расправилась в своем змеином обличии с тем татуированным бонхедом – у моей опасной возлюбленной не было больше кровавых жертв.