Анфиса. Поматросишь и бросишь небось? Как в своей деревне перетоптал наверно всех девок?
Гоша. Да ты что? Я не такой. Я люблю, когда всё серьёзно.
Анфиса. Надо же и я.
Гоша. Давай я приду к тебе на пост ночью.
Анфиса. Так быстро только шлюхи дают. Не согласен?
Гоша. Согласен.
Анфиса. Давай сначала подружим какое-то время, чтобы было всё по-человечески, а не как в мире животных.
Гоша. Это ты очень верно говоришь.
Анфиса. И у меня к тебе просьба будет. Выручишь?
Гоша. Конечно.
Анфиса. Поднимешься ко мне на четвёртый этаж, я тебе дам сумку, а ты её тут передашь одному небритому мужчине в коричневой куртке.
Гоша. Хорошо.
Анфиса. Я пошла. А ты классный.
Уходит в дверь в стене фойе.
Гоша ошарашенный садится на стул.
Костя. Ты чего такой чудной?
Гоша. Ты видел?
Костя. Чего?
Гоша. Она влюбилась.
Костя. В тебя-то?
Гоша. Не в тебя же.
Костя. Как-то это очень просто.
Гоша. Сам офигеваю.
Костя. И что у вас что-то намечается уже?
Гоша. А ты как думал, но не всё сразу и быстро. Она очень умная девочка. Анфиса.
Костя. Такое смешное имя.
Гоша. Сам ты смешной.
Костя. А она москвичка или лимита?
Гоша. Блин, забыл спросить, вот я осёл. Может быть, и лимита.
Пауза.
Звонит телефон на столе. Костя поднимает трубку.
Костя. Охрана. (Гоше) Тебя.
Гоша подходит к столу, берёт трубку.
Гоша. Да? Иду.
Уходит в дверь в стене фойе. Выходит оттуда с сумкой.
Справа выходит небритый мужчина в коричневой куртке. Гоша отдаёт ему сумку. Небритый уходит. Гоша садится на стул.
Из двери в стене фойе выходит Федосеич и садится на стул.
Федосеич. Фу-фу-х. Среда – недели середина, прошла, ну и ладно. Устали, парни?
Гоша. Так.
Костя. Непонятно как-то.
Федосеич. Ничего. Молодые. Выдержите. Вот раньше были моменты, впахивали мы будь здоров. Было время.
Костя. Федосеич, вот ты умный человек, скажи, есть ли в этой жизни счастье?
Федосеич. Конечно.
Костя. И в чём оно?
Федосеич. Да ни в чём – оно либо есть, либо его нет.
Костя. Вот ты счастливый человек?
Федосеич. А то.
Костя. В чём же оно всё-таки выражается?
Федосеич. Я же ясно втолковываю тебе, что ни в чём. Ты раскинь мозгами, откуда берутся несчастные людишки?
Костя. Поясни.
Федосеич. Всё очень просто. Одни хотят стать Наполеонами, да кишка на это дело тонка. Другие завидуют кому ни попадя: у одного соседа жена краше, у второго кошель толще. Отсюда вывод – не лезь туда, куда не надо и не завидуй; радуйся тому, что имеешь и можешь поиметь.
Гоша. Уж больно просты у тебя истины, Федосеич.
Федосеич. Так всё правильное легко и просто.
Уходит в дверь в стене фойе.
Выходит оттуда с полной сумкой. Останавливается у стола охранников. Достаёт из сумки два куска хозяйственного мыла. Кладёт мыло на стол.
Федосеич. Это вам, мальчики. От всего сердца. Покедова.
Уходит.
Охранники зевают, потягиваются.
Гоша. Как думаешь, что было в сумке Анфисы?
Костя. Леший его знает.
Гоша. Может крупа?
Костя. Вряд ли.
Гоша. Что же?
Костя. Мука.
Гоша. Ладно, давай закрывать двери.
Идёт влево.
Гаснет свет.
Действие третье
Декорации те же, что и во втором действии и ещё справа появляется дерево со скамейкой под ним.
Включается свет.
Охранники просыпаются, выходят из комнаты охраны, зевают, потягиваются.
Костя. Скорей бы домой уже, выспаться, наконец, как полагается.
Гоша. Ты дрых десять часов и не выспался?
Костя. Ни хрена.
Рассаживаются по местам: Гоша за стол, Костя на стул около комнаты охраны. Зевают, утыкаются в свои телефоны. Звонит телефон на столе. Гоша берёт трубку.
Гоша. Да. На месте. Нет, никаких происшествий. Всё спокойно. На месте.
Кладёт трубку.
Костя. Кто это?
Гоша. Гуров. Начальник наш.
Костя. Что ему надо псу?
Гоша. Известно чего, проверяет, не напились ли, не накосячили ли?
Костя. Мог бы приехать посмотреть своими всё глазами.
Гоша. У него таких, как мы, наверно, миллион.
Костя. Думаешь?
Гоша. Скорее всего.
Справа выходит и идёт к охранникам мужчина с усами. Он одет в пятнистую военную куртку и тренировочные штаны с оттянутыми коленками. На погонах крутки тёмные следы от большой майорской звезды. Этого мужчину зовут Громов Иван Иванович.
Охранники несколько заволновались.
Громов. Равняйсь!
Охранники вздрогнули.
Громов. Смирно. Вольно.
Громов подходит к столу к Гоше.
Громов. Здорово пехота. Иль не угадал? Вижу, что не нашенские, не десантники.
Гоша. Я служил в автобате.
Костя. А я в железнодорожных войсках.
Громов. Я так и понял. Совсем мало осталось наших братьев, боевых товарищей. Все только и норовят пристроиться поближе к кухне или штабу. А воевать, кто будет! (громко) Кто будет родину защищать! (громко) Пушкин?
Гоша. Ты, милчеловек, не шуми тут. А то нас заставят тебя утихомирить.
Громов. А вы знаете, кто я?!
Костя. Кто?
Громов. Громов Иван Иваныч. Неужели не слыхали? Телевизор не смотрели?
Гоша. Не припомню такого.
Громов. Про меня два документальных фильма сняли: один русский, другой канадский.
Гоша. Про что фильм?
Громов. Про то, как я один неделю в горах бился с душманами, отбил двенадцать атак в Афганистане. Один!
Костя. У вас и орден есть?
Громов. У меня херова туча этих орденов и медалей. Только не ношу я их. Ненавижу, когда люди хвастаются этими бирюльками. Мы что за эти цацки, что ли бились? Нет! Мы родину защищали. Родину!
Садится на стул рядом с Костей.
Громов. Кругом одни предатели и трусы. Ненавижу.
Костя. Я тоже хотел попасть в горячую точку, но тогда войны никакой не было.
Громов. Да я не на вас злюсь, пацаны. Вы то, в чём виноваты? Я на этих, которые не чтут, не помнят.
Машет кулаком вверх.
Громов. Подонки.
Гоша. Вы в Афгане воевали?
Громов. Где я только не воевал. В Афгане, Анголе, Чечне, Тунисе.
Костя. Тунисе?
Гоша. Разве Россия воевала с Тунисом?
Громов. А ты чего думал? Про все войны рассказывают по телевизору? Святая простота. Есть такие секретные войны, про которые простому народу знать не следует.
Гоша. Вы видать много подвигов совершили?
Громов. Совершил. И что? Думаете, я горжусь этим, хвалюсь на каждом углу. Я ещё не всё рассказываю, что повидал да испытал. Ненавижу болтунов и хвастунов.
Костя. Нам-то расскажите про какой-нибудь подвиг.
Громов. Не проболтаетесь?
Костя. Нет.
Гоша. Зуб даю.
Громов. Так и быть. Это было в Анголе. Два дня мы бились в джунглях с американскими прихвостнями втроём против роты головорезов. Один наш товарищ погиб, истёк кровью, другого тяжело ранили. Я один остался цел. Мы и заблудились. Я ориентировался по солнцу, когда искал дорогу к своим, но вышел в итоге в пустыню, а не к городу, как должно было быть. Делать нечего, бредём по пустыне на север к своим. И так наткнулись на шахту. Я влез в неё, а там бомба. Атомная.
Костя. В Анголе?
Громов. В Анголе. Представляете, враги уже поставили атомную бомбу в пустыне.
Гоша. Может быть это наши её поставили?
Громов. Нет, не наши. На ней были знаки.
Костя. Знаки?
Громов. Да звезда Давида. О шестью концами.
Гоша. Ни фига себе.
Костя. И?
Громов. Что и? Надо было дело делать – обезвреживать оружие противника.
Костя. Как?
Громов. Гранату я кинул в шахту, а сам прыг в канаву к больному своему товарищу.
Костя. Рвануло?
Громов. А ты, как думал. Ещё как.
Гоша. И гриб был ядерный?
Громов. Не очень больших размеров, высотой метров в сто.
Гоша. И вас радиацией не задело?
Громов. Зацепило мальца, да я отпивался потом спиртом два года, так и извёл её всю радиацию.
Костя. Странно, что я ничего не слышал про ядерный взрыв в Анголе. В учебниках про это, кажись, ничего не писали.
Громов. Это дело понятное, кому нужно было тогда раздувать международный скандал. Я пойду, братцы.
Встаёт.
Гоша. Вы идите, хоть сейчас и не положено, потому что тихий час. Мы ветеранов чтим и уважаем.
Громов. А вот это, ребят, правильно. Так и надо. Если бы все были такие, как вы, мы бы, мы бы.
Размахивает кулаком, смахивает слезу.
Громов. Мы бы весь мир раком поставили и заставили всех нас уважать и работать на нас бесплатно.
Уходит.
Костя. Он и, правда, герой?
Гоша. Видимо.
Пауза.
Костя. Гош, слушай, я тут подумал о мечте.
Гоша. О чём?
Костя. О мечте. Мы же мечтаем время от времени о чём-то.
Гоша. Возможно.
Костя. И что же получается, у каждого человека свои особые мечты или все мечтают об одном и том же.
Гоша. Все денег много хотят и женщин хороших. Это, если о мужиках судить.
Костя. Я про деньги и не мечтаю.
Гоша. Ты особый случай. О чём же ты мечтаешь?
Костя. Хочу дом новый, сруб, чтоб пахло смолой и лесом в нём. Баню и мотороллер. И гусей хочу завести много.
Гоша. А женщины тебе не нужны?
Костя. Нужны. Точнее нужна. Такая, чтобы была попроще, не очень злая, чтобы детей любила.
Гоша. И в кровати огонь?
Костя. Не уверен. Такая может переметнуться и в чужую кровать.
Гоша. А ты, оказывается, бываешь мудр.
Костя. А ты о чём мечтаешь?
Гоша. Я же сказал.
Костя. Это в общих чертах, а в частности: есть же у тебя какие-то сокровенные мечты.
Гоша. Сокровенные? Такого нет. Мечтаю порой о всякой чуши.
Костя. Например?
Гоша. О доме в три или четыре этажа с бассейном во дворе с фиолетовой водой и пальмами. А из окон видно море. Представляешь, каково это жить у моря? Идёшь по набережной, а на тебя все классные тёлки заглядываются, желают с тобой познакомиться.
Костя. Они типа знают про твой дом?
Гоша. Ну да.
Костя. Сейчас бы на море. Интересно, какое оно?
Гоша. Как-нибудь съездим.
Пауза.
Из двери в стене фойе выходит Федосеич, садится на стул.
Федосеич. Ну, что хлопчики, настроение бодрое? Скоро домой отправитесь. Осталось немного потерпеть.
Костя. Да, нормально всё вроде, правда спать всё время хочется.
Гоша. И помыться.
Федосеич. Ну, с этим я вам ни чем не могу помочь.
Костя. А мы сегодня пообщались с интересным человеком.
Федосеич. Тут? С интересным? Не может быть.
Гоша. Он ветеран войны, воевал в Анголе и Тунисе.
Костя. И в Афганистане.
Федосеич. Это не Громов ли Ванька?
Костя. Кажется, Громов его фамилия, он говорил.
Гоша. Да, точно.
Федосеич смеётся.
Гоша. Ты, чего, Федосеич?
Федосеич. Да знаю я этого ветерана. Чудило местное. Юрод. Какой он к лешему ветеран. Сказочник. Он же белобилетник. Рассказывает небылицы про свои подвиги бабам, а те и развешивают уши – лохушки. Верят всем его сказкам. Бабы же они все в основном глупые, умные газеты редко читают и в войнах плохо разбираются. Он тут ходит к Машке поварихе, у которой поселился пару месяцев назад.